Спортсмены по приказуКаждый из начальников любил свой вид спорта и всеми возможными методами приобщал к нему нерадивых курсантов. Первый заместитель начальника училища, бывший фронтовик полковник Кабзев по прозвищу Кузьмич обожал бег во всех его проявлениях. Каждую субботу или воскресенье устраивались всевозможные кроссы на различные дистанции в масштабе курса или училища. Бегали километр, три, пять. Чем длиннее дистанция – тем больше кайфа получал организатор соревнований. Обитавший длительное время среди курсантов полковник осознавал, что просто так силы личный состав тратить не будет, и, соответственно, придумывал всевозможные стимулы. Самым действенным из них было внеочередное увольнение. Разумеется, среди народа постоянно оказывались обиженные долгожданной увольнительной запиской, так что дух соревнований постоянно витал в воздухе. Бегали обычно вокруг первого учебного корпуса, а чтобы своевременно выдергивать шлангующих и определять лидеров, на всех участников надевали номера. И вот так каждое воскресное утро пронумерованные бегуны совершали пробежку. Полковник постоянно проявлял невероятную изобретательность в проведении забегов. Менялись не только дистанция, но и форма одежды (от шинелей в скатку, до голого торса), бегали с оружием и без, с комплектами ОЗК и с противогазами. Но пиком программы всегда был мартовский забег, приуроченный к Международному Женскому Дню. Что хотел доказать прекраснейшей половине человечества Кузьмич, навсегда осталось загадкой, только пока он был у власти, каждое 8 марта под звук оркестра училище в полном составе отправлялось на местный ипподром для пятикилометрового кросса. В праздничные дни оружие запиралось в оружейной комнате и опечатывалось печатью командира роты, так что забеги с оружием, соответственно, отпадали, а противогазами и ОЗК командование не хотело пугать мирное население. Так что праздник для Кобзева, вероятно, был не полным. По прибытии на ипподром, Кузьмич доводил до личного состава праздничные квоты: пришедшие первыми к финишу пять-десять человек отправлялись во внеочередное увольнение. Далее следовал процесс регистрации участников и выдача номеров. В роли судей, регистраторов, хронометристов выступали преподаватели кафедры физической подготовки. Для них подобные мероприятия тоже были слаще медового пряника и лишним плюсом в борьбе между кафедрами за место под солнцем. Для основной курсантской массы главным было пережить это время, не оказаться последними, дотянуть до финиша и желательно сохранить как можно больше сил для осуществления личных планов. Желающие же выбраться в город по установленной Кузьмичем норме, как застоявшиеся жеребцы, рыли копытами землю и рвали, как говорили в своей среде, жопы. После команды «На старт! Внимание! Марш!» стайка претендентов на майку лидера изо всех сил устремлялась вперед. Нарезая круг за кругом, потом и мозолями они зарабатывали себе право отметить женский день вне стен Системы. Но даже больше Кузьмича от забега балдели местные болельщики и предприимчивые хлопцы. Сообразив, что забеги из года в год становятся традиционными, а зрелище бесплатным, они устроили свой нелегальный тотализатор, где азартно ставили на лидеров. Даже деньги, по слухам, там бродили немаленькие. - Ставлю на 331! - Ставлю на 57! – со смехом орали болельщики. Еще бы, где еще бесплатно можно увидеть около тысячи будущих офицеров, выступающих в роли беговых лошадей. Самим же победителям было не до смеха, на дрожащих ногах, высунув языки, они с трудом добирались до ждущей их машины и уже автотранспортом отправлялись назад в училище готовиться к долгожданной награде. С уходом на заслуженный отдых Кузьмича, приоритеты в спортивной политике резко переменились. Первой жертвой ветра перемен стал Олег Косалапов, невысокого роста, коренастый и с чуть округлой фигурой курсант издали напоминал этакий квадрат с торчащей над ним головой. За такую фигуру его и называли Квадратом или просто Мишкой. Возвращаясь в последний день летнего отпуска и, едва перевалив через порог родного КПП, он нос к носу столкнулся с высоким стройным подполковником. - Стойте, курсант! Фамилия? – придирчиво рассматривая Олежку, выпытывал он. - Чемодан оставить и за мной шагом марш. Опешивший курсант молча поплелся за подполковником, приведшего того на спортивный городок: - Упражнение подтягивание! К снаряду! – подтолкнул он ошарашенного Мишку. – Раз, два, три, четыре, пя-я-ть, - вел он отсчет потугам истязуемого. Откормленный за отпуск курсант тяжело извивался на перекладине, - отставить, оценка – неудовлетворительно. С Вами, товарищ курсант, все ясно, свободны, – и ушел по своим делам. Мишка же, придя в казарму, еще долго плевался: - Нет, вы видели, только после отпуска через КПП перевалил, как меня сразу на турник подвесили, дурдом. Да еще подполковник, какой то новый. Новый подполковник оказался не только преемником Кузьмича, но и, вдобавок к всеобщему «счастью и восторгу», то ли кандидатом в мастера, то ли мастером по гиревому спорту. Реакцию на такие спортивные заслуги нового начальника было нетрудно предугадать. Угождать начальству любили и умели, и в расписание всех зачетов и экзаменов по физподготовке срочно были включены нормативы по гиревому спорту, в ротах в срочных порядках изыскивались и всеми правдами и неправдами добывались гири. На всех училищных соревнованиях появились и доминировали гиревики. Норматив был весьма интересен, так Сашка Чижик и Вовка Лисицин, будучи худыми и легкими изрядно намучились, оттачивая мастерство кидания гири для получения отличной оценки. Первое время этот спортивный снаряд проявлял норов и полное непослушание, постоянно пытаясь опрокинуть новоявленных атлетов на спину. Гири беспощадно мотали их из стороны в сторону, постоянно вырывались из рук, грозя покалечить как самих спортсменов, так и находящихся в непосредственной близости окружающих. Вовка даже стал покупать и глотать пищевые добавки, мечтая стать культуристом. А сколько «лестных» выражений заочно выслушал сам инициатор нововведений. Каждый зачет и очередные соревнования основная курсантская масса вспоминала его со всей пролетарской ненавистью, используя всю мощь и красоту могучего русского языка, довольными оставались единицы, извлекавшие из своих гиревых достижений определенные выгоды. С физподготовкой у всей роты, как и у всех остальных, отношения складывались по-разному. Так Чижик до поступления со спортом дружил, неплохо бегал, подтягивался чуть меньше двадцати раз, делал десяток подъем-переворотов, силовой жим. Но непривычные сапоги на сдаче первого зачета неподъемным весом тянули вниз, организм, ослабленный «калорийной» армейской пищей, систематическим недосыпанием и постоянным нервным напряжением ослабел, и он еле-еле натянул на тройку. Потом кривая успеваемости по данному предмету спорта у него пошла вверх и к началу третьего курса особых проблем практически не возникало. Хуже было тем, кто этот вредный первый зачет не сдал из-за природной тучности, или просто неподготовленности. Таких преподаватели и отцы-командиры ласково называли «трупами». Их убытие в первый очень-очень долгожданный отпуск было под угрозой, и на какие только ухищрения им приходилось пускаться, чтобы сдать проклятый зачет. Личный состав не гнушался никакими методами – выждав момент, сдавали зачет чужим преподавателям, выставляя вместо себя подставных, поменяв фотографию в зачетной книжке, пытались давать взятки, привлекали к переговорам высоких покровителей. В результате, как правило, методы оказались действенными и в течение дня-двух препятствие, стоящее на пути домой, преодолевалось. Со временем большие проблемы с физо нормализовались, их научились своевременно решать, и, казалось, что с этой стороны угроза безопасности и спокойствию миновала Но первому батальону вообще «везло». Напасти его любили, а неприятности и различные гадости никогда не обходили стороной, такое впечатление, что на его личном составе постоянно проходили какие-то опыты и эксперименты. Очередным испытанием стал Всеармейский смотр физической подготовки среди военных училищ Союза. Срочно собранный начальником училища консилиум, состоящий из командного состава, учебной части, тыла и руководства кафедры физической подготовки заседал долго. Цели предстоящего мероприятия были очевидны – не ударить в грязь лицом, вывести Систему на призовые места, очаровать ГлавПУр и Министерство обороны на этот раз не только достижениями в области песенно-строевых и музыкальных композиций или состоянием материально-технической и учебной базы, но и высокими спортивными результатами. В здоровом теле - здоровый дух, и успехи в морально-политической подготовке надо развить и дополнить успехами в области спортивной. Пускать пыль в глаза, заниматься показухой было составной частью службы, и начальник училища Золотов, прошедший путь от полковника до генерал-лейтенанта меньше чем за четыре года, знал это лучше других. Что-что, а мобилизовать людские и материальные ресурсы в Системе умели и соответственно – решение тоже было адекватным. Как всем известно – физически наиболее подготовлены в военных училищах всегда были курсанты третьих курсов. Когда первый и второй курсы находились в стадии физического и морального становления, а четвертый уже расслаблялся перед будущим выпуском, то третий курс находился в самом соку, и сдавать московскую проверку выпало именно ему. Когда на кону престиж и карьера – к черту учебный процесс. Учебная часть в пожарном порядке перекроила учебные расписания, кафедра физо составила свой план и злополучный курс, опечатав казармы, в полном составе и со штатным оружием убыл в учебный центр. Поехали все, в том числе больные и хромые. Весело и забавно в полевых условиях им предстояло провести целый месяц. Дабы личный состав не расслаблялся и, не дай Бог, не проявил «пофигизма», был применен старинный испытанный метод кнута и пряника. Что для курсанта главный стимул? Отпуск, господа! Отпуск! А сколько длится летний отпуск? Тридцать суток прописано в Уставе. Уменьшить его до разумных пределов под различными предлогами можно, а вот увеличить – фиг. Однако Золотов лихо обходил запрет. Прошло училище на параде лучше всех – трое суток плюс. Выступило с песенной композицией перед министром обороны, тот прослезился, и вот за его спиной с трибуны начальник показывает личному составу растопыренную пятерню – еще плюс пять. А за дополнительные сутки все готовы были маршировать и петь круглые сутки. Таким макаром достигался паритет - и начальство на коне, и курсантам хорошо. На момент сдачи проверки у большинства уже накопилось по восемь дополнительных суток, соответственно и стимул должен быть чрезвычайно весомым. После долгих раздумий решение было найдено: всем, кто сдал на отлично и подтвердил сдачу первым разрядом военно-спортивного комплекса (ВСК) – плюс еще трое суток; кто получил четверку со вторым разрядом ВСК – тому остаются заслуженные ранее восемь дней; трешникам дополнительный отпуск урезался на трое суток; а двоечники оставались с носом при своих тридцати. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, аргументация и стимулирование серьезны, попотеть было за что! Все – на сдачу ВСК! А сдавать надо было: 1) кросс – 3 километра; 2) бег – 100 метров; 3) подтягивание на перекладине. На подтверждение разряда ВСК предоставлялось широкое поле выбора – либо марш-бросок 10 километров, либо полоса препятствий. Для занятий другими предметами, кроме физо, было все же уделено по два-три часа в день (в перерыве между тренировками), но они носили чисто формальный характер. Взводный Котелков даже умудрился принять зачет по общевоинским уставам, щедро увеличивая процентные показатели группы, ставя в ведомости пятерку за пятеркой. Тройку он поставил только Сашке, успевшему в текущем семестре посидеть на губе. Нарушитель воинской дисциплины не может иметь положительной оценки по такому важному предмету, как уставы. Своим, казалось бы, благородным поступком, он создал Чижику дополнительные проблемы – но это уже другая история. И пошли будни… Каждый новый день начинался с кросса и заканчивался им. Кросс чередовался с перекладиной, перекладина сменялась стометровкой и так по кругу. Правда, к чести сказать, те курсанты, кто раньше сдавал физо на пятерки, после обеда занимались, в основном, по собственному плану. Некоторые умудрились даже проложить маршрут на ближайшую станцию, где находился магазинчик с ликеро-водочным отделом, скрасить по возможности «прелести» полевой жизни, сняв напряжение тренировок испытанными курсантскими методами. И вот наступил «судный» день. Учебный центр напоминал растревоженный улей. Повсюду что-то сдавали. Сдавали группами и поодиночке, на спортивном городке и на автомобильной дороге. Проверяющие, не смотря на гостеприимный прием, оказанный накануне, зверствовали, а преподаватели физо всячески старались подыграть своим подопечным, используя при этом любой удобный случай. Перед угрозой внешнего врага сплотились все. Медики даже разработали специальный рацион питания, способствующий, по их мнению, достижению высоких результатов. Вообще последние дни кормили удивительно сносно. 33 группа шла ровно, сдав подтягивание, перешли на стометровку. Для большинства этот зачет был плевым делом, а вот Чижик бегал ее на «хорошо». Но вся мощь Системы в этот день стояла на его стороне и, финишировав, и узнав, что получил пятерку, он сильно удивился. То ли помог ветер, дувший в спину, то ли небольшой уклон на дистанции, то ли доли секунд, подаренные преподавателем-хронометристом, а быстрее всего все вместе взятое. В большой игре, по народному названию «показуха», учитывались все мелочи. После стометровки следовал трехкилометровый кросс, и здесь постарались подобрать трассу, идущую под уклон. Большего сделать не удалось, так как на финише и старте стояли проверяющие, а сам забег сопровождал уазик с председателем комиссии. Но и здесь все прошло благополучно. В первый день поле битвы осталось за Системой, и с чувством выполненного долга курсанты отправились спать, а начальство ублажать комиссию. Следующий день был днем подтверждения предыдущих заслуг комплексом ВСК. Часть народа накануне убыла в училище на штатную полосу препятствий, а большая часть осталась на марш-бросок, к которому привлекли дополнительно еще всех молодых офицеров, командиров взводов. Что же такое марш-бросок на десять километров или по простому - «червонец». Это забег со штатным оружием, подсумком с магазинами, противогазом и саперной лопаткой. Маршрут необходимо преодолеть за сорок с небольшим минут. Бежали двумя заходами. Первый – первая рота и часть второй, второй – остатки второй и третья роты. По плану, после того, как первая часть минует точку поворота на пятикилометровой отметке, навстречу ей стартовал второй забег. Переписав номера участников, комиссия дала отмашку на старт и дружною толпою участники забега в сопровождении уазика ринулись вперед. После первых нескольких сот метров курсанты стали избавляться от избыточного веса, выкидывая на обочину к специально выделенным людям магазины, противогазы, штык-ножи и саперные лопатки. Чижик к червонцу относился спокойно, устойчиво занимая на этой дистанции второе или третье место в батальоне, но через десять минут бега заподозрил неладное. К этому времени он стойко занимал четвертое место, и вдруг увидел, что он уже во втором десятке. Приглядевшись, Сашка заметил «жигуленок», битком набитый офицерами, и двух курсантов сидевших, свесив ноги, в открытом багажнике. Затем на глаза ему попался лейтенант, нырнувший в кювет. Через пару секунд оттуда выскочил курсант четвертого курса переодетый в полевую офицерскую форму с номером исчезнувшего взводного. «Вот черт! Подумал Чижик, тут горбатишся, а люди так талантливо выкручиваются». Честно обогнув пятикилометровый отрезок, Чижик продолжал бег. Но спокойствие, которое было на старте, улетучилось. За пять километров он плавно переместился с четвертого места в третий десяток. В это время мимо проехал санитарный «УАЗ», из которого высовывался училищный доктор: - Мужики, у проверяющих бензин кончился! Добирайся, кто как может! В это время мимо проезжала командно-штабная машина (КШМка) на базе «Урала». Она ловко маневрировала среди желающих запрыгнуть на нее курсантов и явно не желала брать кого-нибудь на борт. Чижик сбросил со спины свой РПК-74, и подняв его над головой стал поперек дороги: - Стой, зараза! Стой! Машина попыталась объехать Сашку, но тот, повторив маневр, вынудил ее остановиться. - Тебе, что жить надоело?! – разъяренно высунулся прапорщик сидевший старшим машины. - Слушай, подвези, - скорчив жалостливую мину, попросил Чижик. - А что тут у вас за соревнования? – с сомнением глядя на курсанта, спросил въедливый прапор. - Да проверку московскую сдаем. - Ну тогда прыгай, пока другие не позапрыгивали, - проявил солидарность «кусок». – пару километров подброшу. Так, с помощью КШМки и прапорщика, Сашка вновь вернулся в пятерку лидеров и, уже не спеша, под звуки оркестра прошел финиш. В компании товарищей, лежа на траве, попивая горячий, сладкий чай, которым без ограничения снабжали окончивших забег, Сашка наблюдал за дальнейшим развитием событий. Когда до прибытия первых бегунов второго забега оставались считанные минуты на горизонте появился курсант второй роты Волосатик, стартовавший еще в первом забеге. Разглядев его, дирижер дал отмашку, и оркестр грянул туш. Волосатиков бросил автомат на землю и начал выделывать танцевальные па, напоминавшие джигу. Первым ошарашено замолчал трамбон, затем и весь остальной оркестр. Поняв, что что-то неладно дирижер развернулся и, увидев выделывающего курсанта, стуча пальцем по циферблату часов, заорал: - Ты что, дурак, делаешь?! Беги, время, на рекорд идешь! - Да я уже второй час бегу, - проорал в ответ Волосатиков и, подхватив оружие, не спеша пересек финиш. - Да, - закуривая очередную сигарету, философски поделился с товарищами возникшей в мозгу рифмой Чижик, - этот спорт скоро нас загонит в морг. Остальные дружно его поддержали. Вечером, под звуки оркестра на машинах и автобусах батальон двинулся домой. Очередное испытание с честью было пройдено, спортивная эпопея закончена. Система, как всегда, ради достижения цели сосредоточила на стоящей проблеме все силы и средства и победила. Курсантам же оставалось ждать заслуженных наград, готовится еще год к экзамену по физической подготовке и надеяться на то, что в следующий раз им все-таки повезет и очередная беда пройдет мимо. Уставы «Служи по уставу – завоюешь честь и славу!» - подумал Чижик, с сомнением вертя в руках увесистую книгу, - а вот другой лозунг - «Устав писан кровью», - это точно про меня. Вот комбат у меня ее всю родимую и выпьет. Ярко светило солнышко, зеленела травка и дул легкий ветерок. Погода в учебном центре, где 1 батальон готовился к эпохальному участию во всесоюзном спортивном смотре среди курсантов военных училищ, по весеннему благоухала. Сейчас бы позагорать и продрыхнуть часок-другой, а тут такое «увлекательное» чтиво, а что делать, завтра зачет. Да и опостылели эти проклятые уставы. Уставы внутренней, гарнизонной и караульной службы, дисциплинарный и строевой уже совсем достали. Весь предыдущий месяц Чижик вдумчиво их изучал. Личного времени, которого катастрофически не хватало на себя любимого, было очень жалко. Поэтому Сашка умудрялся протаскивать объемистую книжку на третий пост первого внутреннего караула и, пользуясь тем, что в будние дни в светлое время суток часовой бродит по автопарку без автомата с одним лишь штык-ножом, вдумчиво его изучал. Само чтение на посту категорически запрещалось тем же уставом, но Устав! Устав это дело святое, поэтому его тщательное штудирование на караульной вышке автопарка особой угрозы для личной безопасности не представляло. Так же чтение устава у тумбочки в наряде по роте отнюдь не запрещалось, а наоборот приветствовалось, так что, вопрос с изысканием свободного времени Чижиком был решен без ущерба для себя. Терпение и настойчивость, проявляемые Чижиком в изучении столь важной дисциплины во взводе и роте уже вертелось у всех на языках, да и для отцов командиров - ротного и взводного, такая интенсивная подготовка не осталась без должного внимании. Ротный даже на всех углах хвастался, что у него есть курсант, который знает вышеуказанный предмет практически наизусть. Все это и заставляло Сашку в теплый пригожий день листать уже порядком опостылевшие страницы. Скрупулезно вычеркнув последний вопрос из зачетного списка, напечатанного на стандартных листках бумаги, взятых у взводного, Сашка облегченно вздохнул. Готов. Если Витос придет на зачет, будет хорошо, а если нет, то за месяц, оставшийся до отпуска, он отточит оставшиеся шероховатости. Зачет «сдавали» в курилке, неподалеку от столовой. Что делать – учебный центр не предусматривал аудиторий – поле есть поле, и даже занятия по литературе, которую преподавала женщина, проходили в курилке, на спортгородке или просто на газоне. Да сдачей зачета и не пахло. Котелков вместе с замкомвзвода Здихом, просто заполнили зачетную ведомость, где, дабы не портить отчетность и статистику, просто поставили Чижику тройку. - Товарищ старший лейтенант? А как же комбат, я у него в черном списке, - вяло попытался возмутиться Сашка, - он же лично у меня принимать будет, даже в свой талмуд записал. - Я тебя к нему сам отведу, - пообещал взводный, - в конце сессии, или ротного попрошу. Только запомни, я майора шестой год знаю. Поэтому повтори Присягу, Боевое знамя части, выучи первые двенадцать статей строевого устава и повтори статью про строевую стойку. - Так этого в вопросах нет, - возмутился Чижик. - Знаю, что нет. Однако все равно спросит, - уверенно ответил старлей. Время, тянувшееся на первом курсе неумолимо медленно, теперь уже летело со скоростью паровоза. Вот сессия, еще два экзамена в диплом, считавшиеся чрезвычайно сложными – английский язык и литература. Если английский был сложен только для тех, у кого преподавал «Железный Мэн», то литература, в список вопросов по которой входили без малого – античная, литература средних веков, классическая русская и современная советская литература, советская военная литература, для многих была проблемной. С английским Сашке с его отделениям «повезло»: им достался «Железный Мэн», старый преподаватель, фронтовой майор, преподававший еще в сталинские времена, который был помешан на своем предмете и не признавал никаких авторитетов и «мохнатых лап». Попроси за кого-нибудь даже сам генерал-лейтенант, то и его он бы послал далеко… Если на первом курсе половину курсантов тормозили в отпуск из-за физо, то вторую половину, а в последующем и большую, тянул на себе «Железный Мэн». Он делал небольшие поблажки только командирам групп и отделений, в частности так повезло и командиру отделения (комоду) Генке Носу. Комод отличался поразительной хозяйственностью, кулинарными способностями, но от языков был далек, как и его старший брат, окончивший Систему в позапрошлом году. Вот мэн и натянул «полиглоту» тройку. Сашке в этом отношении было гораздо проще. Его старший брат, выпустившийся с красным дипломом четырьмя годочками ранее, оставил Чижику наследство, заключающееся в хорошем отношении к фамильной династии курсантов большинства преподавателей, в том числе и «Железного Мэна». По итогам экзамена тот даже соблазнял курсанта продолжать обучение далее факультативно и перед выпуском сдать экзамен на военного переводчика. Чижик подумал, пожалел времени, сил и средств и отказался. Молодость, молодость…, а наверняка зря. Но главное чего было не отнять у мэна, то это то, что даже самого неспособного курсанта он научил элементарным азам допроса военнопленного. О, бойтесь и дрожите англоязычные враги, попавшиеся в руки учеников «Железного Мэна». Ох, бойтесь и отчетливей дрожите…, достанется вам со всей пролетарской ненавистью и прочим уважением. С литературой было сложнее. Многие читать не любили или ленились, но женщины с кафедры искусств поблажек, несмотря на свой слабый пол, не давали. Не читал – сам виноват, получай, фашист, гранату. Но и здесь Чижик не переживал – читал с детства регулярно, да и свободное время в стенах Системы проводил с книгами, причем положенными по программе предмета, и не считал эту программу неинтересной, а скорее наоборот, куда более содержательней и познавательней, чем штудирование наизусть Уставов Вооруженных Сил СССР. На втором курсе вместе с Андрюхой Шубой они познакомились с одной библиотекаршей, и та поставляла им дефицитные книги под заказ. Однако, взяв билет и ознакомившись с вопросами, Сашка зачесал репу. Все вопросы он знал, только вопрос об открытии журнала «Современник», и его значении в народовольческом движении царской России поставил его в тупик, о влиянии на читателей данного периодического издания он знал весьма и весьма поверхностно. Оставив без внимания другие вопросы, Сашка срочно взялся изучать лежащую на столе обязательную программку. Знающий хотя бы суть вопроса творческий человек мог почерпнуть оттуда очень много полезного. А там было сказано о дате открытия журнала, его основателе и дате закрытия. Напрягшись, Чижик припомнил, что где-то читал или слышал, что данное издание жандармы прикрыли после опубликования в нем поэмы Некрасова «Железная дорога». У Сашки мгновенно созрел оригинальный план. Знаменитый курсантский термин «Подход - пять, отход – пять, ответ – два, общая отметка – три» с женщинами не проходил, а трюки со шпаргалками здесь не срабатывали. Ответив на вопросы о творчестве Виктора Гюго (зарубежная классическая литература), Эриха Марии Ремарка (зарубежная антивоенная литература), Чижик ступил на скользкий лед третьего сомнительного вопроса: - Журнал «Современник» был открыт, - курсант назвал дату открытия и имя редактора, - в нем печатались многие прогрессивные писатели того времени, но хочется отметить, что только после этих обличающих антинародный самодержавный строй стихов, издание подверглось гонениям со стороны царской охранки и было закрыто: Добрый папаша! К чему в неведении Умного Ваню держать? Вы мне позвольте при лунном сиянии Правду ему показать… Давно в школе, дабы повыпендриваться и показать отличную на стихи память, Чижик выучил наизусть не только первую, обязательную по программе главу поэмы, но заодно и вторую. Память не подвела, преподавательницы восторженно зашушукались с единственным в комиссии мужчиной, но к середине главы их взоры немножко потускнели. Поняв, что экзаменуемый декламацию прекращать не собирается, а времени в обрез, они остановили вошедшего во вкус Сашку, с выражением клеймившего царизм словами великого поэта. - Достаточно, достаточно… - произнесла председательница комиссии, - просто великолепно, следующий вопрос, пожалуйста. Далее сложностей у него не возникло, Константина Симонова (современная военная литература) доводилось читать не раз. Оттарабанив ответ, козыряя фамилиями главных и второстепенных героев, Чижик с почитанием уставился на экзаменаторов. - А в каких известных Вам произведениях советских писателей о войне нашел отражение образ начальника клуба? - последовал единственный вопрос единственного в комиссии мужчины. - Иван Стаднюк, «Война», политрук Лева Рейнгольд, - не задумываясь, ответил Чижик. - Великолепно! – подвела итог председательница. – Просто отлично! – Комиссия с энтузиазмом единодушно закивала. - Товарищ капитан, - это уже к ротному, в обязательном порядке присутствующему на экзамене, - я прошу особо отметить курсанта Чижика. - Спасибо, товарищ курсант, за любовь к литературе и глубокое знание предмета. Сашка, вышел, с глубоким сознанием того, что в жизни ничего просто так не делается, а вот не выучил бы вторую главу, как бы сейчас выкручивался, а так прямо в тему. - Ну, как? – поинтересовался Севка Климкин, коллега по ремеслу. Они оба были нагружены дополнительными обязанностями, в простонародье называемым «книгоноши». Оба должны были доставлять учебную литературу на всю группу на занятия и самоподготовки. Тяжести носить приходилось, формуляры заполнять – это минус, но имелся и большой плюс. Во время занятий и «сампо» появлялась относительная свобода передвижения по территории и учебным корпусам. Также замок или комод, всегда при их отсутствии могли мотивированно доложить, что вышеуказанные курсанты находятся в библиотеке. - Да нормально, Севка, пятак. - А я боюсь, - постучав по косяку, сказал Севка и вошел в аудиторию.
А первому батальону опять «повезло». Напасти и, как уже говорилось, неприятности и различные гадости никогда не обходили его стороной, и впечатление, что на его личном составе постоянно проходили какие-то опыты и эксперименты вскоре превратилось в уверенность. Через пару дней, перед самым отпуском, третьему курсу было объявлено, что с будущего года вводится дополнительный государственный экзамен по дисциплине «Общевоинские Уставы Советской Армии», отменяется экзамен «История КПСС», а вводится комплексный экзамен «Научный коммунизм» (куда вошли истмат, диамат, история КПСС, научный атеизм, военная политэкономия и куча прочей ерунды). Известие о вводе дополнительного экзамена окончательно убедило Сашку в том, что случайностей в жизни не бывает. Нет, не зря он зубрил уставы. Госэкзамен был ему уже не страшен, впереди зачет один на один с комбатом, а это посерьезнее любого экзамена, да и отпуск под угрозой. По давно сложившейся традиции курсанты при переходе с третьего на четвертый курс уходили в отпуск не в августе, как остальные, а в конце июня. Это было обусловлено тем, что до начала сентября необходимо было переехать из опостылевшей казармы в относительно комфортное общежитие, в комнаты по три-четыре человека. Да и кому-то надо было нести караульную службу в течение месяца. И вот наступил последний день – экзамены и зачеты все сданы, и завтра долгожданный отпуск. С утра на разводе комбат объявил распорядок дня – до обеда - чистка и сдача на склад оружия, после обеда уборка казармы и территории, а только затем - убытие в отпуск. При этом он не забыл упомянуть, что принимает до обеда зачет. Личных «кровников» у Слона оказалось аж целых три человека. Поволынив для приличия с часок, Сашка решился подкатить к Витосу: - Товарищ майор, разрешите сдать зачет? Тот посмотрел сверху вниз на щуплого курсанта и лениво поинтересовался: - А направление учебной части на пересдачу зачета у тебя есть? - Нет, - растерянно пробормотал Сашка. - Вот когда будет, тогда и приходи. Только после пятнадцати ноль-ноль я уже уйду. Во попал, - подумал Чижик, - а как это направление взять? Ведомости в учебную часть сданы, по их учетам у меня зачет. Скотина рыжая, ведь говорил…, а комбату сказать – взводного заложишь: - Разрешите идти, товарищ майор? - Идите, товарищ курсант. Сашка развернулся и направился в учебную часть. - Направление без разрешения начальника учебной части не даем, - с безразличным видом уведомила незачетника старая очкастая грымза, - помочь ничем не могу. Обращайтесь к начальству. На счастье в дверь случайно заглянул заместитель начальника училища по учебной части полковник Яблочкин. Сашка, представившись, жалостливо протянул: - Товарищ полковник, разрешите направление на пересдачу уставов получить. - Уставов? – удивился полковник. – В первый раз слышу, чтобы взводный или ротный своим незачет поставили. - Да это майор Витос поставил, товарищ полковник. – Не вдаваясь в пошлейшие подробности, давил слезу Сашка. - Понятно… - протянул Яблочкин и, взяв со стойки чистый бланк, расписался и протянул грымзе. – Татьяна Петровна заполните и выдайте. Та с оскорбленным видом принялась показательно не спеша заполнять направление, не удосужившись проверить ведомости. Чижик облегченно вздохнул. Но неприятности еще не кончились. Оскорбленная Татьяна Петровна решила взять реванш, подольше помурыжив наглого курсанта, когда тот уже протянул руку за бумаженцией: - Без командира взвода или роты не выдам, - ехидно оскалив зубки, протянула очкастая, - идите за ними, - и, демонстративно отвернувшись, стала что-то писать в амбарной книге. Растерянно постояв, Сашка бегом рванул из учебного корпуса. Он точно знал, что взводного сейчас на территории Системы нет, а где искать ротного? На счастье подвернулся проходящий мимо старший лейтенант Сивый, однокашник Сашкиного брата. - Товарищ старший лейтенант, выручайте! Надо направление на пересдачу забрать, а без офицера не дают. Котелков ушел, а где ротный не знаю. А мне комбату сдавать, - взмолился Сашка. - Ладно, пошли, - снисходительно произнес Сивый (бывший курсант из батальона Витоса) и направился к учебной части. - Держи, - спустя несколько минут он протянул долгожданный бланк ждавшему во избежание эксцессов Сашке. - Спасибо большое, - благодарно произнес обрадованный курсант и рысью припустил к казарме. Взлетев на третий этаж старого австрийского корпуса, Сашка кинулся к дневальному: - Слон где? - На территорию вышел. Сашка через две ступеньки устремился вниз, едва не сбив стоящего на крыльце ротного. - Куда, куда? – схватив за рукав, вопросительно-удивленно уставился на торопыгу капитан. - К комбату, зачет сдавать, - порываясь вырваться, ответил Чижик, - вон он стоит, уже уходит. Действительно, в метрах пятидесяти по направлению к караулке стоял Слон, явно собираясь направиться в сторону второго КПП. - Пошли! – взял в свои руки инициативу (забыв, что в армии она наказуема) Никитский и направился в сторону комбата. За процессией с явным интересом, ожидая бесплатного представления, наблюдали курсанты батальона, приводящие в порядок территорию, но державшиеся в безопасном удалении от любимого комбата. - Товарищ майор, разрешите обратится, - Никитский по-уставному обратился к Витосу. – Разрешите курсанту зачет сдать? - Мне некогда, - не глядя на капитана, ответил комбат, наблюдая за уборкой территории. - Да вот тут один курсант у меня устав почти наизусть выучил, - ротный кивнул в сторону скромно стоявшего в ожидании своей участи с уставом под мышкой Сашку. - Да-а-а, - удивленно протянул тот, славившийся своей безукоризненной строевой выправкой и почти феноменальным знанием уставов. – Давай его сюда. Ротный махнул рукой Чижику. Тот подбежал и представился. - А, ты Чижик. Направление есть? Ну, давай посмотрим, что ты там знаешь. – Слон вытянул из руки курсанта список вопросов. - Вопрос первый – обязанности солдата, матроса. - Солдат, матрос обязан… - забубнил ответ Чижик. - Хорошо. Знаешь. Вопрос второй – дисциплинарные взыскания и порядок их применения. – Витос внимательно выслушал ответ. – И это знаешь. Тогда следующий вопрос – развод и смена караулов. - Ни хрена себе вопросик, - подумал Сашка, на пять-шесть листов тянет. Но на помощь пришло то, что развод и смена караулов в училище проходили в строгом соответствии с уставом караульной и гарнизонной службы, и за первые два года весь процесс хорошо отложился в мозгах. Добросовестно процитировав процесс развода, Сашка добрался до смены караулов. Дойдя до момента, когда, кто и чем вооруженный отдает друг-другу воинское приветствие, Сашка был остановлен. - Молодец, знаешь. Можешь смело дежурным по роте и разводящим ходить. Ясно товарищ капитан? - кивнул в сторону ротного комбат. - Так точно, товарищ майор. - А теперь текст Присяги и Боевое знамя части. Молодец взводный, предупредил. Сашка браво выдал ответ. - Первые десять и двадцать вторая статьи строевого устава. – Майор явно не ожидал от нарушителя такой прыти. И здесь в точку. Нет, Рыжий явно заслуживал похвалы, несмотря на проделки с зачетной ведомостью. Выслушав ответ, Витос агрессивно выпятил нижнюю челюсть и задумчиво с высоты своего роста уставился на экзаменуемого: - Молодец, выучил на пятерку. Но пятерку поставить не могу – практикой не подтверждается, а если и дальше будешь нарушать дисциплину, то госы не сдашь. Ты ведь на красный диплом идешь? - Так точно, - застенчиво ковыряя асфальт носком сапога, смиренно ответил Сашка. – Больше не повторится, товарищ майор! - Давай направление и зачетку. – Витос расписался в бланках. – Капитан Никитский, разрешаю немедленно отправить курсанта в очередной отпуск. - Комбат, давая понять, что аудиенция закончена, развернулся и отправился в сторону второго КПП. Сашка облегченно перевел дух и взглянул не часы. Допрос с пристрастием продолжался ровно сорок минут. Ноги противно подрагивали, как после марш-броска, спина покрылась потом. - Давай иди, переодевайся, и ко мне в канцелярию за отпускными документами, - с довольным видом скомандовал ротный, словно это он сам лично сдавал зачет. Нервно покурив в окружении подбадривающих хлопками по плечам и спине боевыми товарищами, Чижик направился в казарму. По дороге ему попался Витька Романовский, который с интригующим видом сообщил, что Чижика уже долго ищет старый Сашкин «приятель» командир первого взвода Юркин, назначенный в роте ответственным за чистку оружия. «Опять урод с пулеметом доставать будет», - со злостью подумал Чижик. В начале учебного года в Систему поступило два пулемета РПК-74, калибра 5,45 мм с прицелами ночного видения. Эти два образца по закону подлости достались Чижику и Филлипку. Да и черт бы с тем, что пулеметы были побольше и потяжелее автоматов, и вместо подсумков на ремне приходилось таскать патронные сумки через плечо. Эти неприятности худо-бедно можно было пережить. Худо было то, что с этих РПК палили не только все курсанты училища, но и все европовидные, азиатские и негритянские выходцы специального факультета. Стрелять стреляли, а чистили весьма поверхностно. Кому хочется усердствовать с чужим оружием, и отдуваться приходилось Чижику и Шефу. Однажды, получив после слушателей из Анголы покрытые гарью и копотью стволы, даже слегка не протертые, курсанты, не вытерпев расовой дискриминации и взяв пулеметы, пошли к комбату. Педант и служака Слон гонял дежурного по роте, словно чистюля хозяйка тараканов на кухне, а потом вставил ротному такого фитиля, что к этому вопросу больше не возвращались. Чистили оружие только после себя. Опять какая-то сука пулемет грязным приняла, - возмущался Чижик, незаметно пробираясь в кубрик, - а чистить не меньше часа. Да пошли все! Комбат меня лично в отпуск отпустил. Пусть сами чистят. Выглянув из двери кубрика и не обнаружив в поле зрения Юркина, Сашка по стеночке, не привлекая к себе излишнего внимания, направился в канцелярию. В тесном помещении помимо Никитского находился писарь Костя Горбунков, приветственно подморгнувший сослуживцу. - Выдай документы, - приказал Косте ротный. Процесс получения отпускного билета и проездных документов занял буквально минуту. Гораздо дольше пришлось расписываться в куче ведомостей инструктажей, о том, что курсанту в отпуске запрещается: употреблять спиртные напитки, купаться, носить гражданскую одежду и т.д. и т.п… Напьется курсант, поймает его патруль или милиция загребет в вытрезвитель - сам виноват, предупрежден под роспись. Потонет – не купайся в одиночку. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Вообще сам во всем кругом виноват, на то и подписи собственноручные имеются. Словом, отцы командиры белые и пушистые, а ты сам грязный и гадкий. Наконец, Чижик уже собирался откозырять, когда в комнату ворвался Юркин, державший под мышкой чижиковский РПК… «Заложил кто-то, что я сюда пошел», - возмутился про себя будущий отпускник, - «чуть-чуть не успел». Старший лейтенант был выпускником МосВОКУ, и от всей души ненавидел подчиненных. Он пришел в звании лейтенанта в конце второго курса, прослужив в войсках чуть более года. Небольшого роста, чернявенький, с интеллигентным лицом. Что не отнять, умом он был не обижен, много читал, играл на фортепьяно. А вот амбиций у него было выше крыши. Болезненное самолюбие, чрезмерный карьеризм, склонность к подставам и зависть к чужим успехам зачастую толкали его на очень нехорошие поступки. Этот товарищ пытался в своем взводе организовать институт стукачей и лизоблюдов, но, поняв, что с затеянного ничего путного не получится, начал в буквальном смысле третировать подчиненных, не спуская им любой мелочи. В отношении курсантов другого взвода или рот, то он просто их напрямую закладывал. Впоследствии, озлобившись, первый взвод, дожив до четвертого курса, утроил в отместку ему райскую жизнь. Почти каждую неделю они попеременно вызывали ему по домашнему адресу то скорую помощь, то пожарных, то милицию. А какая то мудрая голова догадалась прислать ему наложенным платежом лодку, и это в городе, где единственным открытым водоемом был небольшой пруд. Заплативши неустойку, и устав от вечных разборок с экстренными службами, уже старший лейтенант, в конце концов, к середине последнего года угомонился. - Товарищ капитан, - с порога начал тот ябедничать, - у курсанта Чижика пулемет грязный, а вы его в отпуск отпускаете, пусть чистит. Да и какой пример для личного состава: в самоволке был, на губе сидел, а в отпуск первым уезжает. «Точно кто-то от зависти заложил, - констатировал Сашка, - интересно, а что дальше?» Перед ротным стояла затруднительная проблема. С одной стороны, можно напороться на немилость комбата, с другой - явно испортить отношение со взводным. Баран надолго задумался. - Так твой взвод в наряде стоял, когда негритосы пулеметы брали!? Так пусть твои дол…бы и чистят, сами виноваты, - принял соломоново решение Никитский, - иди Чижик, а ты, Горбунков выйди на пять минут. - Мне что, из-за твоего взвода за эти пулеметы опять получать! – услышал крики ротного из-за двери отпускник. - Вы что меня все подставляете! Вы что, хотите, чтоб майор меня снова еб-л! Ты что лезешь? Слон сказал немедленно в отпуск, значит немедленно! А ты тут со своими предложениями лезешь! Опять подставить хочешь!? - Да ты что, Сергей, - ошарашенно, пробормотал Юркин, не ожидавший от флегматичного ротного таких эмоций. - Я тебе не Сергей, а товарищ капитан… Битва гигантов, твою мать… - Пошли отсюда, Саня. – Костя потянул за рукав Чижика. - У тебя отпускной на руках, вот и мотай от греха подальше. И так с батальона первым в отпуск уходишь. Давай, мотай отсюда. Удачи тебе, юнкер. - Спасибо, Костя! - Сашка послушался совета мудрого писаря и, схватив полупустой чемодан, рванул в сторону КПП. Надо было добежать до дядьки, и первым делом нарушить все запреты, под которыми он только что расписался. То есть - переодеться в цивильное, закупить вдоволь ликероводочных изделий, различных видов которых во Львове было в избытке, а в центральной России из-за паршивой бутылки приходилось простаивать по полдня, и, обмыв с родней окончание очередных мытарств, рвануть на вокзал. «Домой. Домой-домой», - под стук поездных колес пела душа отпускника. Впереди долгих сорок пять суток заслуженного безделья, выстраданных и сохраненных Чижиком с невероятными ухищрениями. Как говорил один знакомый преподаватель - пришло время пить холодную водку и любить горячих женщин. Халява Закончился последний курсантский летний отпуск. Со всех сторон необъятного Союза стягивались в город курсанты первого батальона. Приезжали, как правило, заранее, но не один не бежал ночевать в родные пенаты. Размещались, кто, как мог: у родственников, знакомых, подруг. Волокли в чемоданах подарки и сувениры, а в голове хмельные воспоминания вольных летних дней. Сашка тоже вез сувениры. Взводный просил достать валдайские колокольчики, тогдашний сувенирный бренд Новгородской губернии. Для родни, себя, и начальника кафедры физо он вез несколько пакетов сушенной местной рыбки. Едва разместившись, разобрав чемодан и слегка отметив с дядькой приезд (тетка, вместе с Сашкиной двоюродной сестрой и ее детьми уехала на несколько месяцев в деревню) он бросился обзванивать явки однокурсников. Откликнулось четыре человека, которые договорились встретиться у штаба ПрикВО, в простонародье именуемого Пентагоном. Но сам штаб им был по барабану, их интересовала местная достопримечательность под названием пивной завод «Золотой колос», вернее даже не сам завод, а его пивной бар со свежим, живым, поступающим в полуподвальный зал прямо по трубам, пенистым пивом. Встретившись, сослуживцы вволю нахлопались друг с другом по спинам и с хозяйственной основательностью обосновались за стоячим круглым столиком. Янтарное пиво хмелило головы, соленая рыбка требовала постоянного повтора, и завязался разговор о вольных отпускных денечках, о ночках холостяцких, о молодости беззаботной. - А я там… - А я тут... - Я с ней… Но говорят правду, что офицеры на службе говорят о женщинах, а в компании с женщинами – о службе, и незаметно разговор перекатился к служебным вопросам. - Ребята, а вы что, с политического училища? – неожиданно задал вопрос незаметно подошедший мужчина с бокалом пива в руке. - А вам-то что? – подозрительно оглядывая невысокого, лет сорока пяти, плотного мужичка, со щегольскими усиками, обряженного в дорогой костюм-тройку, внешним видом напоминавшего сошедшего с экрана тридцатых годов типичного польского пана. - Извините, что отрываю от столь важных дел, - немножко язвительно отозвался незнакомец, - просто мне показалось, что вы с военного училища. - Кому кажется, тот крестится, дядя, - отпарировал Сашка, - шли бы вы по своим делам, отдыхать мешаете. - Ладно-ладно, ребятки, - примирительно ответил незнакомец, обведя цепким запоминающим взглядом любителей пива. - До скорой встречи ребятки. – И неспешно удалился. - Во, гадский папа, все настроение испортил, – прокомментировал Арсен, глядя вслед удаляющему, - может, скинемся и к моим на Левандовку, в саду посидим? А то, тут что-то дискомфортно стало. Ну что, желающие есть? - Я за! – Отозвался Чижик, - время есть, все равно, завтра только к десяти, проспимся. Остальные отказались, сославшись на неотложные дела. Посетив стоящий вино-водочный магазин, друзья на трамвае отправились в окраинный район города, застроенный частными домами. Район в ночное время пользовался дурной репутацией, но днем окруженные садами и утопающие в зелени его небольшие деревянные домики вызывали восторг. Родня Арсена встретила прибывших с восточным гостеприимством и украинских хлебосольством и радушием. За щедро накрытым в уличной беседке столом время летело неукротимо быстро. Но всему рано или поздно приходит конец и Чижик с Тилибовым, уже глубоким вечером отправились к трамвайной остановке. Настроение было гораздо выше среднего, погода прекрасная. Выпитое, согревало душу, кружило голову и уже немного заплетало ноги. - Давай споем! – предложил Арсен. - Давай! – с энтузиазмом отозвался Сашка. - Ехал, ехал козак мисцем, под копытом камень … - обнявшись, затянули друзья, но попеть вволю не удалось. - Уже приехали, казаки. – Из тихо подкравшегося уазика выбирались старшина в сопровождении сержанта милиции, - как раз до вытрезвителя. - Старшина Белозерчик, - представился милиционер. - Права не имеете, мы военнослужащие, - забуянили собутыльники, махая перед патрульными военным билетом. - А мы комендатуру вызовем, - посмотрев документы, сориентировались блюстители порядка. - Равняйсь! Смирно! Я Тилибов! – забуянил Арсен. – Дежурному звони старшина! Пусть отцу домой позвонят! Старшина внимательней посмотрел документы и быстро направился к машине. Скороговоркой забубнила рация. - Садитесь в машину, - вскоре высунулся он в окно, - приказано вас по домам, до самых дверей доставить. Поехали с ветерком и музыкой. Первым подвезли Сашку. Но самостоятельно дойти до квартиры, старшина ему не дал. Аккуратно взяв его под локоток, он сопроводил Чижика на четвертый этаж, прислонив курсанта к косяку, позвонил. Открывшему дверь ошарашенному дядьке предстала картина весело улыбающегося пьяненького Сашки в сопровождении сотрудника органов. - Ваш? - откозыряв, вежливо спросил старшина. - Наш, - удивленно ответил дядя Витя. - Тогда забирайте, - и, повторно отдав честь, старшина спустился вниз. Сашка с дядькой ладили хорошо, можно сказать душа в душу. Он уважал его за умелые, золотые руки, за чисто мужицкое русское желание выпить, закусить, погулять по поводу и без оного, за слабость к женскому полу, за чувство юмора, склонность к небольшим авантюрам и готовность всегда помочь. Проспавшись, поутру отпускник не спеша направился к стенам родной Системы. Идя по булыжной мостовой у старой церкви, живописно оплетенной плюющем, у которой некогда снимались сцены с кинофильма «Три мушкетера», напевая под нос «…пора-пора-порадуемся на своем веку…», Сашка раздумывал о целесообразности дальнейших отношений с Ольгой-стюардессой. Как-то в конце второго курса львовская родня уехала в деревню, оставив, пустую квартиру. Пустая хата это что-то. Это не только возможность побалдеть и оторваться на полную катушку, но и возможность приобрести кое-какие материальные выгоды. Наряду с обычным твердым рублем и традиционно-жидкой валютой, в училище ходил еще один вид взаиморасчетов, имеющий определенную товарно-денежную стоимость. Это были обычные четвертинки стандартного листа из дешевой газетной бумаги, заверенные гербовой печатью. В иные дни их курс взлетал до небес, и имя этим бумажкам было – бланк увольнительной записки. На какие только ухищрения не шел личный состав для получения вне квоты долгожданного бланка. Их выпрашивали у знакомых офицеров, у писарей, имеющих запас, всячески подделывали, а на крайний случай – просто покупали у более предприимчивых сослуживцев или просто обменивали. Став временным единовластным хозяином заветной жилплощади, почти на месяц, Сашка долго не задумывался. На ближайшей дискотеке, проводимой в клубе, он поднял руку с зажатым в ней ключом и громко объявил: - Мужики, есть хата. Нужны девки и вино! – В данный момент, выполняя заветы старших товарищей, он не имел постоянной подруги. Реакция последовала незамедлительно, и Чижика, чуть было не смели с ног толпой желающих. Более всего его заинтриговало предложение сержанта соседнего взвода Еремы, обещавшего помимо запрашиваемого еще несколько бланков чистых увольнительных записок. Согласование деталей много времени не заняло, и в ближайшую субботу курсант готовился к приему гостей. По выработанной диспозиции Ерема заявлялся со своей спутницей, а подруга, выделенная для Чижика, должна была сначала позвонить. Ровно в определенный срок телефон разразился противной трелью: - Здравствуйте, мне нужен Саша, - прозвучал довольно приятный голосок. - Я вас слушаю, - заинтригованно ответил тот. - Я от Пети, это Ольга, он сказал, что вы будете ждать у цирка. Я уже там. Когда вас ждать? - Буду через десять минут, уже выхожу. А как я тебя узнаю? – курсант решил перейти на «ты». - Я блондинка, стрижка короткая, в белой юбке с широким красным поясом. - Уже бегу! – Сашка на ходу натягивал спортивные штаны. Не то чтобы бежать, идти от силы, было, минут пять. Но Чижик торопливо слетел с лестницы, пересек проспект и крадучись приблизился к цирку. Голос, голосом, а вдруг там не девушка-красавица, а крокодил стоит зубастый, страшный! Тогда можно вернуться в дом и не отвечать на телефонные звонки. Но подружка, стоящая у главного входа, оказалась довольно симпатичной. Стройная, невысокого роста, со стрижкой «каре», она оказалась еще и простой в общении и не старалась набить себе цену. Сашка очень удивился, что эта милая, неприхотливая блондиночка оказалась прапорщиком, стюардессой на транспортном самолете командующего ВВС округа. И закрутилась карусель! Дамочка была искушенной в сексуальных вопросах и незатейлива в личных запросах. Свою потребность в шампанском и шоколаде она удовлетворяла за счет своего денежного довольствия летного состава ВВС и понимала, что с курсанта требовать многого (кроме постели) не приходится. Взяв над относительно неопытным Сашкой шефство в половом воспитании, она стала называть себя Багирой, а курсанта – Маугли. Отношения длились, вопреки всем курсантским нормативам более полугода. Только со временем эта сладкая, обволакивающая и затягивающая паутина стала вызывать опасения. Первый тревожный звонок прозвучал зимой третьего курса, когда Чижик был приглашен в гости к Оленьке домой. Дом оказался двухэтажным особняком на четыре квартиры. Внутреннее содержание оказалось гораздо круче внешнего. Молодящаяся мамаша бальзаковского возраста рассматривала присутствие Сашка, как потенциального зятя. Такая постановка вопроса последнего не устроила, и он, поспешно ретировавшись, исчез с Ольгиного горизонта. Второй тревожный звонок прозвучал вскоре после нового года и оказался совсем реальным. Несостоявшийся жених стоял у тумбочки дневального в наряде по роте, когда зазвонил внутренний наборный телефон. Чижик еще долго потом размышлял над тем, почему он вопреки установленным порядкам не представился и не назвал свою фамилию. - Здравствуйте, мне нужен курсант Чижик, не могли бы вы его позвать. Сашка мигом узнал знакомый голос, но сознаваться не стал. - Вы знаете, его сегодня не будет! - А когда? – подруга явно не узнавала искаженный «качественной» армейской связью и коммутатором времен царя Гороха голос. - А, вы знаете, он в госпитале лежит. Какие-то осложнения после стажировки. Наверное, не скоро. – На ходу импровизировал Сашка. – Ходили слухи, что его потом могут в санаторий отправить. - Спасибо, - разочаровано протянул голосок, и связь прервалась. Следующий раз Сашка увидел стюардессу перед отпуском. В теплый пригожий майский денек, они сидели в компании с Клеппером и еще одним знакомым четверокурсником и дядькой у последнего на кухне и не спеша пили пиво. Дядька поинтересовался, куда делась бывшая подружка. Сашка сказал, что может, и встретиться не помешало бы, да только есть ряд проблем. Юрик, так звали старшекурсника, живо заинтересовался происходящим и попросил ее телефончик. Набрав номер, он живописно наплел о том, как вместе с несчастным Шуриком лежал в госпитале и то, что Чижика скоро выписывают. Для более подробного отчета, он назначил Ольге встречу в центре города у памятника Мицкевичу. Предложение было принято. Сашка и Серега наблюдали за встречей из-за угла. По договоренности Юрка должен был предложить куда-нибудь пройтись. Три предполагаемых маршрута были обговорены заранее. - Левой рукой махнул! – узрел более зоркий Серега манипуляцию Юрика, - на Высокий Замок пошли. - Давай быстрей в обход, - надо раньше успеть. – И заговорщики быстрым шагом поспешили в обход удаляющийся пары. По режиссуре неожиданная встреча должна была произойти у летнего кафе. Как задумали, так и вышло. Юрка с Ольгой сидели в кафе, когда та, совершенно для нее неожиданно, увидела дефилирующих дружков. Встреча была бурной и нежной, а после отпуска намечалось ее продолжение. С такими мыслями Сашка добрел до родных пенатов и доложился в роте. Тут его, как и всех остальных сослуживцев, ожидали новости. Ушел начальник училища Золотов, пройдя за неполных пять лет тернистый путь от полковника до генерал-лейтенанта. При нем престиж Системы вырос до необыкновенных размеров, показуха стала привычным образом жизни. Работа на имидж и хозяйственные нужды встала превыше всего. Как говорил его заместитель по тылу: «Если б не учебный процесс, то мы б еще не такое училище отгрохали бы». А еще выяснилось, что через месяц-другой от них уходит взводный Котелков. - Товарищ старший лейтенант, я тут ваш заказ привез, - обратился к Рыжему курсант и протянул набор колокольчиков. - О! Спасибо большое! То, что надо! – Поблагодарил взводный, снизив голос, заговорщицки наклонился к Сашке, - слушай, халяву поймать хочешь? - А что делать? – мгновенно заинтересовался Чижик. - Да тут обком комсомола проводит на базе училища военно-патриотические сборы среди учащихся ПТУ. Четыре заезда по пять дней, человек по пятьдесят-шестьдесят, вместе с преподавателями. До обеда с пэтэушниками занимаются курсанты, а после обеда у них экскурсии, цирк, театр. Питаются в столовой спецфака. Там, где кормиться семьдесят человек, еще пятеро прокормятся! Халява! Шара! Согласен? - Конечно! А кто еще с курсантов будет? - Пять человек, все из нашей роты. Ты и Шашкин точно. Иди рапорт пиши. Вот это халява! Да это же второй отпуск! – уже на встрече с обкомовскими ребятками в кабинете начальника политотдела подумал Сашка. Каждый день после обеда в город! Одна автобусная экскурсия, две пеших, цирк! На питание пять рублей в сутки! Эльдорадо! Клондайк! На следующий день приказом начальника училища пять курсантов роты с взводным уже второго курса во главе были официально закреплены за военно-патриотическими сборами. Для размещения было отпущено помещение шестой роты второго курса. Начальник сборов, старший лейтенант, сразу же дал понять временно подчиненным курсантам о том, что напрягаться с ними и пэтэушниками не собирается, что у него куча более важных дел личного характера. Крутитесь, сами как хотите, и, оставив ключи от бытовки и канцелярии, исчез. Больше его практически и не видели. В первый заезд прибыло не восемьдесят, а семьдесят пять человек из четырех районов области в сопровождении четырех мастеров производственного обучения. Сразу же новоприбывшим было объявлено: здесь не ясли и детский сад, что подчинение и выполнение распоряжений старших товарищей является обязательным и обсуждению не подлежит. По старой доброй традиции довели распорядок дня и назначили суточный наряд. Представитель обкома был в восторге от строгости и четкости общения с учащимися, а после совместного распития коньяка и получения нескольких армейских сувениров просто стал лучшим другом. Только после этого было официальное построение и торжественные речи. После мероприятия подошли к курсантам мастера и еще шесть человек, явно не пацанского возраста. Оказалось, что из присутствующих эти шесть человек уже отслужили свое в армии и их интересовало, можно ли втихую отправиться по домам. Баба с возу – кобыле легче – посовещавшись, подумало новоявленное руководство импровизированных сборов и после небольших добровольных взносов в новоявленный фонд помощи комсомольских инициатив, отпустило горемычных старослужащих домой. В правильности принятого решения они убедились дважды: Первый раз - за обильным обедом, поданным проворными официантками. Кормят ведь и обслуживают специальный факультет, не то, что русского ваньку! Комсомол оплатил только определенное количество людей, а самовольное сокращение численности подопечных определило наличие свободных мест за столами, за которыми можно питаться не только самим, но и периодически подкармливать друзей. Все оплачено. Второй раз – когда ночью, пэтэушники начали выяснять какой район круче, а то к выяснению территориальных вопросов добавилась бы еще и элементарная дедовщина. Когда начались разборки, курсанты и мастера, несмотря на разницу в возрасте, дружно отмечали начало заезда, причем инициаторами и спонсорами стали сами педагоги. Поселились они в помещении бытовки, приютив там и гостей. Заслышав возню и крики восемь человек (один из служивых уже был в самоволке) ринулись наводить порядок. Силу применять не пришлось, обошлись лишь непарламентскими выражениями, и, спустя пять минут зачинщики отделены от основной массы, и воцарился конституционный порядок. Встали, как и положено, за десять минут до подъема, проинструктировали дневальных. - Подъем! - Заорал ученик у тумбочки. Но немедленной реакции, как и предполагалось, не последовало. - А ну, подъем! – курсанты с мастерами, прошлись по рядам, придавая пионерам (как окрестили между собой подопечных) дополнительное ускорение. - На зарядку становись! – брали реванш за свой армейский дебют будущие офицеры. Выгнав и кое-как построив в колонну по четыре молодняк и взяв их в каре, курсанты погнали строй приличной рысью вокруг учебного корпуса, не забыв при этом выделить людей на уборку территории. Нарезав несколько кругов, курсанты загнали колонну на спортивный городок и, проделав утреннюю гимнастику, приступили к подвешиванию невольного молодого пополнения на турники. - Давай подтягивайся! Раз! Два! Три! Труп! – Глядя на извивающиеся на перекладинах тела, вспоминался незабвенный первый курс. – Следующий! К снаряду! Давай подтягивайся! Раз! Два! Три! Труп! После зарядки и утреннего туалета новоявленные командиры приступили к интеллектуальному занятию по обучению личного состава застиланию кроватей и отбивки кантиков, правильной установке подушек и подвешиванию полотенец. После завтрака собрались на небольшое производственное совещание: - Мужики, что дальше делать будем? – Задал вопрос Олежка Шашкин. - У них по расписанию экскурсии и прочие увеселительные мероприятия только после обеда. - Господа юнкера! Предлагаю разработать стратегический план! – Предложил Вовка из первого взвода. - Во-первых, надо решить, чем занять это стадо до обеда. – Предложил Сашка. - А чего тут думать! Мы в армии, или погулять вышли? Да чего тут голову ломать?! – хором отозвались остальные участники дискуссии. – Физо, строевая, уставы, уставы, строевая, физо. Разбавим уборкой территории, да еще людишек в роту на хозработы подкидывать будем, все мужикам помощь. А то они в караулах, да еще и общагу к переезду готовят, а мы тут балдеем! Но, главное – строевая подготовка, чтоб строем уметь ходили и равнение четко соблюдали! В первый день минимум часа три, четыре строевой. - А я еще предлагаю устроить сборку-разборку автоматов, и пусть ТТХ поучат, - внес продуктивное предложение Олежка. - Слушайте, - задумчиво произнес Чижик, - у нас ведь после обеда прогулки по городу, цирк, музей, и т.д.? Так зачем нам всем вместе шарахаться? Давайте введем систему ответственных, как в батальоне! Один сутки с пионерами сидит, а другие по своим делам, благо контроля-то толком никакого! - Толково! Вот халява! – Идея всем явно пришлась по вкусу. – А кто первый? - Давайте сегодня все с личным составом, а завтра я побуду, - предложил Сашка. На том и порешили. И понеслось… На следующий день Чижик провел зарядку, завтрак и, проводив товарищей в самовольную отлучку, приступил к занятиям строевой подготовкой, плавно перешедшей к вдумчивому изучению уставов. Попутно он направил одновременно трех человек на поиски руководителя сборов, упорно игнорирующего своим посещением временно подчиненный личный состав. Старлей был необходим для получения пяти автоматов, для тренировки пэтэушников. После долгих и упорных поисков взводный был обнаружен. Но он явно не желал вмешиваться в действия курсантов, считая, что он находится в отпуске при части. Однако, после непродолжительного и небольшого шантажа, стеная и сетуя на нехватку времени, он получил пять штук АК-74. Сбросив их на Сашку и попросив его после занятий сдать стволы в оружейку батальона обеспечения и пообещав получить их вновь для нового заезда, он удалился, стеная и сетуя на судьбу, не давшую ему спокойно провести месяц. После обеда, подкормив друзей, курсант во главе оставшегося свободным от наряда войска отправился на экскурсию. Если в первый день была пешая экскурсия, которую проводила пожилая дама, замучившая пионеров походом по музеям и нудными лекциями, то в этот раз на КПП должен был ждать автобус экскурсионного бюро. Вот это да! – воскликнул про себя Чижик, увидев стоящую у ожидающего «Икаруса» стройную, молоденькую блондинку лет двадцати. – Вот это я удачно попал. - Здравствуйте, девушка. Меня Саша зовут, я старший над этой группой. А вас как зовут? - Оксана, - кокетливо кинув заинтересованный взгляд на обвешенного двумя фотоаппаратами курсанта, ответила она. – Я гид. А зачем вам два фотоаппарата? - Да на одном - обычная фотопленка, а на другом – слайдовая. Можно личный состав грузить? - Давайте-давайте, время идет. Экскурсия прошла замечательно. Узнав много интересного об истории города, а главное, взяв номерок телефона экскурсовода и договорившись о будущих встречах, Сашка вернулся в Систему. На третий день, после уже ста
|
