ВВЕДЕНИЕ 15 страница. ― А я не уверена, что вы полностью понимаете меня, Лазарь

Она сузила глаза.

― А я не уверена, что вы полностью понимаете меня, Лазарь. Я осознаю, какой процесс я здесь запустила. Кто командующий моей армией?

― Генерал Бермонд.

― Приведите его сюда.

― Я уже послал за ним. Ему может потребоваться несколько дней, чтобы вернуться с южной границы, где он проверял гарнизоны. Он не очень хорошо ездит верхом.

― Генерал моей армии не очень хорошо ездит верхом?

― Он хромой. Был ранен при обороне Крепости во время попытки государственного переворота десять лет назад.

― Я не знала, ― в смущении пробормотала Келси.

― Предупреждаю вас, Леди: с Бермондом легко не будет. Ваша мать всегда позволяла ему действовать по его усмотрению, а Регент уже много лет не беспокоил его. Он привык всё делать по-своему. Также он ненавидит обсуждать военную стратегию с женщинами, пусть даже и с Королевой.

― Вот незадача. Где Мортский договор?

― Снаружи, вы можете просмотреть его. Но думаю, вам придётся смириться с этим.

― С чем?

― С войной, – прямо сказал Булава. – Вы фактически объявили войну Мортмину, Леди, и поверьте мне: Красная Королева придёт сюда.

― Это рискованно, Лазарь, я знаю.

― Просто помните, что не только вы рискуете. Вы ставите под угрозу всё королевство. Если карта ляжет не так, то можете приготовиться к проигрышу.

Он пошёл за Андали, и Келси села на кровать, её желудок ухнул вниз. Было очевидно, что Булава начинал понимать её, своими аргументами нанося удары по самым слабым местам в её убеждениях. Закрыв глаза, она увидела Мортмин, в своём представлении тёмную обширную страну, пробуждённую от долгого сна и нависшую словно тень надо всем, что она хотела построить.

«Карлин, что мне делать?»

Но голос Карлин больше не звучал в её голове, и ответа не было.

 

М

ортский договор был разложен на большом обеденном столе, стоявшем в конце комнаты для аудиенций. Он явно был маловат для такого документа, вмещая лишь несколько толстых листов пергамента, пожелтевших от времени. Келси дотронулась до листов, с интересом обнаружив инициалы своей матери, ЭР, небрежно и неряшливо написанные внизу слева на всех страницах. Справа были отдельные инициалы, выведенные тёмно-красными чернилами: КМ. На последней странице документа были поставлены две подписи: на одной строчке довольно неразборчивым почерком «Элисса Рейли», а на другой – аккуратным почерком теми же чернилами кроваво-красного цвета «Королева Мортмина».

«Она действительно не хочет, чтобы кто-нибудь узнал её настоящее имя, ― осознала Келси в проблеске интуиции. – Для неё исключительно важно, чтобы никто не знал, кто она такая на самом деле. Но почему?»

Девушка с разочарованием поняла, что положения договора были недвусмысленными, как и говорил Булава. Тирлинг был обязан ежегодно поставлять партию из трёх тысяч рабов, поделённую на двенадцать равных частей, из них по меньшей мере пятьсот детей как минимум по две сотни каждого пола. Почему так много детей? Мортмин также получал определённое количество малолетних рабов из Калле и Кадара, но от них было мало проку на заводах и шахтах, где преобладал тяжёлый труд, а ферм в Мортмине было немного. Дети бы закончились так быстро, даже если бы рынок заполонили растлители. Почему так много?

Сухой, сугубо официальный текст договора не давал ей ответов на вопросы. Если отдельная партия груза не прибывала в Демин к восьмому дню каждого месяца, то Мортмин получал право на незамедлительное вторжение в Тирлинг и набор необходимого количества рабов посредством пленения. Но Келси отметила, что в документе не были указаны сроки такого вторжения и требование по выводу войск после того, как условия будут соблюдены. С неохотой девушка была вынуждена признать правоту Булавы: прервав отправку, она дала Красной Королеве превосходный повод для военной агрессии. Что нашло на её мать, когда она подписывала такое одностороннее соглашение?

«Будь к ней справедлива», ― раздался у неё в голове новый предостерегающий голос. Он не принадлежал ни Карлин, ни Барти. Келси не могла определить, чей он был, и не доверяла его прагматизму.

«А что бы ты сделала, если бы враг стоял у твоих ворот?»

И снова у неё не было ответа. Она собрала страницы договора в аккуратную стопку и распрямила их, чувствуя себя не очень хорошо. Её посетила новая мысль, которая несколько недель назад даже не пришла бы ей в голову, но Келси уже заметила, что её разум всегда пытается оградить себя от дальнейших несчастий, подкидывая ей самое худшее. Она повернулась к Булаве.

― Мою мать убили?

― Было несколько покушений, ― безразлично ответил тот, хотя девушке это его безразличие показалось притворным. – Она чуть не умерла от яда белладонны, который кто-то добавил ей в пищу. Именно тогда она и решила отправить вас к приёмным родителям.

― Так она сделала это, чтобы защитить меня?

Стражник нахмурил брови.

― А зачем же ещё?

― Неважно, ― девушка снова посмотрела на договор, лежавший перед ней на столе. – В нём нет ни слова о жребии.

― Жребий – это наше внутреннее решение. Поначалу ваша мать просто отправляла в Мортмин осуждённых и умалишённых, но их таких людей получаются плохие рабы, поэтому подобная практика не могла долго устраивать Красную Королеву. Комитет по переписи был идеей вашего дяди.

― Кто освобождён от этой повинности?

― Церковники. Больше никто. Даже детей забирают: их имена начинают выбирать по жребию, когда матери перестают кормить их грудью. Говорят, Красная Королева дарит их бездетным семьям. Какое-то время женщины пытались избежать этой участи для своих сыновей и дочерей, дольше обычного продолжая давать им молоко, но Торн раскусил этот обман. У него есть свои люди во всех деревнях королевства, и они обычно хорошо о всём осведомлены.

― Он предан моему дяде?

― Леди, Торн, прежде всего, делец. Он будет действовать в зависимости от того, куда подует ветер.

― И куда он дует сейчас?

― В сторону Мортмина.

― Тогда надо следить за ним.

― Леди, я всегда слежу за Арленом Торном по крайней мере одним глазом.

― Как всё-таки умерла моя мать? Карлин никогда мне не рассказывала.

― Говорят, от яда. Видимо, он постепенно отравлял её сердце, в результате чего она умерла несколько лет спустя.

― Это так говорят. А что скажете вы, Лазарь?

Он посмотрел на неё безо всякого выражения.

― Ничего не скажу. Потому я и стражник Королевы.

Разочаровавшись в его ответе, она провела остаток дня, осматривая Королевское Крыло и знакомясь с разными людьми. Первой из них была её новая повариха Милла, настолько крошечная светловолосая женщина, что Королеве даже не хотелось думать о том, как она рожала своего четырёхлетнего сына. Келси предположила, что Милле раньше приходилось заниматься каким-то неприятным делом, чтобы сводить концы с концами. Когда ей сказали, что её единственной обязанностью будет приготовление пищи, пусть и на двадцать с лишним человек, собравшихся в Королевском Крыле, она пришла в такой неописуемый восторг, что Келси была вынуждена засунуть руки в складки платья, испугавшись, что женщина попытается поцеловать их.

Ещё одной женщиной, пришедшей с ними в Крепость, была Карлотта, выглядевшая постарше, круглолицая и с румяными щеками. Она казалась напуганной, но после многократных расспросов призналась, что умеет неплохо шить. Келси попросила её изготовить побольше чёрных платьев, и та согласилась взяться за работу.

― Хотя, чтобы мне было проще, лучше бы снять с вас мерки, Ваше Величество, ― осмелилась сказать она, ужаснувшись от самой мысли об этом.
Келси эта идея ужаснула столь же сильно, но она кивнула и улыбнулась в попытке успокоить женщину.

Она познакомилась с некоторыми стражниками, которые не сопровождали её в пути. Среди них был Кэйлан, похожий на разбойника с большой дороги, которого все звали просто Кэй, а также лучники Том и Веллмер. Последний казался слишком молодым для королевского стражника. Он изо всех сил пытался выглядеть столь же мужественно, как и его старшие товарищи, но явно нервничал, переминаясь с ноги на ногу.

― Сколько лет этому мальчику? – прошептала Келси Булаве.

― Веллмеру? Двадцать.

― Откуда вы его достали? Из яслей?

― Многих из нас призвали на службу ещё подростками, а то и младше. Не беспокойтесь за Веллмера. Он смог бы попасть из лука точно вам в левый глаз даже оттуда при свете факела.

Она попыталась соотнести такую характеристику с нервным белолицым мальчиком, стоявшим перед ней, но у неё ничего не получилось. После того как стражники вернулись на свои посты, Келси последовала за Булавой вниз по коридору в одну из первых комнат, спешно обустроенную под детскую и при этом неплохо подходившую для неё. Это была одна из немногих комнат с окном, и от свет, проникавшего через него, она, казалось, стала ярче и веселее, чем была на самом деле. Всю мебель сдвинули к стенам, а на пол положили самодельные игрушки: тряпичные куклы, набитые соломой, которая торчала из всех заплаток, игрушечные мечи и деревянный лоток лавочника, специально уменьшенный для детей.

Келси увидела нескольких детей, сидевших полукругом в центре детской и не сводивших глаз с незнакомой ей красивой женщины с золотисто-каштановыми волосами. Она рассказывала им историю, кажется, о девушке с невероятно длинными волосами, запертой в башне, и Келси, оставаясь незамеченной, прислонилась к двери, чтобы послушать. Женщина говорила с ярко выраженным мортским акцентом, но обладала сильным голосом и очень хорошо вела повествование. Когда принц пострадал от коварства ведьмы, уголки рта рассказчицы опустились, на лице отобразилась печаль. В этот момент Келси узнала её и с изумлением повернулась к Булаве.

Он увёл девушку от двери, сказав тихим голосом.

― Она потрясающе ладит с детьми. Женщины, в том числе и Андали, довольны тем, что могут оставлять своих ребятишек с ней, пока они сами работают. Это неожиданный подарок судьбы: в противном случае дети постоянно бы путались у нас под ногами.

― Женщины ничего не имеют против того, что она мортийка?

― Видимо, нет.

Она снова заглянула за дверь. Рыжеволосая женщина, блестевшая при свете от свечей, теперь устроила целую пантомиму, изображая лечение глаз принца, и была совсем не похожа на то несчастное создание, которое Келси видела съёжившимся у трона.

― Что с ней произошло?

― Я не расспрашивал её о том, как ей жилось с Регентом, Леди, поскольку полагал, что это нас не касается. Я бы рискнул предположить… – он ещё понизил голос. – Она была его любимой игрушкой. Он бы не позволил ей забеременеть, потому что это могло испортить ему всю забаву.

― В смысле?

Булава развёл руки в стороны.

― Она не скрывала, что хочет ребёнка, пусть даже и от Регента. Остальные женщины вашего дяди охотно принимали противозачаточные, но не она. Говорят, он подмешивал их ей в пищу. Кроме того, он пообещал убить её детей, если она осмелится их родить. Эту угрозу я слышал своими ушами.

― Понимаю, ― кивнула Келси спокойно, хотя внутри она вся кипела от ярости, и в последний раз посмотрела на эту женщину, окружённую детьми. – Как её зовут?

― Маргарита.

― Как моему дяде досталась мортская рабыня?

― В Мортмине рыжеволосые считаются ещё большей редкостью, чем в Тирлинге. Красная Королева подарила Маргариту вашему дяде несколько лет назад в знак своей благосклонности.

Девушка наклонила голову назад, упёршись в стену коридора. В её плече слегка запульсировала боль.

― Лазарь, это место похоже на гноящуюся рану.

― Леди, тут был нужен человек, который повёл бы всех за собой. Но никто не смог это сделать.

― И даже вы не смогли?

― Конечно, нет, ― Булава указал на открытый дверной проём. ― Я бы не стал лишать вашего дядю его игрушки. Я бы пришёл к соглашению с Красной Королевой, прежде чем останавливать отправку.

― Я помню, о чём вы говорили раньше.

― Знаю. Поймите меня правильно, Леди. Я не утверждаю, что ваш выбор верен или неверен, а только лишь, что вам было необходимо сделать то, что вы сделали, но вас здесь не было.

В его голосе не было упрёка. Раздражение Келси улеглось, но в её плече снова запульсировала боль, на этот раз сильнее, и она удивилась тому, насколько её состояние могло ухудшиться просто от того, она некоторое время постояла.

― Мне нужно сесть.

Через пять минут стражники передвинули большое удобное кресло из её покоев в комнату для аудиенций и приставили его к стене.

― Мой трон, ― пробормотала девушка.

― Мы пока не можем обеспечить вашу безопасность в тронном зале, ― ответил Булава. – В нём слишком много входов, а чтобы перекрыть эту треклятую галерею, потребуется больше людей. Но мы могли бы на время перенести трон сюда.

― Мне кажется, в этом совсем нет смысла.

― Может, есть, может, нет. В вашей нынешней короне тоже нет смысла, но мне известно, что вы признаёте её ценность. Возможно, трон служит той же цели.

Келси склонила голову в раздумье.

― Вы сказали, что мне нужно провести аудиенцию.

― Да.

― Пожалуй, я не смогу сделать это, сидя в кресле.

― Думаю, смогли бы, ― ответил Булава, в уголке его рта появился намёк на улыбку. – Это стало бы необычным событием в истории династии Рейли. Но на чём бы вы ни сидели, в этой комнате проще обеспечить вашу защиту. В Королевское Крыло ведёт лишь один общий вход: это длинный коридор без окон и проходов. Вы видели его по пути сюда.

― Я совсем не помню его.

― Это вполне понятно. Вы были почти без сознания оба раза, когда мы несли вас по нему. В этом крыле есть много тайных ходов и выходов, но они хорошо охраняются, и только я знаю их все. Проход снаружи позволит нам контролировать движение толпы.

― Хорошо. – Келси осторожно опустилась в кресло. – Посмотрите: у меня снова пошла кровь?
Она наклонилась вперёд, чтобы Булава заглянул под бинты, в которые была замотана её лопатка.

― Крови нет.

― Я чувствую себя так, словно меня скоро опять потянет в сон.

― Пока обождите с этим, Леди. Познакомьтесь со всеми сразу, чтобы никто не почувствовал себя оскорблённым. – он поманил пальцем Мёрна, стоявшего у входа в коридор. – Приведи мне Веннера и Фелла.

Мёрн ушёл, и Келси расслабленно уселась в кресле. Андали встала напротив стены, выражая явное желание остаться. Девушка подумала, что Булава будет возражать, но он полностью игнорировал её камеристку, и она поняла, что должна делать то же самое. После всех этих лет, проведённых в обществе лишь Карлин и Барти, вокруг неё теперь было настолько много людей, что на некоторых порой не следовало обращать внимания.

― Когда мы сможем привезти сюда Барти и Карлин?

Булава пожал плечами.

― Возможно, через несколько недель. Потребуется время, чтобы отыскать их.

― Они в деревне Петалума, рядом с кадарской границей.

― Что ж, это упрощает дело.

― Мне нужно, чтобы они были со мной, ― сказала ему Келси.
И это было правдой: раньше она не осознавала это так ясно, как сейчас. Она почувствовала острую тоску по Барти, по запаху его чистой кожаной куртки и изгибу бровей, сопровождавшим его улыбку. Карлин… что ж, она точно не тосковала по Карлин. На самом деле Келси страшно боялась того момента, когда ей придётся встать перед своей наставницей и дать отчёт о своих действиях.

― Привезите их мне как можно скорее.

― Дайер подходит для этого лучше всех. Мы всё устроим, как только он вернётся.

― Откуда вернётся?

― Я уже отправил его с поручением.

― С каким поручением.

Булава вздохнул и закрыл глаза.

― Ваше Величество, окажите мне услугу: не вмешивайтесь в мою работу.

Келси едва удержалась от следующего вопроса, почувствовав раздражение от того, что приходится молчать, и обратила взгляд на четырёх стражников, стоявших у стен комнаты. Одним из них был Гален с копной седых волос, которого она раньше никогда не видела без шлема. Морщины на его лице странным образом выступали ещё сильнее при свете факелов, чем при свете солнца в лесу. Ему было по меньшей мере сорок пять лет, и он, наверняка, состоял в страже матери Келси. Она на секунду задержалась на этой мысли, прежде чем отложить её в сторону.

Остальными тремя были Элстон, Кибб и Корин, которые сопровождали её в пути. Они явно были младше Галена, но при этом гораздо старше самой Келси. Она бы хотела, чтобы среди её стражников было больше молодых: из-за своего юного возраста она лишь сильнее чувствовала себя одинокой. Все четверо воинов старательно не смотрели на неё, что являлось, по её мнению, стандартной манерой поведения, но при этом достаточно унизительной. Спустя минуту девушке настолько надоело это, что она через всю комнату спросила:

― Кибб, как ваша рука?

Он повернул к ней лицо, опустив глаза и отказываясь встретиться с ней взглядом.

― Нормально, Леди.

― Отстаньте от него, ― пробормотал Булава.

Из коридора донёсся стук шагов, и появились двое мужчин, одетых в серые плащи Стражи. Один был высоким и худощавым, другой – низким и плотным, однако они оба передвигались молча и с невыразимой грацией, присущей опытным бойцам, например, Булаве. По тому, как эти двое шли вместе, Келси поняла, что они привыкли работать в паре. Их поклон был похож на танцевальное движение. Они показались ей чуть ли не двойняшками, но высокий был по меньшей мере на десять лет старше низкого.

Мёрн появился вслед за ними из коридора и снова встал у входа. Уже больше недели прошло с тех пор, как королевские стражники вернулись в Крепость, но Келси с некоторым беспокойством заметила, что он выглядел таким же измождённым, как и раньше. Его овальное лицо по-прежнему было бледным, вокруг глаз расплылись тёмные круги. Почему он не спал?

― Леди, позвольте вам представить Веннера и Фелла, ― объявил Булава, снова обращая её внимание на двух человек, стоявших перед ней. ― Ваших оружейных мастеров.

Когда те выпрямились, Келси протянула им руку для пожатия, на которое они ответили с некоторым удивлением. Скулу Фелла, того, кто был пониже, рассёк ужасный шрам: рану плохо зашили или вообще не зашивали. Она подумала о своей ране, неаккуратных швах Булавы на шее и покачала головой, чтобы отогнать непрошенную мысль. Её плечо теперь пульсировало непрерывно, словно напоминая ей о том, что снова пора спать.

«Булава ждёт, что я выдержу и не засну, ― подумала она упрямо. ― Я так и сделаю».

― Итак, оружейные мастера, чем именно вы занимаетесь?

Они посмотрели друг на друга, но первым ответил Фелл.

― Я отвечаю за оружие и гарнизон для стражи Вашего Величества.

― Я отвечаю за обучение и тренировки, ― добавил Веннер.

― Вы могли бы достать для меня меч?

― У нас есть несколько мечей, из которых вы можете выбрать тот, который вам понравится, Ваше Величество, ― ответил Фелл.

― Нет, не парадный меч, хотя я знаю, что он мне тоже понадобится. Мне нужен меч, подходящий под мою комплекцию, чтобы я могла орудовать им.

Оружейные мастера уставились на неё, затем невольно взглянули на Булаву, и это так сильно её разозлило, что она впилась ногтями в мягкую обивку кресла. Но Булава лишь пожал плечами.

― Орудовать, Ваше Величество?

Келси вспомнила жестокое разочарование на лице Карлин, появлявшееся каждый раз, когда девушка теряла контроль над собой, и с силой прикусила внутреннюю сторону щеки.
― Мне нужны меч и доспехи под мою фигуру. А ещё я хочу, чтобы меня научили сражаться.

― На мечах, Ваше Величество? ― с нескрываемым ужасом спросил Веннер.

― Да, Веннер, на мечах. Защищаться с помощью ножа я уже умею, а вот как управляться с мечом не знаю.

Келси посмотрела на Булаву, чтобы узнать, как он воспримет её идею, и заметила кивок и едва заметную улыбку на его лице. Его одобрение утихомирило её недавний гнев и смягчило тон голоса.

― Я не буду просить людей умирать за меня, в то время как сама буду сидеть на месте и ничего не делать. Почему я не должна учиться сражаться, как и остальные?

Оба мужчины хотели было ответить, но передумали. Девушка жестом показала им продолжать, и, наконец, Фелл заговорил:

― Ваша внешность, Леди. Она играет важную роль для королевы. Вам ― да владеть мечом... не по-королевски это.

― Случайно умереть тоже «не по-королевски»; в последнее время мне часто приходилось защищаться, довольствуясь одним лишь ножом.

― Прежде всего нужно снять мерки, Леди, ― неохотно ответил ей Фелл. ― И потребуется время, чтобы найти кузнеца, который бы сделал броню для женщины.

― Поторопитесь с поисками, в таком случае. Вы свободны.

Когда мужчины, кивнув и откланявшись, уходили по коридору, Веннер бормотал что-то Феллу. Как только они скрылись за углом, Булава фыркнул.

― Чего это вы?

― Он сказал, что вы полная противоположность своей матери.

Келси устало улыбнулась.

― Об этом ещё рано судить. Кто остался?

― Арлисс, ваш казначей. И Регент также желает поговорить с вами. Не лучший собеседник, но было бы неплохо поскорее отделаться от него.

Девушка вздохнула, мечтая о своей мягкой кровати и горячей кружке чая со сливками, и вдруг, резко очнувшись, встрепенулась, осознав, что задремала в своём кресле; Андали уже не было рядом с ней, но Булава всё ещё терпеливо ждал. Выпрямившись, она протёрла глаза.

― Начнём с Регента, а после займёмся казначеем.

Булава дал знак щелчком Корину, тот кивнул и юркнул на кухню.

― Что касается вашего дяди, мне следует сообщить вам, что он находится в значительно стеснённых обстоятельствах последние несколько дней.

― Как я ему сочувствую.

Андали снова молча появилась и вручила Келси дымящуюся кружку молочного варева. Та, осторожно понюхав, уловила запах чёрного чая, сдобренного сливками. Она с удивлением взглянула на Андали, которая вновь прижалась к стене, устремив свой взгляд в какие-то неведомые дали.

― Я вот это к чему, ― продолжил Булава. ― Уверен, Регента сильно бьют по больному месту последствия моих решений. Я конфисковал большую часть его имущества.

― От моего имени?

― Вы спали.

― Тем не менее, это всё ещё моё имя. Возможно, в следующий раз вам следует дождаться, пока я проснусь.

Булава посмотрел на неё взглядом, который она поняла как «ваше дело ― куклы и платья». Келси вздохнула.

― Какую именно собственность вы конфисковали?

― Драгоценности, кое-какую выпивку и безвкусные скульптуры. Несколько отвратительных картин, золотую тарелку...

― Чудно, Лазарь. Оставляю за вами право продолжать ваше дело, как вам того и хотелось, ― девушка заглянула в его глаза. ― Вы должны быть благодарны мне за это.

Булава поклонился.

― Покорнейше благодарю, ваше светлейшее...

― Отвяжитесь.

Он усмехнулся, после чего снова замер в безмолвном ожидании, пока глухой гул эхом не раздался в зале за двойной дверью в западной стене. Эти двери простирались почти на двадцать футов в высоту и были не просто заперты, но прибиты к стене тяжёлыми дубовыми запорами на уровне колен и головы. Кибб открыл небольшой глазок в правой части двери, а Элстон дважды постучал по левой. С обратной стороны двери донеслись три ответных стука, эхом отразившихся от восточной стены и обратно, и Элстон повторил этот стук.

Келси эта система переговоров показалась увлекательной. Элстон, с виду чем-то удовлетворённый, что-то пробормотал, и они вместе с Киббом ухватились за запоры и начали их вытаскивать. Даже с другого конца комнаты девушка видела, как вены выделяются на огромных мускулах рук Элстона.

― Как всё отлично продумано, ― сказала она Булаве. ― Вами, как я полагаю?

― Кое-что и мной, но в целом идея принадлежит Кэрроллу. Мы меняем замки каждый день.

― Столько предосторожностей, чтобы принять всего одного гостя. Почему нельзя провести его сюда тем же способом, каким ушёл Корин?

Булава одарил её одним из своих красноречивых взглядов.

― Ох.

― Несколько людей знают об этих проходах, Леди, но я был бы потрясён, если бы Регент выполз из своей постели достаточно далеко, чтобы узнать хотя бы четверть всего того, что известно мне.

― Понимаю. Пусть кто-нибудь закроет дверь в детскую. Не хочу, чтобы Маргарита слышала всё это.

Булава щёлкнул пальцами только что вошедшему Мёрну. Келси восприняла бы эти приказывающие щелчки унизительными, а стражников это не трогало; казалось, они даже испытывают гордость от того, что Булава отдаёт им конкретные распоряжения. Элстон и Кибб налегли плечами на дверь, толкая её вперёд, и взору девушки предстал широкий тоннель, освещённый множеством факелов, что располагались на несколько сотен футов вниз по пологому склону, уходившему за угол. Она помнила этот тоннель, но разве она по нему ходила? И правда, не ходила, Булаве пришлось тащить её вверх по этому склону. Зачем кому-то понадобилось создавать искусственный холм внутри здания?

Для защиты, разумеется, ответила Карлин. Подумай, Келси. Она тебе очень понадобится в день, когда в Крепость полезут с вилами, чтобы получить твою голову.

― Ты меня подбодрила, ― прошептала Келси. ― Спасибо.

― Вы что-то сказали, Леди?

― Ничего.

Через двери вошёл Регент, сопровождаемый Корином. Келси узнала всё, что ей хотелось, по расслабленной осанке Корина: он был уверен, что Регент не доставит никаких неприятностей. Он даже не держал руку на мече.

Лицо Регента было перекошенным и измученным, рубашка и брюки на нём были всё те же, отвратительного фиолетового цвета. По мере того, как он приближался, Келси всё больше уверялась в том, что одежда эта за всё время здесь ни разу не стиралась: к рубашке, обтягивавшей пухлый живот её дяди, пристали высохшие кусочки еды, а на груди красовались пятна, похожие на брызги вина. Но ужасней всего выглядела его борода, представлявшаяся сейчас из себя неестественно перекрученные завитки, которые можно было сделать лишь с помощью горячего утюга.

Когда он приблизился к креслу Келси на пятнадцать футов, Корин протянул руку и схватил Регента за плечо:

― Ни одним шагом ближе, тебе ясно?

Регент кивнул. Келси вдруг вспомнилось его имя, Томас, но она не могла связать его с человеком, стоящим перед ней. Томас было именем певцов и ангелов, библейским именем. Но не её дяди с
этим его крысиным блеском в глазах. Очевидно, он пришёл не просто так.

Когда Келси было четырнадцать, Карлин безо всякого предупреждения или объяснения приказала ей на время бросить домашнюю работу и прочитать Библию. Её это удивило: наставница никогда не скрывала своего презрения к Церкви, и в их доме не было других символов веры. Но поскольку это было учебным заданием, девушка послушно прочла толстую запыленную Библию короля Якова, обычно хранившуюся в верхнем углу на последней полке. У неё ушло на это пять дней, и она полагала, что больше не вернётся к этой книжище, но она ошибалась. Всю оставшуюся неделю (Келси она навсегда запомнилась как Библейская неделя) Карлин задавала ей различные вопросы по священной книге, её персонажам, событиям и моральным ценностям, и Келси приходилось снова и снова доставать её с полки. Наконец, спустя три или четыре дня усердной работы, они закончили, и Карлин разрешила своей воспитаннице убрать книгу насовсем.

― Откуда у тебя столь хорошо сохранившаяся Библия? ― спросила она.

― Келси, Библия ― это книга, которая влияла на судьбу человечества тысячи лет. Она заслуживает того, чтобы её хранили бережно, как и любую другую важную книгу.

― Ты веришь в то, что в ней написано?

― Нет.

― Тогда зачем мне было читать? ― требовательно, с негодованием спросила Келси.

Книга оказалась не настолько интересной, но при этом была тяжёлой, и она замучилась таскать её из комнаты в комнату все эти дни.

― Какой был в этом смысл?

― Нужно знать своего врага, Келси. Даже книга может быть опасна в плохих руках, и когда такое случается, следует винить эти руки, но при этом и читать книгу.

Келси не поняла, что Карлин тогда имела в виду, но у неё в голове начала формироваться более ясная картина после того, как она увидела золотой крест на Арвате. Вряд ли её дядя вообще когда-нибудь читал Библию, но, взглянув на него, она вспомнила кое-что из Библейской недели: Томас (а иначе Фома) был не только апостолом, но и неверующим, неверным. Возможно, Королева Арла, впервые держа его на руках, увидела то же самое, что и Келси сейчас: опасное сочетание слабости и самомнения.

«Он же твой последний оставшийся родственник», ― раздался у неё внутри протестующий голос, который был затем сметён внезапной волной ярости, затмившей преданность семье, затмившей любопытство. Девушка кое-что подсчитала. Её мать умерла шестнадцать лет назад, и с тех пор её дядя был Регентом. Шестнадцать на три тысячи равнялось сорока восьми тысячам: именно столько тирийцев он отправил в Мортмин, чтобы спасти свою шкуру. На его лице она не видела ни раскаяния, ни какого-либо остаточного сожаления, а только недоумённое выражение человека, с которым обошлись несправедливо. Он был таким ничтожеством, но при этом искренне верил, что весь мир был ему что-то должен.