ВВЕДЕНИЕ. Системный характер глобальных проблем и трудности, связанные с их выделением и классификацией, показывают

ВВЕДЕНИЕ

За последние сто лет вряд ли в мире найдется такое государство и такой народ на судьбу которого выпало столько испытаний как на Россию и на Русский народ.

Русские дважды в течении, менее чем 90 лет теряли свое государство, которое они строили на протяжении столетий отбиваясь, как от внешних, так и от внутренних врагов.

В настоящее время, с прискорбием приходится констатировать, что наше государство и народ снова отброшены на несколько веков назад. И если в начале 90-х гг.. XX века казалось, что мы отброшены в начало царствования Петра I, то уже к середине стало видно, а к их концу, совсем очевидно, что мы стоим на пороге развала государства и потери государственности. И, следовательно, наше сегодняшнее следует идентифицировать уже с Русью ХV-ХVI вв., когда шла борьба за объединение государства. Многие процессы происходящие сегодня схожи с рассматриваемым периодом, та же борьба за усиление центральной власти, ибо без нее не может быть сильного Русского Государства, то же изменение и усиление законодательства. Все это представляет достаточно интересным исследуемый период.

 

Вопрос 1. Общие тенденции в развитии русского феодального права
(источники, характерные особенности)

В исследуемый период наблюдается характерное интенсивное развитие права, сопряженное с увеличением роли великокняжеского законодательства.

Основными источниками общерусского права в XV—XVI вв. были: великокняжеское (царское) законодательство (жалованные, указные, духовные грамоты и указы), «Приговоры» Боярской думы, постановления Земских соборов, отраслевые распоряжения приказов. Действовало также обычное право.

Большой интерес представляют духовные (завещания) и договорные грамоты великих и удельных князей, свидетельствующие о росте великокняжеской власти, об увеличении ее полномочий, потере удельными князьями их былого политического влияния.

Создаются новые сложные формы законодательства - общерусские кодексы (Судебники, Соборное Уложение), указные (уставные) книги, грамоты, в которых систематизировались нормы, не вошедшие в основной текст книги Судебников. Были сформированы Уставная книга Разбойного приказа, указные книги Поместного и Земского приказов. «Новоуказные статьи» стали промежуточным этапом кодификации русского права в период между Судебниками и Соборным Уложением (первая половина XVII в.).

Все большее место в системе источников права начинают занимать разного рода частные акты - духовные грамоты, договоры («ряды»), акты, закрепляющие собственность на землю и др.

В XV—XVI вв. гражданско-правовые отношения постепенно выделяются в особую сферу и их регулирование осуществляется специальными нормами, включенными в различного рода, сборники (грамоты, судебники и пр.). Нормы гражданского права одновременно отражали и регламентировали процесс развития товарно-денежных и обменных отношений, а также отношений феодальной эксплуатации, основывающейся на различных формах земельной собственности (вотчинной и поместной).

Субъектами этих отношения являлись как частные, так и коллективные (община, монастыри и др.) лица. Субъекты гражданского права должны были удовлетворять определенным требованиям, таким как достижение установленного возраста, социальное и имущественное положение.

Основными способами приобретения вещных прав считались захват (оккупация), давность, находка, договор и пожалование. Наиболее сложный характер носили имущественные права, связанные с приобретением и передачей недвижимой собственности. Так, пожалование земли представляло собой сложный комплекс юридических действий (выдача жалованной грамоты, запись в приказной книге, «обыск», заключавшийся в публичном отмере земли). Раздачу земли осуществляли уполномоченные на то приказы.

Договор в XV—XVI вв. являлся одним из самых распространенных способов приобретения прав на имущество. Широкое распространение получает письменная форма сделок, оттесняющая на второй план свидетельские показания. Договорные грамоты в сделках о недвижимости приобретали законную силу после их завершения в официальной инстанции, контроль государства за этой процедурой усилился после введения писцовых книг.

Основными формами земельной собственности были вотчина (наследственное землевладение) и поместье (условное землевладение). Вотчины делились на несколько видов в соответствии с характером субъектов (дворцовые, государственные, церковные, частновладельческие) и способами их приобретения (родовые, выслуженные, купленные).

Для родовых вотчин устанавливался особый порядок приобретения и отчуждения: предполагалось, что эти сделки осуществляются с согласия всего рода. Но к XVI в. родовые права имущество стали ограничиваться главным образом правом родового выкупа и правом родового наследования. Первоначально право родового выкупа распространялось только на имущества, отчужденные посредством возмездных сделок: купли-продажи, залога, мены и лишь позднее стало распространяться на безвозмездные сделки с родовыми имуществами (дарение, завещание др.).

Что касается купленных вотчин, субъектом собственности здесь являлась семья (муж и жена). Предполагалось, что они приобретены супругами совместно и на их общие средства. Правовой статус жалованной вотчины зависел от ряда конкретных факторов. Чаще всего круг правомочий вотчинника определялся в жалованной грамоте. Она являлась и формальным подтверждением его законных прав на имущество. В целом же на практике пожалованные вотчины приравнивались к купленным.

Поместные наделы жаловались из княжеских (дворцовых) земель лицам, непосредственно связанным с княжеским дворцом и службой князю («слугам под дворским», княжим мужам, дворянам). Термин «поместье» впервые был использован в Судебнике 1497 г. и вошел в обиход для обозначения особого вида условного землевладения, выдаваемого за выполнение государственной службы. Поскольку поместье выдавалось за самые различные виды службы, возникла необходимость введения определенного эквивалента для оценки этих заслуг.

Размер поместного оклада, которые пересчитывался в денежной форме, определялся прежде всего объемом возложенных на помещика государственных обязанностей. Объектом поместного землевладения являлись не только пахотные земли, но и рыбные, охотничьи угодья, городские дворы и т.п. Постепенное истощение земельного фонда, предназначенного для поместных раздач, заставило государство соответственно увеличивать денежную долю поместного оклада за счет сокращения земельных наделов.

Первоначальным обязательным условием пользования поместьем была реальная служба, начинавшаяся для дворян с пятнадцатилетнего возраста. Поступивший на службу сын помещика «припускался» к пользованию землей, но при отставке отца поместье поступало к нему же на оброк, вплоть до его совершеннолетия. С середины XVI в. этот порядок несколько меняется - поместье оставалось в пользовании отставника-помещика до тех пор, пока его сыновья не достигали нужного возраста: вместе с тем к наследованию поместья стали допускаться и родственники по боковой линии. Женщины не участвовали в наследовании поместий, наделяясь землей только в форме пенсионных выплат, размеры которых поначалу устанавливались государством произвольно, а с XVI в. нормировано.

Обязательственное право XV-XVI вв. развивалось по линии постепенной замены личностной ответственности по договорам имущественной ответственностью. Так, при заключении договора займа закон запрещал должникам служить в хозяйстве кредиторов. Прослеживаются попытки законодателя по-новому рассматривать и договор личного найма, долгое время бывший источником личной кабальной зависимости для нанимающихся.

Однако, недостаточно определенное положение физического лица в законодательстве сказалось на перенесении ответственности по обязательствам с конкретных лиц, принимающих их, на третьих лиц, прежде всего на членов семьи: так, супруг отвечал по обязательствам другого супруга, отец по обязательствам детей, дети за отца. Перенесение ответственности допускалось также от господина на его людей, слуг и крестьян.

Закон предусматривал ситуации, когда третьи лица должны были вступать в обязательство, заменяя собой действительных участников отношения. Так, судья или дьяк, получившие взятку от ответчика при рассмотрении судебного дела, сами переходили в положение ответчиков по данному делу и на них возлагались все соответствующие обязательства.

Законодательству были известны случаи добровольной замены в обязательстве одного лица другим: кредитор имел право передать третьему лицу полученную от должника кабалу, пометив на ней акт передачи. Такая передача осуществлялась без согласия должника, но сам он мог передать свои обязательства третьим лицам только с согласия кредитора.

Близким к сфере обязательственных отношений был институт залога (здесь, однако, происходила не передача обязательства, а передача прав на имущество). Залог по русскому праву XV—XVI вв. выражался в переходе на залогополучателя прав владения и пользования имуществом залогодателя, но без полного перехода права собственности на вещь. С процедурной точки зрения залог отличался от купли-продажи еще тем, что закладная могла превратиться в купчую не в момент заключения договора, а только в момент истечения его сроков, при просрочке. Само право налогополучателя пользоваться заложенной вещью также возникало не из существа залогового отношения, а из специально оговоренного условия о процентах.

Одним из важнейших условий при заключении договора являлась свобода воли и волеизъявления договаривающихся сторон, однако это условие часто не выдерживалось как практикой, так и законодательством. Вместе с тем закон предоставлял стороне, воля которой была ущемлена, возможность оспорить такую сделку в течение короткого срока. Закон признавал недействительной сделку, заключенную в состоянии опьянения или под действием обмана. Само понятие обмана довольно подробно определялось в законе, причем преимущественно с уголовно-правовой точки зрения: мог быть установлен обман в отношении тождественности лица, заключившего сделку, права заключать эту сделку, относительно самого предмета сделки.

До середины XVI в. преобладающей формой заключения договоров оставалось устное соглашение. Допускалось судебное разбирательство по договорам, заключенным «без кабалы», т.е. письменно не зафиксированным и опиравшимся на свидетельские показания и ордалий (судебный поединок). К концу века все большее значение стала приобретать письменная форма сделок (кабала). Кабала подписывалась собственноручно обязующимися сторонами, а в случае их неграмотности, — их духовными отцами или родственниками (братьями и племянниками, но не сыновьями). Постепенно возникала и крепостная (нотариальная) форма сделок, первоначально используемая только в договорах, связанных с продажей некоторых вещей или с кабальными служилыми обязательствами (ст. 20 Судебника 1497 г.).

Прекращение обязательства связывалось либо с его исполнителем, либо с неисполнением в установленные сроки, в некоторых случаях - со смертью одной из сторон. Как правило, срок исполнения оговаривался сторонами при заключении договора: при особых обстоятельствах он мог быть продлен распоряжением представителя власти. Так лицам, пострадавшим от разбоя, выдавались «полетные грамоты», в которых устанавливалась отсрочка платежей по долгам, причем для должников положение менялось и в том случае, если в числе пострадавших оказывался и их кредитор.

Внешняя форма обязательства оказывала существенное влияние на его содержание: так, договор мены, один из самых древних, стал широко использоваться в сделках с недвижимостью, когда наметилась тенденция к сближению вотчинного и поместного землевладения. Под видом этой сделки в XVI в. стали маскировать реальные сделки купли-продажи и дарения после того, как они были запрещены с целью ограничить процесс сосредоточения земель в руках церкви.

Купля-продажа недвижимости была связана с целым рядом условностей и ограничений. Так лицо, владевшее имуществом на праве условного землевладения, могло отчуждать его не иначе, как с согласия действительного собственника вещи («с докладу»). Право родового выкупа также существовало и в течение длительного времени ограничивало право собственности покупателя, приобретшего родовую вотчину (наследники продавца могли в течение 40 лет выкупить его приобретение обратно в «род»).

В сфере наследственного права в XV—XVI вв. наблюдается тенденция к постепенному расширению круга наследников и правомочий наследодателя. Наследники по завещанию могли предъявлять иски и отвечать по обязательствам наследодателя только при наличии оформленного завещания, подтверждающего эти обязательства («доклады» и «записи»). Наследники же по закону искали и отвечали по таким обязательствам «без докладу» и «без записи».

По сравнению с предыдущим периодом в праве наследования стала намечаться большая свобода воли завещателя: завещание мог составить любой член семьи. Такая индивидуализация воли наследодателя требовала соблюдения письменной формы завещания. Эта форма становится обязательной при завещании имущества сторонним лицам, не наследующим по закону. Завещание утверждалось «рукоположительством» послухов и дьяка.

В XV—XVI вв. основной круг наследников по закону включал сыновей вместе с вдовой. При этом в наследовании участвовали не все сыновья, а лишь те, которые оставались на момент смерти отца в его хозяйстве и доме. Братья получали равные доли наследства и имущества, отвечая по отцовским обязательствам (от лица всей семьи) и расплачивались по ним из общей наследственной массы.

При наличии сыновей дочери устранялись от наследования недвижимости (ст. 60 Судебника 1497 г.), однако в рассматриваемый период они постепенно начинают допускаться к законному наследованию вотчин. Прежде всего, приданое дочерям комплектовалось как «часть на прожиток» выделялось из комплекса родовой недвижимости.

Первоначально эта доля отрезалась только от государственных земель, находившихся во владении отца, т.е. поместий.

Таким образом исследуя общие тенденции в развитии русского феодального права, мы можем отметить следующие черты.

Законодательство дифференцировано подходило к вопросу наследования женщинами недвижимого имущества.

Строго проводился принцип недопущения вдов к наследованию родовых вотчин. При отсутствии у вдовы сыновей вотчины передаются родственникам умершего (по нисходящей и боковой линиям).

С выслуженными вотчинами дело обстояло несколько иначе: в XV-XVI вв. практика приравнивала их к купленным, в связи с чем допускался их переход во владение пережившей супруги. В случае второго брака вдова теряла права на вотчину, зато ее новому мужу выделялась земля в поместье. На купленные (в том числе и у казны) вотчины вдовы имели право собственности.

Распоряжение "крестьянскими землями" было ограничено целым рядом факторов, одним из важнейших была община. Она осуществляла передел (обмен) земельных наделов, распределяла тяжесть налогообложения и повинностей, могла стать наследницей имущества, контролировала договорные и обязательственные отношения своих членов. Земельные наделы передавались по наследству сыновьям, но распоряжение ими было ограничено земельными правами общины.

Вопрос 2. Судебник 1497 года
(первый судебник русского централизованного государства)

Главным содержанием политики московских князей, начиная со второй половины XV в. были объединение русских земель, создание и укрепление основ единого государства. Политика государственной централизации определяла и тенденции развития русского права. Необходима была не только систематизация законодательства, речь шла о создании единого общерусского документа.

Поэтому в конце XV в., когда все области северо-восточной Руси собрались вокруг Москвы, ликвидация удельных княжеств и военные победы позволили Ивану III заняться укреплением политических, правовых и идеологических основ единого Русского государства. Итогом этой работы стало принятие Судебника 1497 г.

Среди историков нет единого мнения по поводу авторства судебника. Общепринятой считается точка зрения, что проект такой работы был выполнен дьяком Владимиром Гусевым.[1] Черепнин А.В. предлагает новое решение об авторстве. Прослеживая летописный и документальный материал конца XV в. он приходит к выводу, что составителями Судебника являлись братья бояре князья Попушкеевы.

Алексеев же считает, что такая крупномасштабная работа была непосильна одному, двум человекам. Он пишет, что "средневековье не знало авторского права, кто бы ни был составителем Судебника, его имя не могло попасть на страницы официального источника..." Алексеев выдвигает гипотезу, что судебник составляла комиссия из наиболее доверенных лиц - дьяков, руководителей центральных ведомств, накопивших достаточный опыт в судебных и административных делах.[2] Судебник получил силу закона в 1497 г. с сентября (тогдашнего нового года) будучи утвержден ("уложен") великим князем с его детьми и боярами.

Новый общий закон не имел названия, но обычно он именуется судебником, по аналогии с Судебником Ивана IV и по существу своего содержания.

Первое упоминание о судебнике имеется в записках о Московии австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, бывшего послом императора Максимилиана I при дворе Василия III. Судебник дошел до нас в одном списке. Рукопись была найдена во время археологической экспедиции по монастырям московской губернии и изучения их архивов в 1817 г. П.М. Строевым и опубликована им совместно с К.Ф. Калайдовичем в 1819 г. в виде "Законов Ивана III и Ивана IV" в Санкт-Петербурге. Эта рукопись до сих пор остается единственным известным списком судебника и хранится в фонде госдревнехранилища Центрального Государственного архива древних актов в Москве.

В рукописи нет постатейной нумерации. Основанием деления текста на статьи может служить его внешнее оформление или содержание предписаний. Текст содержит разделы, выделенные с помощью киноварных заголовков. Но не все статьи имеют заглавие. Иные начинаются или с новой строки киноварной буквой, другие писаны в строку под общим заглавием с предшествующими, хотя не имеют к ним никакого отношения. Например, под заглавием "о чюжеземцах" сначала изложено правило об исках между чужеземцами, потом о подсудности духовенства, наконец, о порядке наследования без завещания. Едва ли уместно называть подобный порядок материала системой. Поэтому, каждый исследователь делит текст на статьи так, как считает нужным. Первые издатели насчитали 36 таких статей.[3] Владимирский-Буданов разделил Судебник на 68 статей в зависимости от содержания. Черепнин делил Судебник на 97 статей.[4]

Рассматривая источники Судебника исследователи также расходятся во мнениях. Владимирский-Буданов считает, что почти единственным источником являются уставные грамоты местного значения: "Московский рецептор либо сокращает узаконение..., либо заполняет текст..."[5]. Мейчик Д.М. считая невероятным, чтобы Москва заимствовала что-либо из вольных городов, рассматривает Псковскую судную грамоту только как литературное пособие, справочный материал. Общность норм объясняет единством обычая. [6]

Однако большинство историков-исследователей едины во мнении, что составителями судебника были использованы не только такие источники русского права как Русская Правда, Псковская судебная грамота, уставные грамоты, но и разного рода льготные, пожалованные, охранительные, судные грамоты, а также указы и инструкции в области суда и управления, издававшиеся как московским, так и иными княжествами.

Таков, например, "Указ наместникам о суде градском" (ст. 37-45, 65, 67) изданный в 1483-84 гг. в связи с массовой конфискацией земли крупных феодалов и предусматривавший привлечение к участию в суде представителей верхов мятежного населения, регламентацию судебных пошлин, установление твердых сроков, которых должны придерживаться кормленщики, вызываемые через приставов к ответу. В Судебник также вошли "Указ о езду" (ст.З0) содержащий таксу пошлины за поездку приставов в различные города московского государства и "указ о неделыциках" (ст.31-36).

Источником при составлении Судебника служили грамоты отдельных княжеств, устанавливающие срок "отказа" крестьян, сроки исковой давности по земельным спорам и др. Так, первой грамотой, определяющей срок "отказа" крестьян в Юрьев день, была очевидно грамота Белозерского княжества, относящаяся к середине XV в.; об исковой зависимости в 3 года и шесть лет по земельным спорам говорят правые грамоты звенигородского уезда, а также Правосудие Митрополичье. Черепнин вслед за Юшковым и другими учеными установил, что источниками судебника были также сборник-руководство для решения поземельных дел (ст.46-63, 66) часть статей которого восходила к Псковской судной грамоте; прототип губной грамоты начала 30-х гг. XV в. (ст.10-14)[7].

Проведя сопоставление всего предшествующего законодательства с текстом Судебника Юшков пришел к выводу, что только в 27 статьях можно найти следы непосредственного влияния каких-либо известных юридических памятников или норм обычного права (12 статей из уставных грамот, 11 из Псковской судной грамоты, 2 статьи из Русской Правда и 2 из норм обычного права). При заимствовании из старых источников нормы права перерабатывались относительно изменений в социально-экономическом строе. Усиливая в связи с обострением классовой борьбы репрессии по отношению к неугодным. Судебник вводит смертную казнь для "лихих" людей, тогда как Белозерская уставная грамота, послужившая источником соответствующих статей, предоставляет разрешение вопроса о наказании таких людей на усмотрение суда. Судебник изменяет и порядок обращения к суду, обязанности судей, устанавливает новое понятие института послушества и т.д. Около 3/5 состава судебника не состоят в какой-либо связи с дошедшими до нас памятниками. Они либо извлечены из несохранившихся законодательных актов Ивана III, либо принадлежали составителю Судебника и представляют, таким образом, новые нормы, неизвестные прежней судебной практике. Новизной Судебника, по мнению Юшкова, объясняется то обстоятельство, что далеко не все его статьи осуществлялись на практике. Части их оставались программой, для реализации которой требовалось время. Именно поэтому Судебник 1497 г. положен в основу Судебника 1550 г, а отдельные его положения и принципы получили дальнейшее развитие и в последующем законодательстве.[8]

Сосредоточение в течение XV в. в руках Московских великих князей всей полноты государственной власти выдвинуло на первый план вопрос о централизации ее важнейшей сферы - судебной. Тем более что в те времена последняя была тесно связана как с повседневным управлением, так и с нормотворчеством. Поэтому содержание Судебника почти исключительно процессуальное. Основная задача законодателя – определить основные начала отправления правосудия и поставить их под контроль центральной власти.

Судебнику известны три типа суда: суд великого князя и его детей (ст.21), суд бояр и окольничих (ст.1 и др.), суд наместников и волостелей (ст.20 и др.). Решение первого носили окончательный характер как суда высшей инстанции. Сложнее дело обстояло с судами боярскими и наместничьими. Согласно статье 1 на суде бояр и окольничих непременное участие принимают дьяки - секретари. Впервые узаконено, что суд не только право, но и обязанность боярина. Только в особых случаях он мог отказать "жалобнику" в суде когда решение мог вынести только великий князь или когда к боярину обращались лица, подведомственные другому администратору. Это только намечается принцип суда по приказам. Пафос ст.1 состоит в запрещении взяток ("посулов") за судопроизводство и "печалование" и провозглашение нелицеприятного суда ("судом неместити не дружити никому"). Институт "печалования" (ходатайства перед великим князем о каком-либо лице) постепенно терял значение и в 1550 г. не упоминается.

В Судебнике проводится последовательная регламентация пошлин за все виды судебной деятельности великокняжеских администраторов от боярина до неделыцика: 10 процентов наместнику и тиунам,[9] 6% боярину, 4%дьяку.[10]

Впервые введен принцип опроса представителей местного населения в случае, когда против подозреваемого не было бесспорных улик. Впредь свидетели (послухи) должны были быть очевидцами событий, а не давать показания, основываясь на слухах. Показание под присягой 5-6 детей боярских или "добрых христиан" решало судьбу обвиняемого (голоса феодалов и крестьян пока еще равноценны). Норма обязательного участия местного населения (дворянского, старосты, зажиточных (лучших) людей) и целовальников в наместничьем суде теперь распространены на всю Россию. Ограничение произвола наместников предполагало контроль не только сверху, но и снизу, со стороны населения.

Согласно ст. 18, 20, 42, 43 существовали судьи из числа кормленщиков без права суда.[11]

Ответом на обострение классовой борьбы было введение суровой системы наказаний, отразившееся в ряде статей. В ст. 8,9, 39 - обозначена определенная категория правонарушителей "ведомый лихой человек". Появление понятия свидетельствует не только об усложнении самого процесса установления преступления, но и о том, что число преступлений в стране возросло, и государство встало на путь решительной борьбы с правонарушителями.

Статья 9 предусматривает смертную казнь для государева убийцы, заговорщика, мятежника, церковного и головного татя, "подымщика", "зажигалыцика" и вообще всякого лихого человека.

Нововведения коснулись и института холопства. Ограничение числа инстанций, которые выдавали грамоты на владение холопами ("полные") -такое право сохранилось только за наместниками с боярским судом. Впервые введена статья о бежавших из плена холопах: "такой холоп свободен, а старому государю не холоп". Как бы подчеркивая, что из плена может бежать только смелый и сильный духом человек, а такой не может быть рабом. Кроме того, в городском хозяйстве господина отныне работали свободные люди, а дети холопов свободны. Утверждение, что ст. 57 способствовала закрепощению крестьян, сомнительно. Она только устанавливает единый для всей Русской земли срок "отказа". Это только подтверждение достигнутого политического единства страны. Размер "пожилого" по Судебнику зависел от природных условий и сроке требования крестьянина вотчине. По подсчетам Шапиро эта сумма была большой, рубль или полтина. Но за несколько лет ее можно было скопить.[12]

Из вопросов, касающихся социальных отношений, Судебник уделяет внимание, прежде всего праву поземельной собственности и зависимому населению. Судебник упоминает земли государственные (поместья великого князя и черные), вотчинные (боярские и монастырские) и поместья. Исковая давность вотчинной земле - три года, о государственной -шесть лет. От 1490-1505 гг. сохранилось гораздо больше судебных дел, отражавших борьбу крестьян за землю. А статья 63 дает право крестьянского земельного иска к феодалу.

В конце Судебника помещены случайные нормы материального права "О займах", "О иноземцах", "О изгородях" и т.д.

Таким образом, первый общий закон далеко не охватывает всех правовых норм, а потому судебник отнюдь не исключает фактов применения в жизни обычного права. Первый опыт Московского законодательства многими исследователями признан не совсем удачным: Судебник очень краток и беден по содержанию даже по сравнению с Русской Правдой, не говоря уже о Псковской и Новгородской судных грамотах. Однако целью его издания было - утверждение правосудия и подводило прочную базу под всю дальнейшую законодательную деятельность. Это законодательный сборник - первый единый для всей Руси.

Государственный аппарат России формируется постепенно, в ходе объединения земель вокруг Московского княжества и образования единого централизованного государства. Развивается и усложняется по мере упрочнения государства, изменения экономики и социальной структуры общества, внутренней и внешней обстановки. Появились первые государственные учреждения во второй половине XV в., одновременно зародились черты бюрократизма (централизм, подчинение друг другу, бумажное делопроизводство).

На ранних этапах развития государства очень важную роль в управлении и политике играла церковь, но с середины XV в. государство берет перевес над церковью, и она постепенно становится просто средством идеологического воздействия на массы.

При Иване III только бояре и окольничие имели право центрального суда и управления (Судебник 1497 г. ст.1) и только эти лица были советниками великого князя. Впрочем, в последствии можно найти в составе Думы дворецкого, казначеев, но это были не чины, а должности. Введение в Думу только некоторых бояр и князей и точное определение должностей, дающих право на членство в Думе первое существенное отличие Московской Думы от древней.[13]

При усилении письменного делопроизводства, естественно появление в думе канцелярии. Появляется штат думных дьяков, постепенно специализировавшихся на выполнении различных государственных служб. Для времени правления Василия III характерен процесс складывания целых дьяческих семейств. Дьяческая профессия становится наследственной, дьяческий штат приобретает корпоративную устойчивость. Намечается распределение функций. Но функциональное распределение обязанностей только в середине XVI в. привело к появлению новой (приказной) системы управления.

До середины XVI в. местное управление основывалось на системе кормлений, т.е. управление через наместников (в городах) и волостелей (в волости), обладавших полным набором полномочий. Власть наместников аналогична прежней княжеской и имеет тот же вотчинный характер. Назначение на эти должности называлось великокняжеским пожалованием даже в том случае, если эти должности были наследственными. Уже с концаXV в. стал устанавливаться обычай "припускать" сыновей к участию в пользовании поместьем; в первой половине XVI в. в Новгородском уезде уже действовала практика наследования поместных владений. Это нашло отражение в наличие в этот период разного рода поместий: старые, отцовские, меновые "из порезших земель", прожиточные (у вдов, недорослей и увечных).[14]

В том случае, когда власть передавалась по "наследству" необходимо было подтверждение великого князя наследственное пожалование каждый раз зависело от его воли. С XVI в. разрешалась мена поместьями с разрешения поместного приказа и при условии, что они равны и этим не наносится ущерб государству.

Поместные наделы жаловались из княжеских земель лицам, непосредственно связанным с княжеским дворцом и службой князю. Термин "поместье" впервые был использован в Судебнике 1497 г. Поскольку земли жаловались за самые различные виды службы - был введен эквивалент для оценки этих заслуг. Размер поместного оклада, который пересчитывался в денежной форме, определялся объемом возложенных на помещика государственных обязанностей. Объектом поместного землевладения являлись пахотные земли, рыбные, охотничьи угодья, городские дворы и др. Постепенное истощение земельного фонда заставило государство соответственно увеличить долю поместного оклада за счет сокращения земельных наделов. Широкое развитие получила поместная система только в тех районах Русского государства, где великокняжеская власть обладала земельным фондом, образовавшимся за счет конфискации земель местной княжеско-боярской аристократии и захвата общинных крестьянских земель, а также в результате освоения новых территорий, преимущественно, юго-западной, южной и юго-восточной окраины. В центральных же районах (старомосковских землях), где крупное вотчинное землевладение не было поколеблено, а черных крестьянских земель в конце XV в. было уже сравнительно не так много, основная масса земель по-прежнему сосредотачивалась в руках светских и духовных вотчинников.

В истории органов местного управления на смену кормлений, в условиях укрепления централизованного государства и монархии, приходит система губного и земского управления. Однако это происходит постепенно, и система кормлений отмирает не сразу. Перестройка системы кормлений, начиная с конца XV в. идет по двум линиям: по линии постепенного ограничения кормлений и установления более строгого контроля со стороны центрального правительства за деятельностью наместников и волостелей с целью ограничения их произвола; с другой по линии создания новых органов управления, дворянских по своей природе.[15]

Первые шаги в области ограничения наместничьего управления были сделаны Иваном III путем введения в практику выдачи на места специальных уставных грамот, регламентировавших права и обязанности наместников и волостелей. Наиболее ранней из известных грамот этого времени является Белозерская уставная грамота 1488 г. Сокращены были сроки деятельности наместников (от одного до трех лет), подвергались сокращению "доходные статьи" кормлений, которые теперь уже обычно переводятся на деньги. Эти постановления были частично закреплены Судебником 1497 г., но на практике выполнялись далеко не всегда. [16] Ограничиваются судебные полномочия; в состав наместничьего суда вводятся местные "лучшие люди", земские дьяки протоколируют процесс, судебные документы подписывают целовальники и дворские.[17] Частный характер власти ограничивался соучастием в управлении одним городом или волости двух наместников, волостелей (Судебник 1497 г. ст.65).[18]

Корм состоял из "въезжего корма" (при въезде наместника на кормление), периодических поборов два-три раза в год (натуральных или денежных), пошлин торговых (с иногородних купцов), судебных, брачных ("выводной куницы"). За превышение таксы корма наместнику угрожает наказание. Состав подчиненных органов наместничьего управления также носит частно-государственный характер; суд отправляет через холопов-тиунов (2 помощников) и доводчивов (вызов в суд около десяти человек), между которыми делит станы и деревни уезда, но ответственность за их деяния падает на него самого.

Не всем наместникам предоставлялась одинаковая компетенция: были наместники с "судом боярским" и "без боярского суда" (Судебник 1497 г. от ст.38 и 43); дела по холопству (укрепление и освобождение) и уголовные окончательно, вторые обязаны были отсылать их к докладу в Москву. На неправомерные действия наместника дается право жалобы населения великому князю.

В условиях обострения феодальной борьбы требовалось усиление суда и полицейских органов, создание и укрепление соответствующих характерных учреждений в центре и на местах.

К моменту принятия Судебника 1497 г. далеко не все отношения регулировались централизованно. Учреждая свои судебные инстанции московская власть некоторое время была вынуждена идти на компромиссы: наряду с центральными судебными учреждениями и разъездными судами создавались смешанные ("слиеные") суды, состоявшие из представителей центра и мест. Если Русская Правда была сводом обычных норм и судебных прецедентов, то Судебник стал прежде всего инструкцией для организации судебного процесса[19].

Конец XV - первая половина XVI вв. - время ожесточенной классовой борьбы, которая находила свое выражение в самых различных формах, от ересей до открытых выступлений против феодалов крестьян и холопов. Из людей, выбитых из привычной жизненной колеи и лишенных нормальных средств к существованию, формировались различные "лихие люди", число которых непрерывно растет, начиная с XV в. Кроме того, существует и обратное явление -- стремление господствующего класса оценивать любое вооруженное выступление крестьян и посадских низов против феодальной собственности и правопорядка как "лихое дело", а его участников как "лихих людей" татей и разбойников, с тем, чтобы организовать против них карательные органы государственной машины. Крестьян, обвиненных в покушении на феодальную собственность, поджоге или убийстве "своего государя" (феодала) обычно объявляли "ведомыми лихими людьми" и по суду (согласно Судебника 1497 г.) предавали битью кнутом и смертной казни. Большое значение в организации борьбы с нарушителями имела, проведенная московским правительством в конце 30-начале 40 гг. губная реформа, по которой дела о "ведомых" разбойниках изымались из рук наместников и волостелей и передавались в руки "выборных голов" из местных детей боярских. Классовая борьба носила локальный характер и определялась изменениями, которые проходили в жизни Руси в этот период.[20]

За одно и то же преступление предусматривалось множество наказаний, назначение которых предоставлялось на усмотрение суда. Наиболее распространенными видами являлись смертная казнь (если по Псковской судной грамоте смертная казнь назначается за пять составов преступлений, то по Судебнику - в двенадцати случаях), телесные наказания, тюремное заключение, ссылка, конфискация имущества, отстранение от должностей и различного рода штрафы. Смертную казнь могло отменить помилование со стороны государя. Телесные наказания применялись как основной и дополнительный вид. Наиболее распространенным видом была "торговая казнь", т.е. битье кнутом на торговой площади.

Подводя итог, необходимо отметить общее значение Судебника 1497 года.

Он законодательно закрепил появившуюся новую форму процесса - розыска, то есть следственного, или инквизиционного процесса. Розыск применялся при рассмотрении наиболее серьезных уголовных дел, в том числе по политическим преступлениям. Его введение было обусловлено стремлением не столько найти истину, сколько быстро и жестоко расправиться с «лихими» людьми. «Лихой» человек это, вообще говоря, не обязательно уличенный преступник. Это лишь лицо неблагонадежное, с дурной славой, которое «облиховали» «добрые» люди, т.е. благонамеренные члены общества.

Розыск отличался от состязательного процесса тем, что суд сам возбуждал, вел и завершал дело по собственной инициативе и исключительно по своему усмотрению. Подсудимый был скорее объектом процесса. Главным способом «выяснения истины» при розыске являлась пытка.

Обращение в феодальный суд было весьма дорогим удовольствием. Стороны облагались различными пошлинами. Так, по Судебнику нужно было платить судье-боярину 6% от цены иска. Кроме того, полагалось заплатить 4 копейки с рубля дьяку. Существовали специальные полевые пошлины. Они платились даже в том случае, если стороны помирились и отказались от судебного поединка. Если же «поле» состоялось, то пошлины уплачивались кроме боярина и дьяка еще и специальным должностным лицам, организующим поединок.

Вопрос 3. Судебник 1550 года
(право московского государства)

 

Царствование Ивана IV, помимо военных завоеваний, ознаменовалось составлением более полного судного устава.

В 1550 году царь и великий князь Иван Васильевич со своими братьями и боярами уложил Судебник: как судить боярам, окольничим, дворецким, казначеям, дьякам в всяким приказным людям, по городам наместникам, по волостям волостелям, их тиунам и всяким судьям.[21]

В 1550 г. был издан новый Судебник (краткий свод законов). Его характерной чертой является стремление улучшить отправление правосудия и поставить его под контроль представителей местного населения. Судебник подтверждает старый обычай, чтобы в суде назначаемых царем наместников и волостелей присутствовали старосты и «судные мужи» или «лучшие мужи» из местного населения: теперь они называются «целовальниками» (т. е. присяжными, поцеловавшими крест) и являются, таким образом, не случайными свидетелями судебного разбирательства, но его постоянными и официальными участниками. Судебник приказывает «без старосты и без целовальников суда не судити» и предписывает повсеместное распространение этого института: «а в которых волостях наперед сего старост и целовальников не было, и ныне в тех во всех волостях бытии старостам и целовальникам». Судебные протоколы должны писать, помимо наместничьих, земские дьяки, а староста и целовальники должны подписывать эти протоколы. Наместники и их тиуны не имеют права арестовать никого из местных людей, не предъявив («не явя») их старостам и целовальникам, которым они должны объяснить причины ареста.

Так как в описываемое время, в XVI веке, явилась сильная потребность в мерах против злоупотреблений лиц правительственных и судей, то эта потребность не могла не высказаться и в Судебнике Ивана IV, что и составляет одно из отличий царского Судебника от прежнего великокняжеского, от Судебника Ивана III. Подобно Судебнику Ивана III, новый Судебник запрещает судьям дружить и мстить, и брать посулы, но не ограничивается одним общим запрещением, а грозит определенным наказанием в случае ослушания. Мы видели, что Судебник Ивана III о случаях неправильного решения дела судьями выражается так: «Кого обвинит боярин не по суду и грамоту правую на него с дьяком даст, то эта грамота в неграмоту, взятое отдать назад, а боярину и дьяку в том пени нет».[22] Новый Судебник постановляет: если судья просудится, обвинит кого-нибудь не по суду без хитрости и обыщется то вправду, то судье пени нет; но если судья посул возьмет и обвинит кого не по суду и обыщется то вправду, то на судье взять истцов иск, царские пошлины втрое, а в пене, что государь укажет. Если дьяк, взявши посул, список нарядит или дело запишет не по суду, то взять с него перед боярином вполовину, да кинуть в тюрьму; если же подьячий запишет дело не по суду за посул, то бить его кнутом. Если виноватый солжет на судью, то бить его кнутом и посадить в тюрьму.

По Судебнику Ивана III, судья не должен был отсылать от себя жалобников, не удовлетворивши их жалобами; новый Судебник говорит и об этом подробнее: если судья жалобника отошлет, жалобницы у него не возьмет и управы ему или отказа не учинит, и если жалобник будет бить челом государю, то государь отошлет его жалобницу к тому, чей суд, и велит ему управу учинить; если же судья и после этого не учинит управы, то быть ему в опале; если жалобник бьет челом не по делу, судьи ему откажут, а он станет бить челом, докучать государю, то кинуть его в тюрьму. При определении судных пошлин (от рублевого дела судье одиннадцать денег, дьяку семь, а подьячему две против старого Судебника также прибавлена статья о наказании за взятие лишнего: взявший платит втрое; если в одном городе будут два наместника или в одной волости два волостеля, а суд у них не в разделе, то им брать пошлины по списку обоим за одного наместника, а тиунам их - за одного тиуна, и делят они себе по половинам; а которые города или волости поделены, а случится у них суд общий, то им обоим пошлины брать одно и делить.[23]

Относительно крестьянского выхода в новом Судебнике Ивана IV повторено положение Судебника Ивана III, крестьяне отказываются из волости в волость и из села в село один раз в году: за неделю Юрьева дня осеннего и неделю спустя после Юрьева дня; плата за пожилое увеличила по Судебнику Ивана III, крестьянин платил в полях за двор рубль, а в лесах -полтине по Судебнику Ивана IV, в полях платил рубль и два алтына, а в лесах, где десять верст до хоромного (строевого) лесу, - полтину и два алтына. Кроме этого определения, что разуметь под выражением: в лесах, в Судебнике Ивана IV находим еще следующие прибавки: пожилое брать с ворот, а за повод брать с двора по два алтына, кроме же того, на крестьянине пошлин нет.[24]

Если останется у крестьянина хлеб в земле (то есть если выйдет, посеяв хлеб), то, когда он этот хлеб пожнет, платит с него или со стоячего два алтына; платит он царскую подать со ржи до тех пор, пока была рожь его в земле, а боярского ему дела, за кем жил, не делать. Если крестьянин с пашни продается кому-нибудь в полные холопы, то выходит бессрочно и пожилого с него нет; а который его хлеб останется в земле, то он с него платит царскую подать, а не захочет платить подати, то лишается своего земляного хлеба. Если поймают крестьянина на поле в разбое или в другом каком-нибудь лихом деле и отдадут его за господина его, за кем живет или выручит его господин, и если этот крестьянин пойдет из-за него вон, то господин должен его выпустить, но на отказчике взять поруку с записью: если станут искать этого крестьянина в каком-нибудь другом деле, то он был бы налицо.

Понятно, что в эти времена, когда государство было еще так юно, когда оно делало еще только первые попытки для ограничения насилия сильных, перезыв крестьян, при котором сталкивались такие важные интересы, не мог обходиться без насилий. Помещики, пользуясь беспомощным состоянием своих соседей, вывозили у них крестьян не в срок, без отказа и беспошлинно.

Крестьяне черных станов пусторжевских били челом, что дети боярские, ржевские, псковские и луцкие выводят за себя в крестьяне из пусторжевских черных деревень не по сроку, во все дни и беспошлинно; а когда из черных деревень приедут к ним отказчики с отказом в срок отказывать из-за них крестьян в черные деревни, то дети боярские этих отказчиков бьют и в железа куют, а крестьян из-за, себя не выпускают, но, поймав их, мучат, грабят и в железа куют, пожилое берут с них не по Судебнику, а рублей по пяти и по десяти, а поэтому вывести крестьянина от сына боярского в верные деревни никак нельзя[25].

Эта жалоба на задержку крестьян и на взятие с них лишнего за пожилое против Судебника не была единственною в описываемое время. Иногда землевладелец, взявши с отказывающегося крестьянина все пошлины, грабил его, и, когда тот шел жаловаться, землевладелец объявлял его своим беглым холопом и обвинял в воровстве.

Относительно холопов в новом Судебнике Ивана IV встречаем перемены против Судебника Ивана III; перемены эти клонятся к ограничению числа случаев, в которых свободный человек становился холопом.

Если при переходе крестьян были случаи, когда землевладельцы позволяли себе нарушение закона, перезывали не в срок крестьян, задерживали их у себя, брали лишнее за пожилое, то и в отношении к холопям видим подобное же нарушение закона, переманку к себе чужих холопей; случалось, что беглый холоп, отыскиваемый господином, объявлял перед судьею, что он бежал и с покражею совершенно от другого господина, по обещанию последнего отстоять его от законного иска. Карамзин писал по этому поводу "До нас не дошло случаев закабаления вольных людей без их согласия: Судебник Ивана IV определяет за это смертную казнь".

Таким образом мы видим, что в судебнике 1550 г. значительно больше времени стало уделяться систематизации правового материала. Кроме кодификации был выработана и закреплена в данном судебнике систематизация нормативных актов, не вошедших в судебники.

Новые указы, не вошедшие в ведомство того или иного приказа, должны были «приписываться» им к тексту действовавшего судебника. В результате появились указные (или уставные) книги приказов. Среди них один из первых - Уставная книга Разбойного приказа 1555 - 1556 гг.

Круг регулируемых вопросов в судебнике 1550 г. стал значительно шире. Более подробную регламентацию получил судебный процесс, уголовно-правовые и имущественные отношения. Усилилась детализация розыскного процесса. Была значительно усилена роль центральных судебных органов, возросло значение великокняжеского суда. Увеличилось число деяний, признанных преступными. Расширялся круг субъектов преступления, а тяжесть наказания была представлена в зависимости от социальной принадлежности. Законодатель разработал формы вины. Впервые было введено положение о том, что закон не имеет обратной силы и т.п.

Такова характеристика основных положений Судебника 1550 года.

Подводя итог в целом, следует отметить, что в период образования и формирования Русского централизованного государства формируется общерусская правовая система, имеющая свои характерные особенности. И эти два процесса не могли происходить независимо друг от друга и оказывали взаимное воздействие.

Развитие феодализма находит свое отражение в определенном изменении взгляда на субъект преступления.

Судебник рассматривал холопа уже как человека и в отличие от Русской Правды считал его способным самостоятельно отвечать за свои поступки и преступления.

Закон предусматривал развитую систему имущественных преступлений. К ним относятся разбой, татьба, истребление и повреждение чужого имущества. Все эти преступления, подрывавшие основу благосостояния феодального общества - собственность, также жестоко наказывались. Судебник 1550 г. знал и преступления против личности: убийство (душегубство), оскорбление действием и словом.

Изменяются цели, а с ними и система наказаний. Если прежде князья видели в наказаниях – вире и продаже – одну из доходных статей, существенно пополнявших казну, то теперь на первый план выступил другой интерес. Соответственно в наказании на первое место выступила цель устрашения как самого преступника, так и главным образом других людей. Если раньше господствовали имущественные наказания, то теперь они отошли на задний план.