Направления использования спорта в политических целях

Анализируя связь политики с олимпийским спортом, следует, на наш взгляд, выделить несколько направлений его использования в политических целях.

Первое направление связано с тем, что по мере возрастания популярности спорта в современном мире, роста интереса широчайших слоев населения к спортивным звездам главы государств и правительств, руководители правящих партий с целью повышения своей популярности уделяют все больше внимания спорту, выдающимся спортсменам и тренерам. К примеру, уже много лет к предвыборным кампаниям кандидатов в президенты США активно привлекаются выдающиеся спортсмены. Так, в 1972 г. Ричард Никсон пользовался для этого услугами Дж. Оуэнса, У. Чемберлена и др. В 1976 г. Джеральда Форда поддерживали П. Флемминг, Д. де Верона, К. Эверт и др., а Джимми Картера — М. Али, Т. Нобис, X. Аарон, А. Эш и др.

Если бойкот Олимпийских игр в Москве способствовал поражению Дж. Картера на президентских выборах осенью 1980 г., то победа американцев на Играх в Лос-Анджелесе сыграла свою роль и на президентских выборах 1984 года. «Игры показали, как следует эксплуатировать патриотизм американцев во время избирательной кампании», «После такой Олимпиады Рейгану не нужен даже съезд его республиканской партии. Если США выигрывают медали, то может ли быть плохой администрация?» — отмечали американские политические обозреватели после окончания Олимпиады в Лос-Анджелесе.

В ФРГ еще в 1974 г. руководство Социал-демократической партии (СДПГ) утвердило документ под названием «Поддержка спорта. Основные направления»,в котором были сформулированы принципы спортивной политики. Пожалуй, ни в одной другой стране у руля спортивных организаций не стояло так много государственных и политических деятелей, как в ФРГ. Примерно аналогичная картина была и в бывшем СССР. Многими федерациями по видам спорта руководили государственные и общественные деятели, подготовка к зимним и летним Олимпийским играм и их итоги регулярно рассматривались руководителями компартии и государства.

На протяжении многих лет олимпийский спорт постоянно находился в поле зрения и являлся объектом практической деятельности Эриха Хоннекера — в ГДР, Фиделя Кастро — на Кубе, Ро Де У — в Республике Корея и многих других государственных деятелей.

Большое внимание развитию спорта в России уделял ее президент Борис Ельцин. В течение 1992 — 1994 гг. он принял личное участие в целой серии мероприятий, связанных с развитием олимпийского спорта, способствовал принятию ряда принципиальных правительственных решений по подготовке спортсменов России к Олимпийским играм, развитию материальной базы олимпийского спорта, социальной защите выдающихся спортсменов. Для повышения своего имиджа Ельцин часто использовал ссылки на свои занятия спортом — выступления в студенческой волейбольной команде, регулярную игру в теннис. Эту же линию в России продолжил В.Путин. Пропагандировал занятия «Спортом для всех», положительно отнесся к пропаганде различных видов спорта при участии телевизионных проектов («Звезды на люду», «Ледниковый период» – в фигурном катании; матч звезд ветеранов хоккея и т.д.). Все это дало положительные результаты и Олимпийские игры 2014 года МОК решил проводить в Сочи.

Аналогичная ситуация сложилась и во Франции, Испании, Китайской Народной Республике, Венгрии, Болгарии и многих других странах, где спорт стал реальным фактором большой политики, а забота о нем — важным моментом в поддержании авторитета государственных и политических деятелей.

Второе направление использования спорта в политических целях предусматривало стремление правительств различных стран получить право на проведение престижных международных соревнований — прежде всего Олимпийских игр — с целью пропаганды экономических успехов своей страны, достижения политического признания, которого не удается добиться другими средствами.

Анализ политической ситуации вокруг любых из проведенных Олимпийских игр убедительно свидетельствует о том, что правительства стран-организаторов стремились максимально использовать Игры для достижения политических целей.

Использование спортивных достижений в качестве доказательства национального превосходства началось с победы в марафоне греческого бегуна С. Луиса на I Олимпийских играх в Афинах (1896 г.). Затем оно проявилось на Играх 1908 г. в Лондоне — в споре между Великобританией и США, когда американцы проиграли англичанам в общекомандном зачете.

Особенно наглядно политизация Олимпийских игр проявилась, как уже отмечалось выше, в 1936 г. в Берлине, где фашистский режим стремился использовать Олимпиаду для демонстрации превосходства немецкой нации и подтверждения обоснованности гегемонистских устремлений, пропаганды нацизма и милитаризма. А первое место, завоеванное на этих Играх спортсменами Германии в неофициальном командном зачете, создало благоприятную ситуацию для реализации политических амбиций.

Ярко выраженные политические цели преследовала при проведении Олимпийских игр 1964 г. Япония, стремившаяся продемонстрировать достижения в демократизации жизни, ее успехи в экономике, науке, культуре, чтобы ускорить процесс выхода из политической и экономической изоляции, в которой она оказалась после поражения во второй мировой войне. Игры 1964 г. в Токио, оказавшиеся очень представительными (5596 спортсменов из 94 стран), прошли в атмосфере дружбы — и это способствовало существенному повышению авторитета Японии на мировой политической арене, позволило резко ускорить процесс утверждения образа крупнейшей экономически развитой державы, чего она с трудом добивалась другими средствами.

Выраженную политическую и идеологическую окраску имели Олимпийские игры 1980 г., проводившиеся в Москве, и 1984 г. — в Лос-Анджелесе. Атмосфера их подготовки и проведения во многом была подчинена интересам противоборствующих систем и идеологий.

Почему власти Республики Корея предложили Сеул для проведения Олимпийских игр 1988 года? Как отмечали многие западные обозреватели, они решили воспользоваться проведением Игр, чтобы вывести страну из политической изоляции. В конце 70-х годов более 30 стран, чьи Национальные олимпийские комитеты были признаны МОК, не имели дипломатических отношений с Республикой Корея. «Народ Республики Корея надеется, что Игры в Сеуле послужат для страны так же, как Игры в Токио в 1964 г. послужили для Японии. Они, с одной стороны, восстановили международный авторитет Японии после второй мировой войны, а с другой — стали импульсом для ее превращения в одну из наиболее экономически развитых стран», — писал американский журналист В. Джефферис.

Игры Олимпиады 1988 г. в Сеуле явились эффективным фактором внутренней пропаганды национального сплочения, воспитания национального патриотизма, демонстрации перед народом страны правильности внешней и внутренней политики, проводимой властями. Игры в Сеуле действительно способствовали сплочению народа Республики Корея в осуществлении процесса демократизации. В своей речи на 94-й сессии МОК X. А. Самаранч отмечал: «Мне кажется, не было бы самонадеянным полагать, что мы внесли в это свой вклад. Проведение Игр в Сеуле надолго изменило ситуацию в Корее».

Олимпийские игры способствовали также признанию Республики Корея и теми странами, которые не имели с ней дипломатических отношений. Южнокорейская газета «Чосон ильбо» отмечала: «Важность проведения Игр в Сеуле для нас состоит в том, что нашу страну признал весь мир». «Уже сейчас ясно, — писала американская газета «Интернэшнл геральд трибюн», — что Южная Корея одержала за пределами спортивных площадок такие победы, которые могут кардинально изменить обстановку в Азии и дипломатическую роль этой страны во всем мире». Довольно точную оценку Играм 1988 г. дали спортивные журналисты, отметившие, что успех Игр в Сеуле — не столько в спорте, сколько в большой политике.

Попытки использовать олимпийский спорт в качестве весомого аргумента для политического признания государства предпринимались задолго до Сеульской Олимпиады. Можно привести много примеров, когда развитие спортивных контактов прямо связывалось с политическим признанием государства.

В начале века Богемия (теперь Чехия), находившаяся в составе Австро-Венгерской империи, добивалась олимпийского статуса, чтобы продемонстрировать свою независимость. Однако правители империи понимали, что стремление Богемии выступать самостоятельной командой имеет своей целью, прежде всего, достижение политической независимости и всячески препятствовала получению ею самостоятельного олимпийского статуса. На Играх Олимпиады 1912 г. в Стокгольме спортсмены Богемии вынуждены были выступать под флагом Австрии и идти позади австрийцев.

В те же годы Финляндия была частью Российской империи. Первый период развития олимпийского спорта совпал со стремлением финнов получить независимость. Свои сепаратистские настроения финны хотели продемонстрировать на Играх 1908 г., выступая самостоятельной командой. Однако царские власти России воспрепятствовали этому. На Играх 1912 г. финны предприняли очередную попытку добиться самостоятельного выступления. И хотя им не было разрешено выйти под своим флагом, однако в колонне российских спортсменов они шли уже отдельной группой, неся перед собой табличку с надписью «Финляндия».

Длительное время (1952–1968 гг.) добивалась права выступать отдельной командой ГДР, рассматривая это право как важный аргумент в вопросе международного признания и выхода из международной изоляции. После Игр Токийской Олимпиады 1964 г. ГДР, наконец, получила это право и на Играх 1968 г. в Мехико выступила самостоятельной командой. Следует напомнить, что ГДР, пожалуй, как ни одна другая страна, длительное время (1968–1988 гг.) использовала олимпийский спорт как мощный инструмент международной и внутренней пропаганды. Этому способствовали ее впечатляющие успехи в Играх Олимпиад и зимних Олимпийских играх, особенно в неофициальном командном зачете на Играх Олимпиады 1976 г.

Перестройка» в Советском Союзе,начавшаяся со второй половины 80-х годов, подтолкнула развитие сепаратистских настроений в прибалтийских республиках. Еще до обретения политической самостоятельности Литва обратилась в МОК с просьбой признать ее олимпийский статус. Такие же попытки были сделаны на уровне различных организаций и федераций в других республиках. К примеру, в Украине, еще не провозгласившей независимость, с грубыми нарушениями регламента, установленного МОК был образован «Национальный олимпийский комитет», в котором не оказалось представителей федераций, известных спортсменов, а были представлены лишь лица, заинтересованные в политических демонстрациях. Эта организация сразу обратилась в МОК, международные федерации, требуя международного признания. Естественно, что результат был отрицательным. Но после провозглашения независимости Украины (август 1991 г.) была начата серьезная работа по образованию НОК, который и был создан в конце 1991 г.

Третье направление связано с широкомасштабным использованием спорта и Олимпийских игр для повышения авторитета различных стран в мировом сообществе. Здесь следует, прежде всего, выделить тенденцию, согласно которой достижения в спорте высших достижений, в том числе и на Олимпийских играх, в 50–80-е годы было принято отождествлять с эффективностью политической и экономической системы той или иной страны, с уровнем ее достижений в науке, культуре, образовании. И, несмотря на то, что эта зависимость проявлялась далеко не всегда, стремление использовать спорт в качестве фактора, отражающего политический, экономический и культурный уровень страны, было выражено достаточно отчетливо.

Практически в любой стране уровень развития спорта высших достижений, успешные выступления спортсменов на Олимпийских играх рассматривались в качестве существенных факторов национального престижа. Это относилось и к США, и к СССР, и к ГДР, и к Франции, и, особенно, к развивающимся странам.

В публикации, распространенной НОК СССР в Олимпийской деревне в Риме (1960 г.), отмечалось: «Советские спортсмены в третий раз выступят на Олимпийских играх. Их дебют в Хельсинки был успешным: они завоевали 22 золотых, 30 серебряных и 15 бронзовых медалей.

Четыре года спустя советские спортсмены добились нового успеха в Австралии, завоевав 37 золотых, 29 серебряных и 32 бронзовых медали. Триумф в Хельсинки не был случайным, а был подготовлен всей системой советского спорта, разнообразными и многочисленными мерами системы физического воспитания, существующей в СССР».

Такое отношение к олимпийскому спорту характерно и для других стран. Неудачное выступление команды Франции на Играх Олимпиады 1960 г. вызвало большую озабоченность в стране, недовольство политиков. Президент Франции Шарль де Голль был очень недоволен выступлением французской команды, так как считал, что эта неудача способствует исчезновению образа молодого, сильного француза, который он так долго пытался создать.

Об отношении правительства США к олимпийскому спорту можно судить по высказываниям президента Джона Кеннеди: «Я верю, что наша олимпийская сборная играет важную роль в рекламе нашего образа жизни в мире. Мы радуемся своим достижениям... В современном мире конфликтов и споров о преимуществе нации следует судить по ее общей жизненной способности. Наиболее мощным средством демонстрации силы нации являются Олимпийские игры».

Спортивный обозреватель газеты «Нью-Йорк Таймс» Дж. Тристер в статье «Для кубинцев политика и Игры неразделимы» привел слова президента НОК Кубы М. Гонсалеса, сказанные им в 1987 г. перед Панамериканскими играми в Индианаполисе: «Панамериканские игры для нас важнее, чем Олимпийские, поскольку они отражают конфронтацию в нашем регионе. Нам нравится соревноваться с Соединенными Штатами, поскольку каждая наша победа свидетельствует о том, что мы сильнее».

Широкую программу использования спорта высших достижений в политических целях осуществляет Китайская Народная Республика. Пекин провел в 1990 г. Азиатские игры. Правительство КНР добивалось проведения в 2000 году Олимпийских игр в Пекине. Китай не только добился активного участия своих спортсменов в олимпийском спорте, достигших при этом выдающихся результатов, особенно в таких видах спорта, как легкая атлетика, настольный теннис, волейбол, прыжки в воду, тяжелая атлетика, плавание, спортивная гимнастика, но и энергично проводит в других направлениях политику сотрудничества на международной спортивной арене.

Четвертое направление связано с использованием спорта для демонстрации самостоятельности внешней и внутренней политики или же для демонстрации своего влияния на политику других стран.

Например, администрация президента США Дж. Картера, навязав Национальному олимпийскому комитету решение о бойкоте Олимпиады 1980 г. в Москве, оказала беспрецедентное давление и на правительства других стран, добиваясь от них поддержки. И многие из них, включая ФРГ, Канаду, Японию, Италию, не смогли противодействовать этому давлению и отказались от участия в Играх в Москве. Одновременно эта же сложившаяся ситуация позволила другим странам и организациям продемонстрировать свою независимость и нежелание подчиняться диктату как из-за океана, так и со стороны своих правительств. В частности, президент Франции Валери Жискар д'Эстен принял решение поддержать НОК Франции и направить делегацию в Москву на Олимпийские игры, не только проявив уважение к французским спортсменам и многочисленным любителям спорта своей страны, но и подчеркнув независимость Франции от США. Правительство же Великобритании (М. Тэтчер), напротив, поддержало бойкот и оказало беспрецедентное по своей открытости давление на Британскую олимпийскую ассоциацию. Однако, благодаря моральной и финансовой поддержке общественности, профсоюзов, Британской олимпийской ассоциации удалось отстоять свою позицию — и английские спортсмены смогли принять участие в большом празднике спорта — Играх XXII Олимпиады.

В 1988 г. Куба сочла необходимым бойкотировать Игры в Сеуле в знак солидарности с КНДР, не согласной с политикой Оргкомитета XXIV Олимпийских игр, — несмотря на то, что все остальные бывшие социалистические страны приняли участие в этих Играх.

Пятое направление использования спорта высших достижений в политических целях — это, к сожалению, достаточно широко распространенная практика бойкотов крупных международных соревнований, в том числе и Олимпийских игр, с целью политического давления, дискредитации политики тех или иных государств, привлечения внимания мирового сообщества к проблемам современного мира. Например, от участия в XXI Олимпийских играх в Монреале (1976 г.) в знак протеста против приглашения на эти Игры команды Новой Зеландии — страны, поддерживавшей спортивные связи с расистским режимом ЮАР, отказались 28 делегаций африканских государств.

В знак протеста против ввода советских войск в Афганистан и их участия там в боевых действиях, США, а за ними немало других стран, бойкотировали Олимпийские игры 1980 г. в Москве.

СССР, а также большинство других бывших социалистических и ряд развивающихся стран по политическим соображениям отказались принять участие в Играх 1984 г. в Лос-Анджелесе.

На неучастии советских спортсменов в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе следует остановиться особо. Дело в том, что в официальном заявлении НОК СССР объяснялось, что отказ от участия в Играх 1984 г. обусловлен обстановкой усиления шовинистических настроений и антисоветской истерии в США, возможностью нападения враждебных элементов на советских спортсменов во время их пребывания в Лос-Анджелесе. Слова «бойкот» не было ни в заявлении, ни в последующих интервью и высказываниях советских спортивных руководителей. По мнению многих зарубежных специалистов, занимавшихся изучением этого вопроса, СССР расплатился с США той же монетой за бойкот Московской Олимпиады 1980 г., поэтому и это «неучастие» следует считать, по сути, бойкотом.

Шестое направление охватывает все частные случаи использования спорта и Олимпийских игр политическими организациями и отдельными лицами для привлечения внимания мировой общественности к отдельным фактам, процессам и явлениям, происходящим в мире. К примеру, на Играх 1968 г. в Мехикоамериканские спортсмены-негры выразили протест против расовой дискриминации в их стране. Политический характер носила и террористическая акция организации «Черный сентябрь» против израильских спортсменов на Олимпийских играх 1972 г. в Мюнхене.

В 70-е годы, наряду с проблемой «политизации», в спортивном мире и в прессе заговорили о росте национализма во время проведения крупнейших международных соревнований и прежде всего Олимпийских игр. «Пациент стар, болен и близок к смерти», — писала газета «Обсервер». Пациент — это Олимпийские игры, а болезнь — национализм. Какой же курс лечения предлагали отдельные западные специалисты «пациенту»? По их мнению, курс лечения очень прост — надо отказаться маршировать во время церемонии открытия Игр в форме своих стран под национальными знаменами, не исполнять национальные гимны и не поднимать национальные флаги во время церемонии награждения победителей, не носить надписей своих стран на спортивной форме и т. д.

Но, оказалось, что не все западные «целители», а самое главное, спортсмены, поддерживали такой «курс лечения». «Это громадное чувство, когда ты стоишь на пьедестале и смотришь на свой флаг, который развевается рядом с другими», — отмечал обладатель четырех золотых медалей на Олимпийских играх 1936 г. американский легкоатлет Дж. Оуэне. Об этом же писал и П. де Кубертен: «Интернационализм в нашем понимании основывается на уважении стран друг к другу и на благородном соревновании, которое заставляет спортсмена волноваться, когда он видит, как на флагштоке в результате его труда поднимается флаг его страны».

Вопрос «денационализации» Олимпийских игр встал особенно остро после бойкотов Олимпийских игр в Москве и Лос-Анджелесе.

В начале 1986 г. в американском журнале «Физикл эдьюкейтор» была опубликована статья Н. Кристи, в которой автор писал: «Сборные команды, государственные гимны и флаги, помпезность церемоний — все это носит подчеркнуто националистический характер и тем самым противоречит официально признанной цели Игр, заключающейся в устранении межнационального антагонизма». Особенно беспокоит автора статьи факт «идентификации спортсменов со своей страной», что, по его мнению, привело к тому, что «спортсмены рассматриваются как представители своей страны, а не в буквальном смысле». И далее Н. Кристи пишет: «Международные соревнования (Олимпийские игры) организованы по принципу национального представительства. Поскольку политика является одной из граней облика нации, то она становится элементом Игр». Отсюда следует вывод: хотите убрать политику из Игр, сделайте так, чтобы на Играх выступали индивиды, а не нации.

Вот что писал по этому поводу в 1984 г. западногерманский журнал «Олимпише югенд»: «Если американец, русский, финн и кениец выступают в одной эстафетной команде, это лишает почвы идеологическую борьбу противоположных систем. Если Игры не будут приносить пользу нации, политики потеряют к ним интерес».

«Имеем ли мы право ставить под сомнение политическую искренность спортсменов и отказывать им в возможности прославить родину своими спортивными достижениями?» — спрашивает американский ученый Р. Верракиа — и отвечает, что искренняя любовь и привязанность к своему отечеству всегда были и есть для большинства спортсменов одной из главных мотивировок к достижению успеха.

Совершенно прав был президент НОК США Р. Хелмик, который в 1981 г. в своей речи на XI Олимпийском конгрессе отметил, что «наивно полагать» что, заменив национальные флаги флагом МОК, а национальные гимны — олимпийским, мы решим все политические проблемы, связанные с ростом национализма во время Игр».

Да, национализм никогда не был чужд Олимпийским играм. Но главное в этой проблеме, чтобы чувство гордости за свою нацию не перерастало в националистическое чувство ненависти к другим нациям, в оголтелый шовинизм, который чужд самой природе спорта и идеалам олимпизма.

Понятия «спорт» и «политика» не могут быть отделены одно от другого. Бесспорно, спорт — это политика, но она должна быть направлена на взаимопонимание, мир и дружбу между народами. Не будет преувеличением сказать, что все прогрессивное человечество видит в спорте одно из самых лучших средств сближения между народами.

«В силу своей универсальности спорт фигурирует на международной арене как инструмент установления братства и мира. Олимпийские идеалы еще до возникновения международных организаций способствовали единению народов, несмотря на разделяющие их границы. Спорт украшает жизнь и оживляет жгучее стремление людей к справедливости и миру во всем мире», — писал в 1984 г. главе католической церкви Иоану Павлу II президент МОК X. А. Самаранч. И не случайно Иоан Павел II направил организаторам и участникам Олимпийских игр 1988 г. в Сеуле послание, в котором говорилось: «XXIV Олимпиада — это великолепная возможность для развития взаимопонимания в семье наций. Я молюсь за них, чтобы Игры создали новые узы дружбы, гармонии и благополучия, чтобы они способствовали делу мира».

Сегодня с помощью телевидения Олимпийские игры на нашей планете наблюдают более 3,5 млрд. зрителей. Именно популярность Игр и привлекает к ним внимание государственных и политических деятелей. «Но принципы Олимпизма, — подчеркивал П. де Кубертен, — не должны быть подвержены преходящему влиянию политики». И это главное в их связи.

Будет ли политика и в дальнейшем влиять на олимпийское движение? Несомненно. Так, в Европе происходят важные политические перемены, связанные с процессами интеграции. Поэтому следует трезво оценить возможные последствия этих перемен и их влияние на организацию спортивного и олимпийского движения. Несомненно, влияет на международное олимпийское движение объединение Германии, появление на территории бывшего СССР новых независимых государств. Конечно, не могут не оказать влияния на олимпийский спорт и события в Югославии. Сегодня ни для кого не является секретом стремление Китая использовать олимпийский спорт в качестве одного из веских аргументов повышения авторитета и роли КНР в мировом сообществе. Нельзя считать окончательно разрешенной и проблему апартеида в спорте в ЮАР. Эти и многие другие настоящие и будущие проблемы международной жизни, несомненно, затронут олимпийский спорт, который как в прежние годы будет ареной международного сотрудничества, международной и внутренней пропаганды, соперничества. Но нельзя допустить, чтобы спорт, его олимпийское движение, становились фактором разжигания ненависти.