ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ 47 страница

 

Л. неоднократно выступал в защиту классич. худож. наследия, заботился о сохранности и распространении достижений иск-ва прошлого, высоко ценил реализм в лит-ре и в то же время полагал, что худож. творчество по самой своей природе немыслимо без многообразия поисков форм, стилей, жанров, приемов изображения, поскольку худож. правда проявляется в лит-ре не только в изображении типических характеров и обстоятельств, но и в романтич. пафосе и в фантастич. утопиях, и в сатирич. шаржах и ка рикатурах. Однако Л. был принципиальным противником псевдоискусства, в к-ром нет ничего, кроме формалистич. кривляния, бессмысленной деформации действительности, декадентской болезненности и зауми. <Я не в силах считать произведения экспрессионизма, футуризма, кубизма и прочих „измов" высшим проявлением художественного гения. Я их не понимаю. Я не испытываю от них никакой радости”,— говорил он (пит. по кн.: Воспоминания о В. И. Ленине. В 5-ти тт., т. 5, М., 1979, с. 13).

 

Л. был знаком с главными произв. мировой лит-ры в в своих работах и выступлениях ссылался на “Фауста” И. В. Гете, комедии Мольера, “Тартарена из Тараскона” А. Доде, роман Э. Золя “Радость жизни”, поэзию В. Гюго и т. д. Особую статью он посвятил автору “Интернационала” Э. Потье, назвав его “...одним из самых великих пропагандистов посредством песни”(ПСС, т. 22, с. 274). Внимательно относился Л. к развитию прогрес. в социалистич. лит-ры на Западе. Из его выступлений г писем, из воспоминаний о нем известны его суждения о Дж. Лондоне, Э. Синклере, М. Андерсене-Нексё, Б. Шоу, Г. Уэллсе, Э. Верхарне. Весьма положительно отзывался он о романах А. Барбюса “В огне” и “Ясность” (см. там же, т. 39, с. 106) и написал предисловие к извествоа кн. Дж. Рида “Десять дней, которые потрясли мир”, где утверждал, что “...она дает правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата” (там же, т. 40, с. 48).

 

Л. любил рус. классич. лит-ру, высоко ценил творчество А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и Н. А. Некрасова, преклонялся перед могучей худож. силой Л. Н. Толстого, с глубоким интересом читал и перечитывал романы Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева, И. А. Гончарова, смотрел в театре пьесы А. Н. Островского. В своих работах и выступлениях Л. обращался к образам “Горя от ума” А. С. Грибоедова, “Мертвых душ” и “Ревизора” Н. В. Гоголя, “Истории одного города” и “Сказок” М. Е. Салтыкова-Щедрина, хорошо знал сатирич. поэзию В. С. Курочкина и др. поэтов “Искры”. Очень ценил Л. заинтересованное внимание рус. лит-ры к жизни крестьянства (от “Путешествия из Петербурга в Москву” А. Н. Радищева, “Записок охотника” Тургенева до очерков Г. И. Успенского, от “Кому на Руси жить хорошо” Некрасова до стихов И. 3. Сурикова). Очень любил Л. рус. нар. песни, как и романсы и песни на слова рус. поэтов. Горячо защищал он революц. направление романа Н. Г. Чернышевского “Что делать?”, восторженно приветствовал появление произведений А. П. Чехова, житейскую правду в лирику его прозы в драматургии, точно характеризовал историч. значение творчества М. Горького.

 

Важнейшее значение имеют суждения Л. об осн. этапах освободит, движения в России. Три главных периода освободит, движения в России, “(соответственно трем главным классам русского общества,

 

налагавшим свою печать на движение” (ПСС, т. 25, с. 93),— вот та историч. почва, на к-рой — по Л.— вырастала великая рус. лит-ра. Отсюда, по его мнению, ее идейное и худож. своеобразие, мировое значение, сила ее воздействия.

 

Связь с народом, его жизнью, настроениями и борьбой определила, по мнению Л., характер творчества не только писателей, принимавших так или иначе непосредств. участие в рус. революц. движении (Радищев, писатели-декабристы, революц. демократы, народники), но и таких, напр., как Л. Толстой или Достоевский.

 

С исключит, глубиной раскрыл Л. существ, противоречия в произв. и взглядах Л. Толстого: <С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но в первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны — помещик, юродствующий во Христе... С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления... с другой стороны,— юродивая проповедь „непротивления злу" насилием” (там же, т. 17, с. 209). Вместе с тем Л. утверждал, что устами Л. Толстого “...говорила... многомиллионная масса русского народа...” (там же, т. 20, с. 70), что творчество Л. Толстого является “зеркалом русской революции” (там же, т. 17, с. 206), что “мировое значение” Л, Толстого отражает “мировое значение русской революции” (там же, т. 20, с. 19).

 

Осуждал Л. реакц. тенденции творчества Достоевского. Отрицательно, по свидетельству В. Д. Бонч-Бруевича, относился он к роману “Бесы”. Но вместе с тем Л., по словам того же Бонч-Бруевича, утверждал, что “...при чтении этого романа надо не забывать, что здесь отражены события, связанные с деятельностью не только С. Нечаева, но и М. Бакунина”, и “...не раз говорил, что Достоевский действительно гениальный писатель, рассматривавший больные стороны современного ему общества, что у него много противоречий, изломов, но одновременно — и живые картины действительности” (Ленин В. И., О лит-ре и иск-ве, 1979, с. 698). Л., рассказывал Бонч-Бруевич, напоминал, что Достоевский был приговорен к смертной казни, был сослан на каторгу, а его „Записки из Мертвого дома" являются “непревзойденным произведением русской и мировой художественной литературы” (там же), Горячо одобрял Л. критич. направленность рус. лит-ры 19 в., критику в произв. рус. писателей крепостничества и бурж. отношений, произвола самодержавия и царской бюрократии, угнетавших нар. массы. “Кто живет без печали и гнева, тот не любит отчизны своей”,— цитировал он слова Некрасова. Однако Л. не считал критич. реализм рус. классич. лит-ры направлением, лишенным позитивных начал и положит. идеалов. В его представлении старая рус. лит-ра не сводилась к одностороннему критицизму и отрицанию, а была сокровищницей гуманистич., демократич., социалистич. идей, формировавшихся в процессе жизни, труда, освободит, борьбы рус. народа.

 

Отношение Л. к рус. классич. лит-ре было проникнуто чувством нац. гордости и патриотизма. В то же время он подходил к ней с классовых позиций, утверждая, что в дореволюц. России есть “две нации” и “две культуры”. “Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве,— но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова” (ПСС, т. 24, с. 129). Л. с восхищением и глубоким уважением относился к деятельности В. Г. Белинского и А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, решительно выступал против лит-ры, проникнутой идеями офиц. народности, религ. “исканиями” славянофильства и его последователей, ренегатскими настроениями веховцев, против ^антинигилисгического романа” ниш упаднической лит-ры декадентов.

 

В ст. “Партийная организация и партийная литература” (1905) Л. определил сущность новой пролет. худож. лит-ры и ее особенности. Продолжая и развивая лучшие худож. традиции, новая лит-ра, по мнению Л., должна проникнуться идеями социализма, служить массам трудящихся, противостоять бурж. анархизму, индивидуализму и карьеризму. Л. провозглашает программу соединения лит-ры с борьбой за идеалы трудящихся, идейного завоевания худож. интеллигенции, воспитания художников нового типа.

 

Крупнейшим представителем пролет, иск-ва Л. уже в предоктябрьские годы считал Горького. Л. высоко ценил “Песню о Соколе” и “Песню о Буревестнике”, пьесу “На две”, повесть “Мать” и др. произв. писателя. О повести “Мать” Л. сказал автору: “Книга —

 

нужная, много рабочих участвовало в революционном движении несознательно, стихийно, и теперь они прочитают „Мать" с большой пользой для себя. Очень своевременная книга” (цит. по кн.: Горький М., Собр. соч., т. 17, 1952, с. 7).

 

Большое внимание уделял Л. вопросам лит-ры после Окт. революции. Он отверг попытки А. А. Богданова и др. руководителей Пролеткульта противопоставить пролет, культуру культуре предшеств. эпох и создать новое иск-во в замкнутых студиях в отрыве от борьбы масс, политики сов. гос-ва и демократич. культуры прошлого. Отрицательно Л. относился и к стремлению футуристов распространять под флагом нового, революц. иск-ва чуждые сов. иск-ву идеи. Сдержанно оценивал Л. нек-рые произв. В. В. Маяковского, но затем, по свидетельству Н. К. Крупской, “подобрел” к поэту, а когда прочитал его стих. “Прозаседавшиеся”, сказал, что давно “...не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной” (ПСС, т. 45, с. 13).

 

Быть ближе к строительству нового общества, к труду рабочего класса и крестьянства, к борьбе за социализм — такова, по мнению Л., важнейшая задача сов. лит-ры. Эта задача была темой переписки и бесед с Горьким и др. литераторами. С этой т. з. он одобрял очерки о гражд. войне А. С. Серафимовича, стихи и поэмы Д. Бедного (хотя и отмечал, что поэт: “Грубоват. Идет за читателем, а надо быть немножко впереди”— см. в кн.: Горький М., Собр. соч., т. 17, 1952, с. 45), роман В. Я. Зазубрина “Два мира”, кн. И. Г. Эренбурга “Хулио-Хуренито”, документ. записки А. И. Тодорского “Год с винтовкой и плугом”. Серьезное значение придавал Л. развитию сов. лит. периодич. прессы. А. В. Луначарскому он предложил пресечь нигилистич. выступления футуристов — их выпады против классич. наследия — в органе Наркомпроса “Искусство Коммуны”; Серафимовичу, редактору журн. “Творчество”, советовал “привлечь в литературу рабочих”; Л. принял непосредств. участие в организации первого “толстого” сов. ежемесячника “Красная новь”.

 

Идейное капитулянтство и сектантство — вот опасности, от к-рых Л. предостерегал коммунистов, работающих в области культуры и лит-ры. “Архифальшью” назвал он утверждение пролеткультовца В. Ф. Плетнева, что “задача строительства пролетарской культуры может быть разрешена только силами самого пролетариата” (Ленин В. И., О лит-ре и иск-ве, с. 453). По мнению Л., в создании новой культуры (и худож. лит-ры) должна принять участие и интеллигенция, вышедшая из мелкобурж. среды, и даже отдельные выходцы из буржуазии. Л. отвергал любые нападки на право партии руководить развитием лит-ры и иск-ва. Вместе с тем он никогда не выдавал своих личных суждений о тех или иных явлениях лит-ры и иск-ва за нечто обязательное для всех и был противником командования, администрирования и некомпетентного вмешательства в область иск-ва и худож. лит-ры.

 

Учение Л., его практич. деятельность оказали огромное влияние на развитие сов. лит-ры и иск-ва, сов. лит. критики и лит-ведения. См. также Маркс К. и Энгельс Ф. о литературе.

 

Изд. и лит.: Ленив В. И., О лит-ре и иск-ве. [Сб. ст.), 6 изд., М., 1979; Ленин и культура. Хроника событий, М., 1976; Ш е? б ина В. Р., Ленин в вопросы лит-ры, 2 изд., М., 1967; Me ила? Б., Ленив и проблемы рус. лит-ры XIX— нач. XX вв., 4 изд., Л., 1970; Д е м е н т ь е в А. Г., В. И. Ленин и сов. лит-ра, М., 1977; Э в е втов И. С., Пробуждение новых сил. В. И. Ленин о поэзии, Л., 1977; Иезуитов А. Н., В. И. Ленин и вопросы реализма, Л., 1980; его же, В. И. Ленин и рус. лит-ра, М., 1985; Лукьянов В., В. И. Ленин и худож. критика, М., 1982; Горбунов В. В., Развитие В. И. Лениным марксистской теории культуры. (Советский период), М., 1985.?. Γ. Δементьев.

 

ЛЕНИ

 

==179

 

 

*

 

ЛЕНИНИАНА литературная, худож. и худож.-документальная лит-ра различных родов и жанров о жизни и деятельности В. И. Ленина, о многообразных связях ленинских идей с жизнью совр. об-ва, с прошлым и будущим человечества.

 

Лениниана советская. У истоков сов. Л. стояли М. Горький и В. В. Маяковский, заложившие плодотворные основы разработки этой темы. Первоначально в сов. Л. осн. место занимала поэзия, тяготевшая к обобщенной символике. Образ вождя революции ассоциировался с образами капитана, рулевого — так сов. поэты стремились передать несокрушимую силу ленинского дела, укрупнить масштабы восприятия личности Ленина. Нек-рым из них (Маяковскому, Д. Бедному, С. А. Есенину) удалось вместе с тем придать образу Ленина и черты индивидуальной неповторимости. “Века уж дорисуют, видно, недорисованный портрет...”,—писал Н. Г. Полетаев в стих. “Портретов Ленина не видно...” (1923), размышляя о трудностях худож. воплощения образа вождя революции. К немногим подлинным удачам первонач. этапа сов. Л. следует отнести поэму Н. С. Тихонова “Сами” (1920), в к-рой ярко, худож конкретно раскрыт интернац. аспект ленинской темы.

 

Чувство глубокой личной причастности к ленинскому делу выразили в стихах, поев. смерти вождя, поэты разных народов Сов. Союза (А. Акопян, Микола Бажан, Сулейман Стальский, Г. Табидзе и др.). Постепенно в поэтич. Л. укреплялись эпич. тенденции, органически связанные с лирич. проникновенными раздумьями о Ленине, революции, судьбах народа, страны: “Анна Снегина” (1925) Есенина, “Улялаевщина” (1927) И. Л. Сельвинского и др. Вершина Л.— лиро-эпич. поэма Маяковского “Владимир Ильич Ленин” (1924). Преодолев абстрактность, свойственную ранее мн. стихам о вожде, опираясь на собств. поэтич. опыт (стихи “Владимир Ильич”, 1920; “Мы не верим!”, 1923; “Комсомольская”, 1924), Маяковский впервые в сов. лит-ре новаторски решил задачу — изобразить “самого земного изо всех прошедших по земле людей” и одновременно показать гигантский размах, величие его дела.

 

В 20-х гг. делаются первые попытки воссоздать образ Ленина в прозе: упоминания в произв. Л. Н. Сейфуллиной, Вс. В. Иванова; эпизоды документ. характера в разл. произв.; воспоминания обществ. деятелей, литераторов, лично знавших Ленина (А. В. Луначарский, В. Д. Бонч-Бруевич, А. К. Воронский, А. С. Серафимович и др.). Очерк-портрет М. Горького “В. И. Ленин” (1924, последняя ред. 1931) — классич. произв. худож. Л., в к-ром глубоко, многогранно, исторически правдиво нарисован образ вождя революции. Мн. поднятые здесь проблемы (личность и общество, человек и окружающий его мир, в т. ч. природный, роль интеллигенции в культурном строительстве) сохраняют острую актуальность до сих пор.

 

В разных формах (образ-упоминание, сцены с непосредств. участием вождя) ленинская тема реализуется в таких крупных эпич. полотнах, как “Жизнь Клима Самгина” (1925—36) Горького, “Тихий Дон” (1928—40) M. A. Шолохова и “Хождение по мукам” (1922—41) А. Н. Толстого. Появляются короткие повествоват. произв. о Ленине, основанные на реальных фактах или нар. преданиях: “Ленин на охоте” (1926) M. M. Пришвина, “Рассказы о Ленине” (1939) М. М. Зощенко, “Рисунок с Ленина” (1939) К. А. Федина. Традиции возникшего в 20-х гг. стихотв. повествования о Ленине (“Докладная записка”, 1924, М. В. Исаковского; “Баллада о Владимире Ильиче, о мужике и паре сапог”, 1924,?. Чаренца) получили развитие в стихотв. были А. Т. Твардовского “Ленин и печник” (1940), с большой психол. достоверностью передающей радость общения с Лениным человека из народа.

 

К оглавлению

 

==180 ЛЕНИ

 

Значит, достижением сов. лит-ры явилось худож. воплощение Ленина в сов. драматургии и кинодраматургии. Особый успех выпал на долю драматургич. трилогии Н. Ф. Погодина “Человек с ружьем” (1937), “Кремлевские куранты” (1940), “Третья патетическая” (1958) и кинодилогии “Ленин в Октябре” (1937) и “Ленин в 1918 году” (1939), пост. М. И. Роммом по сценарию А. Я. Каплера и Т. С. Златогоровой. В 30-х гг. драматургия стала осн. руслом развития худож. Л. В разных жанрах и тематич. ракурсах ленинская тема разрабатывалась в пьесах “Правда” (1937) А. Е. Корнейчука, позднее —“Семья” (1949) И. Ф. Попова, “Между ливнями” (1964) А. П. Штейна, в фильмах “Рассказы о Ленине” (1958) и “Ленин в Польше” (1966) С. И. Юткевича по сценариям Е. И. Габриловича и др.

 

В годы Великой Отечеств, войны образ Ленина, вдохновляющего на подвиг во имя правого дела, раскрывается в лирич., лиро-эпич. произв. многонац. сов. поэзии: поэмы “Баллада о ленинизме” (1942) Сельвинского, “Домик в Шушенском” (1944) С. П. Щипачева, стихи Тихонова, А. Лахути, Я. Судрабкална и др.

 

Особенно активно и плодотворно начинает развиваться Л. в лит-рах СССР со 2-й пол. 50-х гг. Во мн. поэтич. и прозаич. произв. большое внимание уделяется теме “Ленин и народ”: “Ходоки” (1954) H.A. Заболоцкого, “Горская поэма о Ленине” (1959—1960) К. Кулиева и др. Появляются повести и рассказы 3-Й. Воскресенской, М. П. Прилежаевой, К. Г. Паустовского, Е.Я. Драбкиной, С. С. Виноградской, В. П. Тельпугова, Л. Н. Радищева, С. В. Сартакова, Г. С. Фиша. Рождаются и крупные эпич. произв., в т. ч. романы В. В. Канивца “Ульяновы” (1967); “Золотой пояс” (1970) и “Перед прыжком” (1979) Д. И. Еремина. В “Дипломатах” (1966) С. А. Дангулова сцены с участием Ленина играют роль идейнокомпозиц. центров повествования. Обширная трилогия А. Л. Коптелова повествует о начале революц. деятельности Ленина (“Большой зачин”, “Возгорится пламя”, “Точка опоры”, 1963—77). Поисками новых поворотов темы и жанрово-стилистич. форм, возрастающей худож.-документ, конкретностью отмечены поэмы А. А. Вознесенского “Лонжюмо” (1963), В. А. Коротича “Ленин, том 54-й” (1967), Е. А. Евтушенко “Казанский университет” (1970); повести В. П. Катаева “Маленькая железная дверь в стене”

 

(1964), Э. Г. Казакевича “Синяя тетрадь” (1961); документ. и публицистич. драмы М. Ф. Шатрова (“Шестое июля”, 1964; “Революционный этюд. (Синие кони на красной траве)”, 1979; “Так победим!”, 1982).

 

Вершиной совр. Л. является удостоенная Лен. пр. тетралогия М. С. Шагинян, состоящая из романов “Рождение сына” (1957) и “Первая Всероссийская”

 

(1965), книги очерков “Четыре урока у Ленина” (1968) и эскиза к роману “Билет по истории” (1960, перераб. изд. 1970). Закономерности формирования в России нового типа личности в процессе революц. преобразований — такова осн. концептуальная направленность тетралогии.

 

Ленинская тема в лит-ре и иск-ве неисчерпаема: худож. и документ, произведения, воссоздающие образ живого Ленина, великого революционера, все глубже раскрывает историч. значение его идей и его дела.

 

Лениниана зарубежная. Уже в первые послеокт. годы появились документ, книги заруб, писателей, знавших и видевших Ленина. Основоположник заруб. Л.— Дж. Рид, автор кн. “Десять дней, которые потрясли мир” (1919, рус. пер. 1923), в к-рой Ленин изображен как “необыкновенный народный вождь. исключительно благодаря своему интеллекту”. С книгой о вожде “Ленин. Человек и его дело” (1919, рус. пер. 1925) впервые на Западе выступил А. Р. Уильяме, много сделавший для распространения правды о Великой Окт. социалистич. революции. Ленин, писал он,— “величайший реалист”, человек железной

 

воли. Яркий портрет Ленина создан в кн. чеш. писателя И. Ольбрахта “Картины современной России” (1920—21). О личном обаянии и демократизме вождя рус. революции свидетельствовали Л. Брайант в кн. “Зеркала Москвы” (1923), Дж. Джерманетто в кн. “Записки цирюльника” (1930) и др. Для прогрес. литераторов Запада Ленин являлся “великим гуманистом” (А. Барбюс). После посещения СССР в 1934 англ. писатель-фантаст Г. Уэллс воочию убедился в ошибочности своих первонач. суждений об Окт. революции и ее вожде, высказанных им в кн. “Россия во мгле” (1920), и должен был признать дальновидность ленинских планов и предвидений (“Опыт автобиографий”, 1934). Над проблемами культуры в свете идей Ленина размышляли К. Цеткин (“Воспоминания о Ленине”, на рус. яз. 1924, на нем. яз. 1929), Р. Роллан (1934), M. Андерсен-Нексё (1939), Дж.Х. Лоусон (1970).

 

Ленинская тема занимает значит, место в заруб. поэзии. Среди ранних поэтич. произв. о вожде пролет. революции — стихи и поэмы И. Бехера (“Гимн Ленину”, 1922, и др.), В. Незвала, Ж. Бриера и др. Разнообразны мотивы заруб, поэтич. Л.—от сурового лаконизма Б. Брехта (“Непобедимая надпись”) до высокой патетики Ирак. поэта А. аль-Баяти (“Ленин”). Многим ранним заруб, стихам о Ленине были присущи отвлеченность, политич. плакатность; с дальнейшим освоением темы все более отчетливо проявлялось умение передавать живые, конкретные черты его облика: “Ленин слушает „Аппассионату"” М. Циммеринга, “Ленин и соната Бетховена” Те Ханя (Вьетнам), “В Разливе” В. Ханчева. В заруб. Л. немало худож. и историко-публицистич. произв., связанных с ленинскими местами за рубежом (кн. Ж. Фревиля “Ленин в Париже”, 1968, кн. Ф. Хитцера “Ленин в Мюнхене”, 1977, и др.). О большой любви к Ленину простых людей мира рассказывают произв. писателей Востока: “Поэма о Ленине” Назыма Хикмета, “Эпоха Ленина” Жале (Иран), “С Лениным вместе” У. Наоки (Япония) и др.

 

Сов. и заруб. Л. столь обширна, что нет возможности назвать все произв., поев. вождю народов и его роли в мировой истории.

 

Изд. и лит.: Жизнь Ленина. Избр. страницы прозы и поэзии, в тт., т. 1—3, M., 1980—82; И л л и че в с к я и А. Ф., Образ В. И. Ленина в заруб, лит-ре, М., 1968; Лениниана Запада, в. 1—3, К., 1969; Землю всю охватывая разом... Стихи заруб, поэтов о Ленине. (Вступ. слово Р. Рождественского], М., 1969; Пискунов В., Сов. Лениниана, М., 1970; Великий образ, М,, 1970; Баранов В. И., Правда образа—правда истории. (Эстетич. проблемы Ленинианы. Рус. сов. проза). Г., 1971; В. И. Ленин и лит-ра заруб. Востока.Сб. ст., М., 1971; Мотылева Т., Ленин и заруб, писатели, в ее кн.: Достояние совр. реализма, М,, 1973; Человек с большой буквы, М.,1973; Капитан Земли. Писатели мира о В. И. Ленине, М., 1976; Потапов H.A., Живее всех живых, 2 изд., М., 1980; Позднякова Г., Войти в мир Ленина. Критико-библиографич. очерки из истории сов, Ленипианы, 2 изд.. Л., 1977; Живее всех живых. Сов. писатели о В. И. Ленине, М., 1977; Прост, как правда. Писатели Рос. Федерации о В. И. Ленине, М., 1978; В.И.Ленин в поэзии народов мира, М., 1980; В. И. Ленин в поэзии народов СССР, М., 1980; Галимов Ш., Сердцем и именем. Сов. поэтич. Лениниана. 1917—1970. Жанровая и идейно-худож. эволюция, Архангельск, 1981.

 

В. И. Баранов (сов. раздел), Б. А. Гиленсон (заруб раздел).

 

ЛЕНИНСКИЕ ПРЕМИИ в области литературы, см. Премии литературные.

 

ЛЕОНИНСКИЙ СТИХ (позднелат. versus Leoninus, происхождение назв. неясно), рифмованные гекзаметр и пентаметр, широко употребительные в ср.-век. латинской литературе (расцвет—11—12 вв.; эпоха Возрождения возвращается к нерифмов. гекзаметру антич. образца). Собственно Л. с. назывался гекзаметр, в к-ром первое полустишие рифмует со вторым (“Всех пленяет весна, она и мила и чудесна...”, Ф. А. Петровский, пер. из Марбода), но расширительно так назывался и гекзаметр с рифмующими парами стихов (“хвостатый стих”) и гекзаметр с тройным членением (“тройной стих”) и пр. По аналогии с лат. “тройным” Л. с. это название перешло на польск. и рус. силлабич. стих с внутр. рифмами (“Чиста птица, голубица, таков нрав имеет...”, Г. Конисский), широкого употребления не имевший. М. Л, Гаспаров.

 

ЛЕТОПИСИ, памятники историч. повествования, исторической прозы Др. Руси; один из осн. жанров др.-рус. Лит-ры, не находящий точных аналогий в других ср.-век. лит-рах; повествование велось по годам (рассказ каждого года начинался словами “В лето...”— отсюда назв. летопись).

 

Повествование в Л. было двух типов: собственно погодные записи — сообщения о событиях, и летописные рассказы — описания событий, с конкретными деталями, диалогами. Вторые, в свою очередь, представлены двумя типами: одни рассказы повествуют о событиях, современных летописцу, они литературно обработаны и более “реалистичны”; другие — о событиях давно прошедших: обычно это эпич. предания, легенды, лишь впоследствии внесенные в Л.; их отличает эпич. лаконичность описания, обобщенность образов героев, сюжетная занимательность и эффект неожиданности.

 

Л. относится к числу “объединяющих жанров” (термин Д. С. Лихачева), подчиняющих себе жанры своих компонентов: исторической, преим. воинской повести, жития святого, поучения, похвального слова, разл. документов. В составе Л. дошли мн. произведения др.-рус. лит-ры: “Поучение” Владимира Мономаха, “Хождение за три моря” Афанасия Никитина и др. Новые Л. составлялись обычно как своды и компиляции предшествующих Л. и заключались записями о совр. событиях. Продолжая труды своих предшественников, летописцы дополняли или сокращали их, стремясь создать единое повествование, подчиняя его определ. историч. концепции и политич. установкам. '

 

Записи историч. событий начали вестись в Киеве, по-видимому, уже в кон. 10 в. Однако Л. как жанр возникла в годы княжения Ярослава Мудрого (1019—54); по мнению Д. С. Лихачева, в 1-й пол. 1040-х гг. мог быть составлен свод преданий о возникновении христианства на Руси, продиктованный стремлением утвердить мысль, что история Руси подобна истории др. христ. гос-в, и тем самым поднять авторитет рус. церкви и молодого слав. гос-ва. След. этап приходится на 1060—70-е гг. и связан с деятельностью инока Киево-Печерского монастыря Никона; считают, что именно в 1060-х гг. летописному повествованию придается характерная форма погодных статей, к-рой рус. летописание принципиально отличается от визант. хроник, где историч. процесс членится по царствованиям. Ок. 1095 создается “Начальный свод”, сохранившийся в переработанном виде в Новгородской 1-й Л. и положенный в основу замечат. памятника др.-рус. летописания, не знавшего себе равных в тогдашней Европе по мастерству повествования, разнообразию источников, сложности историч. концепции,— “Повести временных лет” (ок. 1113), в к-рой рус. история связывается с историей всемирной. Общерус. значение “Повести...” осознавалось в Др. Руси: с сокращениями или дополнениями она открывает все почти позднейшие своды. В 12—13 вв. наряду с Киевом и Новгородом Л. ведутся в Галиче, Владимире Волынском, Чернигове, Владимире Залесском, Ростове, возможно, в Рязани. Областным Л. присущ разл. стиль повествования. Выдающимися памятниками 13 в. являются летописные повести о битве на Калке 1223 и нашествии Батыя 1237—41.

 

Новый подъем летописания связан с Куликовской битвой 1380 и возвышением Москвы; в 1408 (1409) создается первый общерус. свод, списком к-рого была Троицкая Л. (сгоревшая в моек. пожаре 1812). Наиболее замечат. памятником летописания 15 в. был свод 1448, лежащий в основе Софийской 1-й и Новгородской 4-й Л.; свод 1448 по-настоящему слил новгородское и владимиро-моск. летописание, добавив большие вставки из Л. Твери и Пскова, суздальские и ростовские известия. К 1470-м гг. относятся первые доступные нам моек. великокняжеские своды (свод нач. 1470-х гг., дошедший в составе Никаноровской и Вологодско-Пермской Л.; свод 1479). В 1480-х гг. независимое местное летописание в Рус. гос-ве (кроме Пскова) прекратилось. В 16 в. летописание окончательно сосредоточивается в Москве; записи текущих событий носят офиц. характер. Появляется рус. Хронограф (см. Хронограф русский), объединивший изложение всемирной истории (от библейских времен до падения Византии) и рус. истории (от древнейших времен до сер. 15 в.). В кон. 1520-х гг. при непосредств. участии митрополита Даниила были составлены Иоасафовская- и Никоновская Л., в 1530-х гг.— Воскресенская. На основе Никоновской в период 1568—76 по заказу Ивана IV создается самый крупный летописно-хронографич. памятник Др. Руси—Лицевой свод в 10 томах, украшенный миниатюрами (их более чем 16 тыс.). В 17 в. обществ. и историч. значение Л. стало постепенно падать. Н. М. Карамзин, А. И. Одоевский, А. С. Пушкин, А. К. Толстой и др. не раз обращались в своем творчестве к летописным рассказам.

 

ЛЕОН—ЛЕТО

 

==181

 

Списков Л. дошло не менее 1500, однако они относительно поздние (наиб. ранние; Синодальный список Новгородской 1-й Л., 13—14 вв.; Лаврентьевская Л., 1377; Ипатьевская и погибшая в 1812 Троицкая, нач. 15 в.; Радзивилловская, кон. 15 в., 617 мнниатюр). Поэтому история древнейшего летописания и последующие его этапы реконструируются по методике, разработанной А. А. Шахматовым и его преемниками (М. Д. Приселков, А. Н. Насонов, Я. С. Лурье), на основе сравнения реально дошедших Л.

 

Тексты: Поли. собр. рус. летописей, т. 1—37, СПБ, М.—Л., 1841—1982; Псковские летописи, в. 1—2, М.—Л., 1941—55; Новгородская 1-я летопись старшего и младшего изводов, М.—Л., 1950; Повесть временных лет, т. 1—2, М.—Л., 1950.

 

Φ Ψахматов А. А., Обозрение рус. летописных сводов XIV—XVI вв., М.—Л., 1938; Π ρ ΰ с ел ков М. Д., История рус. летописания XI—XV вв., Л., 1940; Дмитриева Р. П., Библиография рус. летописания, М.—Л., 1962; Насонов?.Η., Θстория рус. летописания XI—нач. XVIII в., М., 1969; Лурье Я. С., Общерус. летописи XIV—XV вв.. Л., 1976; Клосс Б. М., Никоновский свод и рус. летописи XVI—XVII вв., М., 1980.

 

_ Д. М, Буланин.

 

•“ЛЕТОПИСЬ”·, лит., науч. и политич. ежемес. журнал. Изд. в Петрограде в 1915—17 А. Н. Тихоновым. Осн. М. Горьким, сгруппировавшим вокруг “Л.” значит. лит. силы, выступавшие против империалистич. войны, национализма, шовинизма. Политич. линия журнала, во многом определявшаяся “впередовцами” и меньшевиками, подвергалась критике со стороны большевиков, тем не менее использовавших легальные возможности “Л.”. В журнале печатались лит. произв., ориентировавшиеся на традиции реализма и идеи интернационализма. “Л.” знакомила читателей с лит-рой нац. “окраин” страны, с новинками рус. и заруб, лит-ры. В отделах критики и библиографии помещались выступления против декадент, и реакц. направлений в лит-ре.