ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ 52 страница

 

Л. п., стимулируемый прежде всего социально-историч. сдвигами, в своем “имманентном” аспекте направляется двумя взаимодействующими факторами: нац.-культурной традицией и воздействием инонациональной культуры — т. е. в нем синтезируются “местное” (“свое”) и заимствованное извне (“чужое”).“Всемирная отзывчивость” (Достоевский) и одновременно приверженность к собств. традиции — непременные условия богатства и гармоничности развития каждой нац. лит-ры.

 

• Жирмунский В М., Сравнит, лит-ведение: Восток и Запад, Л., 1979; Ре изо в Б. Г., Об изучении лит-ры в совр. эпоху, <Рус. лит-ра”, 1965,.No 1; Артановский С H., Историч. единство человечества и взаимное влияние культур, Л., 1967; Б а т кин Л. М., Тип культуры как историч. целостность..., “Вопросы философии”, 1969, № 9; Храпченко М. Б., Творч. индивидуальность писателя и развитие лит-ры, М., 1970; Благой Д. Д., Лит. процесс и его закономерности, в его кн.: От Кантемира до наших дней, т. 1, М., 1972; Конрад Н. И., Запад и Восток, М., 1972; Лихачев Д. С., Развитие рус. лит-ры X—XVII вв. Эпохи и стили, Л., 1973; Бугамин A.C., Преемственность в развитии лит-ры, Л1975; Неупокоева И. Г., История всемирной лит-ры. Проблемы системного и сравнит, анализа, М., 1976; Лит. процесс, под ред. Г Н. Поспелова, М., 1981. В. Е. Хализев.

 

“ЛИТЕРАТУРНЫЙ РАСПАД”, два сб-ка критич. статей рус. марксистов, направленных против лит филос. концепций рус. и заруб, декадентства и модернизма; первый издан дважды в 1908, второй вышел в 1909. Нек-рые статьи “Л. р.” остаются достоянием совр. лит-ведения (напр., ст. В. В. Воровского “Базаров и Санин. Два нигилизма”, ст. М. Горького “О цинизме”). Критики-марксисты противопоставили декадентству пролет, лит-ру будущего, хотя характер ее был намечен ими лишь в самых общих чертах. Организация идейной борьбы с декадентством в обстановке спада революц. борьбы делает сб-ки “Л. р.” памятником дореволюц. марксист, лит-ведения. Вместе с тем в ряде статей (Ю. М. Стеклова, В. М. Фриче, В. М. Шулятикова и др.) проявились черты вульгарного социологизма.

 

ЛИТЕРАТУРНЫЙ РОД, см. Род литературный. “ЛИТЕРАТУРНЫЙ СОВРЕМЕННИК”, лит. худож. и обществ.-политич. ежемес. журнал. Изд. в Ленинграде в 1933—41. В журнале были напечатаны рома ны “Два капитана” В. А. Каверина, “Емельян Пугачев” В. Я. Шишкова и др. произв. ленингр. писателей. ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФАКТ, см. в ст. Литературный быт.

 

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОНД СССР, орг-ция при СП СССН осуществляющая всестороннюю материальнобытовую помощь писателям. Создан в 1934. Его правление назначается правлением СП СССР. В ведении Л. ф. СССР находятся дома творчества, книжные лавки, поликлиники и т. д. Отделения Л. ф. есть во всех союзных и нек-рых авт. республиках, в Москве и Ленинграде.

 

Л. ф. СССР развивает традиции Л. ф., созданного в 1859 в Петербурге по инициативе А. В. Дружинина (под назв. “Общество для пособия нуждающимся литераторам”). Среди организаторов этого об-ва были И. С. Тургенев, П. В. Анненков, Е. П. Ковалевский, Н. Г. Чернышевский, Л. Н. Толстой; об-во продолжало свою деятельность до 1918.

 

• КешоковА., Литфонду — 120 лет, “ЛГ>, 1979, 5 дек., с. 2.

 

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК, обработанная форма общенар. языка, воспринимаемая носителями данного языка как образцовая. Л. я.— это язык лит-ры в широком смысле, язык радио, школы, сцены, научной, публицистич. и худож. лит-ры, офиц.-деловой письменности. Л. я. противопоставляется внелит. просторечию, а также терр. и социальным диалектам, его нормы представляются общеобязательными, его осн. назначение — быть общепонятным.

 

Л. я. складывается в результате отбора языковых средств из общего фонда и их известной регламентации. Понятия “Л. я.” и <лит. ворма”— категории исторические: в разные периоды существования языка меняются характер взаимодействия Л. я. с диалектами и внелит. просторечием, сферы его применения, степень закрепленности норм. Нек-рые считают, что о Л. я. в совр. его понимания можно говорить лишь начиная с того времени, когда сложилась нация. Но как бы ни применялся термин “Л. я.” (в более широком или более узком смысле), несомненно, что Л. я. донац. эпохи имеет иные признать, чем совр. развитые Л. я. У ряда народов в донац. эпоху в качестве письм. Л. я. употреблялся чужой язык (арабский —у тюрков и др. народов, исповедовавших ислам, латынь — в нск-рых европ. странах и т. д.). Др.-рус. Л. я. складывался в тесном взаимодействии с церк.-слав. языком, являвшимся языком церк. письменности и влиявшим на язык нек-рых жанров светской лит-ры.

 

Л. я. в совр. понимании представляет собой одно из осн. достояний общенац. культуры народа, говорящего на данном языке, результат коллективного творчества. Важная сфера применения Л. я.— худож. лит-ра. Бесспорна роль писателей в выработке и закреплении норм совр. рус. Л. я. (как и мн. других нац. языков), однако при этом неоправдано смешение понятий —“Л. я.” и язык художественной литературы. Л. я. представлен не только лит.-худож., но и науч. произведениями, прессой, деловой письменностью, а также разговорной речью, т. е. устной формой применения Л. я. В свою очередь, язык худож. лит-ры не замкнут в пределах норм собственно Л. я., писатели используют элементы просторечия, диалектизмы, жаргонизмы, т. е. слова, формы слов и словосочетания, к-рые не считаются “литературными”.

 

Непонимание этого, смешение названных понятий приводит к необоснованной критике совр. толковых словарей, в к-рых пометы “разговорное”, “просторечное”, “областное”, “специальное” и т. д. якобы являются “запретительными”, а потому и ограничивают возможности писателя. В действительности эти и подобные пометы никак не “запрещают” пользоваться данными словами, но указывают на их стилистич. окраску, определяют сферу их применения. Наличие в языке стилистически разнородных элементов (что и фиксируется толковыми словарями и описательными грамматиками) — свидетельство как раз богатства развитою Л. я., располагающего разнообразными средствами выражения, соответствующими функциональной направленности речи. Стилистич. прикреплснность отд. элементов Л. я. не остается неизменной. Л. я. постоянно обогащается “ввелитературными” элементами нар.-разг речи, в свою очередь постепенно вытесняя диалекты.

 

Каждый развитой Л. я. обслуживает осн. сферы деятельности коллектива, говорящего на данном языке. В зависимости от сферы его применения он выступает в разл. разновидностях: 1) непосредств. непринужденное общение, не связанное со спец. тематикой,— разг. речь; 2) использование языка в строго очерченных тематич. рамках — спец. речь; 3) эстетически обусловленное применение языка — язык худож. лит-ры. В этих функциональных разновидностях языка организация текста осуществляется по-разному.

 

Так, в текстах, назначение к-рых состоит в передаче определ. информации, звуковые повторы, сочетание однокореиных, хотя и разных по смыслу, слов обычно расцениваются как нежелательные “помехи” (поскольку останавливают на себе внимание), а в поэтич. произв. они вводятся сознательно (ср. у М. И. Цветаевой: “Минута: минущая: минешь! Так мимо же, и страсть и друг!...”), становясь там “элементом содержания”. То же можно сказать о метафоризации, возможностях выявления смысловой многоплановости слов и т д. Наряду с языком худож. лит-ры и разг речью могут быть выделены такие типы речи, к-рые выступают прежде всего в письм. форме и характеризуются спец. тематикой; часто эти типы речи обозначаются

 

ЛИТЕ — ЛИТЕ

 

==197

 

как функционально-речевые стили: публидистич., газетно-информап., науч., деловой. К функционально-речевым стилям мн. исследователи относят также разг. и худож. речь — т. н. разг. стиль г стиль худож. лит-ры. Между отд. типами речи не существует четких границ — все они складываются в рамках общелит. языка и в основе каждого из них лежат т. и. стилистически нейтральные элементы, применимые во всех сферах языкового общения (в лексике такими “нейтральными” элементами являются слова, к-рые в толковых словарях ие сопровождаются стилистич. пометами).

 

Становление и развитие Л. я. в значит, степени связано с развитием письменности. Именно письм. фиксация способствует закреплению общелит. нормы, ее общеобязательности и относительной устойчивости. Однако это не значит, что Л. я. выступает преим. в письм. форме. Большинство совр. лит. языков имеют и устную, и письм. формы, причем осн. различит. черты внутри языка связаны не с письм. или устной формой, а с книжной и разг. разновидностями Л. я. (напр., публичное выступление часто ориентируется на книжную речь, хотя и проявляется в устной форме, тогда как в худож. текстах отражаются мн. особенности устной разг. речи, получающие письм. фиксацию).

 

Л. я. постоянно развивается и обогащается, но непременным условием функционирования языка должна быть стабильность его норм. Будучи достоянием и отражением нац. культуры, Л. я. призван быть хранителем всего ценного, что было создано предыдущими поколениями говорящих на данном языке и что получило словесное выражение. Поэтому “новизна”, когда дело касается языка, не имеет того “ореола”, какой она имеет в др. областях обществ, жизни. В выступлениях против “порчи языка” сомнению и осуждению подвергается гл. обр. то “новое”, что наблюдается в речи той или иной части говорящих и что не соответствует установившимся нормам Л. я. Т. о., осн. признаками Л. я. нац. эпохи можно считать стабильность его норм, их общеобязательность и общепонятность, стилистич. дифференциацию средств выражения, сосуществование устной и письм. форм проявления, взаимодействие книжной и разг. разновидностей.

 

Нормы языка (см. Норма языковая) фиксируются в описательных грамматиках и толковых словарях. Иногда ошибочно считают, что эти нормы не просто фиксируются авторами грамматик и составителями словарей, а как бы создаются, “изобретаются” ими. Разумеется, это не так. “Уместно будет напомнить,— писал М. Горький,— что язык создается народом. Деление языка на литературный и народный значит только то, что мы имеем, так сказать, „сырой" язык и обработанный мастерами. Первым, кто прекрасно понял это, был Пушкин, он же первый и показал, как следует пользоваться речевым материалом народа, как надобно обрабатывать его” (“О том, как я учился писать”, 1928). Рус. Л. я. послереволюц. эпохи претерпел значит, изменения, затронувшие все стороны языка, и прежде всего словарный состав: появилось и прочно закрепилось в языке множество новых слов и выражений. Видоизменились и нормы Л. я., в т. ч. орфоэпические и грамматические. Однако коренной ломки не произошло. Вариантность норм, т. е. одновременное существование в отд. случаях двух норм, из к-рых одна отражает прежнее состояние языка, а другая — его новое состояние, представляет собой естеств. явление в Л. я. Деятельность лингвистов заключается не в том, чтобы “распоряжаться” этими нормами (одни отвергать, другие утверждать), а в рассмотрении всего нового в Л. я. с т. з. соответствия этого нового общим закономерностям развития языка, оптимальным условиям его функционирования.

 

• Виноградов В. В., Проблемы лит, языков и закономерностей их образования и развития, М., 1967; Б у даго в P.A., Лит. языки и языковые стили, М., 1967; Гухман М. М., Лит. язык, в кн.: Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка, М., 1970; Шмелев Д. Н., Рус. язык в его функциональных разновидностях, М., 1977. Д. Я. Шмелев.

 

==198 ЛИТЕ

 

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ, наука о художественной литературе (см. Литература), ее происхождении, сущности и развитии. Совр. Л. представляет собой сложную и подвижную систему дисциплин. Различают три гл. отрасли Л. Теория литературы исследует общие законы структуры и развития лит-ры. Предметом истории литературы является преим. прошлое лит-ры как процесс или как один из моментов этого процесса. Критику литературную интересует относительно единовременное, “сегодняшнее” состояние лит-ры; для нее характерна также интерпретация лит-ры прошлого с т. з. совр. обществ, и худож. задач. Принадлежность лит. критики к Л. как к науке не является общепризнанной.

 

Важнейшей частью Л. является поэтика — наука о структуре произв. и их комплексов, творчества писателей в целом, лит. направления, лит. эпохи и т. д. Поэтика соотносится с осн. отраслями Л.; в плоскости теории лит-ры она дает общую поэтику, т.е. науку о структуре любого произв.; в плоскости истории лит-ры существует историческая поэтика, исследующая развитие целых худож. структур и их отд. элементов (жанров, сюжетов, стилистич. образов и т. д.); применение принципов поэтики в лит. критике проявляется в идейно худож анализе конкретного произв., в выявлении особенностей его структуры. Во многом сходное положение занимает в Л. стилистика худож. речи: она может входить в теорию лит-ры, в общую поэтику (как исследование стилистич. и речевого уровня структуры), в историю лит-ры (напр., язык и стиль данного направления), а также в лит. критику (стилистич. разборы совр. произв.).

 

Для Л. как системы дисциплин характерна не только тесная взаимозависимость всех ее отраслей (так, лит. критика опирается на данные теории и истории лит-ры, а последние учитывают и осмысляют опыт критики), но и возникновение дисциплин второго ряда. Существуют теория лит. критики, ее история, история поэтики (следует отличать от историч. поэтики), теория стилистики и т. д. Характерно также передвижение дисциплин из одного ряда в другой; так, лит. критика со временем становится материалом истории лит-ры, историч. поэтики и др. Существует и множество вспомогат. литературоведч. дисциплин: литературоведч. архивоведение, библиография худож. и литературоведч. лит-ры, эвристика, палеография, текстология, комментирование текста, теория и практика эдиционного дела и др. В сер. 20 в. усилилась роль математич. методов (особенно статистики) в Л., преим. в стиховедении, стилистике, текстологии, где легче выделяются соизмеримые элементарные “отрезки” структуры (см. Структурализм). Вспомогат. дисциплины — необходимая база основных; вместе с тем в процессе развития и усложнения они могут выявлять самостоят, науч. задачи и культурные функции.

 

Многообразны связи Л. с др. гуманитарными науками, одни из к-рых служат его методологич. базой (философия, эстетика, герменевтика, или наука об интерпретации), другие близки к нему по задачам и предмету исследования (фольклористика, общее искусствознание), третьи — общей гуманитарной направленностью (история, психология, социология). Многоплановы связи Л. с языкознанием, осн. не только на общности материала (язык как средство коммуникации и как “первоэлемент” лит-ры), но и на нек-рой близости гносеологич. функций слова и образа и нек-рой аналогичности их структур. Слитность Л. с др. гуманитарными дисциплинами фиксировалась прежде понятием филологии как синтетич. науки, изучающей духовную культуру во всех ее языковописьменных, в т. ч. лит., проявлениях; в 20 в. это понятие передает обычно общность двух наук — Л. и лингвистики, в узком же смысле обозначает текстологию и критику текста.

 

Начатки искусствоведч. и литературоведч. знаний зарождаются в глубокой древности в форме мифол. представлений (таково, напр., отражение в мифах антич. дифференциации иск-в). Суждения об иск-ве встречаются в древнейших памятниках — в инд. ведах (10—2 вв. до н. э.), в кит. <Книге преданий” (^Шуцзин^, 14—5 вв. до и. э.), в др.-греч. <Илиаде> и “Одиссее” (8—7 вв. до н. э.) и др. В Европе первые концепции иск-ва и лит-ры разработаны антич. мыслителями. Платон в русле объективного идеализма рассмотрел эстетич. проблемы, в т. ч. проблему прекрасного, гносеологич. природу и воспитат. функцию иск-ва, дал гл. сведения по теории иск-ва и лит-ры (прежде всего деление на роды — эпос, лирику, драму).

 

В соч. Аристотеля при сохранении общеастетич. подхода к иск-ву происходит уже формирование собственно литера ту роведч. дисциплин — теории лит-ры, стилистики и особенно поэтики. Его соч. <0б искусстве поэзии”, содержащее первое систематич. изложение основ поэтики, открыло многовековую традицию спец. трактатов по поэтике, к-рая со временем приобретала все более нормативный характер (такова уже <Наука поэзии” Горация). Одновременно развивалась риторика, в рамках к-роЙ происходило формирование теории прозы и стилистики. Традиция составления риторик, как и поэтик, дожила до нового времени (в частности, в России: “Краткое руководство к красноречию”, 1748, M. В. Ломоносова). В античности — истоки и лит. критики (в Европе): суждения ранних философов о Гомере, сопоставление трагедий Эсхила и Еврипида в комедии Аристофана <Лягушки> (405 до н. э.). Значит, дифференциация литературоведч, знаний происходит в эллинистич. эпоху, в период т. н. александрийской филологии (3—2 вв. до н. э.), когда вместе с др. науками Л. отделяется от философии и формирует собств. дисциплины. К последним следует отнести биобиблиографию (<Таблицы” Каллимаха — первый прообраз литературной энциклопедии), критику текста с т.з. его подлинности, комментирование и издание текстов.

 

Глубокие концепции иск-ва и лит-ры складываются и в странах Восток В Китае в русле конфуцианства формируется учение о социально-воспитат. функции иск-ва (напр., Сюнь-цзы, ок. 298—238 до н. э.), а в русле даосизма эстетич, теория прекрасного в связи с универсальным творч. началом “дао” (Лао-цзы, 6—5 вв. до н. э.). В Индии проблемы худож структуры разрабатываются в связи с учениями об особом психол. восприятии иск-ва — расе (трактат “Натьяшастра”, приписываемый Бхарате, ок. 4 в., и более поздние трактаты) и о скрытом смысле худож. произв.— дхвани (< Учение об отзвуке” Анандавардханы, 9 в.), причем с давних времен развитие Л. тесно связано с наукой о языке, с изучением поэтич. стиля. В целом развитие Л, в странах Востока отличало преобладание общетеоретич. и общеэстетич. методов (наряду с текстология, и библиографич. работами; в частности, в персоя зычных и тюркоязычных лит-рах большое распространение получил биобиблиографич. жанр тазкире). Исследования историч. и эволюц. плана появились лишь в 19—20 вв.

 

Связующими звеньями между антич. и новым Л. были Византия и лат. лит-ра зап.-европ. народов; ср.-век. Л.. стимулируемое собиранием и изучением древних памятников, имело преим. библиографич. и комментаторский уклон. Развивались также исследования в области поэтики, риторики, метрики- В "эпоху Возрождения в связи с созданием оригинальных поэтик, соответствующих местным и нац. условиям, проблема языка, выйдя за рамки риторики и стилистики, возросла до общетеоретич. проблемы утверждения новоевроп. языков в качестве полноправного материала поэзии (трактат Данте “О народной речи”, 1304—07, “Защита и прославление французского языка”, 1549, Дю Белле); утверждалось также право Л. обращаться к совр. худож. явлениям (лекции Боккаччо о “Божественной комедии”). Однако поскольку новое Л. вырастало на основе “открытия античности”, утверждение оригинальности противоречиво совмещалось с попытками приспособить элементы антич. поэтики к повой лит-ре (перенос на эпопею норм аристотелевского учения о драме в “Рассуждении о поэтическом искусстве”, 1587, Т. Тассо). Восприятие классич. жанров как “вечных” канонов уживалось со свойственным Возрождению ощущением динамизма и незавершенности. В эпоху Возрождения была заново открыта <Поэтика” Аристотеля (наиболее важное изд. осуществлено в 1570.1. Кастельветро), к-рая вместе с “Поэтикой” Ю. Ц. Скалигера (1561) оказала сильнейшее влияние на последующее Л.

 

С кон. 16 в. и особенно в эпоху классицизма усиливается тенденция систематизации законов иск-ва; вместе с тем явственно обозначается нормативный характер худож. теории. Н. Буало в “Поэтическом искусстве” (1674), вынеся за скобки общие гносеологич. и эстетич. проблемы, посвятил усилия созданию стройной поэтики как системы жанровых, стили стич речевых норм, замкнутость и обязательность к-рых превращали его трактат и родств. ему соч. (“Опыт о критике”, 1711, А. Попа, “Эпистола о стихотворстве”, 1748, А. П. Сумарокова, и др.) почти в лит. кодексы. Вместе с тем в Л. 17—18 вв. намечается сильная тенденция антинормативности в понимании видов и жанров лит-ры. В частности, у Г. Э. Лессинга (“Гамбургская драматургия”, 1767— 1769) она приобрела характер решительного выступления против нормативной поэтики в целом, что подготовило эстетич. и литературоведч. теории романтиков. На почве просветительства возникают также попытки обосновать развитие лит-ры местными условиями, в т. ч. средой и климатом (“Критические размышления о поэзии и живописи”, 1719, Ж. Б. Дюбо). 18 в.— время создания первых историко-лит. курсов: “История итальянской литературы” (1772—82) Дж. Тирабоски, построенный на историч. рассмотрении родов поэзии “Лицей, или Курс древней и новой литературы” (1799—1805) Ж. Лагарпа. Борьбой историзма с нормативностью отмечены труды “отца английской критики” Дж. Драйдена (“Опыт о драматич. поэзии”, 1668) и С. Джонсона (“Жизнеописания наиболее выдающихся английских поэтов”, 1779—81).

 

На исходе 18 в. наблюдается важнейший сдвиг в европ. лит. сознании, поколебавший устойчивую иерархию худож. ценностей. Включение в науч. кругозор ср.-век. европ., а также вост. лит-р памятников фольклора поставило под сомнение категорию образца, будь то антич. иск-во или Возрождение. Развивается ощущение несоизмеримости худож. критериев разных эпох, полнее всего выраженное И. Г. Гердером (“Шекспир”, 1773, и др.). Входит в свои права категория особенного в Л.— применительно к лит-ре данного народа или периода, несущей в себе свой собств. масштаб совершенства. У романтиков ощущение различия критериев вылилось в концепцию разл. культурных эпох, выражающих дух народа и времени. Говоря о невозможности восстановить классич. (антич.) форму, противопоставляя ее новой форме (возникшей вместе с христианством), они подчеркивали

 

вечную изменчивость я обновляемость иск-ва (Ф. и А. Шлегели). Однако, обосновывая совр. иск-во как романтическое, пронизанное христ. символикой духовного и бесконечного, романтики незаметно, вопреки диалектич. духу их учения, восстанавливали категорию образца (в историч. аспекте — иск-во средневековья). С др. стороны, в собств. филос. идеалистич. системах, венцом к-рых была философия Гегеля, идея развития иск-ва воплощалась в концепцию поступат. движения худож. форм, с диалектич. необходимостью сменяющих друг друга (у Гегеля — это символич., классич. и романтич. формы); философски обосновывались природа эстетического и его отличие от нравственного и познавательного (И. Кант); философски постигалась неисчерпаемая — “символическая” — природа худож. образа (Ф. Шеллинг), филос. период Л.— это время всеобъемлющих систем, задуманных как универсальное знание об иск-ве (и, конечно, шире — о всем бытии), “подминающих” под себя и историю лит-ры, и поэтику, и стилистику и пр.

 

В России в 20—30-х гг. 19 в., испытывая влияние нем. филос. систем и отталкиваясь от них, сложилось течение “философской критики”· (Д. В. Веневитинов, Н. И. Надеждин и др.). В 40-х гг. В. Г. Белинский оригинальным образом увязал идеи филос. эстетики с концепциями гражд. служения иск-ва и историзмом (“ социальностью”). Цикл его статей об А. С. Пушкине (1843—46) по существу явился первым курсом истории новой рус. лит-ры. Объяснение явлений прошлого было связано у Белинского с разработкой теоретич. проблем реализма и народности (понятой — в противоположность теории “официальной народности^— в нац.-демократич. смысле). К сер. 19 в. расширяется область литературоведч. исследований в европ. странах: развиваются дисциплины, комплексно изучающие культуру данной этнич. группы (напр., славяноведение), рост историко-лит. интересов повсеместно сопровождается переключением внимания с великих художников на всю массу худож. фактов и с мирового лит. процесса на свою нац. лит-ру (напр., “История поэтической национальной литературы немцев >, 1835—42, Г. Г. Гервинуса). В рус. Л. параллельно с этим утверждалась в правах древняя рус. лит-ра; усиливающимся интересом к ней отмечены курсы М. А. Максимовича (1839), А. В. Никитенко (1845) и особенно “История русской словесности, преимущественно древней” (1846) С. П. Шевырева.

 

Складываются общеевроп. методологич. школы. Пробужденный романтизмом интерес к мифологии и фольклорной символике выразился в трудах мифологической школы (Я. Гримм и др.). В России Ф. И. Буслаев, не ограничиваясь исследованием мифол. основы, прослеживал ее историч. судьбу, в т. ч. взаимодействие нар. поэзии с письм. памятниками. Впоследствии “младшие мифологи” (в т. ч. в России А. Н. Афанасьев) поставили вопрос о первоистоках мифа. Под влиянием др. стороны романтич. теории — об иск-ве как самовыражении творч. духа — сложился биографический метод (Ш. О. Сент-Бёв, “Литературно-критические портреты”·, т. 1—5, 1836— 1839). Биографизм в той или иной мере проходит через все новейшее Л., подготовив психол. теории творчества кон. 19 — нач. 20 вв. Влиятельной во 2-й пол. 19 в. была культурно-историческая школа. Ориентируясь на успехи естеств. наук, она стремилась довести понимание причинности и детерминизма в Л. до точных, осязаемых факторов; таково, по учению И. Тэна (“История английской литературы”, 1863—64), триединство расы, среды и момента. Традиции этой школы развивали Де Санктис, В. Шерер, М. Менендес-и-Пелайо, в России — Н. С. Тихонравов, А. Н. Пыпин, Н. И. Стороженко и др. По мере становления культу рно-историч. метода выявлялись недооценка им худож. природы лит-ры, рассматриваемой преим. как обществ, документ, сильные позитивист. тенденции, пренебрежение диалектикой и эстетич. критериями.

 

В противовес позитивист, тенденциям рус. революц демократич. критика, опираясь на наследие Белинского, стремилась восстановить широкий филос. и гносеологич. контекст литерату роведч. исследований.

 

ЛИТЕ

 

==199

 

Касаясь проблем истории лит-ры и критики, революц. демократы подчеркивали связь лит. процесса с взаимодействием и противоборством разл. социальных групп, с развитием освободит, движения (“Очерки гоголевского периода русской литературы”, 1855—56,?. Γ. Χернышевского, “О степени участия народности в развитии русской литературы”, 1858, H. A. Добролюбова). В то же время постановка нек-рыми революц. демократами ряда теоретич. проблем (напр., функции иск-ва, народности) не была свободна от нормативности и упрощения.

 

В 40-х гг. в рамках исследования фольклора и древней лит-ры зарождается сравнительно-историческое литературоведение. Позднее Т. Бенфей изложил миграционную теорию, объяснявшую сходство сюжетов общением народов (<Панчатантра>, 1859). Теория Бенфея стимулировала как историч. подход к межнац. связям, так и интерес к самим поэтич. элементам — сюжетам, персонажам и пр., однако отказывалась от исследования их генезиса и часто приводила к случайным, поверхностным сопоставлениям. Параллельно возникли теории, стремившиеся объяснить сходство поэтич. форм единством человеческой психики (нар.-психол. школа X. Штейнталя и М. Лацаруса) и общим для первобытных народов анимизмом (Э. Б. Тайлор), что послужило для А. Ланга основой антропологич. теории (см. Самозарождения сюжетов теория).

 

Принимая учение о мифе как о первичной форме творчества, Александр Н. Веселовский направил исследование в русло конкретных сопоставлений; притом, в отличие от миграц. школы, он поставил вопрос о предпосылках заимствования —“встречных течениях” в лит-ре, испытывающей влияние. В •“Исторической поэтике”, выясняя “...сущность поэзии—из ее истории”, он устанавливает спеи^фич. предмет историч. поэтики — развитие поэтич. форм и тех законов, по к-рым определенное обществ, содержание укладывалось в какие-то неизбежные поэтические формы (жанр, эпитет, сюжет) (указ. соч., 1940, с. 54, см. также с. 53). С другой стороны — со стороны структуры худож. произв. как целого — подошел к проблемам поэтики А. А. Потебня (“Из записок по теории словесности”, 1905), выявивший многозначимость произв., в к-рое как бы вложено множество содержаний, вечную обновляемость образа в процессе его историч. жизни и конструктивную роль читателя в этом изменении. Выдвинутая Потебней идея “внутренней формы” слова содействовала диалектич. исследованию худож. образа и явилась перспективной для последующего изучения поэтич. структуры.

 

В последней трети 19 в. культурно-историч. метод углубляется с помощью психол. подхода (напр., у Г. Брандеса). Возникает психологическая школа (В. Вундт, Д. Н. Овсянико-Куликовский и др.). Интенсификация сравнительно-историч. изучений привела к созданию спец. дисциплины — сравнительного Л. (Ф. Бальдансперже, П. Ван Тигем и др.). Процесс развития Л. становится всемирным, ломая многовековые перегородки между Западом и Востоком. В странах Востока впервые появляются истории нац. лит-р, происходит становление систематич. лит. критики.

 

На рубеже 19—20 вв. в зап. Л. возникла антипозитивист. тенденция, исходящая из идеалистич. посылок. Она приняла в основном три направления. Во-первых, оспаривалось право интеллектуально-рассудочного знания в пользу знания интуитивного применительно как к творческому акту, так и к суждениям об иск-ве (“Смех”, 1900, А. Бергсона); отсюда — попытки не только опровергнуть систему традиц. литературоведч. категорий (виды и роды поэзии, жанры и т. д.), но и доказать их принципиальную неадекватность иск-ву:

 

К оглавлению

 

==200 ЛИТЕ

 

они определяют только внеш. строение произв., но не его художественность (“Эстетика...”, 1902, Б. Кроче). Во-вторых, обозначилось стремление преодолеть плоский детерминизм культурно-историч. школы и построить классификацию лит-ры на основе глубинных психол. и духовных дифференциации (такова антитеза двух типов поэзии — “аполлоновского” и “дионисовского” в “Рождении трагедии из духа музыки”, 1872, Ф. Ницше). Объяснить иск-во глубинными процессами стремился также В. Дильтей, настаивавший на различии “идеи” и “переживания” и выделявший в “духовной истории” три осн. формы: позитивизм, объективный идеализм и диалектич. идеализм. Эта теория (см. Духовно-историческая школа) не свободна была от механич. прикрепления художников к каждой из форм; кроме того, недооценивались ею и моменты худож. структуры, т. к. иск-во растворялось в потоке присущего эпохе общего миросозерцания. В-третьих, к объяснению иск-ва была плодотворно привлечена сфера бессознательного (3. Фрейд; см. Психоанализ). Однако свойственный последователям Фрейда пансексуализм приводил исследователей к бедным результатам (вроде объяснения всего творчества художника “эдиповым комплексом”). По-новому применяя к иск-ву психоаналитич. принципы, сформулировал теорию коллективно-бессознательного (архетипов) К. Г. Юнг (“Об отношении аналитич. психологии к литературному произведению”, 1922), под влиянием к-рого (а также Дж. Фрейзера и “кембриджской школы” его последователей) сложилась ритуально-мифологическая критика. Ее представители стремились отыскать в произв. всех эпох определ. ритуальные схемы и коллективно-бессознат. архетипы. Содействуя изучению основ жанров и иоэтич. средств (метафор, символов и т.д.), это течение в целом неправомерно подчиняет лит-ру мифу и ритуалу, растворяет Л. в этнологии и психоанализе.