Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года

 

Комментарий к статье 318 УК РФ:

1. Непосредственным объектом преступления является установленный нормативными актами порядок осуществления возложенных на конкретного представителя власти должностных управленческих обязанностей. Дополнительным объектом является здоровье конкретного представителя власти или его близких. Потерпевшими в рамках данного состава преступления выступают: 1) представитель власти; 2) близкие представителя власти. Представителем власти согласно примечанию к рассматриваемой статье признается: а) должностное лицо правоохранительного органа; б) должностное лицо контролирующего органа; в) иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

2. Объективная сторона состава преступления в ч. 1 комментируемой статьи характеризуется деянием, которое может быть выражено в любом альтернативном действии: а) применение насилия, не опасного для жизни или здоровья; б) угроза применения насилия

6. Субъективная сторона состава преступления характеризуется виной в форме прямого умысла. Кроме этого, к обязательным субъективным признакам относится осознание того, что такие действия совершаются в связи с исполнением им своих должностных обязанностей, т.е. виновный преследует особую цель - воспрепятствовать исполнению должностных обязанностей представителем власти, либо руководствуется особыми внутренними побуждениями (мотивам и) - месть за исполнение таких обязанностей представителем власти.

 

Понятие должностного лица раскрывается в примечании 1 к ст. 285 УК РФ.

(посмотри)

 

 

Содержание

[убрать]

· 1 Структура

· 2 Преступление

· 3 Наказание

· 4 Последующие изменения

· 5 Примечания

· 6 Ссылки

Структура[править | править вики-текст]

Уложение включало в себя 12 разделов, делившихся на главы, отделения и статьи, а также приложение («О лицах, изъятых от наказаний телесных»). Раздел I «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще» включал нормы общего характера, а остальные 11 разделов включали нормы о конкретных преступлениях, которые составляли Особенную часть дореволюционного уголовного права. Уложение предусматривало следующие категории преступлений и проступков: религиозные, государственные, против порядка управления, государственной и общественной службы, постановлений о повинностях, против доходов и имущества казны, общественного благоустройства и благочиния, сословной организации общества, жизни, здоровья, свободы и чести личности, против семьи и собственности. Всего Уложение включало 2224 статьи.

Преступление[править | править вики-текст]

Уложение различало понятия «преступление» и «проступок». Хотя чёткого разделения не проводилось, основные отличия между ними лежали в сфере объекта посягательства^[2]. Под преступлением понималось «всякое нарушение закона, чрез которое посягается на неприкосновенность прав Власти Верховной и установленных Ею властей или же на права или безопасность общества или частных лиц» (ст. 1), под проступком — «нарушение правил, предписанных для охранения определенных законом прав и общественной или же личной безопасности или пользы» (ст. 2).

Преступления могли совершаться как в форме деяния, под которым понималось активное действие, так и в форме бездействия, которое представляло собой «неисполнение того, что под страхом наказания уголовного или исправительного законом предписано» (ст. 4).

В Уложении проводилось различие между умышленной и неосторожной формой вины.

Предусматривалось несколько оснований, которые устраняли уголовную ответственность: случайность, малолетство, безумие, сумасшествие, беспамятство, ошибка, принуждение, непреодолимая сила инеобходимая оборона.

Выделялись такие стадии преступления, как обнаружение умысла, приготовление, покушение и совершение деяния. За покушение на преступление назначалось меньшее наказание. Предусматривалась возможность добровольного отказа от совершения преступления на стадии покушения, если содеянное к моменту отказа само по себе не было преступно^[2].

Законодательно регламентировался институт соучастия в преступлении. Выделялись такие формы соучастия, как совершение преступления группой лиц без предварительности соглашения (скоп), по предварительному соглашению (заговор) и шайка. Соучастники делились на зачинщиков, сообщников, подговорщиков, подстрекателей, пособников. Отдельно рассматривались лица, прикосновенные к преступлению: попустители, укрыватели и недоносители^[2].

Наказание[править | править вики-текст]

Система наказаний по Уложению носила сословный характер. Санкции ставились в зависимость от тех или иных сословных привилегий. Предусматривалось 11 родов наказаний, которые делились на 35 ступеней.

Уголовные наказания предусматривали лишение всех прав состояния, которое означало гражданскую смерть: лишение прав, преимуществ, собственности, прекращение супружеских и родительских прав. К ним относились лишение всех прав состояния и смертная казнь; лишение всех прав состояния и ссылка на каторгу; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение на Кавказ.

К исправительным наказаниям относились: лишение всех особенных прав и преимуществ (почетных и дворянских титулов, чинов, знаков отличия, права поступать на службу, записываться в гильдии, быть свидетелем и опекуном); ссылка; отдача в исправительные арестантские роты; заключение в тюрьме, крепости, смирительном или работном доме; арест; выговор в присутствии суда; денежные взыскания; внушения. Очень активно применялись телесные наказания.

Выделялись главные, дополнительные и заменяющие наказания. Существовало 11 родов главных наказаний, которые могли заменяться наказаниями из числа заменяющих. Дополнительные наказания назначались совместно с главными и не имели самостоятельного характера. К ним относились, например, конфискация имущества, церковное покаяние, отдача под особый надзор полиции и др. Помимо общих наказаний, применялись особенные, назначаемые за должностные преступления: исключение из службы, отрешение от должности и т. д.

Наказание могло назначаться только в пределах санкции, установленной законодательством. При этом уложение включало перечни обстоятельств, отягчающих и смягчающих наказание, наличие которых позволяло суду перейти к следующей или предыдущей ступени лестницы наказаний^[2].

Последующие изменения[править | править вики-текст]

Уложение 1845 года подвергалось законодательным изменениям, связанными с экономическими, политическими и административно-судебными реформами. Так, в 1866 году из него были исключены уголовные проступки (ответственность за деяния, за которые максимальный возможный срок заключения в тюрьму не превышал года, с 20 ноября 1864 года устанавливалась Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями), а в 1885 году была либерализована система наказаний^[1].

Кроме этого, нормы, предусматривающие уголовную ответственность, содержались в Воинском уставе о наказаниях (282 статьи)^[3].

 

 

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года

План курсовой работы:

 

1 Вводная часть

2 Общая характеристика Уложения

3. Преступление

- Понятие преступления по Уложению 1845 года

- Основания уголовной ответственности

- Стадии совершения преступления

4. Институт соучастия

5. Обстоятельства, исключающие преступность деяния

- Институт крайней необходимости

- Институт необходимой обороны

6. Смягчающие и отягчающие обстоятельства

7. Система наказаний по Уложению 1845 года

- Уголовные наказания

- Исправительные наказания

8. Заключение

9. Примечания

10. Список используемой литературы

 

Вводная часть

 

 

15 августа 1845 года указом императора Николая I было утверждено

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, введенное в действие с 1

мая следующего года. По существу это был первый уголовный кодекс России,

поскольку предшествующие законодательные источники объединяли, как правило,

нормы многих отраслей права. Артикул воинский Петра I представлял собой

кодекс военно-уголовного права. В связи с этим Уложение о наказаниях 1845

года с полным основанием можно считать первым кодифицированным источником

российского уголовного права. Необходимость кодификации уголовного

законодательства была отмечена еще при работе над составлением Свода

законов Российской Империи, изданного в 1832 году. Тогда же неоднократно

ставился вопрос о создании нового уголовного уложения. Александр I (при нем

была начата работа над Сводом законов) организовал специальную комиссию под

руководством М.М. Сперанского для разработки нового уложения. Высшей формой

кодификации Сперанский считал составление уложений, основанием для которых

должен явиться Свод законов. В одной из записок, представленных Николаю I в

начале 1826 года, он высказывал надежду, что Гражданское уложение можно

окончить к началу 1827 года, но Николай I отнесся отрицательно к

составлению уложений, которые казались ему «чем-то отвлеченным, слишком

теоретическим»1. Всякие новшества, даже в вопросах законодательства влекли

за собой новые идеи, расшатывали, по его мнению, государственный организм.

Поэтому все законодательные начинания того времени проходили под знаком

приведения в стройный порядок и ясность уже существующих законов.

Однако крепостническое военно-полицейское государство второй четверти

XIX века нуждалось в специальном кодексе, содержащем классификацию

преступлений и систему соответствующих наказаний. Поэтому второе отделение

Собственной Его Величества канцелярии под руководством Д.М. Блудова с

начала 40-х годов приступило к разработке Уложения о наказаниях уголовных и

исправительных. Согласно Высочайшей воле Николая I, авторы законопроекта

должны были «не созидать нового уложения по началам науки, а только

привести в надлежащее между собой соглашение разнородные части посредством

исправления отдельных, но на одинаковых началах и, так сказать в одном

духе»2, то есть создать новое уголовное уложение, но придерживаясь

«основных начал» уголовного законодательства, основой которого являлось еще

Соборное Уложение 1649 года царя Алексея Михайловича, и в то же время

разрешалось проводить некоторую редакционную правку старых норм с целью

«устранить неточность и неопределительность выражений и самих положений»3,

а также сделать лишь некоторые дополнения, требуемые временем и указанные

опытом. Велась очень серьезная работа, ведь предстояло впервые создать

кодекс уголовных наказаний.

Свод законов, созданный Сперанским имел существенные недостатки:

многие статьи, касающиеся уголовной ответственности, были рассеяны по всем

пятнадцати томам. Кроме того, Свод устанавливал только вид наказания, никак

не конкретизируя, например, ни срока каторжных работ, ни количества ударов

плетьми и т.д. Судам был предоставлен широкий простор при определении меры

наказания, что приводило к различным злоупотреблениям. Необходимость

выработки нового уголовного законодательства насущно диктовалась жизнью.

Соборное Уложение с незначительными дополнениями действовало без малого 200

лет. В то же время, «из всех областей права наиболее изменчивым является

право уголовное: на понятиях о преступлении и наказании с наглядностью

отражаются все социальные и политические перевороты, и чем быстрее

развивается жизнь, тем быстрее совершаются эти реформы»4.

Середина же XIX века в России была отмечена, прежде всего, началом

развития капиталистических отношений. Поэтому сразу после издания Свода

законов началась подготовка нового уголовного уложения. По мнению его

составителей, в него должно войти все уголовное законодательство России

того времени. Члены комиссии знакомились с ранее действующим

законодательством, а также с судебной и административной практикой: была

проделана большая работа по сбору, приведению в порядок и сличению с

источниками различных законов о наказаниях, собранию с уголовных судов

замечаний на уголовные законы, обобщению материалов отчетов Министерства

юстиции за несколько лет, составив табель преступлений. Кроме того,

учитывался зарубежный опыт: были изучены 15 действовавших в то время

кодексов (шведский, прусский, австрийский, французский, баварский,

неаполитанский, греческий, римский, саксонский и др.), уголовные законы

Англии, а также разрабатываемые в те годы проекты новых уголовных кодексов

– прусского (1830 год), баварского (1832 год), шведского (1832 год) и

других5.

В 1844 году был составлен «Проект нового Уложения о наказаниях

уголовных и исправительных с подробным обозначением оснований каждого из

внесенных в сей проект постановлений»6, а также подготовлена «Общая

объяснительная записка к проекту нового Уложения о наказаниях уголовных и

исправительных»7. Оба документа были изданы для ознакомления и обсуждения.

После обсуждения проекта в специальном комитете под председательством

Блудова, а затем в Департаменте законов и общем собрании Государственного

совета «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» было 15 августа

1845 года высочайше утверждено.

Этот обширный кодекс учитывал и классифицировал преступления,

проступки и соответствующие им наказания против государства, против

православной веры, порядка управления, по службе, против постановлений о

повинностях, имуществе и доходах казны, общественного благоустройства и

благочиния, сословного строя, частной собственности, жизни, здоровья.

Свободы и чести отдельных лиц.

Уложение 1845 года претерпело три редакции – 1857 год, 1866 год, 1885

год, две (последние) из которых существенно модифицировали некоторые

основополагающие институты. В целом же Уложение о наказаниях уголовных и

исправительных подготовило почву для разработки Уголовного Уложения России

1903г., впоследствии ставшего вершиной русской дореволюционной уголовно-

правовой мысли, но так и не вступившего в силу в полном объеме.

 

 

Общая характеристика Уложения 1845 года

 

 

Следует сказать, что оценка Уложения о наказаниях 1845 года уже

дореволюционными исследователями была неоднозначной. С одной стороны, в

части учения о наказании и регламентации отдельных видов преступлений

говорилось об архаичности, казуистичности и ярко выраженном сословном

характере установлений. Полицейский характер крепостнического государства

наглядно подтверждался тем, что почти 2/3 статей Уложения содержал восьмой

раздел «О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и

благочиния»8, наиболее полный из всех двенадцати разделов. Нормы Уложения

были направлены на защиту феодальной государственности, классовых интересов

и сословных привилегий дворян-помещиков, интересов верхов нарождающейся

буржуазии, подчеркивали бесправие и приниженное положение простого народа9.

 

Уложение 1845 года о наказаниях уголовных и исправительных состояло из

2224 статей. Его структура такова: 12 разделов, распадающихся на главы,

некоторые главы – на отделения, отделения – на отделы. Достаточно четко

прослеживалось деление закона на общую и особенную части (впервые общие

понятия уголовного законодательства были выделены в самостоятельный раздел

в Своде законов Российской Империи). Первый раздел Уложения «О

преступлениях, проступках и наказаниях вообще» представлял собой общую

часть уголовного кодекса. Он состоял из 5 глав, первая из которых («О

существе преступлений и проступков и о степенях вины») включают институты,

относящиеся к учению о преступлении. Последующие три главы («О наказаниях»,

«О определении наказаний по преступлениям», «О смягчении и отмене

наказаний») содержали институты учения о наказании. Глава пятая («О

пространстве действия постановлений сего уложения») включала нормы о

действии уголовного закона в пространстве. «Из всех разделов Уложения

первый – юридически наиболее совершенный и современный для той эпохи

(многие его положения характерны для буржуазного уголовного права).

Исключение составляла система наказаний, типичная для феодального права, -

откровенно сословная, прямо закрепляющая правовое неравенство»10.

Даже по прошествии полутора столетий, с позиций сегодняшнего дня,

видно, что нормы и институты общей части уголовного кодекса, и особенно

учение о преступлении, разработаны на весьма высоком уровне. Некоторые же

положения по своей сущности являлись более либеральными и прогрессивными по

сравнению даже с действующим законодательством (конкретно это будет

специально оговорено далее).

 

 

Преступление

 

 

Понятие преступления по Уложению 1845 года

 

 

В статье 1, 2 и 4 Уложения 1845 года дается понятие преступления:

«Преступлением или проступком признается как самое противозаконное деяние,

так и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного или

исправительного законом предписано" (Ст.4). Это определение позволяет

выделить как минимум три основные характеристики преступного деяния. Во-

первых, главным признаком преступления считалось противоправность деяния

(так называемое формальное определение преступления). Во-вторых, преступные

деяния подразделялись на преступления и проступки. В-третьих (и это было

впервые указано в Уложении 1845 года), преступлением называлось как

действие, так и бездействие.

Разграничение преступлений и проступков проводилось по объекту

посягательства, хотя и не очень четко (ст. 1 и 2). Однако такой критерий

разграничения был предусмотрен впервые – в Своде законов деление деяний на

преступления и проступки зависело от тяжести наказания. Кроме того,

названный критерий позволяет утверждать, что определение преступного

деяния, установленное Уложением, не может быть обозначено как безусловно

формальное. Таким образом, в понятие преступления Уложением 1845 года были

привнесены новые существенные и прогрессивные для того времени моменты.

 

 

Основания уголовной ответственности по Уложению 1845 года

 

 

Основаниями уголовной ответственности Уложение 1845 года признавало

несомненную доказанность преступного деяния и виновность (ст. 97).

Предшествующее законодательство России уже знало такие формы вины как

умысел и неосторожность. Наиболее четко это было определено в Своде законов

(т. XV, ст. 3-8). Уложение 1845 года делило преступления и проступки на

умышленные и неумышленные (ст. 5) и различало умысел двух степеней:

«первое, когда противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного,

заранее обдуманного намерения или умысла, второе, когда оное учинено хотя

и с намерением, но по внезапному побуждению без предумышления» (ст. 6).

Первая степень наказывалась строже: «За преступление, учиненное вследствие

намерения, заранее преступником обдуманного, определяется всегда высшая

мера наказаний…»(ст. 111). Неосторожность как форма вины не была отражена в

Уложении 1845 года в виде общего определения. Ответственность за

неумышленные деяния довольно расплывчато формулировалась в главе «О

определении наказаний по преступлениям» (ст. 116). Однако в целом

неосторожная вина влекла применение значительно более мягкого наказания по

сравнению с виной умышленной. Кроме того, и это стоит отметить особо,

неосторожность наказывалась только в случаях, прямо предусмотренных

законом. Достаточно четко был определен случай как обстоятельство, не

влекшее уголовной ответственности: «Зло, сделанное случайно, не только без

намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не

считается виною» (ст. 7). Сказанное позволяет сделать вывод, что Уложение

1845 года закрепляло такие нормы (касающиеся вины), которые (в их существе)

можно позаимствовать и сегодня.

 

 

Стадии совершения преступления

 

 

Уложение 1845 года достаточно определенно формулировало стадии

совершения преступления (в современном праве – институт неоконченного

преступления). Различались 4 стадии совершения преступления: обнаружение

умысла, приготовление к преступлению, покушение на преступление и

«совершившееся» преступление (ст. 8-11). Так называемый «голый» умысел,

известный Российскому законодательству с давних времен, наказывался только

в случаях, прямо предусмотренных в законе (это были наиболее тяжкие

государственные преступления), и определялся следующим образом: «Изъявление

на словах или письменно, или же иным каким-либо действием намерение учинить

преступление, почитается признаком умысла. К числу таких признаков

принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать какое-либо зло» (ст.

9). Уложение 1845 года было последним российским уголовным кодексом,

устанавливающим ответственность за обнаружение умысла на совершение

преступления. «Применение или приобретение средств для совершения

преступления признается лишь приготовлением к оному» (ст. 10). Наказание за

приготовление к преступлению следовало только в установленных законом

случаях, при условии, если сам характер приготовительных действий не был

противозаконным (ст. 118). «Покушением на преступление считается всякое

действие, коим начинается или продолжается привидение злого намерения в

исполнение» (ст. 11). Уложение же знало виды покушения. Ответственность за

покушение на преступление определялась «по большей или меньшей близости

сего покушения к совершению преступления, одною или двумя степенями ниже

против наказания, постановленного за самое совершение преступления» (ст.

120).

В Уложении 1845 года очень четко для того времени был сформулирован

институт добровольного отказа от совершения преступления (правда, без

сформулированного термина), причем по существу он вполне совпадал с

аналогичным институтом, содержащемся в уголовном кодексе России (ст. 16):

«Когда учинивший приготовление к преступлению или уже и покусившийся на

оное остановился при том и по собственной воле не совершал преднамеренного,

то он подвергается наказанию лишь в том случае, если содеянное им при сем

приготовлении и покушении есть само по себе преступление» (ст. 119).

Изложенное достаточно очевидно свидетельствует о том, что основные понятия

института неоконченного преступления в Уложении 1845 года были разработаны

на весьма высоком уровне.

 

Институт соучастия

 

Довольно подробно регламентировался Уложением 1845 года институт

соучастия, именовавшийся «участием в преступлении». Различались 2 формы

соучастия – без предварительного согласия и по предварительному согласию,

причем виды соучастников разграничивались в зависимости от формы соучастия.

Так, в преступлении, совершенном лицами без предварительного «их на

то согласия», выделялись главные виновные («распоряжавшиеся и управлявшие

действиями других, а также, приступившие к действиям прежде других… или же

непосредственно совершившие преступление») и участники («те, которые

непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления», а также

«те, которые доставляли средства для содеяния преступления, или же

старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся» (ст. 14). В

преступлении, совершенном лицами по предварительному согласию, выделялись

зачинщики (на современном языке – организаторы), сообщники (на современном

языке – исполнители), подговорщики или подстрекатели и пособники (ст.15).

Роль каждого из этих соучастников была также подробно описана в законе.

Характеристики действия отдельных соучастников мало чем отличались от видов

соучастия, установленных в УК РФ.11

Уложение 1845 года детально регламентировало пределы ответственности

соучастников. Наиболее строгому наказанию подлежали за преступления,

совершенные несколькими лицами без предварительного согласия, - главные

виновные; за преступления, совершенные лицами по предварительному согласию,

- зачинщики и подстрекатели. Наказание участникам и сообщникам определялось

«по мере оказанного содействия в учинении преступления». «Из пособников в

преступлении те, коих содействие было необходимо для совершения

преступления, приговариваются к наказанию… наравне с учинившими оное; а все

прочие к наказанию, однако степенью ниже участников» (ст. 127).

Уложению 1845 года был известен и институт так называемого

добровольного отказа соучастников: наказание назначалось ниже, если

зачинщики, подстрекатели или пособники «отступили от исполнения своего

намерения, но, однако же, не взяли мер для предупреждения исполнения оного

и не донесли об умышляемом надлежащему начальству» (ст. 124, 126, 127).

Если же, все согласившиеся учинить какое-либо преступление впоследствии…

сами по собственной воле отступили от своего намерения… то они

освобождаются от всякого наказания» (ст. 128).

Помимо участия в преступлении Уложение 1845 года уже знало институт

прикосновенности к преступлению. Лицами, прикосновенными к преступлению,

признавались попустители, укрыватели и недоносители (ст.16). Все они

наказывались менее строго по сравнению с соучастниками преступления (ст.

130-132). Особо обращает на себя внимание то обстоятельство, что уголовной

ответственности за недоносительство и укрывательство, кроме четырех

наиболее опасных государственных преступлений, не подлежали лица,

состоявшие с преступником «в брачном союзе или близких связях родства или

свойства, или бывшие благодетели его» (ст. 134). Суммируя изложенное,

следует признать, что и институт соучастия в преступлении в Уложении 1845

года был разработан достаточно полно.

 

 

Обстоятельства, исключающие преступность деяния

 

 

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года впервые в

российском законодательстве оговаривало возраст уголовной ответственности.

Формально он устанавливался в 7 лет (ст. 100), однако можно предположить,

что фактически возрастом уголовной ответственности признавалось 10 лет –

такой вывод позволяет сделать ст. 143: «дети, коим более семи, но менее

десяти лет отроду, и которые не имеют еще надлежащего за ними присмотра,

исправления и наставления». Ответственность лиц в возрасте от 10 до 14 лет

зависела от того, совершено ли ими преступление «с разумением» или «без

разумения». В том случае, если «с достоверностью признано, что преступление

учинено ими без разумения», на них распространялись упомянутые правила,

предусмотренные для детей от 7 до 10 лет (ст.143). Если же преступление

было совершено «с разумением», то наказание существенно смягчалось по

сравнению с ответственностью взрослых лиц. Для несовершеннолетних же в

возрасте от 14 до 21 года (совершеннолетием считался 21 год) по общему

правилу наказание назначалось одною или двумя степенями ниже относительно

соответствующих наказаний для взрослых (ст. 146). Кроме того, за

преступления, совершенные по неосторожности, несовершеннолетние от 14 до 21

года подвергались лишь домашнему исправительному наказанию (ст. 148). В

местах лишения свободы – смирительном доме, крепости или тюрьме –

несовершеннолетние содержались отдельно от других заключенных (ст. 149).

Уложение 1845 года устанавливало определенные обстоятельства, «по коим

содеянное не должно быть вменяемо в вину». К ним относились:

1) «совершенная невинность того деяния, коего случайным и

непредвидимым последствием было сделанное зло;

2) малолетство в таком возрасте, когда подсудимый не мог еще иметь

понятия о свойстве деяния (т.е. до 7 лет);

3) безумие, сумасшествие и припадки болезни, приводящие в

умоисступление или совершенное беспамятство;

4) ошибка случайная или вследствие обмана (т.е. добросовестное

заблуждение относительно противозаконности деяния);

5) принуждение от превосходящей непреодолимой силы;

6) необходимость обороны» (ст. 98).

В третьем пункте упомянутой статьи практически речь шла о

невменяемости, впервые более или менее четко сформулированной в уголовном

законодательстве России. Уже довольно определенно были зафиксированы

критерии невменяемости - так называемый юридический («когда нет

сомнения», что виновный, «по состоянию своему в то время, не мог иметь

понятия о противозаконности и о самом свойстве своего деяния» – ст. 101) и

так называемый медицинский критерий невменяемости: освобождались от

наказания «безумные от рождения или сумасшедшие», больные «в точно

доказанном припадке умоисступления или совершенного беспамятства»,

«потерявшие умственные способности и рассудок от старости или дряхлости», а

также «лунатики (сонноходцы), которые, в припадках своего нервного

расстройства, действуют без надлежащего разумения» (ст. 101-103). Не

подлежали наказанию, кроме того, глухонемые, «когда нет сомнения, что они

не получили… никакого понятия о обязанностях в законе», за исключением

случаев совершения ими «смертоубийства» или «зажигательства» (ст. 104). В

таких случаях глухонемые содержались под стражей отдельно от других

заключенных. Перечисленные категории лиц, не подлежащие наказанию,

отдавались на попечение «благонадежным» родственникам, опекунам или

посторонним (с их согласия). В случае отсутствия таковых или недостаточной

их благонадежности больные, страдающие временными нервно-психическими

расстройствами, «отдавались» в больницу «до совершенного их выздоровления»,

старики и лунатики – в заведения Приказа общественного призрения, «безумные

или сумасшедшие» – в дом умалишенных. При совершении последними

«смертоубийства» или «зажигательства» либо покушения на эти преступления

они заключались в дом умалишенных независимо от наличия родственников и

пр., их благонадежности и желания оставить больных у себя (ст. 101-103).

 

 

Институт крайней необходимости

 

 

Два обстоятельства, исключавших наказуемость деяния, сформулированные

в конце приведенного перечня (п. 5 и 6 ст. 98 Уложения 1845 года),

представляли собой крайнюю необходимость и необходимую оборону. Первое,

именовавшееся «принуждением от превосходящей и непреодолимой силы»,

определялось следующим образом: «Учинившему противозаконное деяние

вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо

для избежания непосредственно грозившей его жизни в то самое время

неотвратимой другими средствами опасности, содеянное им не вменяется в

вину» (ст. 106). Таким образом, условиями правомерности вреда, причиненного

в состоянии крайней необходимости, являлись:

А) наличие непосредственной опасности, состоявшей в непреодолимом на

данный момент принуждении, превосходящим по силе возможности лица;

Б) наличие опасности, угрожавшей исключительно жизни причинившего

вред;

В) неотвратимость опасности на данный момент никакими другими

средствами.

Как видно, какой-либо соразмерности вреда причиненного вреду

предотвращенному не требовалось12,однако характер опасности был ограничен

угрозой только для жизни причинившего вред (потому, вероятно, и не

требовалась упомянутая соразмерность). Лишь в этих двух позициях названный

институт отличался от соответствующей нормы в действующем уголовном

законодательстве.

 

 

Институт необходимой обороны

 

 

«Необходимость обороны» как институт, известный российскому

уголовному законодательству с давних времен, в Уложении 1845 года был

закреплен достаточно полно и детально (ст. 107-109). Оборона считалась

необходимой, а, следовательно, и правомерной и не влекла за собой уголовной

ответственности при наличии следующих условий:

1) оборона могла применяться для отражения действительного и наличного

нападения;

2) объектами обороны могли выступать жизнь, здоровье, свобода,

собственность, неприкосновенность жилища, целомудрие и честь

женщины, причем разрешалось защищать не только себя, но и других;

3) оборона допускалась лишь при невозможности прибегнуть к защите

местного или ближайшего начальства;

4) причиненный нападавшему вред мог заключаться в «употреблении силы и

каких бы то ни было мер для отражения нападения, равно и нанесение

притом нападающему ран, увечья и самой смерти»;

5) на обороняющегося возлагалась обязанность немедленно объявить о

содеянном соседним жителям, а при первой возможности и ближайшему

начальству.

Уложение не знало понятия превышения пределов необходимой обороны,

однако «всякий напрасный, сделанный нападающему после уже отвращения

грозившей от него опасности вред», признавался «злоупотреблением обороны»,

и в таком случае виновный надлежал наказанию. К «необходимости обороны»

приравнивалось задержание преступника, ограниченное условиями сопротивления

лица, непосредственно застигнутого только лишь при похищении или

повреждении имущества. Таким образом, институты, на современном юридическом

языке называемые обстоятельствами, исключающими преступность деяния, в

Уложении 1845 года были изложены грамотно для того времени.

 

 

Смягчающие и отягчающие обстоятельства

 

 

Уложение устанавливало перечни обстоятельств уменьшавших и

увеличивающих вину и наказание. К уменьшавшим вину и наказание

обстоятельствам относились, именуемые в нынешнем законодательстве «явкой с

повинной», чистосердечным признанием и раскаянием, «деятельным раскаянием»,

«содействием раскрытию преступления».

Смягчающими обстоятельствами при совершении преступления являлись

также: преступления «по крайней нужде»; «по легкомыслию или же слабоумию,

глупости и крайнему невежеству»; «вследствие сильного раздражения,

произведенного обидами, оскорблениями и иными поступками» потерпевшего;

вовлечение в преступление «убеждениями, приказаниями или дурным примером

людей», имевших над виновным «по природе или по закону высшую сильную

власть»; а равно «малолетство и несовершеннолетие виновного» (ст. 140,

142).

На «увеличение вины и меры наказания» влияли: степень умысла и

«обдуманности в действиях преступника»; противозаконность и

безнравственность побуждений к совершению преступления; жестокость,

«гнусность или безнравственность», а также опасность способа совершения

преступления; тяжесть преступления; особая активность при совершении

преступления и число привлеченных