Тернистый путь к истине

Связь между эмпирическим материалом, фактами действительности с их теоретическим осмыслением и отражением в экономической науке гораздо сложнее, чем в науках о природе. Экономист-исследователь лишен возможности проверить непосредственным экспериментом истинность, научность сформулированных им теоретических суждений. Только по истечении времени, иногда достаточно длительного, обнаруживается, в какой мере выдвинутые экономической наукой суждения и прогнозы оправдываются реальной действительностью. Тем самым, а также большой ценой допущенных в теории ошибок обусловлено особое значение и ответственность в выборе экономистом-исследователем принципов и методов, ведущих к истине.

В совокупности методов экономической науки большое внимание традиционно придается индукции и дедукции. Получая информацию о реальных фактах и процессах, в том числе и статистические материалы, экономист-исследователь от этих частных фактах переходит к их теоретическому осмыслению, формулированию гипотез и теорий – это метод индукции. Обратный логический процесс, оценка единичных событий и фактов на основе ранее сделанных обобщений, движение мысли от общего к частному – дедукция. Однако за многие годы ставшая привычной эта логическая схема экономической мысли подверглась большим сомнениям.

Признанный специалист в области философии и логики науки Карл Поппер в этом отношении весьма категоричен: «… Я заявляю, что принцип индукции совершенно излишен и, кроме того, он неизбежно ведет к логическим противоречиям»[53]. Эта позиция иллюстрируется примером, который потом вновь приводит Марк Блауг: сколько бы белых лебедей мы ни наблюдали, невозможно оправдать заключение о том, что все лебеди белые, так как попадается и черный лебедь.

Приведя этот пример, а также дополнительные аргументы, Марк Блауг разделяет принципиальное утверждение Поппера: «Для Поппера, так же как и для Юма, индукция в этом смысле не является законным способом логической аргументации; только дедуктивная логика позволяет строить то, что логики называют «убедительными», или неотразимыми аргументами, в которых истинность предпосылок всегда влечет за собой истинность выводов». И далее: «Нет большего заблуждения, чем общепринятое мнение, будто индукция и дедукция являются обратными мыслительными операциями: мол, дедукция ведет нас от общего к частному, а индукция – от частного к общему»[54].

Для обозначения недоказательных выводов из набора наблюдаемых фактов, т. е. для того, что было ранее принято называть индукцией, Марк Блауг предлагает использовать введенный Блэком термин аддукции. Логически убедительной индукции не существует, а аддукция вовсе не метод, обратный дедукции. «Аддукция есть нелогическая операция перехода от царящего в реальном мире хаоса к интуитивной догадке или пробной гипотезе о фактической взаимосвязи, существующей между набором релевантных переменных»[55]. Иначе говоря, осмысливая конкретную информацию об экономических фактах и процессах, мы не движемся от частного к общему, к обобщающим теоретическим выводам. Здесь другой мыслительный процесс, в котором важную роль играет наша интуиция, ведущая нас к догадке о возможной связи наблюдаемого с другими процессами. Результатом такого мыслительного процесса становится не обобщение в виде уверенного утверждения, не готовая теория, а лишь пробная гипотеза, которая подлежит тщательной проверке на истинность.

Однако следует, видимо, различать логику, методологию экономической науки в целом и отдельного научного исследования. Экономист-исследователь приступает к осмыслению фактов и процессов, разного рода эмпирической информации, уже имея на своем вооружении знание различных экономических теорий, теорем и моделей. И первым шагом в теоретическом осмыслении новых конкретных фактов служит проверка их соответствия уже имеющимся теоретическим разработкам.

Если, например, динамика цен данного товара не подчиняется закону спроса, то, возможно, мы имеем дело либо с товаром Гиффена, либо, напротив, с товаром сноба. Если же под такие определения данный товар не подпадает, то наша мысль будет направлена на поиски каких-то иных факторов, результатом действия которых является отклонение кривой спроса от обусловленной законом траектории. Если в условиях экономической и политической стабильности, снижения налогового бремени темпы экономического роста снижаются, интуиция направит мысль экономиста-исследователя в сторону анализа институциональных факторов, от которых зависит экономический рост, в сторону институциональной недостаточности, избыточности или даже ущербности этих факторов.

Но всякий раз интуиция экономиста-исследователя становится продуктивной лишь при его достаточной научной квалификации, знании существующих экономических теорий и способности их применять и проверять при анализе конкретных экономических фактов и процессов. Это и есть гипотетико-дедуктивная модель – «представление о том, что все научные объяснения имеют форму вывода некоторого утверждения о событии из по крайней мере одного универсального закона в сочетании с набором начальных или граничных условий (также известна как модель объяснения через «покрывающие законы»)»[56].

Другая важная проблема методологии экономической науки – соотношение между историческими и логическими методологическими принципами. Мы потом еще раз убедимся в необходимости единства исторического и логического в экономических исследованиях. Но начиналось с острого противостояния в споре о методе между Густавом Шмоллером и Карлом Менгером, между представителями исторической и маржиналистской научных школ в 70-е годы ХХ века.

Главный тезис Г. Шмоллера – необходимость «превращения политической экономии из «голого учения о рынке и обмене» в историко-этическую науку, которая должна была давать скрупулезное описание фактической хозяйственной жизни, с другой – теорию моральных норм хозяйствования, этику формирования предпочтений в хозяйственной деятельности»[57]. В связи с этим отрицалась роль научных абстракций. Главное – фактический материал. А его-то, по мнению Г. Шмоллера, экономическая наука не накопила в достаточной степени, поэтому она состоит из «полуистины» и «спорных обобщений». Абстрактные положения, теории не открывают, по мнению Г. Шмоллера, путей к экономическим знаниям. Их приумножение возможно лишь в результате собирания фактического материала, описания исторических фактов, статистических данных. Теоретические проблемы экономической науки фактически полностью снимались. В концепции народного хозяйства Г. Шмоллера центральное место занимает общность языка, истории, обычаев, идей, что глубже, чем что-либо другое (товары, капитал, государственность), связывает отдельные хозяйства в единое целое.

Экономическая наука развивалась не по Шмоллеру. Ее мейнстримом стала неоклассическая экономическая теория. Но традиция исторической школы не превратилась в невостребованный архив. Развитие экономической науки происходит так, что прежние, казалось бы, полностью отжившие свое время теории не исчезают бесследно, их элементы возрождаются и используются в той или иной степени новыми теориями, экономической наукой в целом.

В новой институциональной экономической теории исторические традиции данной страны, менталитет ее населения, траектория предшествующего развития, неформальные нормы (обычаи, привычки, стереотипы) поведения рассматриваются как существенные факторы, влияющие на социально-экономическое развитие.

Здесь следует заметить, что методологический принцип единства логического и исторического анализа имеет два весьма различных аспекта. Первый из них – это представление о логике движения от более простых форм и понятий к более сложным как об обобщенном историческом процессе. Более простые экономические формы исторически предшествуют более сложным и усложняются в ходе исторического развития. И исследовательская мысль движется от простого к сложному, как бы повторяя ход истории. В этом аспекте принципу единства логического и исторического анализа придавалось важное значение в методологии «Капитала» К. Маркса.

Но есть другой, не менее значимый аспект методологического принципа единства исторического и логического в экономических исследованиях. Экономическая наука призвана давать знание универсальных законов, закономерностей, теорий, моделей, которые относятся к экономической системе, функционирующей на основе частной собственности и рынка, каковы бы ни были специфические особенности данной страны. Но всякий раз, применяя это универсальное знание, приходится такие особенности учитывать, иначе это грозит серьезными потерями. Известны негативные последствия применения в России стандартных моделей и рецептов экономической науки без учета существенной специфики российских условий. А импорт зарекомендовавших себя на Западе институтов часто приводит к тому, что вместо трансплантанта мы получаем плохо работающий протез.

Есть и противоположная крайность. Если оценка российской специфики чрезмерна, то возникают концепции о некоем особом пути развития России, о неприменительности к ней мировой экономической науки, об отказе от включения в глобальные экономические отношения, о новом издании изоляционализма. В методологии экономической науки существуют принципы и подходы к определению взвешенного соотношения между логикой науки и учетом национальных особенностей в экономическом развитии страны.

Особый вопрос, ответ на который экономисты дают различный, иногда прямо противоположный, – это вопрос о роли методов диалектики в экономических исследованиях. Если освободиться от эмоций и реминисценций, связанных с критикой гегельянства и марксизма, то окажется, что методы диалектики и сам способ диалектического мышления способны проявлять свою продуктивность в современной экономической науке. Когда мы размышляем, например, над теорией фирмы по Р. Коузу, можно обнаружить внутреннее противоречие в процессе увеличения масштаба фирмы: экономия на трансакционных издержках сопровождается ростом издержек административных. Борьба противоположностей завершается при нахождении оптимального масштаба фирмы, но внутренняя напряженность не устраняется. А конкурентная борьба между фирмами в своей потенции содержит победу одной противоположности над другой: монополии над конкуренцией. Можно привести целый ряд других примеров тому, как развитие экономических реалий и выражающих их понятий предстает в виде единства и борьбы содержащихся в них противоположных начал. И экономическая мысль в этом направлении способна привести к более глубокому пониманию и объяснению экономических процессов. Само восприятие экономической системы как постоянно развивающееся уже подводит к диалектическому осмыслению этого развития, по ходу которого накапливаемое количество переходит в новое качество, а экономические формы, явившиеся как отрицание прежних экономических форм, затем отрицаются новыми формами.

С диалектическим мышлением тесно связаны системные методы, системный подход. На основе этих методов научное исследование ориентируется на раскрытие целостности сложного объекта (национальной экономики, корпорации, фирмы), механизмов, обеспечивающих эту целостность, многообразия типов связей, структуры и функций блоков и элементов экономической системы. Для научных исследований экономической системы оказывается весьма продуктивным выяснение прямых и обратных связей в системе, взаимодействия управляющей и управляемой систем. Характеристика реакции управляемой системы на сигналы управления дает возможность постоянно корректировать сам процесс управления системой. И это как раз то, чего недостает экономической практике. Как отреагирует экономика на снижение налоговых ставок, как отзовется в динамике выручки и прибыли фирмы то или иное организационное, технологическое либо другое решение менеджмента, как скажутся на курсе рубля те или иные способы регулирования валютного рынка? Ответы на эти и многие другие вопросы будут получены в результате обратной связи, если ее механизмы достаточно отлажены и надежны.

Системный подход позволяет проектировать, реализовывать и корректировать эффективные структуры экономического объекта, определять наиболее продуктивное соотношение между структурными элементами и их функциями. Такой подход необходим для эффективного менеджмента и развития экономических отношений внутри фирмы или корпорации. Но еще большее значение он имеет при решении комплексных макроэкономических проблем – создания производственных комплексов, технопарков, свободных экономических зон, развития регионов и городов, охраны окружающей среды, разработки и реализации крупных (в том числе государственных) инвестиционных программ.

Для методологии экономической науки свойственно широкое применение метода абстракции. Сами факты и даже их масса не составляют науку. Факты надо отбирать по определенным критериям, группировать, классифицировать, на основе упрощения сводить к значимым данным и находить между ними существенные зависимости и взаимосвязи. Но это становится возможным лишь в процессе научного абстрагирования – мысленного отвлечения от ряда несущественных для целей данного научного исследования свойств и отношений в изучаемом объекте, чтобы выделить их существенные признаки и качества.

Сами экономические понятия есть абстракции. Мы говорим «полезность», и в этом абстрагированном понятии для нас не имеет значения, что это за вещь, какими конкретными свойствами она обладает. Фиксируется лишь способность товара или услуги удовлетворять потребности. Мы говорим «выручка» и имеем в виду сумму дохода, получаемого фирмой от продажи определенного количества благ, независимо от того, в чем конкретно эти блага состоят. Изокванта – кривая, представляющая все возможные сочетания ресурсов, которые имеют одинаковую суммарную стоимость; и так со всеми экономическими понятиями. Степень абстрагирования возрастет при использовании понятий для построения научных гипотез, при формулировании экономических законов и создании теоретических конструкций.

Морис Алле предупреждает о возможных ошибках при абстрагировании: «Но, хотя абстракция и необходима, способы абстрагирования тоже существенны. Можно безо всякой опасности и с пользой для дела упростить реальность, если данное упрощение не ведет к искажению действительной природы явлений. Напротив, ни под каким предлогом стремление к упрощению не должно приводить к изменению самой сути реальности»[58].

Особенно это относится к математическим методам в экономических исследованиях. Представляя собой высокую степень абстракции, математическое моделирование экономических процессов содержит большие возможности для научного исследования. Использование математических методов позволяет выделить и формально описать наиболее важные, существенные связи в экономических процессах. При правильных предпосылках и четко сформулированных исходных данных и соотношениях математическое моделирование методами дедукции дает возможность получать выводы, адекватные изучаемому объекту. Сам язык математики придает точность и компактность изложению различных положений экономической теории, строгость формулирования ее понятий и заключений.

Тревогу вызывает то, что «фактически большая часть современной теоретической литературы перешла под контроль чистых математиков, более озабоченных математическими теориями, нежели анализом реальности»[59]. Возражения против злоупотребления математикой в экономике высказывают многие экономисты-теоретики. Приводятся примеры математической пиротехники, когда блеском математической формализации, эффективностью изящных математических моделей маскируется их отрыв от экономической реальности.

Но в принципе это касается не только математики. Используя различные методы экономических исследований и совокупность методов, необходимо постоянно заботиться об адекватности научного исследования реальным фактам и процессам. Поэтому в арсенале методов экономической науки столь важное значение придается методам проверки истинности, научности выдвигаемых теоретических положений. К характеристике таких методов нам предстоит обратиться в третьем параграфе настоящей главы.