Целы, пацаны? - выпустив, наконец, размочаленную щепку, спросил Ахмет.

Да вроде нормально... - протянул Бетмен. - Э, Федь, потрогай пульс у к... у этого. Че он там, жив, нет.

Сверху перегнулся Максимыч, посмотрел, ничего не сказал, вновь исчез. Издалека, как через вату, Ахмет слышал, как Максимыч орет кому-то про санинструктора и пакеты.

Хы, я так и знал... - нервно взлаял Ахмет дурным голосом. - Хы-хы... - ржал каким-то несвоим смехом, разглядывая обрубки среднего и безымянного пальцев. - Я думаю, че он Сумкинс, хы, а он, хы, - Фе-е-едя! - и снова закашлялся сухим икающим смехом.

Э, сапер, ты это... че с тобой? У, смотри, у тебя по полпальца снесло... Да кончай ты ржать, борода!

Да хуйня, - не обиделся Сумкинс. - Это отходняк у него. Я на боевых сто раз видел. Щас, поржет мальца, отойдет. Пакет есть? Дай ему. - склонился над Олегом, пытаясь определить пульс. Подержал руку на шее, взял безжизнено висящую руку, бросил. - Все, похоже, отбегался капитан Фоменко... Э, сапер, он че сделал-то?

Щщафф - промычал пришедший в себя Ахмет, затягивая зубами узел на забинтованном обрубке. - Погофь, замофаюфь...

Но давать объяснения ему не пришлось. На краю провала снова появился Максимыч, площадку сотрясло приземление двоих незнакомых гоблинов. Началась суета, и Ахмет немного отключился, превратившись в мешающую всем чурку с глазами. Пришел в себя только у костра в знакомой комнатенке проходной. Так же, как и полдня (полвека?) назад, воняло горелым ДСП, только на стенах появились красные мазки рассвета и жутко саднила раненая рука. Чего-то не хватало. Ахмет вспомнил об Алике, спросил, подняли его или нет. Оказалось, нет. Максимыч распорядился, и назначенные гоблины заскрипели по промороженному насту в сторону ствола.

Скажи честно, ты знал? - глядя в красные от недосыпа глаза Максимыча спросил Ахмет.

Информация была кое-какая - съехал с ответа Максимыч.

Зачем тогда сам на вилы полез? Зачем меня потащил - не спрашиваю, мне непонятно - зачем сам полез. Ты же настоящий безопасник у Коня?

- Полковника Конева, салага. И не у него, а у временной администрации города. Признаю, промашку дал, они еще не собирались... Впрочем, забудь. А как ты-то допер... Ладно, вернемся - расскажешь. Пока запомни временную версию случившегося. Этот - Максимыч ткнул в лежащий у стены труп Фоменки - попал при разминировании, без уточнений. От шока у него инфаркт случился, или что-то типа него - короче, мотор схватило. Это, кстати, правда. Все уточняющие вопросы отсылаешь ко мне лично или к моим людям. Запомнил их?

Да. Эти четверо - все твои на взвод?

Нет. Но тебя, сам понимаешь...

Понимаю. Не мое дело. А как Сумкинс с Бетменом? Жирик еще?

С теми, кто был внизу, мои работают.

Жалко, этот уже стынет... Я бы напросился послушать, как он на ТАПе визжит...

А с чего ты взял, что стынет? живой он. Мы с ним еще пообщаемся, как отойдет. Главное, донести. На, кстати, тебе от него наследство. Или трофей, - невесело усмехнулся Максимыч, протягивая кобуру с АПБ.

Привели продрогшего до синевы Алика. Едва отогревшись, бедолага рухнул где сидел.

- Сколько спать можно, Максимыч? Когда назад? - наивно спросил Ахмет, и впрямь подзабывший армейский разговорник. Заслуженно нарвался:

Спи сколько хочешь, а к сумеркам выходим.

Удивительно, но вырубающемуся на ходу Ахмету еще хватило сил сообразить, что спать у костра возле сумки с азидом довольно легкомысленно. Еле переставляя ноги, он заставил себя отнести к ящикам капсюли-детонаторы и аккуратно разложить по пеналам.

Солнце садилось, к лесу протянулись три свежие расходящиеся лыжни....Опа, вовремя я встал. Разведка с охранением уже выдвинулись. Хоть соберусь при свете да без аврала, с одной-то рукой... Краем глаза, залепленного снегом при умывании, Ахмет отметил красный снег на соснах и лимонно-желтое небо. Собирая в ящики из-под потраченной инженерки свои богатства, получивший боевое крещение взрывник расстроенно хмурился - ушло неожиданно много детонационного шнура....Сука, ну идиот, нет?! Нахера потащил ДШВ, скажи-ка, лось ефремовский?! Три с половиной бухты теперь в остатке! А сраного белого хоть жопой жри! Не, ты баран, Ахметзянов, бара-а-ан...

Готовность доложить! Старшие, не слышу! Все, пошли!

Над лесом гулял верховой ветер, осыпая лыжников сбитым снегом. Идти, несмотря на одну палку, было легко - туда шли в гору, да с грузом. Сейчас же он непринужденно скатывался налегке с невысоких холмиков и даже находил в марше некоторое удовольствие. У моста ждали те же самые уралы. Ахмет внагляк залез во вторую, к Максимычу, картинно помахав перемотанной рукой. Расчет на посидеть и повымуживать еще что-нибудь не оправдался: Максимыч был здорово напряжен, а перед Пыштымом вообще выгнал из машины, посадив с собой одного из своих....Видимо, разведка докладывает неутешительные вещи. Интересно, че еще на нашу голову там валится... - гадал, трясясь в кузове, Ахмет. - С пыштымскими что-то не ладится, наверно. Туда пропустили, а обратно, поди, хотят поделиться заставить. Иди докажи, что порожняком возвращаемся. Когда во время очередной остановки в головную забрали пулеметчиков, напрягся уже не он один. Спецура прекратила базары и сидела подобравшись, со стволами на локте, и начала расслабляться только у самого дома, перед первым постом.

Пришедшие уралы никто не встречал, но некоторая суета во внутреннем дворе Пентагона все же образовалась. Понимая, что его самое большое через час-полтора посадят на допрос, Ахмет предпринял некоторые шаги. Недешево договорившись с водилой, он организовал перемещение избранных ящиков в кузов урала, и отправился проведать жену.

Выделенные охранники оказались нормальными парнями, и, перекидав прибывшую поклажу, все вместе отправились обратно. Ахмет опрометчиво пообещал жене "скоро быть" и хлопнул дверцей урала.

Его допрашивали весь день, до темноты, пообещав сводить в санчасть заделать культи. Не сводили. Пожрать, конечно, тоже не дали. Он описал во время перерывов между допросами все, что помнил - письменно. Не помогло. Листки тотчас куда-то делись, и никто не знал - куда. Наконец, когда терпение его лопнуло окончательно и он, заорав слова, которые здесь просто не привести, разбил об пол симпатичное офисное креслице, его препроводили к Коню.