Слышь, Старый. - От народа отделился Сытый и подошел поближе к зачарованно смотрящему на огонь Ахмету. - Мы… Ну, короче, ты перебарщиваешь. Так не воюют. Нельзя так.

А я не воюю. Я убираюсь, - обернулся Старый, и мужика, только что принявшего на душу полсотни покойников, ощутимо повело: из глаза Старого его окатило всем, чего Сытый успел перебояться за всю жизнь. - Ты понял, сынок? На моей земле грязь. Я ее убираю, - Ахмет помолчал, удержав на языке простое объяснение, которое людям, живущим человеческим, приводить бессмысленно. - Воюют с людьми.

Че теперь, и этих живьем сожжешь?

Кто хочет, идите да дорежьте. Мне похуй.

Серегины семейники стояли, мрачно глядя по сторонам. Никто не дернулся, и Ахмет, стараясь придать голосу нейтральное выражение, бросил:

Че, неохота? Тогда не ебите мозги.

Может, тогда и этих сам кончишь? - уже не скрывая страха и ненависти, спросил Сытый, кивнув на неспокойно лежащую шеренгу. - Раз уж тебе все похуй?

Давай я кончу, - безразлично согласился Старый, и парня отчетливо передернуло.

Только не здесь. Выведи, - процедил подошедший Серега, сдерживая желание поднять винтовку и прострелить эту одноглазую башку с нечеловеческим глазом, в котором слишком уж хорошо отражается пламя. - Пошли, Сытый, ну его. Пусть че хочет, то и делает.

Раздавая приказания, возясь с обезручевшими пулеметчиками, Серега с трудом удерживался, чтоб не обернуться и не поглядеть на Старого, подымающего пленных и притворно сердитым гавканьем строящего их в колонну по два. Глянул только тогда, когда скрип снега под ногами колонны замер где-то среди модулей, по ту сторону плаца. В горле немедленно вырос колючий кулак, и Серега сорвался с места, на ходу крикнув недоуменно вскинувшимся семейникам:

– Отойду на пять минут. Провожу…

Пробежавшись до края модульного городка, Серега догнал медленно ползущую колонну. Заслышав его шаги, Старый рявкнул на пленных и встал, непроницаемо глядя на запыхавшегося Сережика.

Ты че?

– Я… Ну, проводить тебя немного… - неожиданно для самого себя сказал Серега. - Мало ли че…

А. Ну, проводи. Если есть тако желанье. Че там, здорово пацаны переломались?

Токарь хуже всех. И пальцы, и обе кисти вдобавок. Как стрелял, хуй его знает.

Он твердый пацан, Сереж.

– Только сыкловитый больно…

Ну, у каждого свои тараканы. - Сереге показалось, что Старый имеет в виду и себя и мягко пеняет Сереге за его нетерпимость. - А вообще, молодец, что догнал. Я тут забыл тебе кое-что сказать.

– Старый, я не…

Обожжи. Дай сказать.

Ладно, все.

Сереж, у этого, Иудушки нашего, - Ахмет махнул стволом в сторону оставшегося позади плаца, имея в виду труп аэнбэшника, и Серега понял, о чем речь, - по карманам прошвырнись. Еще. В двух проходах от угла, третий по леву руку, такой же домик. Там двое. Еще с десяток в подвале, там, где ты караул грохнул. С теми поаккуратнее, это солдаты, сперва гранатами их. Обязательно гранат найди. Два километра в ту сторону - расположение, должны стоять такие же частники, как вчера, колонна-то, не забыл? До взвода. Че у них щас там, я не чую. Если шуметь не будешь, к вечеру сами придут. Где встречать, думай сам. Понял, все?

Ну почему всегда так? Почему ничто хорошее даже на минуту не задерживается на свете! А говну и крови - наоборот, конца-краю не видать… Ведь этот мужик, который, считай, минимум трижды сделал так, что Серега теперь живой, от которого он никогда не видел ничего, кроме хорошего, сейчас уйдет и никогда не вернется - Серега ясно чувствовал это. Ну зачем, зачем он становится каким-то… хуй его знает, что это, но такого его все боятся и хочется поскорей пристрелить, когда отвернется. Ведь может же он быть нормальным, как всегда! Вот сейчас, хотя бы. Ну зачем…

Да. - Серега стоял перед Ахметом, силясь затолкать обратно лезущий из горла комок. - Понял. Спасибо, Старый.

Держись, щегол. Не ссы никого. Давай. - Старый отвернулся и поплелся за тронувшейся колонной, смешно переваливаясь с ноги на ногу.

Старый! - не выдержал Серега, и от принятого решения сразу стало немного легче. - Погодь! Я с тобой!

Поравнявшись со Старым, Серега поплелся рядом, отбрехиваясь от укоризен за оставленных без команды семейников.

А, это. Еще знаешь че, пацанам твоим жопу подтирать никак будет, а кого просить… Токарь вон точно не станет. Ты это, скажи, чтоб доску обстругали и на козлы у очка ее. Мы так делали раненым. Тряпку кинут, он жопой поелозит, и рук не надо. Хуево напрягаться, просить кого-то.

– Обязательно. Спасибо, Старый. Я б хуй додумался…

– Думай о людях, щегол. Тогда не сразу пристрелят. Смотри, чтоб обстругали хорошо. Стеклышком лучше…