Географическая среда и исторический процесс: модели "устойчивости" и "неустойчивости" в социоприродной динамике

Мысль о том, что природные условия оказывают огромное воздействие на развитие общества, стара как мир: ее можно встретить еще у Гиппократа из Коса и Геродота, Аристотеля и Ибн-Хальдуна. Позднее в Европе в трудах выдающихся мыслителей Ренессанса и Просвещения — Ж. Бодэна. Ш. Монтескье, И.Г. Гердера и др. — появились концепция географического детерминизма, объяснявшая различия в культуре, нравах и образе жизни народов, в политическом устройстве государств влиянием природных, прежде всего почвенно-климатических, факторов. Впоследствии геодетерминистская парадигма получила широкое распространение в самых разных общественных наук, включая историю и антропогеографию. Так, в географии человека геодетерминизм и прииродоцентризм были одними из основных мировоззренческих установок на протяжении всего XIX века и первой половины XX столетия¹. Несмотря на наивность "ранних" геодетерминистских концепций и очевидный редукционизм "зрелого" энвайронментализма Х1Х-ХХ веков, в целом географический детерминизм сыграл действительно очень важную, можно сказать, выдающуюся роль в изучении процессов взаимодействия природы и общества, способствовал выявлению многих его сторон и аспектов.

Гораздо меньше исследован механизм данного взаимодействия, и это далеко не случайно. В большинстве работ, посвященных изучению взаимного влияния человеческого общества и природы друг на друга, последняя рассматривается именно как природная среда первого, как внешний географический фактор (Анучин, 1982) общественного развития. Такая точказрения вполне обоснована и логична—движущие силы эволюции природы и общества совершенно разные. Однако при всем этом люди — неотъемлемая часть природы, человечество в целом — часть биосферы. Социум как система входит в более сложную социоприродную метасистему, несомненно имеющую свои законы функционирования и эволюции.

Попытки выявить и осмыслить эти законы предпринимались уже давно, в том числе и в нашей стране. В советской географии получили распространение идеи неразрывной связи приироды и общества и был накоплен значительный и ценный опыт конкретных исследований в данной области. Но большей частью "обществоведческая" и "природоведческая" ветви географической науки занимались все же собственными исследовательскими объектами) Кроме того, как раз исторический аспект социоприродных взаимосвязей нередко выпадал из поля зрения ученых-географов или рассматривался в их работах как побочный.

В отечественной этнографии и этнологии "сопряженное" изучение культурных и природных явлений было характерно для несколько научных школ; одна из них — школа Д.Г. Левина — Н.Н. Чебоксарова — Б.В. Андрианова — получила мировое признание Обоснованная этими учеными и апробированная ими на обширном эмпирическом материале концепция хозяйственно-культурных типов (Андрианов, Чебоксаров, 1972; и др.), т.е. комплексов особенностей хозяйства и культуры, исторически складывающихся у разных народов, находящихся на близких уровнях социально-экономического развития и обитающих в сходных физико-географических условиях, стала важным звеном в разработке пространственно-временной типологии человеческих общностей.

Концепция хозяйственно-культурных типов стала отправным пунктом в разработке учения об антропогеоценозах (Алексеев, 1998 (1975), с.36-46). Антропогеоценоз — это элементарная ячейка хозяйственно-культурного типа, сложившийся симбиоз между хозяйственным коллективом и освоенной им территорией, характерный главным образом для ранних этапов истории человеческого общества.

Позднее И.И. Крупником (1989) было сформулировано (и рассмотрено на примере арктических и субарктических охотников на морского зверя и оленеводов Российского Севера) более общее представление обэтноэкосистемах. Основу последних в традиционном обществе составляют устойчивые этнические коллективы, связанные совместным использованием земель, общим трудом и расселением на определенной территории, осознанием своего единства, горизонтальными и вертикальными родственными связями и соседскими отношениями.

¹ Тезис о "природоцентризме" классической антропогеографии может показаться парадоксальным – ведь это гуманитарная наука, а не естественная, какой является, например, физическая география. И тем не менее длительное время антропогеография была сфокусирована на изучении социальных и культурных различных на земной поверхности в первую очередь в ракурсе исследования их взаимосвязи с природными явлениями. Ситуация в географии человека стала качественно меняться с середины XX века, по мере того, как в ней все большее признание получала хорологическая концепция, исходные идеи которой были выдвинуты еще Иммануилом Кантом, а теоретические основы и методологический инструментарий разработаны в знаменитом труде Альфреда Геттнера (1930).

Антропогеоценоз, по И.И. Крупнику, — разновидность этноэкосистемы, ее низшая территориальная единица, соответствующая наименьшей социальной ячейке традиционного общества, способной к демографическому воспроизводству и самостоятельному развитию.

Парадигма синтеза этнокультурных и историко-географических исследований активно разрабатывалась также в трудах Л.Н. Гумилева и его последователей. В концепции этого автора, этнос и "вмещающий" ("кормящий") ландшафт составляют бинарную систему — этноценоз " (Гумилев, 1989, с. 290), развивающуюся по своим внутренним законам.

В еще большей степени, чем научные школы в этнологии, этноэкологии и смежной с ними антропоэкологии (экологии человека, по В.П. Алексееву), на "холистическое" видение проблем взаимодействия природы и общества в исторической эволюции претендует исследовательское направление, получившее название социоестестпвенной истории. Лидер этого научного направления Э.С. Кульпин считает предметом социоестественной истории изучение всей совокупности взаимосвязей, взаимозависимостей, взаимовлияний процессов, явлений и событий в жизни общества и природы (Кульпин, 1994; и др.). Если традиционная история изучает жизнь общества, то объектом исследования социоестественной истории, по Э.С. Кульпину, выступают не общество и не его природная среда, отдельно взятые, но люди и природа как единое целое, как органы одного организма, как один объект.

История взаимодействия человеческого общества и природы лишь в самом общем виде может быть представлена как поступательный процесс; в действительности же его ритмика "рваная" стадиально-цикличная, обусловленная закономерным чередованием эпох относительной "устойчивости" и "неустойчивости" — (понимаемых в широком смысле) идиоадаптаций и ароморфозов (Анатомия кризисов, 1999). Вопреки расхожим предсиавлениям о природе кризисов, последние являются закономерными и необходимыми звеньями исторического процесса; устойчивость системы в период кризиса нарушается, но именно через кризис и его преодоление может быть достигнуто системное равновесие на новом витке исторической спирали. Как писал в своей "Тектологии" А.А. Богданов, "кризис есть нарушение равновесия и в то же время процесс перехода к некоторому новому равновесию. Это последнее может рассматриваться как предел происходящих при кризисе изменений, или как предел тенденций" (Богданов, 1989, с.218).

Современный социально-экологический кризис, возможно, действительно отличается от предыдущих своей всеохватностью, глобальностью, однако при этом он, безусловно, выступает закономерным звеном единой цепи в историческом развитии взаимодействия человечества и биосферы; в этом смысле едва ли можно считать продуктивными попытки его противопоставления предшествовавшим кризисам как якобы менее глубоким. Каждой исторической эпохе (как, впрочем, и разным макрорегионам мира) свойственны свои паттерны социально-экологической "устойчивости" и "неустойчиво-Историческое сопоставление таких кризисов без учета последнего обстоятельства является "аберрацией близости" по сути.