Ни для кого не секрет, что при осуществлении перевода с одного языка на другой (с ИЯ на ПЯ) необходимо принимать во внимание тот факт, что никакое слово не может иметь абсолютно одинакового значения в двух различных высказываниях. Помимо этого, внутри одного языка не существует абсолютных синонимов, как и не существует точного соответствия между родственными словами в разных языках. Иначе говоря, абсолютно точное воспроизведение информации на другом языке невозможно, она будет в той или иной степени отличаться от исходного сообщения. Отсюда можно сделать вывод о том, что не существует такого понятия, как тождественный перевод, а эквивалентность оного не может быть абсолютной. Следовательно, перед переводчиком стоит задача определения степени верности осуществленного перевода.
В связи с отсутствием такой вещи, как идентичные эквиваленты, при переводе необходимо искать эквиваленты наиболее близкие. При наличии различных классификаций представляется возможным выделить два основных типа эквивалентности: один можно назвать формальной, а другой - динамической (функциональной) эквивалентностью.
При соблюдении формальной эквивалентности внимание концентрируется на самом сообщении, как на его форме, так и на содержании. При таком подходе поэзию следует переводить поэзией, предложение - предложением, понятие - понятием, нужно стремиться к тому, чтобы сообщение на языке перевода как можно ближе соответствовало различным элементам исходного языка. Это значит, что сообщение на культурном фоне языка перевода постоянно сравнивается с сообщением на культурном фоне языка оригинала с целью определить критерий точности и правильности.
Тип перевода, который наиболее полно олицетворяющий подобную структурную эквивалентность, можно назвать перевод - глосса (gloss translation), в нем переводчик пытается воспроизвести форму и содержание оригинала как можно более точно и как можно более буквально. Примером такого перевода может служить перевод на английский язык какого-нибудь средневекового французского текста, предназначенного для тех, кто изучает определенные направления во французской литературе той эпохи, не прибегая к изучению языка-оригинала. Для этого необходимо относительно близкое приближение к структуре средневекового французского текста, как по форме (синтаксис и идиомы), так и по содержанию (темы и понятия). Такой перевод потребует множества примечаний, чтобы сделать текст полностью понятным.
Перевод-глосса этого типа предназначен для того, чтобы читатель как можно более полно отождествил себя с носителем языка оригинала и почерпнул как можно больше сведений об обычаях, образе мыслей и манере выражаться в данный период времени. Например, такое словосочетание, как holy kiss (святое целование) в переводе-глоссе было бы передано буквально, но, возможно, снабжено примечанием, объясняющим, что во времена Нового Завета это был обычный способ приветствия.
Перевод, цель которого создать не формальную, а динамическую эквивалентность, базируется на принципе эквивалентного эффекта. При таком переводе стремятся не столько добиться совпадения сообщения на языке перевода с сообщением на языке оригинала, сколько создать динамическую связь между сообщением и получателем на языке перевода, которая была бы приблизительно такой же, как связь, существующая между сообщением и получателем на языке оригинала. Перевод по принципу динамической эквивалентности имеет своей целью полную естественность способов выражения, и при этом получателю предлагается способ поведения, характерный для его собственного культурного контекста. Рассмотрим следующий пример подобного перевода:
«...and there you’ll find a Snap-dragon-fly. Its body is made of plum-pudding, its wings of holly-leaves, and its head is a raising burning in brandy...it lives on frumenty and mince-pie...and it makes its nest in a Christmas-box.» Слово Snap-dragon-fly образовано автором из Snap-dragon и Dragon-fly. Snapdragon или Flapdragon - это название веселой игры, которую в прошлом веке устраивали в Англии на Рождество. В большое мелкое блюдо или миску наливали бренди, бросали туда изюминки и зажигали его. Нужно было выхватить изюминки из огня и съесть их. Вот почему у зазеркального насекомого Snap-dragon-fly все признаки связаны с Рождеством: тело у него из сливового пудинга, крылышки - из листьев остролистника, а голова - из горящей изюминки. И ест он пудинг и сладкий пирог, а гнездо вьет в коробке с рождественскими подарками. Следуя принципу динамической эквивалентности, переводчик передает замысел автора следующим образом:
«Вон на той ветке...сидит Стрекозел. Бородатый, рогатый, и то и дело лезет бодаться!...он ест... траву и отруби...а гнездо он вьет себе в хлеву.»
Чтобы понять содержание переведенного сообщения, рецептору нет необходимости понимать культурный контекст языка оригинала.
При переводе степень динамической эквивалентности может варьироваться. Один из современных английских переводов, в котором больше, чем в других присутствует стремление добиться эквивалентного эффекта, - это перевод Нового Завета Дж. Б. Филлипса. Он вполне естественно перевел выражение «greet one another with a holy kiss» (приветствовать друг друга святым целованием) как «give one another a hearty handshake all around» (обменяться сердечным рукопожатием).
Между строгой формальной эквивалентностью и полной динамической эквивалентностью есть целый ряд промежуточных типов, представляющих различные приемлемые виды литературного перевода. Однако в последние десятилетия предпочтение отдается динамической эквивалентности.
Так каким же должен быть хороший перевод? Определений правильного перевода почти также много, как и авторов, занимающихся изучением данного предмета. Это объясняется тем, что переводятся совершенно разные материалы, при публикации которых преследуются самые разные цели и учитываются самые разные нужды потенциальных получателей перевода. Кроме того, живые языки постоянно меняются, а стилистические предпочтения модифицируются. Поэтому перевод, приемлемый для одного исторического периода, может быть совершенно неприемлемым для другого. Например, толкование термина DRIFT как «таск, волока» было бы уместно в 18-19 веках, но в современном тексте оно выглядит нелепо и должно быть заменено термином «дрейф». Различные исследователи предлагали целый ряд емких и относительно исчерпывающих определений перевода. Прохазка определяет хороший перевод через требования, предъявляемые переводчику, а именно: 1)он должен понимать слово в оригинале и по смыслу, и по стилю, 2)он должен преодолеть различия между двумя лингвистическими структурами, 3)он должен воссоздать в своем переводе стилистическую структуру оригинала.
Определяя высококачественный поэтический перевод, Дж. Мэтьюз пишет: «...ясно одно: перевести стихотворение полностью - это значит сочинить новое стихотворение. Перевод в целом должен точно следовать содержанию, и по форме он должен приближаться к оригиналу; кроме того, в нем должно появиться нечто свое, а именно - голос переводчика.» Ричмонд Латтимор описывает фундаментальные принципы перевода через требования, предъявляемые к переводу греческой поэзии: «...из греческого стихотворения нужно сделать стихотворение на английском языке, чтобы оно, несмотря на переложенное с греческого содержание, было бы все же новым английским стихотворением, которое было бы иным, если бы не представляло собой перевод с греческого.»
При переводе всегда ощущается столкновение формы и содержания, конфликт между формальной и динамической эквивалентностью, что особенно заметно при переводе поэзии, когда возникают совершенно специфические проблемы, т.к. форма выражения (ритм, размер, рифма и т.д.) является важным фактором при передаче аудитории духа сообщения. Но в любом случае, при переводе ли поэзии или прозы, необходимо учитывать реакцию получателя. Поэтому конечная цель перевода, т.е. его воздействие на потенциальную аудиторию, является при оценке перевода одним из основных факторов. Эта мысль подчеркивается Леонардом Фостером, который пишет: «Хороший перевод... выполняет ту же задачу в языке перевода, что и оригинал - в языке, на котором он был написан.»
Однако дать обобщенное определение переводу - это одно, а подробно описать существенные характеристики адекватного перевода - совсем другое. При существовании разногласий практически по всем точкам зрения на то, что именно представляет собой перевод, в нем имеется целый ряд существенных черт, которые не вызывают расхождения мнений даже самых компетентных специалистов в данной области.
Эзра Паунд утверждал, что в переводе нужно следовать принципу «больше смысла и меньше грамматики». Джордж Кэмпбелл еще в 1789 году утверждал, что в переводе не должно быть неясности смысла. Е.Е. Миллиган также выступает за то, чтобы отдавать предпочтение смыслу, а не словам, и отмечает, что если перевод не осуществляет коммуникации, то есть непонятен получателю, он не оправдывает своего существования. Кроме смысла, перевод должен также передавать дух и манеру оригинала. Если мы сравним несколько вариантов перевода Священного Писания, современные английские переводы излагают его содержание естественным, более доступным для понимания языком. В подтверждение этих слов приведу три различных варианта перевода одного и того же отрывка, взятые из вышеназванных изданий Библии и перевода Нового Завета Дж.Б.Филлипса: «И слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от отца.» (От Иоанна святое благовествование, 1:14):
1) «And the Word was made flesh, and dwelt among us, (and we beheld his glory, the glory as of the only begotten of the father,) full of grace and truth.» (Библия короля Якова)
2) «So the word of God became a human being and lived among us. We saw his splendour (the splendour as of a father’s only son), full of grace and truth.» (Дж.Б.Филлипс)
3) «The Word became a human being and lived among us. We saw his glory, full of grace and truth. This was the glory which he received as the Father’s only son.»(Новая Английская Библия)
Наряду с требованием чувства стиля оригинала существует необходимость естественно выражаться на языке перевода. Лучший перевод не тот, который постоянно напоминает читателю о том, что это не оригинальное произведение, а переводное, но тот, который заставляет забыть о том, что это перевод. Это задача каждого серьезного переводчика. В переводе также не должны ощущаться индивидуальные языковые особенности переводчика.
Однако создать полностью естественный перевод очень нелегко, особенно если стиль автора оригинала действительно хорош и в нем отражается и умело используется идиоматичность языка, на котором написан оригинал. В этом случае переводчику приходится не только преодолевать трудности, возникающие в результате искусного использования автором ресурсов языка, на котором он пишет, но и стремиться создавать в языке перевода хотя бы относительно эквивалентные ценности. (По утверждению специалистов, самым убедительным критерием высокого качества произведения является то, что его трудно перевести.)
Легкость и естественность стиля при переводе, несмотря на трудности, с которыми они достигаются, - особенно когда оригинал отличается высоким качеством, - необходимы для того, чтобы перевод производил на получателя перевода такое же впечатление, как оригинал на его читателя. В том или ином виде этот принцип равнозначного восприятия отстаивается многими специалистами в области перевода. Перевод должен быть идиоматичен и интересен не только для специалиста, но и для образованного читателя.
Если перевод должен удовлетворять следующим основным требованиям: 1)передавать смысл, 2)передавать дух и стиль оригинала, 3)обладать легкостью и естественностью изложения, 4)производить равнозначное впечатление, - то, очевидно, в некоторых случаях возникает серьезный конфликт между содержанием и формой (или между значением и стилем), и приходится жертвовать либо тем, либо другим. В целом, переводчики придерживаются мнения, что при невозможности удачного компромисса следует отдавать предпочтение содержанию. Однако следует стремиться к эффективному слиянию сути и стиля, так как эти два аспекта сообщения неразделимы. В результате воспроизведения содержания без учета формы обычно получается работа, лишенная очарования оригинала.
С другой стороны, если жертвовать содержанием в угоду стилю, можно воссоздать нужное впечатление, но при этом не осуществить передачи самого сообщения. Тем не менее, форму можно изменять более радикально, чем содержание, добиваясь при этом эквивалентного эффекта. Следовательно, соответствие значений гораздо важнее стилевых соответствий. Однако подобная степень важности не должна определяться механически, т.к. в конечном итоге требуется получить творческое воссоздание оригинала, а не его репродукцию.
Нельзя утверждать, что тот или иной перевод плох или хорош, не принимая во внимание множества факторов, которые также можно оценивать с разных позиций, получая различные результаты. Поэтому на вопрос «хороший это перевод или плохой?» можно дать множество вполне обоснованных ответов.
В частности, сущность перевода заключается в подборе на языке рецептора наиболее близкого естественного эквивалента (в первую очередь, по смыслу и, во-вторых, по стилю) сообщению на исходном языке. Естественность следует рассматривать как одно из наиважнейших качеств хорошего перевода.
Перевод должен быть нацелен в первую очередь на воссоздание передаваемой информации. Но для того, чтобы добиться этой цели, необходимо внести множество грамматических и лексических корректив. Например, древнееврейскую идиому «bowels of mercies» нельзя перевести буквально, если вы хотите передать смысл, заложенный во фразу на исходном языке, т.к. ее смысловым эквивалентом является выражение «tender compassion» («милосердие»), и именно таким образом в переводах воспроизводится значение высказываний на исходном языке.
Переводчик должен стремиться к эквивалентности, а не к тождественности перевода. Т.е. основной акцент должен делаться на передачу смысла, а не на сохранение формы высказывания. Так, греческое выражение en oiko буквально переводится «в доме», означая при этом «дома», и именно так переводится в большинстве случаев. Невозможно сохранить формальную эквивалентность данного выражения, передав при этом его реальный смысл. Такой прием при переводе является совершенно оправданным, т.к. позволяет подобрать наиболее близкий естественный эквивалент исходному выражению.
Хороший перевод не должен звучать как перевод. При этом не следует переводить, например, Библию таким образом, словно описываемые события происходили 10 лет тому назад в соседнем городке, т.к. исторический контекст играет важную роль в священном писании, и фарисеи и саддукеи не могут быть представлены в качестве представителей современных религиозных группировок. Однако следует избегать неестественных или трудных для восприятия грамматических или стилистических форм. Другими словами, не следует идти на поводу у формы в ущерб содержанию сообщения.
Добросовестный переводчик должен стремиться найти наиболее близкий естественный эквивалент термину из исходного языка. Выражение «demon - possessed» (одержимый) вызвало много споров среди библейских переводчиков. Многие полагают, что его современным английским эквивалентом является выражение «mentally distressed». Данный эквивалент, возможно, и естественный, но далеко не самый близкий. Более того, он искажает мировоззрение людей, живших в библейские времена. Возможно, лучше перевести его как «controlled by an evil spirit».
Первостепенное значение при переводе имеет смысл высказывания. Это означает, что отступления от формальной структуры исходного высказывания не только допустимы, но и совершенно необходимы в некоторых случаях. Например, Новая Английская Библия представила фразу из «Святого благовествования от Иоанна» 1:1 «и Слово было Бог» как «what God was, the Word was.», что значительно отличается от традиционного «the Word was God», однако это абсолютно верный перевод, т.к. он точно устанавливает предикативную функцию слова «God», отойдя с этой целью от исходной формы высказывания.
Хотя сохранение стиля уступает по важности содержанию, оно также немаловажно. Нельзя переводить поэзию, словно это проза, а справочный материал не должен походить на обычное повествование. Как правило, почти невозможно воспроизвести некоторые стилистические тонкости оригинала, например, игру слов, акростих, ритм поэтического произведения. Хотя иногда переводчику это удается, чему можно найти множество примеров в переводе «Приключений Алисы», сделанном Н.М.Демуровой. Скажем, глава 4 «Страны чудес» в оригинале называется «The Rabbit Sends in a Little Bill». В тексте фигурирует некий Bill, который оказывается ящерицей. Вместе с тем само наличие артикля в заглавии перед этим словом позволяет предположить здесь своеобразную игру слов. Таким образом, a Little Bill может пониматься и как «крошка Билл», и как «маленький счет» (билль, закон и т.д.) Стремясь передать эту игру слов, переводчица сохранила несколько старомодную русскую форму имени (Билль, а не Билл, как это принято сейчас). В названии, данном этой главе, - «Билль вылетает в трубу», - она постаралась передать двойное прочтение оригинала.
Вторую сказку Кэрролла венчает стихотворное заключение, написанное в форме акростиха:
A boat, beneath a sunny sky Ах, какой был яркий день!
Lingering onward dreamily Лодка, солнце, блеск и тень,
In an evening of July - И везде цвела сирень.
Children three that nestle near, Сестры слушают рассказ,
Eager eye and willing ear, А река уносит нас,
Pleased a simple tale to hear - Плеск волны, сиянье глаз.
Long has paled that sunny sky: Летний день, увы, далек.
Echoes fade and memories die: Эхо смолкло. Свет поблек.
Autumn frosts have slain July. Зимний ветер так жесток.
Still she haunts me, phantomwise, Но из глубины времен
Alice moving under skies Светлый возникает сон
Never seen by waking eyes. Легкий выплывает челн.
Children yet, the tale to hear, И опять я сердцем с ней -
Eager eye and willing ear, Девочкой ушедших дней,
Lovingly shall nestle near. Давней радостью моей.
In a Wonderland they lie, Если мир подлунный сам
Dreaming as the days go by, Лишь во сне явился нам,
Dreaming as the summer die: Люди, как не верить снам?
Ever drifting down the stream -
Lingering in the golden gleam -
Life, what is it but a dream?
В переводе Д.Орловской из первых букв стихотворных строк возникает имя, столь много значившее для Кэрролла - Алиса Плэзнс Лидделл. Поставив перед собой нелегкую задачу сохранить форму акростиха, переводчица сознательно пошла на некоторую потерю «информации», вписывая в избранный Кэрроллом метр более длинные, по сравнению с английскими, русские слова. Несмотря на это, ее перевод очень верно передает подлинник.
Иногда сведения о вышеназванных стилистических особенностях размещаются в примечаниях на полях, что облегчит восприятие перевода рецептором. Это особенно важно в случае игры слов, когда понимание целой фразы часто зависит от знания двоякого значения слова или аллюзии, примером которой может служить реплика, произнесенная Алисой в присутствии Королевы Червей: «A cat may look at a king...I’ve read it in some book, but I don’t remember where.» - «Котам на королей смотреть не возбраняется... Я где-то это читала, не помню только - где.» В данном случае речь идет о старой английской пословице, смысл которой заключается в том, что есть вещи, которые люди низкого сословия могут позволять себе в присутствии людей, принадлежащих к высшему обществу. В «Кола Брюньоне» Роллана можно найти столь же много аллюзий, связанных, в основном, с французским фольклором. Так, например, в словах Кола «И ты называешь зачумленными, ты метишь крестом всех тех, кто не за тебя! Кто хочет утопить свою собаку... Это ты тоже, чтобы бороться с чумой, позволяешь грабить зараженные дома?» содержится аллюзия на старинную французскую пословицу «Кто хочет утопить свою собаку, обвиняет ее в бешенстве.» Однако следует помнить о том, что при переводе должна быть соблюдена функциональная эквивалентность как стиля, так и содержания.
Из вышесказанного следует, что переводчику постоянно приходится выбирать между формой и содержанием, смыслом и стилем высказывания, между эквивалентностью и тождественностью, наиболее близким и любым эквивалентом, между естественностью и формальным соответствием. Для того, чтобы выбор между этими значимыми характеристиками перевода был осмысленным, необходимо определить базовые критерии для руководства в процессе работы над текстом, т.е. установить систему приоритетов, которые позволят сделать выбор между формой и содержанием. По мнению Ю.Найды, данная система должна выглядеть следующим образом:
1) контекстуальная последовательность имеет преимущество перед словесной последовательностью (дословным переводом);
2) динамическая эквивалентность имеет приоритет над формальным соответствием;
3) устная речь по важности доминирует над письменной;
4) общеупотребительные языковые формы, приемлемые для данной аудитории, на которую рассчитан перевод, имеют преимущество над традиционно престижными формами.
Эти четыре приоритета отражают четыре различных аспекта перевода. Первый рассматривает перевод с точки зрения его языковых форм. Каждый язык отражает культурный опыт своего народа при помощи символов, создавая при этом свою собственную систему хранения информации. Передать такую информацию возможно при помощи перевода, общедоступного для понимания. При этом не следует забывать и экспрессивный фактор, т.к. люди должны не только понимать, но и чувствовать то, о чем говорится в сообщении. Например, Библия не просто описывает деяния Божии, она провозглашает принципы, которыми должен руководствоваться человек в своих поступках. Поэтому ее перевод должен быть предельно ясным для понимания, чтобы люди смогли не только понять, что данные принципы значили для народов, населявших Землю в древности, но и смогли применять их в современной жизни. Второй приоритет основывается на реакции рецептора перевода. В третьем случае учитывается коммуникативная ситуация, которая особенно важна при переводе Библии, т.к. люди воспринимают Священное Писание на слух во время церковных служб гораздо чаще, чем читают его самостоятельно. Помимо этого, некоторые люди предпочитают читать для себя вслух, прислушиваясь при этом к тому, что они произносят. При переводе не следует употреблять слов, режущих слух, даже если письменная форма данного слова не вызывает негативной реакции (например, ass). Очень часто при переводе следует приводить ответы на риторические вопросы, чтобы избежать возможного непонимания со стороны слушателей (Например: Who is to condemn? It is Christ.) Следует всячески избегать непредусмотренной оригиналом игры слов. Произношение имен собственных должно быть приведено в соответствие с фонологической системой языка-рецептора, чтобы при чтении перевода не возникали дополнительные трудности, связанные с чтением (особенно вслух). (Например, имена двух персонажей «Зазеркалья» Кэрролла - Tweedledum и Tweedledee - нелегко произнести по-русски. Было очевидно, что эти имена - звукоподражательные и что соответствие им следует искать в русских словах, изображающих звучание всевозможных музыкальных инструментов. Поэтому переводчик дал братьям-близнецам имена Труляля и Траляля.) При переводе следует избегать бессмысленных, а также тяжеловесных фраз. Четвертый приоритет, включающий в себя множество важных факторов (возраст, пол, образовательный уровень и предварительную подготовленность рецептора), позволяет проанализировать перевод с точки зрения типа аудитории. Люди другой веры должны иметь преимущество перед христианами. Следует отдавать предпочтение наиболее употребительной лексике, используемой людьми в возрасте 25 - 30 лет, а не пожилыми людьми или детьми. В некоторых случаях лучше использовать более эмоциональную лексику, характерную для женщин, а не для мужской аудитории.
Чтобы лучше понять особенности различных типов переводов, важно подробно проанализировать принципы, которые лежат в основе перевода, имеющего своей целью достижение формальной эквивалентности. Такой формально эквивалентный перевод в целом ориентируется на исходный язык. Он предназначен для того, чтобы как можно более полно передать форму и содержание исходного сообщения.
При этом делаются попытки воспроизвести целый ряд формальных элементов, включая грамматические единицы, постоянство в употреблении слов и значение в рамках исходного контекста.
Воспроизведение грамматических единиц может состоять в переводе существительного существительным, глагола - глаголом и т.д., в точном воспроизведении всех оборотов и предложений (такие единицы не членятся и не перестраиваются) и в сохранении всех формальных указателей (знаков препинания, абзацев, поэтических форм), например:
«I sat upon the shore
Fishing, with the arid plain behind me
Shall I at least set my lands in order?
London Bridge is falling down falling down falling down» -
«На берегу я сидел
И удил, пустыня за моею спиною
Наведу ли порядок я в землях моих?
Лондонский мост падает падает падает»
Попытки сохранить постоянство в употреблении слов при соблюдении формальной эквивалентности обычно нацелены на согласованность в терминологии. То есть, тот или иной термин в исходном тексте всегда переводится соответствующим термином в тексте перевода. Иногда подобный метод может довести до абсурда, но порой определенная степень согласованности является необходимой. Например, при чтении «Диалогов» Платона на английском языке предпочтительно иметь жесткую систему согласованности при передаче основных терминов, чтобы получить некоторое представление о том, как Платон использовал определенные словесные символы для создания своей философской системы. При формально эквивалентном переводе также прибегают к использованию круглых и квадратных скобок или курсива (как, например, в Библии короля Якова) для тех слов, которые добавляются при переводе для расшифровки смысла, но отсутствуют в оригинале.
Чтобы максимально точно передать содержание оригинала, в формально эквивалентном переводе обычно не подыскивают соответствия идиомам, а воспроизводят их более или менее буквально, чтобы предоставить рецептору перевода возможность получить некоторое представление о том, как в оригинальном тексте для передачи значений использовались элементы культуры языка оригинала. Например, выражение «to feed the fishes» часто переводится дословно: кормить рыб. Данное выражение известно и в русскоязычной культуре в значении «утонуть». Но в английском языке существует и еще одно значение данной фразы - страдать морской болезнью, не характерное для культуры нашей страны.
Однако иногда просто невозможно воспроизвести некоторые формальные элементы исходного сообщения. Например, могут встретиться каламбуры, хиазмы, рифмы; строки иногда имеют форму акростиха - все это не всегда поддается эквивалентной передаче. В таких случаях приходится прибегать к примечаниям, если не поддающийся передаче элемент заслуживает пояснения. Найти эквивалент каламбуру или построить аналогичную игру слов удается крайне редко. Например, если обратиться к каламбуру «...before she had this fit -» you never had fits, my dear, I think?» he said to the Queen. «Never!» said the Queen... «Then the words don’t FIT you», said the King... «It’s a pun!» the King added in an offended tone, and everybody laughed.», мы заметим, что переводчик, следуя принципу динамической эквивалентности, использовал прием добавления и передал его следующим образом:
«- «Она, конечно, горяча...» - пробормотал он и взглянул на Королеву. - Ты разве ГОРЯЧА, душечка?
-Ну что ты, я необычайно сдержанна, - ответила Королева...
-«Рубить сплеча...»...Разве ты когда-нибудь рубишь сплеча, душечка?
-Никогда, - сказала королева. И, отвернувшись, закричала...:
-Рубите ему голову! Голову с плеч!
-А-а, понимаю, - произнес король. - Ты рубишь с плеч, а не сплеча!
И он с улыбкой огляделся. Все молчали.
-Это каламбур! - закричал сердито Король. И все засмеялись.»
В формально эквивалентном переводе, где последовательно проводится принцип согласованности, обычно содержится много непонятного для среднего читателя. Поэтому такие переводы обычно снабжаются примечаниями не только для того, чтобы объяснить некоторые формальные элементы, которые невозможно адекватно представить в языке перевода, но и чтобы объяснить те формальные элементы, которые присутствуют в переводе, но недостаточно понятны читателю, т.к. имеют смысл только в культурном контексте оригинала.
Некоторые типы перевода, строго придерживающиеся принципов формальной эквивалентности, например, подстрочники и предельно дословные переводы, малоинтересны. Большую ценность имеют переводы иноязычных текстов, предназначенных специально для лингвистов. При этом слова воспроизводятся буквально, а сегменты предложений нумеруются, чтобы облегчить сравнение соответствующих единиц. (Как, например, при переводе фразы с языка конго:
matadi mama mampemba
--- ------- ---
камни эти они-побелены). Из этого можно сделать вывод, что формально эквивалентные переводы вполне уместны для определенного вида аудитории и для передачи определенных типов сообщений.
Наряду с вышеназванными переводами существуют типы переводов, ориентированных на динамическую эквивалентность. В них внимание направлено не столько на исходное сообщение, сколько на реакцию рецептора перевода. О динамически эквивалентном переводе носитель двух языков, знакомый с обеими соответствующими культурами, мог бы сказать: «Мы действительно говорим именно так». Однако при этом необходимо учитывать, что данный тип перевода - это не просто новое сообщение, более или менее походящее на исходное. Это именно перевод, который должен ясно передавать значение и цели первоисточника.
