Организация эффективного бесструктурного управления — основа массовой «самореализации» научно-внедренческих циклов

 

Однако и реализация в практической политике принципов государственного управления рыночной саморегуляцией в русле адекватного жизненным интересам людей плана социально-экономического развития не гарантирует успеха модернизации с выходом в дальнейшем в режим устойчиво бескризисного развития. Причины этого в том, что создание средствами, описанными в разделе 9, «финансового климата», в котором возможен успех политики преображения жизни общества на основе инновационного развития с последующим выходом в режим устойчиво бескризисного развития в качестве мирового лидера, — только необходимое условие для успеха, но недостаточное.

Если же «финансовый климат» не подвластен государству, то осуществление инновационного развития страны становится проблематичным.

Так например, если мы в условиях 7 %-ной ежегодной инфляции[151] и ставки по кредиту 15 % годовых[152] намереваемся осуществить на основе кредитования равными долями на протяжении 10 лет некий инновационный проект, коммерческая эксплуатация которого начнётся только на 11‑й год (например создать и запустить в массовое производство новый авиалайнер или развернуть сеть скоростных железных дорог), то на момент начала коммерческой эксплуатации проекта его себестоимость будет в 3,67 раза выше в сопоставлении с вариантом осуществления того же самого в научно-техническом отношении проекта в условиях нулевой инфляции и беспроцентного кредитования; при этом объём кредитов, необходимых на десятый год для осуществления проекта и обслуживания долга по кредитам прошлых лет, в 7,46 раза превысит ежегодный объём необходимых инвестиций при нулевой инфляции и беспроцентном кредитовании.

Это означает, что в сложившемся к настоящему времени в РФ «финансовом климате» не то что преображение страны, но даже её модернизация по Западному образцу невозможна: безупречные в научно-техническом отношении инновационные проекты будут обладать настолько высокой себестоимостью, что станут неконкурентоспособными; а у банковского сектора при продолжении политики поджатия и ограничения денежной массы не хватит кредитных ресурсов для финансирования инновационного развития.

Основная финансово-экономическая проблема инновационного развития отечественного хозяйственного комплекса состоит в том, что у нас не создан «финансовый климат» и конкурентная среда, под воздействием которых научно-внедренческие циклы генерировались бы и доводились до их успешного завершения в массовом порядке.

Усилиями реформаторов 1990‑х в стране сложился «финансовый климат», в котором:

· в большинстве отраслей реального сектора долгосрочные инвестиции не окупаются, а оборотные средства предприятий теряют покупательную способность;

· наивысшими возможностями потребления обладают «великие комбинаторы» спекулятивного сектора экономики и прежде всего — ростовщическая «элита», олигархи реального сектора (большей частью сырьевики), находящиеся у них на содержании топ-менеджеры и представители властной номенклатуры;

· наряду с этим за несколько лет «работы» в шоу-бизнесе или в рекламоёмких и зрелищных видах профессионального спорта, — не созидая ничего, а только потребляя произведённое другими, — ничтожное меньшинство населения может получить доходы, позволяющие не только решить бытовые проблемы, но и приобщиться к наиболее обеспеченным слоям общества (за вычетом ещё более обеспеченных олигархов);

· а большинство тем временем влачит жалкое существование в условиях, когда проработав всю жизнь в шахте или в сельском хозяйстве, можно только гарантированно уйти на пенсию нищим.

Это — не только несправедливость, но и непреодолимая при сохранении такого «финансового климата» помеха инновационному развитию, поскольку такая несправедливость уничтожает мотивацию к творчеству миллионов людей, занятых (или способных работать) во всех отраслях реального сектора[153].

Для того, чтобы инновационное развитие осуществлялось успешно, необходимо, чтобы те, кто обладает созидательным потенциалом, думали о работе и совершенствовании продукции, технологий и организации, а не о том, где и как добыть деньги дополнительно, поскольку на получаемые ими зарплаты они в сложившемся «финансовом климате» не могут обеспечить удовлетворение своих демографически обусловленных потребностей даже по минимуму.

Ныне же трудом праведным крайне сложно решать даже первоочередные проблемы: построить и обустроить семейное жилище в житейски приемлемые сроки — необходимую основу для прочного брака; рожать детей в количестве, достаточном для того, чтобы страна не обезлюдела и не стала объектом колонизации более репродуктивно-успешными соседями; дать детям воспитание и образование, лучшее, чем то, что они получили сами.

Причины этого в том, что реформаторы 1990‑х (возможно потому, что некоторые из них осознанно выполняли таким образом зарубежный политический заказ[154]) некритично последовали неадекватным теориям М. Фридмана и чикагской «научной» школы экономики в целом, вместо того, чтобы критически переосмыслить и творчески развить наследие Дж. К. Гэлбрейта и опыт Госплана СССР. В результате в сформированном ими «финансовом климате» рухнули даже те отрасли, которые в СССР были на мировом уровне и многие достижения которых советского периода не превзойдены доныне за рубежом (например, вертолётостроение, да и авиапром в целом — если кое-какие заводы этой отрасли в постсоветской РФ сохранили функциональность, то проектно-конструкторские школы надо создавать чуть ли не с нуля), или которые были надёжным источником валютных поступлений в бюджет СССР (морской торговый и рыбопромысловый флот).

В «финансовом климате», сформированном реформаторами, наиболее успешны в сфере потребления благ не труженики реального сектора (представители науки, образования, медицины, промышленности, сельского хозяйства особенно на начальных этапах карьеры или хотя бы основная масса профессионалов соответствующих отраслей), а социальные паразиты: люди типа Остапа Бендера, А.И. Корейко и торгующие собой разного рода «Людоедки Эллочки» обоего пола, а так же — обслуживающее этот социальный класс чиновничество (не технический персонал, а должностные лица, чьи слово и подпись выражают власть государства во всех её ветвях и проявлениях).

На фоне вилл и «Бентли», принадлежащих представителям этой бросающейся в глаза социальной группы, призывы на тему «люди, надо перетерпеть трудные времена, сплотиться в “народном единстве”, много и честно поработать на модернизацию страны» — останутся без ответа делом. Причина этого в том, что большинству общества фактически предлагается задаром работать на обеспечение потребительского прогрессирующе нарастающего превосходства паразитического меньшинства[155], которое об экономических неурядицах узнаёт не вследствие сокращения своих потребительских возможностей до уровня физиологической выживания и ниже его, а абстрактно — из сообщений СМИ.

Между тем перспективы общества, в котором есть финансовое обращение, во многом обусловлены тем, за что платят деньги, а равно — во что осуществляются инвестиции: если инвестиции во всех сферах и отраслях деятельности осуществляются в «Левшу», то есть шанс на светлое будущее; если прямо или косвенно — в «Остапа Бендера», «Людоедку Эллочку» и «гигантов мысли» типа Кисы Воробьянинова и Васисуалия Лоханкина, то социальная катастрофа неизбежна.

Кроме того, изрядная доля населения совершенно справедливо убеждена в том, что правящая «элита» не только порочна в нравственно-этическом отношении (массовые коррумпированность, злоупотребления властью в отношении «простонародья» и холопство перед вышестоящим начальством, сращивание с криминалитетом и т.п.), но и профессионально несостоятельна как управленцы, т.е.:

Неудовлетворительное экономическое положение большинства населения[156], по мнению таких людей, является прямым следствием противоречащего их интересам государственного управления на протяжении нескольких десятилетий и, в особенности, — в годы после краха СССР. Свой вклад в массовую профессиональную несостоятельность чиновничества вносит и система высшего образования, в которой стали культовыми «менеджмент» и «экономические» теории, выражающие финансово-счётный подход.

Положение усугубляется ещё и тем, что вхождение во власть новых людей, начиная с хрущёвско-брежневских времён и по настоящее время, всё в большей мере обуславливается не их профессионализмом, проявившимся в успешном разрешении общественно значимых проблем под их руководством; и не творческим потенциалом претендентов на должности, а всего лишь — принадлежностью к тем или иным клановым группировкам «элиты», чьи интересы антагонистичны интересам народа, что и выражается в результатах политики «элитарного» государства и бизнеса практически.

Поэтому первая задача в деле обеспечения успеха инновационного развития — политическая: устранить несправедливость, уничтожающую во всех сферах и отраслях деятельности мотивацию миллионов к творческому труду на социально-экономическую систему постсоветской РФ.

Но если браться за решение этой задачи, то необходимо понимать, что в каждом обществе представления о справедливости и несправедливости — результат его собственного историко-политического, нравственно-этического, мировоззренческого развития. По этой причине нормы внутриообщественных отношений, которые позволяют более или менее успешно развиваться другим государствам, поскольку не воспринимаются их населением как несправедливость, — вовсе не обязательно дадут тот же эффект при попытке переноса их в общество с иной предысторией и иными выработанными в прошлом представлениями о справедливости. Соответственно проблематику несправедливости необходимо выявлять честно по совести в своём обществе самим без оглядки на нормы, сложившиеся за рубежом, и на связанный с ними «пиар».

Успехи США и Японии в научно-техническом развитии — прежде всего прочего — результат того, что достаточно широкие слои их населения убеждены в том, что труд оплачивается справедливо, а профессионализм и его рост — залог благополучия в настоящем и в будущем каждого, кто идёт по этому пути, и общества в целом. Именно этого не было в СССР в годы «застоя», и этого нет в РФ спустя 20 лет реформ.

И только в том случае, если государство огласит идеалы справедливости, на которые народ откликнется, то он начнёт вдохновенно работать на инновационное развитие страны.

Но после этого — недопустимо обмануть его ожидания, как то было сделано в годы перестройки и начала реформ в 1990‑е: в противном случае ставшее культовым мнение о том, что «Россия исчерпала лимит на революции», окажется иллюзией, разочарование в которой будет для многих весьма болезненным, хотя история и не повторит сценария развития событий 1917-1920‑х годов.

И только в ходе устранения разного рода несправедливостей, уничтожающих мотивацию к творческому труду, и при введении в действие инструментов управления «финансовым климатом», встанет вопрос о государственной поддержке научно-внедренческих циклов в их полноте во всех сферах и отраслях деятельности внеэкономическими по их сути средствами.

Если обратиться к истории, то в ней можно найти примеры успешного осуществления разного рода инновационных проектов. Примерами такого рода являются Манхэттенский проект в США (создание первых атомных бомб в годы второй мировой войны) и создание Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ, основан в 1918 г., когда шла гражданская война и победа в ней «красных» была под вопросом), положившего начало развитию авиации и космонавтики в СССР на научно-промышленной основе.

Для обоих проектов характерны общие черты:

· компетентные в определённых областях науки и техники люди уведомили представителей государственной власти о наличии определённой проблемы, о необходимости и путях её возможного решения;

· представители государственной власти осознали объективное наличие проблемы и необходимость её решения;

· представители государственной власти выявили и других компетентных людей, обладающих творческим потенциалом, необходимым для решения проблемы;

· представители государственной власти предоставили выявленным компетентным людям необходимые для решения проблемы ресурсы и должностные полномочия;

· в процессе осуществления проекта представители государственной власти вели диалог по научно-техническому существу проблем и путей их решения (т.е. вопрос о финансировании только сопутствовал обсуждению научно-технической проблематики, а не был доминирующим в этих диалогах) с компетентными людьми, принявшими на себя миссию решения проблемы, и оказывали их деятельности поддержку, предоставляя в распоряжение подвластные государству ресурсы по мере необходимости;

· проекты достигли успеха.

В русле такой алгоритмики на протяжении десятилетий и в США, и в СССР были успешно осуществлены многие проекты, некоторые из которых стали знаковыми характеристиками ХХ века. Однако научно-техническое отставание СССР от США, если оценивать уровень развития техносферы не по отдельным достижениям (пусть и эпохальным), а по массово производимой продукции, технологиям и организации производства и сбыта, стало к концу 1960‑х гг. объективной данностью. И осознание этого факта не только руководством, но и широкими массами населения СССР стало главной причиной, вследствие которой во второй половине 1980‑х гг. была предпринята попытка модернизации, получившая название «перестройка» и завершившаяся крахом культуры СССР и распадом государства, общего всем его народам.

Если анализировать причины такого рода итогов развития обеих «сверхдержав» в ХХ веке, то выяснится, что:

· в СССР описанный выше алгоритм осуществления инновационных проектов был единственным и безальтернативным;

· а в США помимо этого алгоритма инновационные процессы массово протекали двумя другими способами:

Ø 1) в русле алгоритма, структурно аналогичного описанному выше, но в котором роль государственного аппарата принимали на себя директораты крупных корпораций (фирм, принадлежащих «планирующей системе», если пользоваться терминологией Дж. К. Гэлбрейта), и

Ø 2) инновации пролагали себе дорогу вне русла этого алгоритма в стихии рыночной самоорганизации макроэкономической системы.

Исследованиями вопроса о том, как научно-технический прогресс пролагает себе дорогу в жизнь (т.е. тем, как реализуются научно-внедренческие циклы в их полноте), ни в одном, ни в другом государстве содержательно почти никто не занимался. Правящие «элиты» и наука обеих стран по разным причинам ограничились признанием факта выявившегося превосходства так называемой «рыночной экономики» ведущих капиталистических стран над экономикой СССР, управляемой централизованно директивно-адресным способом (т.е. «командно-административной системой», если пользоваться терминологией времён «перестройки»).

Однако переход в постсоветской РФ к «рыночной экономике» не только не решил проблем (в том числе и инновационного развития) народного хозяйства и общества в целом, но создал те проблемы, которых в СССР не было вовсе, и усугубил те, что были.

Если исходить из того, что большинство населения страны отдачи от реформ не получили и не получат при господстве идей монетаризма как наиболее экстремистского выражения буржуазного либерализма, то сам факт перехода к «рыночной экономике» в РФ не может расцениваться как неоспоримое достижение или, хотя бы, как создание основы, гарантирующей в последующем успешное развитие страны ко благу её народов.

Такой итог и перспективы общества на основе проведённых реформ — неизбежный результат крайне поверхностного понимания алгоритмики инновационного развития социально-экономических систем государств как политиками, так и консультировавшими их экономистами (идеологами реформ) в период, предшествовавший началу реформ, а также — и в период их проведения.

Причины такого положения дела состоят в том, что реформаторы 1990‑х в своей политике опирались на неадекватные «теории» чикагской научной школы, олицетворяемой М. Фридманом, а переход к рыночной экономике (тем более не регулируемой целесообразно государством) вовсе не гарантирует инновационного развития страны, поскольку рыночная среда — только один из проводников процессов, в которых инновационные научно-внедренческие циклы в их полноте могут реализовываться. И в зависимости от объективно сложившихся параметров настройки рынка («финансовый климат», порождаемый узаконенной и фактически поддерживаемой в хозяйственной деятельности структурой функционально обусловленных расходов предприятий и налогово-дотационной политикой государства) и ряда других — внеэкономических по их сути — факторов проводимость этой среды может меняться в очень широких пределах: от полной невозможности осуществления научно-внедренческих циклов вне русла директивно-адресного государственного управления (как это было в СССР[157] и имеет место в постсоветской РФ) до осуществления их в сроки, близкие к объективно минимально возможным.

Последнее имеет место в Японии на протяжении нескольких последних десятилетий. При этом обратим внимание ещё раз на то, что изрядная доля научно-внедренческих циклов, завершающие этапы которых на протяжении всего этого времени реализовывались в Японии и обеспечили ей статус одного из лидеров научно-технического прогресса, в своей основе имели фундаментальные исследования и опытно-конструкторские разработки, осуществлённые за её пределами, — вне юрисдикции правительства Японии и вне сферы проникновения её частного бизнеса.

Теории менеджмента и экономические теории, выражающие финансово-счётный подход, в силу причин названных ранее в разделах 4, 5 и 8.3, — плохая основа для того, чтобы объяснить приведённые факты и дать адекватные жизни ответы на вопросы, возникающие в связи с осуществлением научно-внедренческих циклов в разных странах и столь разительным отличием в их научно-техническом развитии. Поэтому, чтобы понять алгоритмику осуществления научно-внедренческих циклов и возникновения препятствий в их осуществлении, посмотрим на эту проблематику с позиций ДОТУ.

Согласно ДОТУ управление (а равно — самоуправление) может осуществляться структурным и бесструктурным способами.

Структурный способ управления предполагает создание структуры, несущей алгоритмику управления процессом. Структура состоит из конечного, определённого по составу, количеству и взаимосвязям набора функционально специализированных элементов, которые взаимодействуют друг с другом и с внешней средой в соответствии с концепцией управления (т.е. в соответствии с целями и алгоритмикой их достижения).

При структурном способе качество управления обеспечивается, во-первых, архитектурой структуры (набором и взаимосвязями образующих её элементов) и, во-вторых, степенью пригодности самих элементов для осуществления возлагаемых на каждый из них функций. При этом выясняется, что адекватная концепции управления архитектура структуры обеспечивает решение возлагаемых на неё задач даже при некотором предельно низком качестве входящих в неё элементов; но ошибки в построении архитектуры структуры могут сделать её полностью неработоспособной даже в том случае, если она собрана из наилучших по параметрам своей функциональности элементов. При структурном способе управления построение структуры предшествует началу процесса управления.

Однако в ряде случаев возможно осуществление бесструктурного управления (а равно — самоуправления). Предположим, что у нас имеется множество неких элементов, которые обладают следующими свойствами:

1. Все элементы самоуправляемы на основе информационно-алгоритмического обеспечения, хранящегося в их памяти.

2. Каждым из них можно управлять извне, поскольку они могут принимать информацию и алгоритмику в память (по п. 1).

3. Они могут управлять другими элементами (по п. 1 и п. 2), поскольку могут выдавать информацию из памяти другим элементам множества.

Множество элементов, обладающих названными свойствами, мы далее будем именовать «суперсистема».

Бесструктурное управление возможно всуперсистемах, состоящих из множества аналогичных в некотором смысле друг другу элементов: требование аналогии (т.е. способности элементов к взаимозаменяемости друг друга в разных процессах) в данном случае — дополнительное требование, по отношению к трём характеристическим требованиям, положенным в определение термина «суперсистема», связанное с тем, что, чем ниже показатели взаимозаменяемости, — тем ниже способность суперсистемы к порождению в себе бесструктурного управления.

Предположим, что мы распространяем в суперсистеме информацию циркулярно, т.е. безадресно, в режиме «для всех, кто способен принять». Циркулярное распространение информации (т.е. одна и та же информация проходит через множество элементов), подчинённое некоторым статистическим характеристикам и разного рода оценкам возможного течения событий, несёт в себе вероятностную предопределённость изменения информационного состояния памяти некоторого подмножества элементов в составе суперсистемы. Вероятностно предопределённое изменение состояния памяти элементов ведёт к изменению статистических характеристик их самоуправления. Если распространение информации в этом множестве и его последствия обладают устойчивой предсказуемостью в статистическом смысле (то есть порождает предсказуемую статистику явлений), то существует отличная от нуля вероятность, что в результате прохождения через суперсистему некоего информационного модуля некоторое количество элементов образует структуру, несущую алгоритмику управления. В этом процессе может возникнуть и более, чем одна структура. Это означает, что процессами в суперсистемах можно управлять бесструктурно, а также в пределах суперсистемы самоуправление тоже может носить бесструктурный характер.

Принципиальное отличие бесструктурного управления от структурного состоит в том, что к моменту начала управления процессом какие-либо целесообразно ориентированные структуры в бесструктурном управлении отсутствуют: структуры, принимающие на себя алгоритмику управления, складываются в процессе управления «спонтанно» вследствие реакции элементов суперсистемы на появление в их памяти и алгоритмике самоуправления определённой информации.

В жизни обществ бесструктурное управление прослеживается прежде всего по процессам обмена информацией между членами общества и разного рода их объединениями, поскольку возникающие в процессе бесструктурного управления структуры далеко не во всех случаях обретают юридическую оформленность. В каких-то случаях структуры, возникающие в процессе бесструктурного управления, могут стабилизироваться и стать носителями структурного управления, а в каких-то иных случаях возникшие в бесструктурном управлении структуры могут распасться либо по достижении ими целей управления, либо не выдержав давления среды или вследствие неадекватности информационно-алгоритмического обеспечения деятельности образовавших их элементов.

Если соотноситься с этими положениями ДОТУ, и вернуться к вопросу об алгоритмике осуществления научно-внедренческих циклов в СССР и в США, то остаётся сделать вывод о том, что:

В СССР научно-внедренческие циклы осуществлялись исключительно структурным способом в русле алгоритмики директивно-адресного государственного — моноцентричного — управления, а бесструктурное управление в силу разных причин было статистически редким явлением, не оказывавшим какого-либо заметного результата на научно-техническое развитие страны.

Максимальное количество проектов, которыми один центр способен эффективно управлять на основе структурного способа, ограничено. Это — следствие наличия некоего объективного предела возможностей любого центра управления адекватно обрабатывать необходимые объёмы информации в темпе, необходимом для успеха проектов. Поэтому сведе́ние в государстве научно-технического прогресса исключительно к структурному способу неизбежно влечёт за собой подтормаживание научно-технического прогресса и отставание страны от геополитических конкурентов, которые в своей политике инновационного развития достаточно эффективно опираются как на структурный, так и на бесструктурный способы управления. Хотя и в этом случае какие-то единичные инновационные проекты в пределах возможностей центра управления могут выполняться вполне успешно, как это было в СССР (а в ряде случаев — и более успешно, чем у конкурентов).

В силу этого обстоятельства опора исключительно на структурный способ управления и повлекла за собой неэффективность государственного управления СССР в годы застоя и вызвала прогрессирующее научно-техническое отставание страны.

В США научно-внедренческие циклы осуществлялись структурным способном в разного рода государственных проектах (Манхэттенский проект, программа создания и развития атомного подводного флота, космические программы и т.п.), а также — в инновационных проектах, осуществлявшихся крупными корпорациями (фирмами, принадлежащими «планирующей системе», если пользоваться терминологией Дж. К. Гэлбрейта). Но наряду со структурным способом управления в США рыночная и культурная среда в целом была достаточно эффективным проводником бесструктурного управления. И именно благодаря этому бесструктурному управлению научно-внедренческие циклы в США достаточно массово осуществлялись за пределами структурного управления инновационными проектами со стороны государства и директоратов корпораций. Это и обеспечило США мировое лидерство в научно-техническом прогрессе по многим показателям, определяющим качество жизни общества.

Благодаря этой же бесструктурно управляемой составляющей Япония является одним из лидеров научно-технического прогресса, завершая научно-внедренческие циклы, которым дали начало фундаментальные исследования и опытно-конструкторские разработки, проведённые в других странах.

Этой составляющей бесструктурного управления научно-техническим прогрессом не было в СССР. Но её нет и в постсоветской РФ. А проблема организации эффективного бесструктурного управления (самоуправления) инновационным развитием страны шире, нежели проблема перехода к рыночной экономике от экономики, управляемой директивно-адресно.

Какие-либо «пилотные проекты» (типа «Сколково», «Роснано» и т.п.), основанные на структурном управлении, не могут заменить собой эту отсутствующую составляющую научно-технического прогресса по причинам ограниченности возможностей обработки информации в структурном управлении, исходящем из какого-то одного центра даже при наличии тематически специализированных иерархий структур (как это было в СССР, где существовал специфический набор специализированных отраслевых министерств и ведомств, отраслевых и академических научно-исследовательских институтов и проектно-конструкторских бюро).

Кроме того, в большинстве случаев научно-внедренческими циклами не могут эффективно руководить финансисты, не способные в силу полученного ими узкопрофильного (по сути бухгалтерски-юридического) образования вникать в существо научно-технических вопросов: так в прошлом в Российской империи не был открыт инфраструктурный проект имперской значимости освоения Северного морского пути, инициаторами которого выступали адмирал С.О. Макаров и Д.И. Менделеев. И не последнюю роль в этом сыграла научно-техническая некомпетентность и интриганство С.Ю. Витте, который не смог (либо не пожелал) оценить социально-экономические и глобально-политические перспективы, которые открывало осуществление этого проекта, хотя С.Ю. Витте в те годы был не самым плохим специалистом в области государственных и международных финансов. Поэтому высказываемые некоторыми мнения о том, что главным двигателем модернизации и инновационного развития должен стать бухгалтер, — ошибочны, поскольку они проистекают из метрологически и управленчески несостоятельного финансово-счётного подхода.

Бесструктурный способ управления, тоже имеет свои ограничения, определяющие возможности его применения, но он более полно осваивает потенциал суперсистемы в целом в решении разного рода задач. Кроме того, исторически реально в подавляющем большинстве случаев структурное управление выкристаллизовывается из бесструктурного, если решение задач, решаемых бесструктурным управлением, обретает для общества значимость, не преходящую на протяжении достаточно длительного времени, в течение которого спонтанно сложившаяся структура обретёт устойчивость и начнёт воспроизводить себя в преемственности поколений (возможно при этом модифицируясь в соответствии с «вызовами времени»).

Соответственно этим особенностям структурного и бесструктурного управления успех инновационного развития страны требуют освоения навыков и организации эффективного государственного бесструктурного управления осуществлением 1) научно-внедренческих циклов в их полноте в самой РФ и 2) завершения на территории РФ научно-внедренческих циклов, начало которым дали зарубежные фундаментальные исследования и опытно-конструкторские разработки. А для этого необходимо понимать, как в научно-внедренческом цикле связаны друг с другом экономическая и информационная составляющие процесса.

Главной в научно-внедренческим цикле является информационная составляющая: можно сколь-угодно прибыльно прокручивать финансы, организовывать разного рода финансовый схемы, перемалывать природные и трудовые ресурсы, но если идеи, необходимые для реализации научно-внедренческого цикла, в обществе не производятся или не доходят до тех, кому они необходимы для осуществления ими их этапов научно-внедренческого цикла, — никакого научно-технического прогресса не будет; то же касается и ситуаций, когда до генераторов идей и их носителей не доходит финансирование или они оказываются без необходимых властных полномочий.

Информационная составляющая включает в себя два аспекта: нравственно-этический и социально-организационный.

Нравственно-этический аспект уже был затронут, когда речь шла о несправедливости как о факторе, блокирующим инновации. Действительно если все на основании жизненного опыта своего и старших поколений убеждены в том, что профессионализм и рост профессионализма (хоть массового, хоть уникального), требующегося для работы в реальном секторе и его инновационного развития, не является залогом и гарантией благосостояния их самих и их семей, то нет смысла и в его обретении и наращивании.

В таких условиях те, у кого несправедливость не подавила интереса к творчеству, либо не могут в одиночку реализовать свои задумки, либо не находят тех, кто мог бы оценить их достижения и дать им развитие в других отраслях. В этом случае втоптанное государственной социально-экономической политикой в депрессию большинство населения влачит существование, как придётся, а не деморализованные либо уже приобщились в высокодоходным легальным сферам деятельности вне реального сектора, либо «работают» на то, чтобы приобщиться к ней; те, кто не видит для себя таких возможностей, но не желает влачить существование, озабочены тем, как и что украсть (по возможности в особо крупных размерах) и не быть при этом наказанными. А некоторая часть населения, глядя на всё это, начинает деятельно работать на то, чтобы снести исторически сложившуюся систему угнетения паразитическим меньшинством большинства и биосферы. В такой нравственно-этической атмосфере инновационное развитие невозможно, поскольку оно требует, чтобы люди думали о деле и его совершенствовании, о профессионализме и его наращивании, о координации своих усилий и организации совместной деятельности, а не о том, как урвать деньги (много и сразу) или о том, где добыть выпивку, чтобы утопить в ней своё бессилие и неудовлетворённость жизнью.

Т.е. прежде всего, необходимо работать на создание в стране нравственно-этической атмосферы, в которой достаточно большая доля экономически активного населения была бы убеждена в том, что их профессионализм и его рост, добросовестный труд — залог благосостояния их самих и их семей в преемственности поколений. Только в этом случае они будут думать о деле, вырабатывать инновационные идеи и находить в своей профессии место для реализации инновационных идей, выработанных другими.

Если инновационные идеи вырабатываются, то вступает в действие социально-организационный фактор. Он тоже носит многоаспектный характер.

Первый аспект связан непосредственно с распространением в обществе научно-технической информации. Предположим, что в неком совсекретном научно-исследовательском институте получены научно-технические достижения (т.е. выработан набор идей), который в XXI веке позволяет создать техносферу XXV века. Понимая значимость этих достижений, чтобы обеспечить себе преимущество над геополитическими противниками, на эти разработки сразу же повесили предельно высокие грифы секретности, вследствие чего о них не узнает никто, кроме их разработчиков и начальников разработчиков.

Причём если подниматься по иерархии руководства вверх, то чем выше по иерархии — тем ниже осведомлённость и понимание сути и значимости сделанных открытий, поскольку, чем выше по иерархии — тем шире круг вопросов, с которыми приходится работать управленцам, а их возможности в детальном понимании каждого из них — ограничены. Дальнейшая разработка и освоение инновационных идей в условиях режима секретности возможна только на основе структурного способа управления, когда начальство само решает, кого из подчинённых и в каком объёме ознакомить с той или иной засекреченной информацией. В результате вследствие неизбежности ошибок начальства в распределении информации среди подчинённых и ошибок в докладах вышестоящему начальству о полученных результатах и возникших проблемах, научно технический прогресс будет остановлен.

Так, когда появились углепластики, американцы повесили на эту тему гриф секретности, поскольку посчитали, что это перспективный конструкционный материал, в том числе и для авиационно-космической техники. Японцы, не присваивая никаких неуместных грифов секретности, начали производство лыжных палок и ручек для зонтиков. В результате углепластики вошли в конструкцию летальных аппаратов в Японии раньше, чем в США, поскольку разработка конструкций углепластиковых изделий и освоение технологий их производства в Японии осуществлялась более широким фронтом и более интенсивно.

Т.е. конкурентные преимущества страны в настоящее время могут быть обеспечены не засекречиванием работ по каким-либо темам, а опережающим возможности геополитических конкурентов темпом освоения множества инноваций в массовом производстве.

Более того, режим секретности в том виде, в каком он существовал в СССР к началу перестройки и в каком он во многом унаследован постсоветской РФ, является препятствием для массового осуществления научно-внедренческих циклов в разумные сроки на основе бесструктурного управления. Т.е. обеспечение информационной безопасности общества и его развития в наши дни и в обозримой перспективе не сводится к режиму секретности. Обеспечение информационной безопасности носит двоякий характер.

С одной стороны необходимо уведомить как можно более широкий круг потенциальных пользователей полученных научно-технических достижений о результатах и перспективах, которые эти достижения открывают. Это создаёт предпосылки к тому, чтобы те, кто потенциально способен решить проблемы своей профессии на основе этих достижений, — узнали об этих достижениях и проявили инициативу к их реализации в своей сфе