Магия крови и сила Креста

Теперь уместно спросить, почему вампирические истории неизменно сопровождаются темой выпивания крови жертв?

Кровь в традиции считалась особой магической субстанцией, эквивалентом самой жизни. Отсюда запрет на использование крови в пищу в некоторых религиях — например, в иудаизме. Евреям Закон запрещает есть мясо в том случае, если из животного предварительно не была выпущена кровь особым образом. Для этой цели при синагогах существует особая культовая должность — “резник”. Только мясо обескровленных животных считается ритуально чистым, “кошерным”.

Кровь связана с принципом огня. Иногда она выступает как прямой аналог огня во всем его сложном символизме, а иногда подчеркивается его нижний аспект — жар, тогда как высший аспект — свет — связывается с нервной системой (об этом подробно писал Р.Генон в книге “Заблуждения спиритов”). Кровь является промежуточной инстанцией между телесным и психическим уровнем. А орган, разгоняющий кровь по организму, сердце, рассматривается как имеющий в центре (малый желудочек) некоторое вещество (эфир), принадлежащее субтильному плану (это “место Брахмы” в индуизме). Таким образом, кровь — это сгущенный огонь или даже свет, коагулированный “звездный план”, материальное выражение того уровня, который оккультисты вслед за Парацельсом, называют “астралом” или “звездным светом”. Древние традиции считали, что человеческая душа, приходящая в мир из трансцендентных регионов, облекается по мере движения к материальному телу в несколько оболочек. Все эти оболочки представляют собой излучения звездного света различной плотности, а сама душа проникает в мир в отверстия в небесном своде, которые мы считаем “звездами”. Кровь, в такой интерпретации, представляет собой последнюю степень уплотнения этих тонких оболочек, завязь которых уходит к звездным далям. Тело связано с душой через кровь и звездный свет, которые, в сущности, являются лишь различными состояниями одной и той же субстанции.

Если учитывать подобные архаические представления, роль крови в сюжетах о вампирах становится понятной. Вампир пьет кровь своих жертв, поскольку он питается звездной субстанцией, расположенной в промежуточном пространстве между обычной пищей плоти и духовными лучами наднебесного ангелического мира. Ведь в его случае речь идет не о духовном бессмертии, но о квазифизическом существовании, о продолжении экзистенции за пределы обычной жизни.

Мотив крови уточняет, что вампирический цикл легенд представляет собой применение архаического солярного культового символизма к среднему миру. Именно эта деталь и привносит в нашу тематику специфически зловещий, мрачный, черномагический характер. Духовная сторона солнцестоянческого культового комплекса изначальной традиции была интегрирована в христианство. Там она возведена к высшему, божественно-световому уровню. Или еще точнее: в христианской традиции существует одновременно все возможности для реализации инициатического содержания солярного сюжета. Евхаристия может относиться и к духовному ангелическому плану и к преображению психофизической структуры христианина. Но этот инициатический потенциал христианства давно отошел на второй план, сделавшись достоянием закрытых эзотерических организаций, тайным учением исихастов, практикой “умного делания”. Внешняя традиция, сохранив форму таинства, утратила ясное осознание его посвятительного характера. И по этой причине “магическая”, преображающая сторона христианской Евхаристии несколько поблекла, стала осознаваться скорее как аллегория.

По этой причине тематика вампиризма и получила широкое развитие, как бы с черного хода вводя важнейшие инициатические сюжеты и ритуалы в культурный обиход. Посещение службы и причастие стали настолько общеобязательными элементами жизни христиан, что магический, сверхъестественный, преображающий смысл этого события значительно стерся. Чтобы возвратить этой тематике ее серьезный и торжественный, глубинный и яркий смысл понадобилась зачаровывающая и страшная пародия, которая, переводя проблему в сферу ночного ужаса и уникального чудовищного опыта, сообщала вопросам жизни после смерти, магии крови, звездного тела и т. д. вкус экстравагантной актуальности.

Так, в средневековых карнавалах, скоморошьих плясках и сатурнальных мистериях гротеск и перевертывание нормальных пропорций, сознательное пародирование общепринятого культа были не нигилистическим разрушением, но необходимым интегральным компонентном сакрального, которое, во-первых, должно включать в себя не только светлые, но и темные аспекты существования, а во-вторых, периодически вынуждено с помощью гротеска и контролируемого антиномизма сообщать позитивной стороне традиции и культа свежесть, эффективность и силовой характер. Обратим внимание на следующую деталь. Именно в сюжетах о вампирах религиозная христианская символика, и особенно Распятие, Крест восстанавливают свое значение преображающего духовного орудия, возвращаясь от ставшего привычным и даже банальным культурного атрибута к древнему значению магического светового орудия.

Крест способен остановить надвигающийся ужас вампирической агрессии. Кровь, пролитая Спасителем во имя человечества, останавливает своим могуществом темного монстра, стремящегося обескровить людей, лишить их звездного аспекта жизни. И в этом случае вампирический цикл оказывается отнюдь не столь однозначно негативным, выполняя в отношении световой полноценной традиции откровенно положительную роль.