Потребность в познании и понимании не менее сильна, чем потребность в пище
или женщине. Она более вариабельна и проявляется у разных людей то как тяга
к творчеству, то как жажда слепой веры, но она всегда прямо пропорциональна
пассионарному напряжению, а вектор ее определяется наличием актуальных
проблем.
В IV в. были уже отброшены монархианство, согласно которому Христос - это
Бог-Отец, и учение Павла Самосатского, учившего, что Христос - человек,
осененный божественной мудростью. "А как же тогда?" - ставили вопрос
пытливые умы. Им ответил пресвитер Арий: "Христос - божественный Логос, но
поскольку он - Сын Божий, постольку, следовательно, было время, когда он не
существовал. Логос предвечен, но не вечен; он "меньше" Отца, ибо имеет свое
"начало". Если Логос не рожден, то, значит, Бог-Отец - не отец, а Бог-Сын -
не сын".
"Нет,-возражали Арию епископ Александр и диакон Афанасий, - Отец и Сын
сосуществуют, а Сын рождается, как луч света, от источника света. Слово
"Отец" и "Сын" - это просто метафора; на самом деле Логос - одно лицо
(ипостась) Святой Троицы"[20].
Уточним проблему. Арий утверждал подобосущее Сына - Отцу, Афанасий -
единосущее. В греческом языке эти слова различаются лишь одной буквой...
Стоило ли ради этой буквы убивать столько людей в течение почти трехсот
лет! Конечно, не стоило, а если и убивали, то не ради нее и не из-за нее, а
просто под прикрытием ее.
Но выбор повода показывает, что не только церковные мыслители, но и массы
людей безграмотных были способны начертать на своих знаменах философские
символы и идти с ними в бой. В то время мысль была уважаема.
Поэзия философских понятий вовлекла в свой круг всю восточную половину
империи. В спорах приняли равное участие ученое духовенство и народ. В 321
г. поместный Собор в Александрии осудил учение Ария. Вселенский Собор в
Никее в 325 г. решил вопрос в пользу учения Афанасия. Арий был отправлен в
ссылку, а его сочинения сожжены.
В 335 г. в ссылку был отправлен оговоренный Афанасий, а через год император
Константин реабилитировал Ария, который вскоре умер, то ли от отравы, то ли
от руки тайного убийцы. Тем не менее ариане восторжествовали на Соборе в
Антиохии в 341 г. Им покровительствовал император Констанций. Но, как
всегда бывает, победители перессорились: одни искали компромисса с
никейским исповеданием, другие шли дальше Ария, требуя, чтобы все догматы
были ясны разуму, третьи предлагали обтекаемые формулировки, чтобы избежать
упреков в неправоте.
Официальную доктрину арианства выработал Собор 359 г. в Римини. За истекший
период были крещены готы, бургунды, вандалы, лангобарды. Они составили
гвардию Констанция, управлявшего весьма беспокойной страной.
А никейцы сидели в ссылках. Выпустил их только язычник Юлиан, давший
свободу вероисповедания, для того чтобы христиане боролись друг против
друга.
Только в 381 г. испанец Феодосии созвал II Вселенский Собор в
Константинополе, который предал анафеме ариан и македонян[21]. С этого
времени арианство стало исповеданием германцев, а не римлян. Философема
перешла из поэзии понятий в этиологию.
Конфликты иной раз возникали не по принципиальным вопросам догматики, а на
почве недоразумений, имевших отнюдь не теологическую подоплеку. В 439 г.
константинопольским патриархом стал Несторий, родом перс, человек весьма
строгий и ученый. То и другое задевало столичное духовенство, не чуждое
мирским соблазнам, против которых в 397-404 гг. боролся еще Иоанн Златоуст,
тоже неудачно. В богословском прении Несторий произнес фразу, канонически
бесспорную: "У Бога нет матери". Его враги тут же перетолковали этот тезис
как хулу на Деву-Марию. И от Нестория избавились, осудив его на Эфесском
Соборе 431 г.
Казалось бы, тут-то и установить мир, но египетские монахи высказались за
отрицание человеческого начала в Христе, и в 449 г. в тот же Эфес съехались
на Вселенский Собор представители всех церквей империи, а также тех или
иных направлений. Речь шла о том, имелась ли в Христе, наряду с
божественной, человеческая субстанция? В те времена это был вопрос не
праздный. Если правы египетские монофизиты, то страдал на кресте не
человек, а Бог, который мог легко переносить муки и даже не ощущать их. А
коль скоро так, то он нам, людям, не пример, ибо мы слабы и боли боимся.
Но, с другой стороны, не есть ли признание в Христе человеческой природы -
его принижение? Поэтому монофизиты кричали: "Надвое рассеките признающих
два естества!" Собор обещал быть бурным.
Учение о двух естествах поддерживали греки и италийцы (патриарх и папа);
против них выступали египтяне. Во время заседания в помещение, где заседал
Собор, ворвалась тысячная толпа египетских монахов, нечесаных, бородатых,
во власяницах и с большими топорами. Монахи стали избивать епископов,
поломали пальцы писцам, патриарха топтали ногами. А стража, присланная
подкупленным вельможей, не вмешивалась, так как у воинов отсутствовала
стихийная пассионарность, а следовательно, и инициатива.
Теперь попробуем проанализировать ситуацию. Сирийские крестьяне были
недовольны византийскими чиновниками и до возведения Нестория на патриарший
престол, и во время его господства в Константинополе, и после его ссылки.
Но их недовольство никакого касательства к Непорочному Зачатию и Рождеству не имело. Однако население Сирии высказалось за взгляды Нестория,
очевидно, потому, что они были им более близки и понятны. Но когда
эмигрировали в персидскую Месопотамию студенты эфесской богословской школы
и некоторые антиохийские иерархи - противники монофизитства, то народное
движение в Сирии погасло. Недовольные гнетом константинопольского
правительства, конечно, остались, но после указа императора ("Энотикон")
482 г., содержавшего компромисс с монофизитством, они объединились с
египтянами, т.е. изменили идеологическую позицию на 180°, чтобы сохранить
позицию социально-политическую.
Искренние сторонники Нестория, почитавшие его как праведника, замученного в
ссылке, основали в Нисибе христианский университет, проповедовали
христианство вплоть до Китая и были верноподданными шаха Ирана, т.е.
политическими противниками Константинополя. Но они оставались византийцами
по образу мысли, складу психики и стереотипу поведения. Таким образом,
Византия выплеснулась за государственные границы, подобно тому как кипящая
жидкость вытекает из вмещающего ее сосуда.
Засим последовал поединок между Константинополем и Александрией, или между
египетской церковью и греческой патриархией. Силы были почти равны. Решала
проблему позиция светской власти, которая опасалась растущего влияния
церкви.
В 451 г. в Халкидоне был созван новый Собор под председательством самого
императора Маркиана. Халкидонский Собор отменил решение Собора Эфесского
449 г. и назвал его "эфесским разбоем". Египтяне ответили на это расколом,
изгнали греческий язык из богослужения и выбрали особого коптского
патриарха. Второе их патриаршество основал в Ан-тиохии Яков Барадей; его
последователи получили название яковитов.
Попытка императора Ираклия положить конец расколу путем принятия
компромиссного решения повела лишь к тому, что в VII в. возникло еще одно
течение, оформившееся в секту марконитов, укрепившуюся в горах Ливана.
Итак, единый в IV в. византийский этнос раскололся на четыре
взаимовраждебных субэтноса. Это повело к фактическому отделению Римской
патриархии, а следовательно, и всего Запада, эмиграции несториан на Восток
и переходу монофизитов под власть арабских халифов. В VII в. Восточная
Римская империя превратилась в греческое царство.
Теперь приступим к анализу событий. Кто выиграл от конфессиональных споров?
Только враги православия и Византии. Ариане-лангобарды захватили большую
часть Италии; мусульмане-арабы покорили Сирию, Египет, Карфаген, Армению и
Грузию; язычники-славяне опустошили Балканский полуостров и заселили его
вплоть до Пелопоннеса. Единство было Византии необходимо, но оно оказалось
недостижимым. Пассионарное напряжение городского населения росло и
понуждало его носителей проявлять себя путем объединения в соперничающие
консорции. А те, в свою очередь, вырастали в субэтносы и после отделения от
империи - в этносы. Иногда основу еретических общин составляли древние
племена, сохранившиеся после периода эллинистического нивеляторства, но
чаще это были консорции, возникавшие в крупных городах, генетически
неоднородные, поддерживавшие свое единство только благодаря поведенческим
доминантам и комплиментарности. Иными словами, это был интенсивный процесс
этногенеза, где догмы для участников событий играли роль символов, а для
историков являются индикаторами.
