К началу XVI и в XVII в. процент пассионариев в Европе снизился, а процент
субпассионариев возрос за счет истребления консервативной части населения -
гармонических персон, наиболее трудолюбивых и законопослушных. Система
суперэтноса потеряла устойчивость, ибо отдельные пассионарии легко могли
навербовать себе бродяг-солдат из числа субпассионариев. Это они и делали -
то как проповедники: Лютер, Кальвин, Савонарола, Иоанн Лейденский; то как
кондотьеры: Мориц Саксонский, Мансфельд, Валленштейн; то как короли,
нарушающие законы королевства, - Генрих VIII Тюдор. Если раньше подобные
попытки наталкивались на немедленное сопротивление других пассионариев, то
когда их стало меньше, у каждого появился большой ареал, а следовательно, и
возможность набрать инерцию. Поэтому столкновения эпохи Реформации и
Контрреформации приобрели большой размах и стоили еще больших жертв. Единая
система раскололась, и люди стали искать друзей, чтобы не попасть в лапы
врагам. А так как обращаться за помощью к правителям было бессмысленно, то
вступил в силу принцип комплиментарности: искали друзей искренних и платили
им искренностью, ибо это была самая надежная страховка.
Да и как этим несчастным людям было не искать объединения для самозащиты,
если герцог Гиз сжег сарай, где пели псалмы гугеноты, Жанна Наваррская
бросила в подземную темницу католиков, ходивших к обедне, а английский
король Генрих VIII приказал вешать на одной виселице католика за то, что
тот чтит папу, и кальвиниста - за то, что он отрицает святость мессы!
Циничные владыки были страшнее иноверцев, ибо к их услугам были палачи и
доносчики без веры, чести и совести (субпассионарии).
Но и правители не могли обходиться без искренне верных слуг. Значит, они
должны были примкнуть к одной из двух объединяющих идеологий:
протестантизму или реформированному католицизму, ибо от традиционного
католичества осталось только воспоминание. Так создались Католическая лига
и Протестантская уния. Тридцатилетняя война которых стоила Германии трех
четвертей населения. Другие страны пострадали меньше, но тоже изрядно. Но,
увы, в этой фазе этногенеза гибли не только идейные или политические
противники светских и духовных правителей.
В эпоху Возрождения человекоубийство было повседневным занятием обитателей
Западной Европы, причем имело массовые масштабы. Объектом гонений здесь
оказывались не столько мыслители, поэты, философы, хотя и им доставалось -
сожжены были Мигель Сервет в Женеве и Джордано Бруно в Риме, сколько
простые, безобидные люди с воображением. Их объявляли колдунами и ведьмами
и безжалостно сжигали. И не в Испании, а в Новой Англии. Это говорит о том, что причина казней лежала не
в догмах веры, а в поведенческом сдвиге, вызванном снижением уровня
пассионарного напряжения суперэтнической системы. Как только фазовый
переход совершился, казни колдунов стали представляться обывателям
анахронизмом. И так везде, где этнос проходил эту смену фаз.
Обличительный пафос обывателя обычно бесплоден, потому что он наталкивается
на упорядоченное судопроизводство, при котором критическое отношение к
доносам обязательно. Но инквизиторы Я. Шпренгер и Г. Инститорис сами были,
судя по их поступкам, обывателями, облеченными чрезвычайными полномочиями.
Они прекрасно знали, что обвинение знатной особы в колдовстве чревато
неприятностями для них самих. Поэтому они хватали, мучили и сжигали
беззащитных женщин, на которых доносили их соседи. Получался своего рода
геноцид: гибли люди честные, гнушавшиеся доносительством, и талантливые,
вызывавшие зависть, а размножались морально нечистоплотные тупицы,
породившие поколение европейского обывателя, характерное для XIX в. Это был
процесс статистический и потому неотвратимый.
