Наброски к портретам некоторых ересиархов

 

Чрезвычайно важно взглянуть на некоторых наших ересиархов и их последователей с точки зрения психологии. Дать, так сказать, некоторый психологический набросок выделяющихся особенностей в портрете еретика, выявить некоторые общие черты в их облике. Вот как писал в свое время о еретиках св. Ириней Лионский: "Они мудрствуют свыше меры разумения" [141]. Это проявляется в том, что они, еретики, "служат своим удовольствиям и не предпоставляют страха Божия в сердцах своих, а ведут себя с презрением к прочим и гордятся своим председательством и делают в тайне злое..."[142]. Здесь, по мысли св. Иринея, человеческая гордыня и желание земных благ ведут к исповеданию, сознательно искажающему христианство.

 

Методы работы тех же гностиков очень узнаваемо описаны Климентом Александрийским в том же II столетии: "Что делают они (еретики)? Они с намерением останавливаются на некоторых неясных местах, толкуют их своеобразно и согласно со своими личными предвзятыми мнениями, ограничиваются отдельными словами и придерживаются буквы вместо того, чтобы вникать в истинный смысл и значение священных текстов. Обращая же внимание лишь на некоторые слова, они искажают их значение; настоящего их смысла они или не знают, или же связывают с ними смысл произвольный, через что первоначальные намерения Святого Духа, выраженные в тех речениях, рушатся. Толкование всегда должно соответствовать правде, чести; объясняемые места Писания, кроме того, должны оказываться сходствующими по смыслу и с другими такими же. Идя в народ, чтобы разливать яд своих новшеств, и очень хорошо понимая, что находятся в противоречии со всем Писанием, а равным образом и нами будучи на всех пунктах опровергаемы, они воочию всех отбрасывают те и другие из священных книг или целые части их. При сем они бесстыдно и на нас клевещут, сожалея о бесталанности нашей, о неспособности нашей понять учения их, отличающиеся будто бы величественной возвышенностью. Если кто их уличит во лжи, то они отрекаются и от своих учений, стыдясь признаться и во всеуслышание объявить то, чему они учат втайне и преподаванием чего хвалятся во мраке. И это над еретиками наблюдается всякий раз, когда кто выступает против превратности их размышлений" (Строматы, 7, 16). Как мы видим, портрет достаточно яркий, красноречивый и многоговорящий о сущности этих людей.

 

А, к примеру, Тертуллиан в книге "Против Валентина" так живо описывает черты его последователей: "Спроси их о чем-либо откровенно - они примут строгий вид, наморщат лоб и возгласят: "О, глубина!" - Войди с ними в ближайший разговор, они утонченно и двусмысленно станут утверждать, что их вера общая со всеми. Если заметят они, что ты их противник, они будут отрекаться от всего. Если ты приступишь к ним с большой настойчивостью, то они притворятся легкомысленными простаками" [143]. А вот характеристика самого Тертуллиана, данная свт. Филаретом (Гумилевским): "Воображение живое и порывы пламенного чувства увлекали его за пределы умеренности" [144]. Архимандрит Киприан (Керн) продолжает портрет Тертуллиана: "Его прямолинейный и решительный нрав не могли его удержать на линии умеренности и сдержанного отношения к людским слабостям. Ригоризм и суровость увлекли его в течение монтанизма. В начале III века он порывает с Церковью. По свидетельству блаженного Августина, и в монтанизме Тертуллиан не нашел удовлетворения и основал свое собственное направление тертуллианистов" [145]. Тертуллиан, впавший в ересь монтанизма, являлся "одним из самых ярких, непримиримых и риторически-пламенных противников гносиса" [146]. Отвечая на вопрос, как случилось, что "пылкий защитник Церкви" стал ее поносителем и врагом, свящ. С. Мансуров, не соглашаясь с блаженным Иеронимом, главную причину видит "в самой глубине его душевной жизни, во всем жизненном его пути". Его душу С.Мансуров сравнивает с пустым храмом. В душе зияет пустота, в нем нет подлинной духовности, отсутствует терпение, без которого, по словам самого Тертуллиана, "невозможно ни вере умножиться, ни христианскому учению укорениться" [147]. Внутреннюю свою душевную пустоту он как бы пытается заполнить внешней борьбой с проявлениями язычества. Но, "слишком пристальный взгляд на чужие многообразные падения, отвлек его от мыслей о собственной ничтожности" [148]. Как бы подытоживая причину отпадения Тертуллиана от Церкви, С.Мансуров пишет, что "обнаружилась грубоватость всего духовного его пути и природные недостатки его характера, которые он не сумел преобразить помощью благодати" [149]. Другой исследователь отмечает у Тертуллиана "страстность темперамента" [150] и неуемный "ригоризм", который, однако, не мог "удовлетвориться той степенью нравственной строгости, которая характеризовала нравы церковного большинства". И как было сказано выше, именно эти качества его души и подвигли Тертуллиана примкнуть к секте монтанистов. "Однако беспокойный дух сурового пресвитера не нашел и здесь успокоения" [151]. В работе "О терпении" беспокойный африканец признавался, что он начисто лишен этой добродетели, то есть - терпения.

 

Под влиянием хилиазма - верования о наступлении тысячелетнего царства Мессии - Монтан, основатель секты, в которую ушел Тертуллиан, возымел мысль усилить строгость церковной дисциплины с целью приготовления ко вступлению в это царство. Вообразив себя вдохновенным свыше пророком, Параклитом, которого обещал послать на землю Спаситель, он в состоянии экзальтации, начал проповедовать о своем назначении очистить Церковь от примеси чувственности, привести ее членов в меру возраста совершенна. Монтан требовал строжайшего аскетизма от христиан: удаления от брака, суровых и продолжительных постов, сверх предусмотренных Церковью, стремления к мученичеству во время гонений. Зачастую последователи Монтана искали этих гонений и мученичества, вызывая их искусственно, обостряя социальную обстановку. Они противопоставляли себя Церкви тем, что отвергали церковную иерархию, таинства и все формы богослужения.

 

Подобная же "пламенность", ревность к Богу, непомерный аскетизм, не раз приводили к ересям и отпадению от Церкви. "Неукротимым последователем ап. Павла" называет Л.П. Карсавин Маркиона, основавшего церковь, соперничавшую с христианской [152]. Другой известный ересиарх и тоже строгий аскет - Мани - проповедовал, что ученики Христа извратили учение. Христос обещал послать в мир Параклита - Духа Утешителя, который явился в лице Мани. Душа мира освобождается - пока только в одном человеке - от оков материи. Средство к освобождению от материи - строгий аскетизм. Мани проповедовал удаление от брака, запрещал употреблять вино и мясо, убийство животных, срывание растений - душа мира находится в них в бессознательном состоянии.

 

Ориген "выделился смелыми призывами к верности христианству и своей аскетической жизнью, в которой, как и во всем, он не хотел знать границ и дошел до самооскопления" [153]. "Ум чрезвычайно глубокий и разносторонний, человек, по личным убеждениям своим несомненно и искренне церковный, Ориген порой не умел сдерживать полёта своей мысли, смирять и удерживать её в рамках <...> ясно обозначенного Церковью "правила веры" [154]. Ориген с малых лет "стремился к мученичеству", его жизнь была полна "аскетических лишений", продал, когда возникла необходимость, единственное сокровище - библиотеку. Также проявлял "ревность свою к исполнению евангельских требований" [155]. Ориген вообще необычайно противоречивая фигура в истории христианской Церкви. Прот. Г. Флоровский писал: "В жизни Ориген был человек борьбы. Не только по исторической случайности был он полемистом. Полемична сама его мысль. И эта полемика была для него не только диалектическим размежеванием. Мятежный дух Оригена соткан из противоречий" [156]. (Выд. автором).

 

Другой крупнейший еретик первых веков христианства Арий, по словам Карсавина, "приобрел много приверженцев вкрадчивой ласковой речью и аскетической строгостью жизни" [157]. Поснов, подчеркивая, что он был почитаем главенствующим епископом и имел почтение со стороны благочестивых женщин, так описывает внешний облик знаменитого еретика: "По внешнему виду, Арий был высок, худ, как аскет, серьезный, но приятный в обращении, красноречив и искусен в диалектике, но также хитр и честолюбив; Oн был человек с мятущейся душой" [158]. (Выд. автором). В сущности Арий рисуется натурою богато-одаренной, с некоторыми недостатками, которые, надо полагать, и стали причиной уклонения его в ересь.

 

На пристрастность ересиархов к разнообразным блудным страстям указывает святитель Игнатий (Брянчанинов). Он пишет: "Поведение ересиархов было развратное: Аполлинарий имел прелюбодейную связь, Евтихий был особенно порабощен страсти сребролюбия. Арий был развратен до невероятности. Когда его песнопение, Талию, начали читать на Первом Никейском Соборе, Отцы Собора заткнули уши, отказались слышать срамословие, не могущее никогда придти на ум человеку благочестивому" [159].

 

Краткие выводы. Как можно заметить из всего выше сказанного, практически всем рассмотренным нами ересиархам присущ ряд общих или сходных черт характера. Их всех объединяет непомерно строгий аскетизм; пламенность и пылкость в служении; ревность к Богу; мятежная или мятущаяся душа; некая душевная неукротимость и беспокойность; человеческое мудрствование; прямолинейность, непримиримость, нетерпимость и решительность в поступках; надмение по отношению к окружающим. Другими словами - чрезмерность и нетрезвенность по отношению к себе и к Богу. Можно, вероятно, с полной уверенностью говорить о самом главном - о замутнении сердца, искажающего духовные глубины Истины, раздробляющего Истину на фрагменты и отдающего предпочтение одному фрагменту, или одним из фрагментов, в ущерб целостному восприятию. Замутненность сердца восполняется активной работой своевольного разума, лишенного контроля со стороны духа, и уводящего постепенно человека от Бога. В то же время испорченный компас человека показывает ему, что его курс, в отличие от многих других - роль гордыни - самый правильный, верный и истинный.