Дальнейшее развитие знаковых операций

Мы описали структуру и генетические корни знаковых операций ребенка. Однако было бы неправильно думать, что опосредование-с помощью известных внешних знаков есть вечная форма высших психических функций; внимательный генетический анализ убеждает нас как раз в обратном и заставляет думать, что и эта форма поведе­ния является лишь известным этапом в истории психического разви­тия,. вырастающего из примитивных систем и предполагающего переход на дальнейших ступенях к значительно более сложным пси­хологическим образованиям.

Уже наблюдения над развитием опосредованного запоминания, которые мы привели выше, указывают на чрезвычайно своеобраз-

ный факт: если вначале опосредованные операции протекали исключительно с помощью внешних знаков, то на позднейших эта­пах развития внешнее опосредование перестает быть единственной операцией, с помощью которой высшие психологические меха­низмы решают стоящие перед ними задачи. Опыт показывает, что здесь изменяются не только формы употребления знаков, но корен­ным образом меняется и самая структура операции. В самом суще­ственном мы можем выразить это изменение, если скажем, что из внешне опосредованной она становится внутренне опосредованной. Это выражается в том, что ребенок начинает запоминать предло­женный ему материал по способу, описанному нами выше, но только не прибегает к помощи внешних знаков,- которые с этой минуты становятся не нужны ему.

Вся операция опосредованного запоминания протекает теперь как чисто внутренний процесс, по внешнему виду которого нельзя сказать, что он чем-либо отличается от первоначальной формы непосредственного запоминания. Если судить только по внешним данным, может показаться, что ребенок просто стал запоминать больше, лучше, как-то усовершенствовал и развил свою память и, самое главное, вернулся к тому способу непосредственного запоми­нания,от. которого его оттолкнул наш эксперимент. Но возвращет ние назад только кажущееся: развитие, как это часто бывает, дви­жется здесь не по кругу, а по спирали, возвращаясь к пройденной точке на высшей основе.

Этот уход операций внутрь, эту интериоризацию высших психи­
ческих функций, связанную с новыми изменениями в их структуре,
мы называем процессом вращивания, имея в виду главным образом
следующее: то, что высшие психические функции строятся первона­
чально как внешние формы поведения и опираются на внешний
знак, ни в какой мере не случайно, но, напротив, определено самой
психологической природой высшей функции, которая, как мы гово­
рили выше, не возникает как прямое продолжение элементарных
процессов, но является социальным способом поведения, приме­
ненным к самому себе.,i,

Перенос социальных способов поведения внутрь системы инди­видуальных форм приспособления вовсе не есть чисто механический перенос; он не совершается автоматически, но связан с изменением структуры и функции «всей операции и составляет особую стадию в развитии высших форм поведения. Перенесенные в сферу индиви­дуального поведения, сложные мформы сотрудничества начинают функционировать по законам того примитивного целого, органичес­кую часть которого теперь они составляют. Между положением, что высшие психические функции (неотделимой частью которых является использование знаков) возникают в процессе сотрудниче­ства и социального взаимодействия, и положением, что эти функции развиваются из примитивных корней на основе более низких, или элементарных, функций, т. е. между социогенезом высших функций и их естественной историей, существует генетическое, а не логичес-

кое противоречие. Переход от коллективной формы поведения t
индивидуальной первоначально снижает уровень всей операции; $
поскольку она включается в систему примитивных функций, принт
мая качества, общие всем функциям этого уровня. Социальные
формы поведения более сложны, и их развитие идет впереди у
ребенка; становясь же индивидуальными, они снижаются и начв*
нают функционировать по более простым законам. Например, эго­
центрическая речь как таковая по структуре более низкая, чем
обычная речь, но как стадия в развитии мышления она выше, чем ]
социальная речь ребенка того же возраста, поэтому, может быт£;
Пиаже рассматривает ее как предшественницу социализированной |
речи, а не как форму, производную от нее. >t>

Таким образом, мы приходим к Заключению, что каждая высшая
психическая функция неизбежно носит вначале характер внешней \
деятельности. Вначале знак представляет собой, как правило> вн#«!
шний вспомогательный стимул, внешнее средство аутостимуляцюЫ
Это обусловлено двумя причинами: во-первых, корни такой опврщ
ции лежат в коллективных формах поведения, которые всегда cnrwtAi
сятся к сфере внешней деятельности, и, во-вторых, это происходив
из-за примитивных законов индивидуальной сферы поведения, котй*';
рые еще не выделены из внешней деятельности, не обособлены of j
непосредственного восприятия и внешнего действия, например!
практического мышления ребенка. ■. к

Факт «овнутривания» знаковых операций экспериментально пр# слежен в двух ситуациях: в массовых опытах с детьми различных возрастов и в индивидуальных опытах — путем длительного экспв* риментирования с одним ребенком. В работе Леонтьева для | цели в нашей лаборатории было проведено через опыт с непосреД» ственным и опосредованным запоминанием большое количестве детей начиная с 7 лет и кончая подростками. Изменение количеств! заполненных в обоих случаях элементов составляет две линии, -pj крывающие динамику знаковых операций в течение всего процесс^* детского развития. Рисунок показывает линию развития непосреди/| ственного и опосредованного запоминания в различных возряМ стах*.

Ряд моментов сразу же бросается в глаза: обе линии не распс гаются случайно, но обнаруживают известную закономерности» Совершенно понятно, что линия непосредственного запоминагавМ располагается ниже линии запоминания опосредованного, обе обнаруживают некую тенденцию роста. Однако рост неравномерен» | на отдельных отрезках детского развития: если до 10—11 лет #| бенно резко растет внешнеопосредованное запоминание, от кото* ■ рого нижняя линия заметно отстает, то именно в этот период наст^ пает перелом, и в старшем школьном возрасте обнаруживает осо** бую динамику рост памяти внешненеопосредованной. По темпу ои»' перегоняет линию развития внешнеопосредованных операций.

• В рукописи рисунок не приводится. См.: Леонтьев А. Н. Избр. психол. проиэй.¹? ■
В2т. М., 1983. Т. 1.С. 55,56,58. — Примеч. ред.»

Анализ этой схемы, названной нами условно параллелограммом развития и остающейся устойчивой во всех опытах, показывает, что она обусловлена формами, играющими первостепенную роль в развитии высших психических процессов у ребенка. Если для пер­вого этапа развития было характерно, что ребенок в состоянии опо­средовать свою память, только прибегая к известным внешним при­емам (отсюда резкий рост верхней линии), оставляя не опирающе­еся на внешние знаки запоминание в существенном, непосредствен­ном, почти механическом удержании в памяти, то на втором этапе развития происходит резкий скачок: внешние знаковые операции в целом достигают предела, но зато теперь ребенок начинает пере­страивать внутренний, не опирающийся на внешние знаки процесс запоминания; натуральный процесс опосредуется, ребенок начи­нает применять известные внутренние приемы — и резкое повыше­ние нижней кривой указывает на совершившийся перелом.

В развитии внутренних опосредованных операций фаза примене­ния внешних знаков играет решающую роль. Ребенок переходит к внутренним знаковым процессам потому, что он прошел фазу, когда эти процессы были вовне. В этом нас убеждают серии индивидуаль­ных экспериментов: измерив коэффициент натурального запомина­ния у ребенка, мьс в течение некоторого времени производим с ним опыты с внешнеопосредованным запоминанием, а затем снова про­веряем операции, не опирающиеся на применение внешних знаков. Результаты показывают, что даже в опыте с умственно отсталым ребенком происходит сначала значительный рост внешнеопосредо-ванного, а потом я непосредственного запоминания, которое после промежуточной серии опытов дает в 2—3 раза лучший эффект, перенося, как показывает анализ, приемы внешней знаковой опера­ции на внутренние процессы. <

В описанных операциях мы присутствуем при процессе двоякого рода: с одной стороны, натуральный процесс подвергается глубокой перестройке, превращаясь в обходной, опосредованный акт, с дру­гой *— и сама знаковая операция изменяется, переставая быть вне­шней и перерабатываясь в сложнейшие внутренние психологичес­кие системы. Двойное изменение и символизируется в нашей схеме переломом обеих кривых, совпадающим в одной точке и указыва­ющим на внутреннюю зависимость этих процессов. Мы присут­ствуем здесь при процессе величайшей психологической важности: то, что было внешней операцией со знаком, известным культурным способом овладения собой извне, превращается в новый интрапси-хологический слой, рождает новую психологическую систему, несравненно более высокую по составу и культурно-психологичес­кую по генезису.

Тот процесс вращивания культурных форм поведения, на кото­ром мы только что остановились, связан с глубокими изменениями в деятельности важнейших психических функций, с коренной пере­стройкой психической деятельности на основе знаковых операций. С одной стороны, натуральные психические процессы, как мы

видим их у животных, перестают существовать в чистом виде, вклю­
чаясь в перестроенное на культурно-психологической основе
системы поведения в новое целое. Это новое целое с необходимей
стью включает в себя прежние элементарные функции, которые,
однако, продолжают существовать в них в снятом виде, действуя
уже по новым, характерным для всей возникшей системы законо­
мерностям., i

С другой стороны, резко перестраивается и сама операция упо» ,,. |
требления внешнего знака. Будучи решающей, важной операцией у ^ f
ребенка младшего возраста, она сменяется здесь существенно дру| \
гими формами: внутреннеопосредованный процесс начинает поль*л
зоваться совершенно новыми связями и новыми приемами, непохо-* ^!
жими на те, которые были характерны для внешней знаковой one» ^
рации. Процесс испытывает здесь изменения, аналогичные тем^Л
которые наблюдались при переходе ребенка от внешней речи к внуч
тренней. В результате процесса вращивания культурно-психологи­
ческих операций мы получаем новую структуру, новую функцию
прежде применявшихся приемов и совершенно новый состав слож*
ных психических процессов.,

Было бы чрезвычайно примитивно думать, что дальнейшая,
перестройка высших психических процессов под влиянием употреби _Y
ления знака происходит на основе перенесения всей готовой знаков
вой операции внутрь; было бы столь же неправильно считать, что в
развитой системе высших психических процессов происходит проЧ,
стое надстраивание высшего этажа над низшим и одновременное
существование двух относительно самостоятельных форм поведем
ния — натуральной и опосредованной. На самом деле в результате
вращивания культурной операции мы получаем качественно новое,
сплетение систем, резко отличающих психологию человека от эле^
ментарных функций поведения животного. Эти сложнейшие сплете­
ния остаются еще не изученными, и мы можем указать сейчас лишь
на несколько основных моментов, характерных для них. _t

При вращивании, т.е. при переносе функций внутрь, происходит сложная перестройка всей ее структуры. Существенными момен­тами перестройки являются, как показывает эксперимент, следу­ющие: 1) замещение функций; 2) изменение натуральных функций (элементарных процессов, образующих основу для высшей функции и составляющих часть ее); 3) возникновение новых психологических функциональных систем (или системных функций), которые прини-, мают на себя в общей структуре поведения роль, осуществляющу-, юся до того отдельными функциями.

Кратко мы могли бы пояснить эти три момента, внутренне связав» ных друг с другом, на изменениях, происходящих при вращивании в высших функциях памяти. Даже в самых простых формах опосредо­ванного запоминания факт замещения функции проявляется с пол­ной очевидностью. А. Бине не напрасно называл мнемотехнику запоминания ряда чисел моделью числовой памяти. Эксперимент показывает, что в подобном запоминании решающий фактор

составляют не сила памяти или уровень ее развития, но деятель­
ность по сочетанию, построению структур, усмотрению отношений,
мышление в широком смысле и другие процессы, которые заме­
щают память и определяют структуру этой деятельности. При пере­
ходе деятельности внутрь само замещение функций ведет к вербали­
зации памяти и в связи с этим к запоминанию с помощью понятий.
Благодаря замещению функции элементарный процесс запомина­
ния сдвигается с места, которое он первоначально занимал, но еще
не отделяется от новой операции, а использует ее центральное поло­
жение во всей психологической структуре и занимает новую пози­
цию по отношению, ко всей новой системе совместно действующих
функций. Войдя в эту новую систему, он начинает функционировать
в соответствии с законами того целого, частью которого он теперь
является. -,-■■-■ ■;

В результате всех изменений новая функция памяти (которая стала теперь внутренним опосредованным процессом) только по названию оказывается сходной с элементарным процессом запоми­нания; в своей же внутренней сути это новое специфическое образо­вание, имеющее собственные законы.