Студопедия — Прогресс науки, индустрии, образования в Европе. Время и нравы
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Прогресс науки, индустрии, образования в Европе. Время и нравы






Каждая эпоха выписывает на своем «щите» тот или иной девиз… Наука становилась основным движущим моментом эпохи.

XIX в. стал веком бурного подъема промышленности, развития науки и техники, роста культуры и просвещения. Учения философов и экономистов выступают в роли «тяжелой артиллерии» революций, труды инженеров и изобретателей становятся ее «ядрами», проекты педагогов – тонким и эффективными «инструментарием» грядущих перемен.

Лидером выступила Англия.

«Мастерской мира» принадлежала половина тогдашних судов дальнего плавания. Успеху британской торговли способствовали и более низкие тарифы на перевозку сырья, промышленных изделий и людей. Свою лепту в успехи экономики и торговли внесли, естественно, достижения научно-технического прогресса. В 1829 г. скорость поездов достигала лишь 25 км/ч., а всего через шесть лет, в 1835 г., она уже достигла фантастической цифры в 100 км/ч. Важнейшим событием стало изобретение паровоза. Как мы знаем, в России это же осуществили Черепановы – отец Е. А.Черепанов (1774–1842) и сын М. Е.Черепанов (1803–1849).[180]

Джордж Стефенсон (1781–1848) – англичанин, родившийся неподалеку от Ньюкасла, центра английской угольной промышленности. Его предки откачивали воду из копей. В восемь лет мальчуган стал уже зарабатывать. Ни о каком образовании и речи быть не могло. Вся деревня была неграмотной… Стефенсон не знал, что его на жизненном пути поджидают не только бедность, болезни, безденежье, но еще и зависть людская. Мастерство его все совершенствовалось. Вскоре он стал разбираться в машинах не хуже инженеров и даже починил насос, перед которым спасовали опытные механики и инженеры. Теперь он имел деньги и время. И то и другое было брошено на овладение научными познаниями. Вместе с другом они проводили все часы за опытами, решением математических и практических задач. Спиртных напитков они не употребляли. Своего сына (жена умерла) он отдал учиться в инженерную школу. Важную роль сыграла и поддержка его работ главным инженером компании, высоко ценившим механика-самоучку.

Можно перечислить целую вереницу важнейших изобретений, пришедших к нам «с берегов Темзы»: в 1668 г. И. Ньютон изобрел отражательный телескоп, в 1680 г. английский купец У. Докур основал в Лондоне Penny Post («письмо за пенни»), в 1709 г. А. Дарби построил коксовую печь, в 1712 г. Т. Ньюмен – первую паровую машину с использованием поршня, в 1718 г. Дж. Пакл создал первое автоматическое ружье, в 1792 г. впервые был использован газ для освещения помещений, в 1771 Р. Аркрайт, с помощью изобретения Т. Хайкса, получил патент на ватермашину и применил ее в производстве, заработала паровая машина Дж. Уатта, в 1790 г. построен первый железнодорожный мост в Кольбрукдейле, в 1795 г. появилась первая железная дорога на конской тяге, в 1804 г. – первый паровоз Р. Тревика, в 1814 г. – паровоз Т. Стефенсона, в 1825 г – первая пассажирская железная дорога между Стоктоном и Дарлингтоном, в 1811 г. был открыт первый консервный завод. Стали печататься первые бумажные деньги, фунты стерлингов. Британии принадлежала пальма первенства и в изготовлении астрономических инструментов. Когда Гершель сделал свои громкие открытия, оказалось, что во Франции никто не смог их проверить (не было инструментов).

Прогресс промышленной революции в Англии стал очевидным фактом. За 25 лет тут было построено 600 пароходов, 2200 миль каналов, 1800 миль судоходных рек. В Шотландии с 1803 г. сооружено 900 миль шоссейных дорог, свыше 1000 мостов. Говоря об Англии, Энгельс назвал ее страной, непохожей ни на какую другую, со столицей в 2,5 млн. жителей, с огромными фабричными городами, с индустрией, снабжающей весь мир изделиями, и производящей почти все при помощи сложных машин, с трудолюбивым, интеллигентным населением, 2/3 которого заняты в промышленности, составляющим совершенно другую нацию с другими нравами и с другими потребностями, чем раньше.[182] К середине XIX в. Англия стала снабжать мир новостями. Сюда из Парижа перебрался немец Дж. Рейтер, доставлявший купцам и деловым людям с помощью голубей и гонцов самую оперативную информацию о событиях в мире, ценах на биржах и т. д. Он был незаменим для Англии, ставшей торгово-промышленным лидером в мире. В 1851 г. он основал информационное агентство «Рейтер», сообщения которого любила читать королева Виктория, называя его «Тем, кто знает все».

Эпоха в культурно-просветительском отношении представляет собой довольно впечатляющее, хотя и противоречивое зрелище. Миллионы людей, до того ни разу не державшие в руках книги, начинают читать и получать от чтения большое удовольствие. В это же время, как отмечали другие, несмотря на то, что были сделаны выдающиеся физические, химические и биологические открытия, открывателей и провозвестников нового нередко встречали в штыки, бросали в тюрьмы или осмеивали. Несмотря на активное применение в медицине новых лечебных средств, в Европе и в XIX в. еще было немало стран, где духовенство и знахари, как ни в чем ни бывало, продолжали изгонять из больных бесов, врачуя их главным образом молитвами и ладанками.

Инквизиция запрещала смелые, яркие, интересные произведения. В Испании всех тех, кто преступал этот запрет, выставляли к позорному столбу, били кнутом и бросали в темницу. Один из самых серьезных протестов против церковного воспитания прозвучал и из уст Виктора Гюго, говорившего, что свет цивилизации можно потушить лишь двумя способами – нашествием солдат или нашествием священников. Если первое угрожает матери-Родине, то второе – нашему Будущему (ребенку).

Нелишне взглянуть шире на положение женщин в те времена. Даже в передовых странах Европы (Англия и Франция) общий уровень их жизни и образования низок. Отмечалось их всеобщее недоедание и малый вес. На фабриках этих стран женщины-работницы считались самой низкой из каст. Феминистка Х. Робинсон писала: надзиратели смотрят на нас «как на животное, на рабу, с которой можно было обращаться как угодно – толкать, щипать, бить». Жили женщины тогда недолго, в брак вступали поздно – между 25–28 годами. Выйдя замуж, они оказывались вынуждены тянуть лямку до могилы. Реальность была довольно мрачной.

Уже с конца XVI в., когда буржуа стали обладателями немалых богатств, а аристократы обеднели, оба этих слоя сделали женщину и брак предметом купли-продажи. Богатые торговцы обычно женились на молодых. Соответственно те вскоре становились вдовами. Перед этим они вынуждены были заводить себе любовников или выходили замуж за молодых помощников (бывших престарелых супругов). Широко были распространены и тайные браки. Столь обычными становились эти нарушения, что лондонский Совет даже решил запретить ранние браки (до 24 лет). Итогом попытки укрепить мораль стал стремительный рост числа подкидышей и мертвых младенцев.

В год вторжения Наполеона, вместе с неразлучным А. Шлегелем, воспитателем ее детей, видным немецким философом (умной женщине всегда мало одной страсти, ей непременно нужен ещё и философ), она, наконец, прибыла в Россию (1812). Её встречали как триумфаторшу и знаменитость. Не мудрено. Женщины зачитывались ее романами, а мужчины испытывали к ней уважение (подумать только: мадам бросила вызов «самому Наполеону»).

Для нас важным и знаменательным представляется то, что Сталь пару веков назад сумела лучше разобраться в «тайне русского сфинкса», нежели иные нынешние российские политологи. Русский народ она никак не относила к «забитым и темным», а страну не считала «варварской». Будучи умным и наблюдательным человеком, она сразу же отбросила предвзятое мнение о России и русском народе, бытовавшее тогда в Европе. Она увидела могучий народ, полный огня, душевной силы и живости, сказав, что этому народу можно верить. Хотя отметила детскую доверчивость русских. В Петербурге она встретилась с Александром I, из разговоров с ним сделав вывод: «Александр никогда не думал присоединяться к Наполеону ради порабощения Европы». В русском языке она услышала медь боевого оркестра. О крестьянах же писала: «Есть что-то истинно очаровательное в русских крестьянах, в этой многочисленной части народа, которая знает только землю под собой да небеса над ними. Мягкость этих людей, их гостеприимство, их природное изящество необыкновенны. Русские не знают опасностей. Для них нет ничего невозможного».

Другая «амазонка», Жорж Санд (1804–1876), с первых же шагов в литературе повела себя как воительница правды и справедливости. В ее происхождении можно найти наверняка и некоторые из особенностей ее характера. Аврора Дюдеван, урожденная Дюпен (Жорж Санд).

В 1832 г. она напишет свой первый серьезный роман «Индиана». О чем роман? О положении женщины, которая столкнулась с реальным миром, где все не так, как об этом ей внушали ее учителя и родители… Сама она так скажет в предисловии к роману: «Индиана, если уж вам так хочется все объяснить в этой книге, – это тип: это слабая женщина, полная страсти, которую она должна подавить в себе, или, если вам угодно, страсти, которая осуждается законом; это воля, которая борется с неизбежностью; это любовь, которая слепо натыкается на все противодействия цивилизации». Успех романа был очевиден. Ж. Санд признал сам Бальзак.[218]

За ее внешне эпатажным обликом (курила сигары, любила мужские имена и костюмы и, разумеется, мужчин) скрывалась гордая, пылкая, независимая натура. Санд – первая писательница Франции, сумевшая заработать себе на жизнь литературным трудом. Она широко распахнула перед женщинами дверь в литературу. В целой серии своих романов она яростно сражается за свободу женщины («Индиана», «Лелия»).

Более сурово обошлась судьба с немецким философом Артур Шопенгауэром (1788–1860). В юности его постиг страшный удар, когда отец, богатый купец, безумно любивший своего сына, в 1805 г. покончил с собой. Трудно сказать наверняка, что послужило причиной трагедии, но, вероятно, вину за происшедшее сын возложил на свою мать. В нем возникла стойкая неприязнь к родительнице, которая затем перекинулась на весь женский род. В немалой степени подобные мысли и настроения подтолкнули к написанию эссе «О женщинах». Иные прямо указывают на эссе как на «симптом его невротической неприязни к собственной матери».

Шопенгауэр пишет: «Достаточно одного взгляда на то, как она устроена, чтобы понять, что женщина не приспособлена к серьезному труду, будь то умственному или физическому». «Непосредственное предназначение женщин – служить няньками и наставниками в нашем раннем детстве, ибо сами они инфантильны, фривольны и недальновидны». «Мужчина едва достигает зрелости своих рассудочных и духовных способностей к двадцати восьми годам; женщина – к восемнадцати. И при этом женский разум весьма посредствен, его кругозор крайне жалок». «…Обнаружится, что основной порок женского характера заключается в том, что он лишен чувства справедливости… Они полагаются не на силу, а на ловкость; отсюда их инстинктивная способность к хитрости и их неискоренимая склонность к обману»… «Только мужчина с омраченным половой страстью разумом мог назвать прекрасным полом эти низкорослые, узкоплечие, широкобедрые и короткобедрые создания…»

Среди дам появились даже защитницы их превосходства… Дочь итальянского ученого Ч. Ломброзо Паола Ломброзо в книге «Женщина: ее физическая и духовная природа и культурная роль» задалась вопросом, а действительно ли превосходство мужчин подтверждается неопровержимыми аргументами. Да, мужчина обладает более крепкими мускулами, прочным скелетом и большим мозгом. Но что отсюда следует? Ведь в других областях он явно уступает женщине. Она гораздо легче приспосабливается к жизни и к условиям окружающей среды. Средняя продолжительность жизни у нее заметно выше, чем у мужчины (даже у низших животных). Она выносливее. Серьезное превосходство женщины заметно и в такой области как воспроизводство вида, где она создает потомству наиболее безопасные и выгодные условия развития. И если даже предположить, что мужчина чуть умнее, то и это качество далеко не всегда подкрепляется жизнью; тогда как каждая женщина может произвести на свет потомство, далеко не каждый мужчина способен, скажем, написать книгу или совершить аналогичного рода творческий акт. Она «изобрела» дом, земледелие, медицину, искусство прясть, ткать, шить, приготовлять пищу, да и саму любовь.

Можно бы сказать и гораздо больше. Женщина сумела придать глубокий смысл мужскому существованию. Без неё общество лишилось бы основы, а цивилизация просто перестала бы существовать. Само появление прогресса полностью зависело и зависит от массы женских желаний и прихотей. П. Ломброзо так мотивировала свою апологию женщины: «Таким образом, женщина побудила к изысканию драгоценных камней в недрах земли и чудных жемчугов на дне моря, поощряла ввоз и выделку самых редких и красивых тканей… находя им соответствующее применение, употребляя одни для торжественных нарядных платьев, другие для легких воздушных бальных костюмов и третьи, наконец, для защиты от холода. Тысячи и миллионы рабочих и работниц во все времена и в течение всей своей жизни заняты были только производством того, что изобрела женщина для украшения своей личности и для убранства своего дома. И это – одна из главных заслуг женщины: она сумела выдумать и устроить свой «дом».[243]

Свою лепту в тему женского освобождения внес и неистовый ирландец Бернард Шоу (1836–1950), популярный драматург, являвшийся к тому же одним из основателей «Фабианского общества». Философия не помешала ему практично жениться на богатой ирландке, «зеленоглазой миллионерше».

Возможно, необходимостью борьбы с подобными установками и настроениями и было вызвано появление, пожалуй, самой популярной пьесы Шоу – «Пигмалион». Задуманная еще в 1897 г. специально для актеров Форбс-Робертсона и Патрик Кэмпбелл (в последнюю драматург был влюблен), пьеса была поставлена «Театром его величества» в 1914 году. В ней, как помнит зритель, обычная девушка-цветочница, дочь мусорщика Дулиттла («ист-эндская девка») усилиями профессора Хиггинса превращается в шикарную светскую даму. В это же время ее родня, голодранец Альфред Дулиттл, совершает головокружительную карьеру, становясь проповедником. Но даже правильная речь и внешне безукоризненные манеры Элизы, увы, не могут «уничтожить пропасть, которая отделяет класс от класса и душу от души». Писатель привлек внимание зрителя к порокам буржуазного мира, указал на его прямую и личную ответственность за установленные в стране порядки, выступая против «самих» буржуа, а не против «персонажей». Саркастичный смех этого мудреца, одного из основателей известного «Фабианского общества», автора пьес «Дома вдовца», «Профессия госпожи Уоррен», «Пигмалион», «Ученик дьявола», «Цезарь и Клеопатра» основательно потряс незыблемые устои английского общества, выявляя многочисленные «гнилые местечки» Британии.

В сфере высшего образования прогресс обычно связывают с инициативой Оксфорда и Кембриджа, которые возглавили в 1873 г. движение за распространение университетского образования в Великобритании (University Extention). С тех пор в университеты стали допускаться вольнослушатели, а профессора стали читать публичные лекции в провинции. Рост знаний и образования стал возможен благодаря увеличению и объемов финансирования… В 1834 г. возникла система государственных субсидий на обучение. Менее чем за 30 лет суммы, выделяемые правительством Англии на эти цели, увеличились с 20 тыс. ф. ст. до 1 млн. ф. ст. с лишним (это распространялось в основном на университетское образование).

Понятно, что человек с классическим образованием имел больше шансов в жизни. Оно вооружало его инструментами познания и понимания мира… Однажды знаменитый Сесил Родс, «строитель империи», пытаясь объяснить, почему он столь страстно желал попасть учиться в Оксфорд, произнес: «Вы задумывались когда-нибудь, почему это во всех сферах общественной жизни так много выпускников Оксфорда? Оксфордская система выглядит, казалось бы, весьма непрактичной, но ведь вот, куда ни глянь, – кроме области научной – выпускник Оксфорда всегда на самом верху».[253] Классическая школа и рождает homo classicus!

Наибольшим престижем пользуются 260 частных школ (где учится 4 % школьников) – старые школы типа Итона, Винчестера, Регби, Харроу. Итон, основанный в 1441 г., наиболее близок к королевскому двору (сам монарх назначает туда главу совета попечителей). Из стен Итона вышло 18 премьер-министров. Поэтому за школой закрепилось прозвище «кузницы премьеров и министров». По сути дела, мы имеем дело с «наследственным клубом» английской политической элиты. Здесь преподают лучшие педагоги, выплачиваются самые высокие зарплаты, царят строгие и жесткие порядки. Регулярные занятия спортом и строгий режим питания («Чем хуже питание, тем лучше воспитание»). Англичане, пожалуй, не выберут главу кабинета или министра, если он не является выходцем из Оксфорда или Кембриджа.

Герберту Спенсеру (1820–1903) принадлежит десятитомная синтетическая философия (физиология, история, психология, педагогика). Сторонник эволюции, он полагал, что ей подвластно буквально все – от неорганической природы и судеб народа до жизни индивидов. Ведь, развитием человека управляет внешняя среда, а науки с их взаимообусловленным, синтетическим характером оказывают наибольшее воздействие на мозг человека, поведение и инстинкты. Поэтому ключевая роль в его развитии и отводится научному воспитанию и образованию. Грандиозный спенсеровский труд «Воспитание умственное, нравственное и физическое» способствовал утверждавшемуся в XIX в. культу науки.

Спенсер считал необходимым дать адекватную и точную картину развитию обществ и человека. Пока же уроки напоминают басни и мифы, которыми учителя пичкают молодежь. В школах и институтах Англии, Франции, Германии насаждается «культ личности» (источается неумеренная похвала жрецам, царям, королям, полководцам). Почти не видно даже робкой попытки вскрыть социальную подоплеку явлений и событий. Подлинная история и философия заменяются пустой болтовней. Ход цивилизации невозможно понять, ограничиваясь легковесными рассказами и простыми формулами общественного развития.

Спенсер не отрицал и роли религии, он скорее наделял ее высшим разумом. Разумный общественный порядок должен явиться в итоге не борьбы или вражды науки и религии, но союза между ними. Он ратовал за высоко образованное духовенство, которое овладеет всеми достижениями современных наук. Обнадеживающе звучала и мысль о рационально-прагматической религии, взявшей на вооружение все достижения науки, культуры.

Джон Ньюмен (1801–1890), впоследствии кардинал, сыграл важную роль в судьбах образования. Он и возглавил католический университет в Дублине. В прошлом воспитанник Оксфорда, Ньюмен выступил перед общественностью с циклом лекций («Лекции по университетскому образованию», 1853). Позже их опубликуют под общим названием «Идея университета» (1873). Отвечая на вопрос, каким видится ему новый образец университета, Ньюмен говорил: «Если бы меня попросили разъяснить насколько это возможно кратко и популярно, что такое университет, я бы вывел свой ответ из его древнего наименования – «studium generale» или «школа универсального обучения». Университет видится своеобразным аналогом «светского общества», где создана неповторимая интеллектуальная атмосфера ученых. В его стенах индивид должен прежде всего иметь возможность окунуться в мир «чистой и ясной мысли». University (университет) – это «совокупность», очаг мудрости, быть может, даже своего рода светоч вселенной, «альма матер возвышающегося поколения».[261]

Этот «великий ирландец» многое предвидел из последующего невиданного взлета высшей школы. Такова, скажем, его идея Университета как культурного центра Вселенной. Нетрудно заметить, что это совершенно иной подход к высшему образованию, нежели, скажем, тот, что сформулирован Наполеоном. По мысли императора, «Университет должен быть прежде всего орудием правительства». Ньюмен же считает необходимым сверять научный и учебный прогресс прежде всего с вопросами нравственности и этики. В то время как человечество превозносило до небес интеллект и науку, он сумел увидеть их уязвимые места… За сто лет до трагедии Хиросимы и Нагасаки он утверждал: физическая наука «опасна, потому что она обязательно пренебрегает идеей морального зла» (1851). Ньюмен писал: «Интеллект беспомощен, потому что он неуправляем и саморазрушителен, если не руководствуется моральным правом и богооткровенной истиной». Время по праву закрепило за Ньюменом посмертную славу «отца классического университета». Можно сказать, что он создал основы концепции университета будущего.[262]

Заметных успехов достигли мыслители и других стран. Выдающийся швейцарский педагог-демократ И. Г. Песталоцци (1746–1827).

его отдают учиться в одну из школ Цюриха. Привыкнув к свободной и гуманной манере обучения у деда, Иоганн был потрясен методами, царящими в казенных учебных заведений. Впоследствии он охарактеризует их как «искусственные машины, которыми душат все следы силы и опыта, влагаемые в детей природой» и даже сочтет такое обучение «убийством». Его отталкивало в этом «жалком школьном учении» и то, что детей скучивают, как толпу овец, в замкнутом пространстве душной комнаты, и то, что их обучают «путанице отдельных изолированных наук».

Песталоцци поступает в Цюрихский коллеж, где обстановка была близка скорее духу эпохи Просвещения, нежели эпохе утилитаризма. Он так описывал установки и настроения этого учебного заведения: «Независимость, самостоятельность, благотворительность, самопожертвование и любовь к отечеству были лозунгом нашего общественного образования. Преподавание. которым мы пользовались в живом и привлекательном изложении, было направлено к тому, чтобы поселить в нас равнодушие к богатству и почестям. Нас учили верить, что бережливость и ограничение личных потребностей могут заменить богатство и что совсем не нужно большого состояния и высокого общественного положения, чтобы пользоваться и домашним счастьем, и гражданской самостоятельностью… Обладая только самыми поверхностными школьными познаниями о великой гражданской жизни Греции и Рима, мы мечтали насадить порядки этой гражданственности в родном кантоне… Желание противодействовать нравственному упадку моего отечества было присуще каждому истинно благородному гражданину и исходило из сердца, полного любви к родине».[266]

Песталоцци ни минуты не сомневается, что вся его деятельность должна быть направлена на дело служения простому народу. Позже он сам в сжатой форме выразит устремления своей жизни в посвящении, которым открывается одна из его книг: «Низшему классу населения Гельвеции» (авт. – Швецария).

Он одним из первых использовал антропологический подход. Современное общество не могло предоставить людям должного образования: «В фабричных центрах большинство людей также заняты лишь механическим выполнением какой-либо изолированной производственной операции… Эти люди лишены какого бы то ни было умственного образования, ограничены ничтожно узкими рамками своих технических навыков и чужды, абсолютно чужды даже самому духу мастерства и свойственным ему свободным и разумным взглядам». Предстояло осуществить кардинальные перемены в системе, чему и были посвящены его усилия.[267]

Песталоцци поймет с годами, что крайне сложно впрячь в одну телегу два столь разных побудительных мотива как экономический рационализм и всестороннее развитие человека. В 1797 г. он публикует «Мои исследования путей природы в развитии человеческого рода». Это стало внутренним мотивом к действию.

В его учебном заведении он попытался не только соединить теорию и практику, но и, что быть может самое трудное, постарался оживить «тот механизм, что столетиями превращал ребенка в послушное орудие проверки предвзятых идей». Очень скоро выяснилось, что это крайне трудная задача. Многие готовы были охотно порассуждать о «свободе», «индивидуальном развитии ребенка», даже о «христианском воспитании», но тут же забывали обо всех благих устремлениях. Ведь, для этого нужны были немалые силы, средства, время и желание, а это-то как раз всегда в большом дефиците… Педагогу и мыслителю пришлось столкнуться с массовым уходом учителей и детей из стен заведения. Тогда-то и родился его знаменитый принцип, нашедший выражение в «Лебединой песне»: «Эту истину (ее можно назвать «принципом Песталоцци») можно сформулировать так: обучение приобретает и сохраняет свой смысл постольку, поскольку проводится и сохраняется разграничение между общими законами развития природы человека по трем направлениям – ума, сердца и руки – и способами применения этих законов, особенно в конкретных практических ситуациях и в борьбе с трудностями повседневной жизни» (М. Сетар).[268]

Деятельность Жюля Верна (1828–1905) в истории популяризации науки стоит отдельной главой. За свою долгую жизнь он опубликовал свыше 65 научно-фантастических, приключенческих, географических романов, повестей и рассказов… Будучи постоянным автором «Журнала воспитания и развлечений», расчитанного на широкий круг юных читателей, он выразит душу юношества второй половины XIX века. Кто-то представлял себя юным капитаном Грантом, кто-то – таинственным и отважным Немо, кто-то – Мишелем Арданом, первым космонавтом, кто-то – добродушным профессором Паганелем. Все они были неутомимыми «капитанами», дерзновеными первопроходцами, мужественными «рыцарями науки». Трудно себе представить более притягательные и волнующие образы того времени!

Спросим себя: «Что лежало в основе феноменального успеха Ж. Верна? Может он просто угадал вектор времени?» За его популярностью сокрыт долгий и тяжелый труд. Его рабочий день подчинялся строго заведенному порядку. Словно рудокоп, вгрызался он все в новые и новые пласты наук. А затем «вымывал» из ценных «пород» крупицы золотых знаний. Сам романист не раз подчеркивал исключительную важность такого непрерывного поиска. «Я предварительно исследую все доступные мне источники и делаю свои выводы, опираясь на множество фактов». Он регулярно прочитывал 20 с лишним газет, изучал потоки научных сообщений, делал многочисленные выписки из книг, газет, журналов, рефератов и отчетов.

Своеобразной кузницей Вулкана стала библиотека Ж. Верна. Здесь были представлены труды по многим областям наук, записки путешественников, мемуары ученых, атласы, справочники, всевозможные энциклопедии. «Его библиотека служит исключительно для пользования, а не для любования. Тут вы встретите сильно подержанные издания сочинений Гомера, Вергилия, Монтеня, Шекспира, Мольера, Купера, Диккенса, Скотта. Вы найдете тут и современных авторов». Груды выписок и карточек, подобранных по томам, составили тетрадки разной толщины. По словам Ж. Верна, у него накопилось около 20 тыс. таких тетрадок! К нему вполне можно было обратить латинскую фразу: «Semper novarum rerum cupidus!» (лат. «Всегда страстно жаждущий нового!») Подобных масштабов самообразования, пожалуй, еще не знала история мировой цивилизации.[279]

Он осведомлен о достижениях космографии, физики, математики, химии. Материалом для романов служили научные доклады, отчеты научных экспедиций, статистика, картография. Моряки называли его произведения «лучшим бортовым журналом», инженеры использовали идеи «Наутилуса», ракетчики взяли на заметку тот факт, что снаряд снабжен ракетными тормозами («С Земли на Луну»).

Новые настроения находили отражение и в живописи… Ведущий художник в тогдашней викторианской Англии, У. Тернер (1775–1851), чей феноменальный труд потрясает воображение (280 картин, 20 тыс. акварелей и рисунков), о котором ранее уже говорилось, первый отразил в живописи образы железной дороги, паровоза и парохода. Его картины «Дождь, пар и скорость» и «Пароход, буксирующий по Темзе на слом старый фрегат» стали как бы символами грядущей эпохи технического и научного прогресса.

Путешествия и приключения стала для многих alma mater, «университетом». Для этого все же придется поучиться. Море не любит невежд. XIX в. – время битв, путешествий, романтики открытий… Поэты и писатели с особой страстью и увлечением воспевают море, приключения, капитанов («Сказание о Старом Мореходе» Кольриджа, «Отважные капитаны» Р. Киплинга, «Капитан Сорви-голова» Л. Буссенара, «Пятнадцатилетний капитан» и «Дети капитана Гранта» Ж. Верна). Эра отважных первопроходцев, инженеров, изобретателей!

В мире побеждает тот, у кого лучше работает наука и техника, у кого мощнее исследовательская и лабораторная базы, кто быстрее внедряет достижения науки в производство. Лишь злейший враг страны и своего народа стал бы не развивать, а уничтожать и свертывать эти базы, которые я называю самыми главными «бастионами цивилизации».

Это прекрасно понимали англичане, ставшие уже с конца XVIII в. мировыми лидерами в области промышленности и машиностроения. Знаменательно, что на Всемирной промышленной выставке 1851 г. в Лондоне побывало 6 млн. человек (все население Англии тогда не превышало 27 миллионов). Абсолютное большинство населения страны выражало свой восторг по поводу выставки, будучи согласно со своей королевой. Виктория, посетив промышленную выставку, отметила небывалый триумф Британии и с чувством законной гордости сообщила представителям прессы: «Выставка показала, что мы способны сделать почти все».[293]

Каждая из стран пытается сказать веское слово в науке и технике. На возведение англичанами Хрустального дворца французы ответили башней Г. Эйфеля (1832–1923), вариацией Вавилонской или Пизанской башен.

Французы одними из первых дали толчок развитию автомобилестроения в мире. В 1880-е гг. внук Жана-Пьера Пежо Арманд переориентировал производство деда на выпуск велосипедов с деревянными колесами. В 1890 г. на «Пежо» был построен первый автомобиль, в 1900 г. уже выпускалась одна машина в день. Девиз «Пежо» – «Лев идет от мощи к мощи». В 1890 г. была создана и другая автомобильная компания – «Рено».

В науке и технике вперед вырываются молодые капиталистические страны. В 1900 г. Германия заняла ведущее место в Европе в области электротехники и первое место в мире в развитии химической промышленности. У П. Лафарга есть интересная статья «Буржуазия и наука», где раскрывается механика того, как и с помощью чего Германия заняла «первое место по эксплуатации математиков, физиков, химиков и техников». Он говорит, как на одной из немецких фабрик анилиновых красок служат 55 химиков, занятых изысканием новых веществ, и 33 техника, чтобы немедленно применить сделанные учеными открытия в немецкой промышленности. На другом заводе работают 145 химиков и 175 техников. Другие предприятия также не жалеют средств на лаборатории, библиотеки, больницы и иную социальную инфраструктуру. «Все это, правда, стоит дорого, – пишет профессор Липман, – но зато эти крупные фабрики дают от 20 до 33 процентов дивиденда. Германия вывезла в 1904 году на 156 миллионов анилиновых красок, то есть в 195 раз больше, чем Франция. Ее математики, физики и химики, ее лаборатории для исследований, оборудование при заводах стоят миллионы, но зато дают ей валового дохода на 1.250 миллионов». Во Франции эти процессы выражены гораздо слабее. Глупее и капиталисты, ибо промышленники уклоняются от выплат заработанных денег ученым и отсылают их в лаборатории университетов. Профессор (его цитирует П. Лафарг) прямо обвиняет французскую буржуазию в отсутствии «научного духа».

Статья содержит целый ряд критических высказываний и замечаний. В ней показана эксплуататорская сущность капиталиста, что платит ученому или инженеру скромное вознаграждение за открытие, приносящее ему миллионы. Тот же Ротшильд платит повару куда больше, чем инженеру. Подобным же в Риме (времен упадка) опытный в кулинарном деле раб стоил дороже, нежели раб, обладающий литературными или медицинскими познаниями…

Чего достигла цивилизация в ходе своего «победоносного шествия»? Бродель характеризует цивилизацию в целом как «мощные оковы и каждодневное утешение». В XVI–XIX вв. у людей складывалось о ней двойственное представление. Вряд ли буржуазная цивилизация могла быть каждодневным утешением для народа. Дело в том, что, несмотря на многочисленные триумфы науки и промышленности, большинству населения её плоды пока еще были недоступны. Ведь, жизнь народных масс протекала все еще в условиях далеких от плодов достижений науки и техники. Масса крестьянства обитала вне города, а где город, там и культура. Перепись же населения Англии (1851) показывала: главными занятиями трудоспособного населения по-прежнему оставалось сельское хозяйство или работа по дому. В Бельгии, наиболее индустриальной стране континентальной Европы, половина жителей принадлежала к крестьянству (середина XIX века). Во Франции в 1850 г. из всего 23-милионного населения около 20 миллионов продолжали жить в сельской местности.

Энергия позитивных идей часто гасилась при столкновении с препятствиями социального характера. Без решения коренных политико-социальных вопросов, связанных с раскрепощением и просвещением людей, даже знания, образование и современные технологии не обладали достаточной силой, способной разорвать путы, сковывающие общество.

Таким образом, перед нами предстала довольно пестрая и очень неоднозначная картина буржуазного прогресса…С одной стороны, наблюдался довольно энергичный рост населения, увеличение богатства части нации, развитие сети дорог, рост городов, прогресс науки и техники. С другой, стремительно росли налоги и национальный долг, множились социальные язвы, в ряде стран заметнее стали черты пауперизма. Фарисейство и пороки пронизывали ткань буржуазно-монархической Британии (и всей Европы) сверху донизу. В то время как английский экономист Т. Мальтус (1766–1834) убеждал бедняков в необходимости туже затягивать пояса, говоря об опасности бурного роста народонаселения, что, якобы, серьезно подорвет «основы цивилизации», буржуа не желали ни в чем себя ограничивать, занимаясь неприкрытым обогащением за счет народов…

Подводя сугубо предварительные итоги состоянию науки, культуры и образования в Западной Европе, можно констатировать, что: 1) рост знаний, в целом, способствовал улучшению состояния дел человечества, отвечая важным, насущным целями и задачам сообщества; 2) торговля с индустрией все заметнее воздействуют на состояние науки, образования и культуры в ряде стран Европы; 3) наука и образование – мощные факторы, влияющие на уровень политической, социальной и культурной зрелости народов; 4) талантливейшие деятели искусства, каковы бы ни были их взгляды, если они только обладали умом и чувством социальной ответственности, всегда стремились выразить в идеях и образах нужды своего времени и народа; 5) неравномерность развития капитализма вела к обострению конкуренции между различными странами и регионами мира; 6) вместе с тем довольно заметные успехи наук, образования и производства всё-таки были ещё очень ограниченными в масштабах мира; 7) не могли они заменить заметное ослабление нравственных, религиозных, духовных устоев обществ, называвших себя «цивилизованными»; 8) это подвело ряд ученых (Спенсер, Конт, Маркс, Энгельс, Дюркгейм и др.) к необходимости поиска сил, которые бы организовали и оформили «позитивные процессы» эволюции рода человеческого в конкретные формы. Наиболее отчетливо эти тенденции проявились в Германии, США и Японии.

Неравномерность развития капитализма выталкивала вперед «новые страны». Среди лидеров этих держав оказалась к концу XIX в. и Германия. Немцы получали в университетах солидное и добротное образование. Пользуясь этим, многие наживали в Англии огромные состояния, как будто, шутит Ч. П. Сноу, «находились в богатой колонии, где никто не умел ни читать, ни писать».[313] Иные из них становились богачами и в США. Видимо, им это удавалось по той причине, что они умели увязать теоретические знания с их практическим применением. В немецкой политике и мысли мы увидим как бы некое завершение торжества фаустовского духа: «Что надо знать, то можно взять руками. // Так и живи, так к цели и шагай».

 

 







Дата добавления: 2015-03-11; просмотров: 390. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Упражнение Джеффа. Это список вопросов или утверждений, отвечая на которые участник может раскрыть свой внутренний мир перед другими участниками и узнать о других участниках больше...

Влияние первой русской революции 1905-1907 гг. на Казахстан. Революция в России (1905-1907 гг.), дала первый толчок политическому пробуждению трудящихся Казахстана, развитию национально-освободительного рабочего движения против гнета. В Казахстане, находившемся далеко от политических центров Российской империи...

Виды сухожильных швов После выделения культи сухожилия и эвакуации гематомы приступают к восстановлению целостности сухожилия...

Принципы и методы управления в таможенных органах Под принципами управления понимаются идеи, правила, основные положения и нормы поведения, которыми руководствуются общие, частные и организационно-технологические принципы...

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ САМОВОСПИТАНИЕ И САМООБРАЗОВАНИЕ ПЕДАГОГА Воспитывать сегодня подрастающее поколение на со­временном уровне требований общества нельзя без по­стоянного обновления и обогащения своего профессио­нального педагогического потенциала...

Эффективность управления. Общие понятия о сущности и критериях эффективности. Эффективность управления – это экономическая категория, отражающая вклад управленческой деятельности в конечный результат работы организации...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.018 сек.) русская версия | украинская версия