Конспект лекции

Дисциплина, которую нам предстоит изучать, сейчас у нас обычно называется политологией (от "полис", что по-древнегречески означает политическое целое, система, и "логос", т.е. слово, закон, наука). В иных академических традициях она именуется политической наукой или науками, но чаще всего — просто политикой. Надо признать, что нередко сам предмет изучения, понятие о нем и предмет как дисциплина преподавания (еще одно характерное совпадение) словесно отождеств­ляются. Что такое закон всемирного тяготения? Явление физической реальности? Выведенная Ньютоном формула зависимости взаимодействия масс от расстояния⁷ Часть классической физики? Раздел физики как предмета, изучаемого в школе? В обыденной речи мы не отличаем одно от другого. Вплоть до конца прошлого века в России, а во многих "консервативных" странах и по сей день слово "политика" оказывается способно обозначать одновременно и определенный род человеческой деятельности, и формирующиеся в этой деятельности способности (искусства и зна­ния), и ту реальность, которая этими знаниями и искусствами творилась, и, наконец специальные усилия по формированию политических способностей, знаний и уме'- ний. Поэтому до сих пор англичане и американцы, например, продолжают упорно именовать политикой и нашу академическую дисциплину в целом, и ее отдельные разделы, а также отдельные курсы, преподаваемые в университетах (введение в политику, сравнительная политика, муниципальная политика и т.п.).

Что же такое политика? Чем она манит к себе людей? Почему о ней говорят и спорят?

Для одних авторов политика — высшее проявление человеческой природы, для других — гнездилище низменного в человеке. Платон считал ее самым высоким, "царственным искусством". А Николай Бердяев писал о своем отвращении к полити­ке, которую называл самой зловещей формой объективации человеческого сущест­вования, основанной на лжи. В отличие от этих крайних точек зрения Макс Вебер прямо называл политику сплавом божественного и дьявольского начал, причем последнее, по его словам, слишком часто держит в ней верх. Он же дал всеохватыва­ющее определение политики как деятельности по самостоятельному руководству.

"Что мы понимаем под политикой? Это понятие имеет чрезвычайно широкий смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному руководству. Говорят о валютной политике банков, о дисконтной политике имперского банка, о политике профсоюза во время забастовки; можно говорить о школьной полити­ке городской или сельской общины, о политике правления, руководящего корпо­рацией, наконец, даже о политике умной жены, которая стремится управлять своим мужем"

Макс Вебер, "Политика как призвание и профессия"

Чтобы выяснить пределы и контуры политики, целесообразно было бы уточнить, что же не является политикой. Один из первых политических мыслителей Аристо­тель, создавший сами слово и понятие ПОЛИТИКА (так называлась его знаменитая книга, что означало "полисная"), считал, например, что "полисное животное", или человек, может существовать только в полисе, т.е. в политической реальности. Вне этой реальности, вне политики он становится либо животным, либо богом, либо сверхчеловеком, либо недоразвитым в нравственном отношении существом. Иными словами, вне политики человек либо принадлежит природе, либо миру чистого духа.

"Человек есть существо политическое (дословно "полисное"), а тот, кто в силу своей своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне полиса, — либо неразвитое в нравственном отношении существо, либо сверхче­ловек. Его и Гомер поносит, говоря "без роду, без племени, вне законов, без очага". Такой человек по своей природе только и жаждет войны... Тот же, кто не - способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет частички полиса, становясь либо животным, либо божеством. Во всех людей природа вселила стремление к политическому (дословно "полисному") общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Человек, нашедший свое 163

завершение, —совершеннейшее из живых существ, и, наоборот, человек, живу­щий вне закона и права, — наихудший из всех..."

Аристотель, "Политика"

Забегая несколько вперед, отметим, что сходным образом описывает человече­ский мир или социальность ("аристотелевская политика, полисность) выдающийся американский обществовед Толкотт Парсонс (1902-1979). Как и Стагирит (прозви­ще Аристотеля, означающее "уроженец Стагир"), он ограничивает человеческий мир, с одной стороны, физико-органической реальностью (здесь человек в аристоте­левском смысле еще животное), а с другой — областью "конечных идей" (здесь человек уже "бог" — не нуждается ни в политике, ни в согражданах). Всю же остающуюся в промежутке реальность Парсонс отнюдь не закрепляет за политикой, а делит на четыре равноправных, условно выделяемых "аналитических проекции" нашего жизненного мира — экономическую (на основании функционального импе­ратива адаптации), политическую (целедостижение), социетальную или "общност-ную" (интеграция) и культурную (обеспечение образцов). Однако о соотношении этих "проекций" или субсистем нашей жизненной реальности и месте среди них политики речь пойдет позднее.

Впрочем, и Аристотель не считал политическим весь промежуточный человече­ский мир. Это мир общения и общности людей — и то, и другое слиты в едином понятии койнонема или койнония. Общение-общность можно обнаружить в семье, где она выражена непосредственно и потому, по мнению Стагирита, несовершенно. В полной же мере общение-общность реализует себя, становится совершенной в полисе. Здесь койнонема достигает своего логического развития в качестве полисной или, говоря привычными словами, политической. Однако рядом с ней сохраняется общение несовершенное, непосредственное, которое только в потенции обладает некими политическими задатками и своим несовершенством оттеняет собственно политическое общение.

"Всякий полис является своего рода общением. Общение же организуется ради некого блага... К высшему же из благ устремлено то общение, которое является наиболее существенным и объемлет собой все остальные. Это общение называется полисом или общением политическим... Один только человек из всех живых существ одарен речью... Это свойство людей, отличающее их от всех остальных существ, ведет к тому, что только человек способен к чувственному восприятию таких понятий, как доброй зло, справедливость и несправедливость... А совокупность всего этого и создает основу семьи и полиса. Первичным же по природе (т.е. по существу — Авт.) является полис сравнительно с семьею И каждым из нас.... Поэтому—то я и определяю семью и поселение, и полис как общение, а полис называю вполне завершенным и совершенным общением".

Аристотель, "Политика"

В понимании Аристотеля политика вырастает из дополитического состояния вой^ ны (вспомним — и недочеловек, и сверхчеловек "по природе своей только и жаждет войны"), противоречащего природе, или сущности, человека общительного. И хотя другой великий политический мыслитель Томас Гоббс называет такое состояние "войны всех против всех" естественным, общее понимание происхождения политики как преодоления и отрицания вражды и грубого насилия объединяет и Аристотеля, и Гоббса, составляя магистральную линию, фундаментальный стержень всей полит­ологической традиции понимания природы политики.

"Пока люди живут без общей власти, держащей их всех в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, а именно в состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля К борьбе путем сражения... Вот почему все, что характерно для времени войны, когда каждый является врагом каждого, характерно также для того времени. когда люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую дают их собственная физическая сила и изобретательность. В таком состоянии нет места трудолюбию,... нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх И 164

постоянная опасность насильственной смерти, а жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна..."

Томас Гоббс, "Левиафан"

Самые разнообразные основания и разноречивые аргументы используются для того. чтобы едва ли не все политические мыслители и политологические школы сошлись в том, что сутью политики является возвышение человека над звериным состоянием — считать ли его естественным или противоестественным. Такое возвы­шение создает политику и осуществляется благодаря ней.

Как бы конкретно ни трактовали политику разные авторы, большинство сходится на том, что с политикой мы имеем дело там, где:

а) определяются общие цели и принимаются согласованные решения об их дости­жении;

б) отдельные люди или целые группы осуществляют контроль за целедостижени-ем с помощью власти — символического посредника (стандарта, средства, меры) политического общения, позволяющего выдерживать стандарты принятых решений, согласовывать средства их осуществления, наконец, служить мерой достижения целей;

в) возникают устойчивые формы согласования целедостижения (политические институты), а также привычные способы их развертывания (политические процессы);

г) формируется целостная система власти, институтов и процессов, обладающая собственной логикой и способная к самовоспроизводству и развитию;

д) люди обладают способностью использовать политические институты, вклю­чаться в политические процессы и находить свое место в политической системе благодаря овладению и/или творческому созданию соответствующих ролей.

Таким образом политика может быть в самой общей форме определена как особая сторона человеческого существования, связанная с целедостижением и организа­цией, а значит прежде всего с развитием способностей к целедостижению и органи­зации. В связи с этим понятным становится разноликость "политик", о которых говорил Вебер. В любой сфере человеческой жизни — будь то хозяйственная, семей­ная или культурная — есть необходимость в целедостижении и организации, следо­вательно, и в соответствующей политике, вплоть до политики умных студентов по отношению к преподавателям.

Возвращаясь к идее Парсонса об "аналитических проекциях", можно интерпре­тировать отмеченный феномен экономической политики как проявление функцио­нального императива целедостижения и организации в преимущественно хозяйст­венной деятельности — адаптации или использовании вещества, энергии и прочих ресурсов для обеспечения удобств жизни. Сходным образом могут быть представле­ны и другие специализированные "политики".

Все это, однако, лишь частные, несамостоятельные "политики", число которых может быть умножено — налоговая, демографическая, научная и т.п. А может ли существовать политика как таковая? Несомненно. Суть такой политики составит развитие универсальных (всесторонних) способностей целедостижения и организа­ции, накопление соответствующих ресурсов и потенциала. "Чистая политика" — роИйоие рег ке — созидается правительствами, представительными и законодатель­ными органами, судебными и муниципальными властями не для какой-то заранее заданной задачи, но для решения принципиально любых проблем.

Степень развитости универсальных способностей целедостижения и организации является показателем совершенства политики. В этом отношении аристотелевская идея совершенного общения ориентирована на высший стандарт развития политики. Стагирит обращает внимание на различия в общении, служащем, как мы можем теперь понять, целедостижению и организации, между хозяном и рабом (греком и варваром), между отцом и детьми, между супругами, между равными и полно­правными гражданами полиса. И тут начинают прорисовываться различия между общением деспотическим (дословно "домовластительским") и общением полисным. Развивая этот подход, можно выделить три основных типа политики по уровню ее сложности и развитости: директивно-деспотический (суть — конфликт, борьба, волевое навязывание целей и путей их достижения); функциональный (суть — 165

разделение и согласование обязанностей и полномочий ради сохранения целостности (у и эффективности политического сообщества, т.е. упорядочивание); коммуникатив­ен ный (суть — свободное обсуждение и выработка принципиально новых возможно-5^ стей целедостижения и организации).

•О- Директивно-деспотическая политика в наибольшей мере несет на себе печать ^я "звериной природы" — т.е. прямого принудительного насилия. Здесь, правда, уже '^с нет и не может быть "войны всех пртив всех", а возникают замиренные общности "своих". Они, однако, жестко и враждебно противостоят общностям "чужих". Орга­низация проста и незамысловата. Основной ресурс — сплоченность и воля "своих". Первостепенное внимание уделяется, как правило, силе и другим "ресурсам" пол­итики, что является хорошо известным феноменом политики силы. В ее основе — принципы " игры с отрицательной суммой ": соперники стремятся нанести ущерб друг другу, а "побеждает" тот, кто понес меньший урон.

"Может быть, кто-нибудь подумает, что такого времени и такой войны, как изображенные мною, никогда не было; да и я не думаю, чтобы они когда либо существовали как общее правило по всему миру. Однако есть много мест, где люди живут так и сейчас. Например, дикие племена во многих местах Америки не имеют никакого правительства, кроме власти маленьких родов-семей, внутри которых мирное сожительство обусловлено естественными вожделениями, и живут они по сю пору в том животном состоянии, о котором я говорил раньше;

Во всяком случае, какова была бы жизнь людей при отсутствии общей власти, внушающей страх, можно видеть из того образа жизни, до которого люди, жившие раньше под властью мирного правительства, обыкновенно опускаются во время гражданской войны".

Томас Гоббс, "Левиафан"

Проявления подобной примитивной политики характерны не только для времен дикости. Ее выражением в наши дни является одержимость т.н. политической борь­бой с резким разделением на "своих" и "чужих", на "подлинные" и "мнимые" 1 дл интересы, на "истинный" и "ложный" выбор. Особенно отчетливо грубый примити-__ визм директивно-деспотической политики выражается в идеологической или же в национальной непримиримости, порой маскируемой "правоверностью", нежелани­ем "поступаться принципами".

Директивно-деспотическая политика проста, основана на незамысловатых инс­титутах, процессах и ролях. Они легки для понимания, прозрачны и, если восполь­зоваться модным ныне словечком вполне директивно-деспотического толка, — "од­нозначны". Однако эта кажущаяся "однозначность" на деле амбивалентна, т.е. двойственна, двусмысленна. Вовлеченные в директивно-деспотическую политику люди оказываются одновременно господами-рабами, жертвами-палачами и т.п. Да и сам деспот — всевластный на первый взгляд, на поверку оказывается заложником общих настроений "рода" и слепым исполнителем его спонтанно проявляющихся устремлений.

Постепенное понимание неоднозначности политики, или хотя бы отдельных жиз- ^ ненных ситуаций и проблем целедостижения помогает обогатить репертуар поведе­ния, сделать более четкими и разнообразными роли и институты, все увеличиваю­щиеся по своему количеству. Появляется возможность освоить следующий уровень сложности. Перенесение внимания с простых количественных ресурсов на организу­ющие связи и качественные характеристики этих ресурсов позволяет вскрыть "пра­вила игры" или, говоря словами Платона, "царственное искусство плетения", сое­динения разных человеческих нравов и призваний. Возникает уже вполне функци­ональная, нередко технократического толка политика. Порой такая политика может быть связана с утопическими иллюзиями, с попытками жестко регламентировать политическую жизнь — обвинение, которое нередко и не слишком справедливо высказывается в адрес того же Платона.

"Итак, вот что мы называем завершением полисной ткани — царственное искусство верным плетением соединяет нравы мужественных и благоразумных людей, объединяя их жизнь единомыслием и дружбой и создавая таким образом великолепнейшую и пышнейшую из тканей. Ткань эта обвивает всех остальных 166

людей в полисе — и свободных, и рабов, держит их в узах, направляет и руководит полисом, никогда и ничего не упуская из виду, что может сделать его счастливым, насколько это возможно".

Платон, "Политик"

Разнообразие ролей и институтов, упор на их качественные характеристики и возможность весьма прихотливого соединения друг с другом становятся важным достижением. В ход идет логика точно выверенных балансов и компромиссов. Это логика "игры с нулевой суммой" — каждый в конечном счете должен получить ровно столько, сколько отдает. И общий, и частный "выигрыш" заключается в недопуще­нии "ущерба".

Функциональная политика также не слишком современна по сути, но очень широко распространена и в наши дни. Ее характерное, но далеко не единственное проявление — бюрократия, отчетливо выражающая рациональность обезличенных ролей и правил поведения. Возможности бюрократической организации с ее четким, раз и навсегда определенным порядком на поверку оказываются ограничены. Не­стандартные ситуации ведут к сбоям или, выражаясь политологическим языком, дисфункциям жесткгдх схем поведения. Рациональная бюрократия оборачивается бессмысленным бюрократизмом.

Значительное обогащение ролей и институтов, придание им разнообразия, стрем­ление избежать дисфункций бюрократизма и заорганизованности ведут к следующе­му уровню усложнения политики. Задача заключается в том, чтобы сделать органи­зацию гибкой, научиться варьировать институты и роли в зависимости от меняю­щихся обстоятельств и условий. Это становится возможно при условии, что новая логика политики допускает выработку "правил игры" по ходу дела. Чтобы не допу­стить при этом деградации в спонтанную, чисто ситуативно определяемую директив­но-деспотическую политику, создание таких правил ограничивается введением "правил выработки правил", т.е. конституционности. Это дает возможность исполь­зования новых ресурсов и политических акторов (деятелей или субъектов политики) или, что даже более характерно, качественной переоценки, повышения возможно­стей все тех же, казалось бы, ресурсов и ролей.

Осуществление подобной политики возможно только при условии приспособле­ния друг к другу различных ресурсов политики и правил игры. Это политика сотруд­ничества или согласия. Она требует интенсивного и содержательного общения, об­суждения альтернатив, оценки многообразных комбинаций и нестандартных реше­ний, возникающих в процессе организации и целедостижения. Подобную политику можно по справедливости назвать коммуникативной, отталкиваясь от предложенной выдающимся немецким философом Юргеном Хабермасом идеи т.н. коммуникатив­ного действия — взаимодействия, основанного на взаимопонимании.

Логику коммуникативной политики составляет "игра с положительной суммой". Содержательное общение, свободное обсуждение или "взвешивание" (делибирация от лат. аеИ1лга1ю) политических альтернатив позволяют найти и использовать но­вые, прежде немыслимые возможности. Это и дает общий "выигрыш".

Усложнение политики, переход от директивно-деспотической к функциональ­ной, а от нее — к коммуникативной политике связаны с изживанием "звериных начал" насилия, со все более отчетливым, "совершенным", если пользоваться сло­варем Аристотеля, выявлением "природы" человека общающегося или "полисного животного" (гооп роИШюп). Ориентиром такого "обретения цветущей сложности" являются т.н. демократические принципы и ценности. С их помощью мы оказыва­емся в состоянии оценить степень собственной очеловеченное™ и меру гуманистич-ности нашей политики. Было бы, однако, опасно впадать в догматизм, отказываться видеть непростоту жизни за отвлеченной схемой прогрессивного усложнения пол­итики. Демократические принципы, как и более простые принципы бюрократиче­ского по сути благочиния (полицеизма), важны не сами по себе, а лишь в той мере, в какой они способны действительно помочь в решении практических проблем, обеспечить эффективные организацию и целедостижение. Демократия, как мы по­пытаемся показать в специальном разделе учебника, не навязывается. Она выраста­ет не из абстрактных принципов, а возникает в результате решения головоломных проблем Современности (МоаегпНу) — эпохи образования крайне сложных полити- 167

ческих систем, дву единств наций—государств и гражданских обществ, которые обла-я дают и характеризуются такими качествами, как суверенитет, конституционность, §•' легитимность и т.п. Это все многовековые достижения, которые нельзя просто меха- и нически ввести. Их можно и нужно созидать, но для этого требуется понимание V сложности политики, овладение вполне современным политологическим знанием. Я Как нетрудно заметить, разные типы политики используют противоречащие друг ДРУГУ логики и глубоко различны по своей сути. Помимо того, что переход на более сложный уровень организации отнюдь не предполагает ликвидации, или революци­онного сокрушения, более простых (они как бы переходят "в запас"), на практике приходится иметь дело не с "чистыми" типами, представленными выше, а с запутан­ным и нередко весьма противоречивым соединением сторон и моментов различных "политик". Это в значительной степени объясняет разноголосицу в трактовках сути политики, объема и содержания данного понятия.

Освоение многообразного содержания политики, выявление различных сторон этой сферы, особого "аналитического плана" человеческого существования состав­ляют смысл и логику развития самой политической науки. Как уже отмечалось, истоки политической мысли находятся в глубокой древности. Первые попытки ос­мыслить суть организации людей и возможности целедостижения не были, конечно, научными. Для того, чтобы представить директивно-деспотическую политику до­статочно было мифологии. Усложнение самой политики вело к осмыслению ее людь­ми на более высоком уровне интеллектуальной деятельности. Это развитие рассмат­ривается в специальном курсе истории политических учений. Здесь же представим в самом схематичном виде политологию как современную академическую дисцип­лину.

Обучение политологии в университетах, как отмечалось во введении к учебнику, начинается во второй половине прошлого века. Первоначально такое обучение было связано, как правило, с изучением основных институтов государства и их функцио­нирования. Ранняя политология была родом государствоведения, отпочковавшегося от юриспруденции. Однако с самого начала угол зрения политологов был принципи- 1 йй ально отличен от юридического. Правоведы учили, каким должно быть государство ¹⁰⁰ в соответствии с наличными законами и утвердившимися обычаями. Политологов же интересовало, как оно фактически функционирует.

Очень скоро политологи вышли за пределы анализа только государственных институтов. Изучение гражданского общества позволило в конечном счете сформу­лировать новую дисциплину — политическую социологию, а познание политиче­ского поведения людей — политическую психологию. Возникновение этих дисцип­лин произошло в первые десятилетия нашего века благодаря использованию обще­социологической теории и конкретных социологических исследований, с одной сто­роны, и психологии — с другой.

Изучение политических процессов в странах Азии, Африки, Австралии привело к образованию новой отрасли политологии — политической антропологии, которая основана на применении этнографических и культурологических методов для иссле­дования политических явлений. Выработка специфических методов рассмотрение политических культур в рамках политической антропологии стала впоследствии одним из важнейших источников образования самостоятельной научной дисципли­ны — сравнительной и ретроспективной политологии, получившей мощное раз­витие уже после второй мировой войны.

Рассмотрение роли окружающей среды и географических факторов в политике позволило создать геополитику, которая после первой мировой войны получила однобокое развитие, а после второй мировой войны стала вспомогательным разделом другой политологической дисциплины — международных исследований, предметом которых являются международные отношения и мировая политическая система.

В 50-е годы с развитием собственно политологических аспектов общесоциологи­ческой теории и с усвоением достижений системного анализа, а также кибернетики, структурализма и семиотики возникает т.н. структурно-функциональный анализ как особая политологическая дисциплина (ее точнее можно было бы назвать систем­ной политологией) — методологическое и теоретическое ядро современной полити­ческой науки в строгом и точном смысле слова. Упомянавшийся уже Т.Парсонс считается одним из создателей структурного функционализма. Следует признать, 168

однако, что несмотря на основательность функционалистской парадигмы (системы научных принципов и подходов) и ее развитие в последние годы т.н. неофункциона­лизмом, есть немало других подходов и школ, включая, например, неомарксистские, которые также претендуют на разработку политической теории.

В последние десятилетия вокруг политической теории, отчасти отпочковавшись от нее, возник целый ряд специальных отраслей, например, политическое модели­рование и анализ политического дискурса (языка и общения). Последняя отрасль непосредственно связана с политической семиотикой, представляющей собой ис­пользование методов семиотики, логики и лингвистики для изучения политических явлений. На этой основе начинает складываться самостоятельная дисциплина — коммуникативная политология.

Таким образом, основу политологии составляет собственно политическая наука, которая прежде всего образует своего рода ядро — политическую теорию, включа­ющую прежде всего системную политологию. Другие отрасли политической науки имеют характер эмпирических дисциплин (анализ и моделирование политических процессов, описание электорального поведения и т.п.), или опосредуют теорию и эмпирические исследования. Таковы прежде всего коммуникативная политология, геополитика и международные исследования. Ярко проявляет свою роль связующего звена между политической теорией и эмпирическими исследованиями сравнитель­ная и ретроспективная политология. К эмпирическим отраслям политологии примы­кают и сливаются с ними дисциплины, развившиеся в рамках других наук, но в силу сугубой ориентации на собственно политический предмет исследований получившие явственное политологическое оформление — политическая социология, политиче­ская психология, политическая антропология, политическая семиотика и др.

Помимо перечисленных дисциплин с политологией тесно связаны имеющие соб­ственные глубокие традиции политическая философия и политическая история, а также политическая экономия, которая изучает не просто фундаментальные прин­ципы экономики, а выявляет социальный смысл и содержание хозяйственной дея­тельности людей.

Методическая разработка к семинарским занятиям по теме "политика и по­литология";:

Критерии научного знания. Возможно ли научное знание о политике?

Политика как общественное явление. Происхождение политики. Становление политики, политических отношений и институтов как результат исторического развития.

Различные концепции и интерпретации политики. Директивно-деспотический, функцио­нальный и коммуникативный аспекты политики.

Среда политики. Политика и экономика. Политика и культура.

Субъекты политики. Политика как наука и искусство. Знание и интуиция в политике. Политика и нравственность.

Политология как общая наука о политике. Становление и развитие политологии. Специфика политологического знания. Политология и другие общественные науки. Политологические дисциплины. Политическая социология. Политическая психология. Политическая философия. Политическая антропология. Сравнительная политология. Теория политики.

Методы и приемы политологического анализа. Системный подход к изучению политики. Структурный функционализм, политическая семиотика, анализ политического дискурса. По­литология и политическая практика.

Рекомендуемая литература:

Аристотель. Политика. — Соч. в 4-х томах. Том 4, М., 1983. МВебер. "Объективность" социально-научного и социально-политического знания. —

Избр. произв., М., 1990.

М.Вебер. Политика как призвание и профессия. — Избр. произв. М., 1990. МВЙльин, БИКоваль. Что есть политика и что—наука о политике.—"Полис", 1991, №4. 26 основных понятий политического анализа (раздел 1).—"Полис", 1993, №4. Основы политической науки (под ред. В.П.Пугачева), часть 1, М., 1993, гл. 1-3. КСГаджиев. Опыт введения в политологию. Концептуальный и методологический аспекты. — "Полис", 1992, № 1-2. 169