Упоминания о ранее сделанных утренних обрядах
лётчика - cockpit экипажа - crew cabin пассажирская - passenger cabin гермитическая - pressurized cabin со звуковой и тепловой изоляцией - with sound and heat insulation перегородка - bulkhead (partition)
Не отсутствие их Заговоры часто определяют как «обломки древних языческих молитв и заклинаний» [1, с.247]. Они не смогли дойти до нашего времени во всей своей «свежести», «полноте и неизменности». Как и другие жанры фольклора, заговоры подверглись значительным изменениям: с одной стороны, «вследствие сокрушительного влияния времени, с другой – вследствие того разрыва, какой произвело в последовательном развитии Народных убеждений принятие христианства Слово есть главное и самое естественное орудия предания. К нему, как средоточию, сходятся все тончайшие нити народной старины, все великое и святое, всё, чем крепится нравственная жизнь народы», – отмечал Ф.И.Буслаев Упоминания о ранее сделанных утренних обрядах. Почитания пути 4. Освящения воды. 5. Умывания. 6. Изгнания злых духов. 7. Почитания земли. 8. Огораживания. 9. Одевания 10. Призывания божества 11. Поднесения жертвоприношений (неформализованного и не входящего в тело заговора) 12. Произнесения молитв и обережных формул. 13. Замыкания сакрального пространства.
сравнение русских заговоров с индоарийскими обрядовыми текстами, стотрами (славлениями), ванданами (молитвами) и кава-чами (оберегами, дословно – «броня, доспех»). Все они могут читаться как в составе большого обстоятельного жертвоприношения, так и сами по себе. Первым идет вступление (прарамбха), состоящая из трех частей – почитания Наставника (гуру), в данном случае не конкретного человека, а Наставника вообще. Затем идет поклонение Ганапати – Богу, открывающему и закрывающему пути.И, наконец, Богине речи – Сарасвати. Строго говоря, все это – необязательный элемент ритуала, перестраховка, даже не само начало ритуала, а моление об его удачном начале. Затем идут очищающие ритуалы: устранение нечистоты внешней (путем окропления освященной водой себя, кумиров Богов и всего пространства ритуала) и внутренней (путем отпивания той же освященной воды). В русских заговорах ему соответствует часто встречающийся мотив умывания Далее изгоняются духи, могущие оказаться на месте ритуала и помешать ему (иногда им предлагают еще и «отступное» - некое угощение). И тот и другой этапы встречаются и в русском заговоре. Затем воздаются почести матери-земле. Также очень распространенный в русских заговорах мотив. Трем поколениям гуру-наставников той традиции (школы, общины), к которой принадлежит совершающий обряд (иногда – трех поколений предков, если посвящение в веру человек получил от них). В русской традиции в «тело» заговора он не входил, но среди «знающих» людей все же, по всей видимости, практиковался, перед его прочтением, причем вплоть буквально до самых недавних времен. верх и низ) обращаются к Локапалам, Божествам-Хранителям сторон света. Естественно, жесты эти производятся посолонь, по часовой стрелке. Так символически ограждается очищенное для обряда пространство. Подобно этому, в русских заговорах протагонист воздвигает вокруг себя«железный тын», призывает к тому тыну стражей и замыкает его. Затем снова воздаются почести Ганапати. Здесь от очищения переходят к собственно обряду. Чистота наведена, нежелательные духи выдворены, защита возведена, теперь Ганапати, Бог начал, Бог путей и врат как бы впускает творящего обряд в пространство Божеств. В заговорах упоминание о Привратнике и Хранителе Путей «усохло» до упоминания дверей и пути. и подношения вода из священных рек – Ганги, Ямуны, Сарасвати. Для этого перед обрядом вода набирается из реки с соответсвующими молитвами. Если это не возможно, то на этой стадии обряда реки ритуально призываются в сосуд с водой. Затем словами и жестами («ньясами») посвящаются все части тела молящегося различным Богам, он как бы сродняется с открывшимся ему миром, к которому обращается.Комплекс «ньяс» - а иногда и предшествующие обряды – называются «адхивасой» - одеванием, наряжанием. заговорным аналогом ньяс является описанный многими исследователями мотив«чудесного одевания». ста, в котором человек описывает Божество, к которому обращается, он ясно и живо представляет его образ. Затем совершается внутреннее жертвоприношение, богослужение, внутренняя пуджа, когда человек символически предлагает Божеству, как дары,стихии своего тела: «землю» – плоть и кости, «воздух» дыхания, «огонь» внутреннего тепла, «воду» жидкостей. До этого момента обряд общего жертвоприношения приблизительно совпадает с прайогой – обрядом краткого жертвоприношения, предваряющим чтение стотр (гимнов) вандан (молитв) и кавач (оберегов). Это - внутреннее жертвоприношение, которое должно предварять внешнее. со множеством ритуальных жестов и формул, варьирующихся в зависимости от почитаемого божества, требующий длительного заучивания и постоянной практики. После этого обряд выносится вовне. Сначала почитается подставка - питха, на которой стоит изображение Божества, затем Божество приглашают в его изображение (кумир, мурти). И то и другое – сложный процесс,И уже после этого Божеству подносятся материальные дары – зерно,напитки и прочее. Дары тоже сопровождаются ритуальными формулами и жестами и требуется их немало – от шестнадцати различных даров для домашнего жертвоприношения, до шестидесяти четырех, подносимых в храме. Внешняя часть жертвоприношения – самая длительная и сложная в исполнении. В некоторых случаях – например, если стотра или вандана читается сама по себе, а не в составе большого жертвоприношения, или «в полевых условиях», вдали от кумиров – она может быть опущена (не делают внешнего жертвоприношения также и монахи-отшельники, которым это прямо запрещено). Затем просят Богов о прощении невольно допущенных в обряде неточностей или ошибок. В заговорах так же чрезвычайно распространены формулы исправления допущенных просчетов и недостатков. После этого Божество провожают (в мир Богов или внутрь человеческой сущности, тут все зависит от школы), проводы эти называются «висарджана». И ритуалом «дигвимохана» – те же щелчки, но против часовой стрелки, противусолонь – снимают ограждение, отпускают стражей-локапал. В русской традиции этому соответствует мотив замыкания сакрального пространства заговора. другой мотив (и изгнание и угощение) также часто встречаются Сохранился обычай начинать заговор благодарностью научившему в славной своей славянской – а то и индоевропейской – архаикой Белорусском Полесье, очень за эту черту ценившемся фольклористами. «Як будзеце казать, трэба говориць: «Дзякуй тому, кто указау». Мне указала цётка Тацьяна. Начинаю лечиць да говору: Дзякуй цётце Тацьяне, што ана знала да мене указала»(…) Я з таго свету Агапочку успамiнаю, усякi падымачак загавараю (…) И рай святы й пакой Лизавеце бабе на том свеце, что лечила и нас научила есть в родниках). В славянских заговорах также сохранились, как отдельные заговоры на взятие воды из источников:«Бережок батюшка, водушка матушка,царь водяной и царица водяная с малыми детьмя, с приходящими гостями,благословите воды взять не ради хитрости, не ради мудрости но ради добра и здоровья рабу Божию имярек»; «Царь речной! Дай воды наболтаной на леготу, на здоровье рабу Божию имярек»; «Царь колодезь, и ты благослови мне воды взять, и ты, земля Ульяна, вода Татьяна, благослови рабу своему на выгоду. И вы, две зари заряницы,красныя девицы, и ты, месяц, благослови мне воды взять, рабу своему имраку на выгоду. И вы, добрыя звезды, благословитя воды взять на честь и на славу» «Добрый вечор, вода водзица, божжа помошница, текла ты су току солнца,с пыд ясного месяца с-под с алтыря-каменя и мыла-помывала жавты пески и крутыя бережки, бело каментня, сырое кореньня и шавковую траву» «В чистом поле бегут три реки: первая Варварея, вторая Настасея, третья Парасковея. Обмывают эти реки пенья, коренье, белые каменья и круты берега и желты пески» Завершая эту тему, укажем – по этнографическим данным, воду полагалось зачерпывать от себя, посолонь (то есть по часовой стрелке, слева направо),во время этого действия и вплоть до собственно очищений не оборачиваться и ни с кем не разговаривать. широко. В VIII веке воины болгарского князя, язычника Крума, ритуально омывались перед битвой. Былинный Алеша Попович перед битвой с Тугарином, встав станом у Сафат-реки Встает рано-ранешенко, Утреней зарею умываетца, Белаю ширинкаю утираетца, На восток Алеша Богу молитца. Умывается перед утренней молитвой и главный русский богатырь Илья Муромец. Интересно, что как былинные богатыри умываются и «на восход… Богу молятся» преимущественно на восходе Солнца, с утренней зарей связыва- ют водное очищение и заговоры (и тут снова можно вспомнить индоарийскую Сандхья-вандану):. «… росою умылся, зарею утерся» «умываюся росою и утираюся зорею» «умоюся святою утренней ледяною росою, утруся шитой бранной пеленой» «умоюся утренею росою утруся я белою зорею» «Умоюся утренею росою»Утро, скорее всего, это не только и даже не столько время суток, когда производился обряд, сколько направление, в котором егопроводили. Как полдень (или «лето») может быть обозначением юга, а полночь – севера,так и утро – это та самая «подвосточная сторона». По воззрениям старообрядцев, для которых, по словам исследовательницы русского язычества Н.Н. Велецкой, «характерна заметная реставрация язычества в мировоззрении и культовых действах» молитву надо обязательно предварять омовением. «Прежде всяких разговоров, по входе в дом,старообрядец снимает шапку и моет руки; молитва, приносимая не совершенно чистыми руками, по их мнению, не чиста».
«Не могу солгать – земля слышит» - ритуал священной присяги включал в себя возложение на голову куска дерна, земли (впоследствии иногда кусок дерна заменяли иконой Богородицы). Земле каялись новгородские не то колдуны, не то еретики- вольнодумцы стригольники в XIV веке, и этот обычай они не выдумали, о чем говорит и русская песня, записанная спустя столетия: Уж как каялся молодец сырой земли: «Ты покай, покай матушка сыра земля Да три тяжки греха, три великие…» Селяне перед началом пахоты просили прощения у Матери Земли за то, что тревожат ее, богатыри русских былин набирались от земли силы. У Матери Земли был свой праздник – десятое мая – когда пахать, копать и вообще как-то тревожить Кормилицу почиталось за грех. «Земля всякому человеку отец и мати, землею ся подопру»43, гласит пролог к одной из формул одевания (про эту часть заговорного канона поговорим чуть позже). Разновидностью просьбы к земле о проведении обряда являются слова, которые полагалось произносить при сборе трав в купальскую ночь: Гой земля еси сырая, Земля матерая. Матерь нам еси родная, Всех если нас породила И угодьем наделила; Ради нас, своих детей Зелий еси народила, И злак всякой напоила Польгой беса отгоняти И в болезнях отгоняти Повели с себя урвати Разных надобьев, угодьев Ради польги на живот ТЫН ЖЕЛЕЗНЫЙ и охрана тын железной,круг тына железнова ездит Яга баба на железной ступе, биет пестом железным, ездит, поезжает,жрет, пожирает. Огражусь,аз, раб Божий имярек,от тех ратних людей и от ратнего воинского оружия светлым месяцом, и отычу ся частыми звездами, а дно подо мною медное и крышка медная ж.от оружия Великоустюжский сборник 17 века.17 век 1 четверть г. Великий Устюг Огражаюся яз, раб Божии имярек,солнцем и месяцом,покрываюсь облаки от востоку и доб западу, оть земли и дол небеси. от порчи Великоустюжский сборник 17 века.17 век 1 четверть г. Великий Устюг Тот тын железной замкнут тридевятью замками и те ключи в море Акияне. И в тот тын небыват ни звирем, ни горносталем, ни черным вранам и никаким гадам летучим и по земле ползучим. видно, тут какая-то путаница и путаница весьма древняя – облачение, одевание предшествует ограждению в самых старых записях. Авторы предполагают, что здесь слились тема ограждения обряда и тема ограждения, как обережной формулы, формализованной просьбы к божеству о защите. ОДЕВАНИЕ. который этнографы называют «чудесным одеванием» - аналог, некоторым образом, ин- доарийской «адхивасы». Протагонист описывает, как он одевается в небесные светила и стихии, надевает на голову Солнце (иногда заменяемое крестом – очередное подтверждение солнечного, языческого происхождения этого символа в заговорах), или одевается в него, или даже подпоясывается им. Впрочем, чаще он подпоясывается светлым месяцем – который, помимо того, держит в руках – а особенно часто – зарей. Поверх солнца он накидывает облако58 (небо, грозовую тучу, белый свет), «обтыкиваясь» звездами (видимо, застегивает или закалывает ими, как булавками, свое космическое одеяние). «Оболоку на себя красное солнце, опояшусь светлой зорей, потычюсь частыми звездамы, возму в руке млад светел месяць» «черным оболоком оболокался, чистыми звездами огородился, ясным месяцем подпоясался, красное солнце положил на голову» «Облекуся в облака, подпояшуся утренней светлой зарею и подтычуся частыми звездами, что острыми стрелами от всякого врага и супостата» зорею подпояшуся.на свадьбу. Сборник заговоров началаXIX века 19 век 1четверть Вологодская губерния оденуся я белам светом,опояшусь я свтлом месячом и красным солнцем обогреюся и частыми звездами украшуся. «Оденусь во облаки, красною зорею подпояшусь, небесами покроюсь, ясными звездами обтычусь, светлое солнце положу на голову» И менее распространенной: «Солнцем оденусь, светлым месяцем подпояшусь, покроюся облаком, обтычуся частыми звездами». Теперь перейдем к основной части заговора – соответствующей, в свою очередь, основной части индоарийского ритуала. Очистившись, приобщившись к миру Богов и оградившись стеною от мира явного, протагонист заговора встречается собственно с Божеством, к которому собирается взывать. Персонажи, к которым обращаются в заговорах, отличаются редкостным разнообразием. Чем дальше в глубь времен, тем реже мы встречаем посреди «вещих слов» Христа,Богородицу, Михайлу архангела и всю прочую небесную силу православия. А иногда они появляются там в довольно странном виде. Мы уже упоминали про трех Божьих матерей, ни одну из которых не зовут Марией, или про святых, висящих на «древе Карколисте». А как вам понравится вот такое описание библейского пророка в заговоре на- чала XVII века: «По святому морю Окияну ездил святыи Илья, а несет человеческия кости во рте, а посылает скалы на небеса, а лихую порчю и студеное железо в землю» Вот тема, которая для современных язычников особенно актуальна. Ей не пренебрегали знахари, получившие знание об обрядах и заговорах от учителей – пусть и не во всей полноте, но все же несравненно полнее, чем мы, знающие о них из книг. Ей не пренебре брамины Индии, имеющие все возможности для сохранения переданного им в чистоте – много большие возможности, чем имели русские «знающие» и уж подавно большие, чем имеем мы. И тем не менее, даже они в конце ритуала, перед «дигвимоханом» - снятием ограды, размыканием ритуального пространства, возвращением в мир людей, произносят «Кшама прартхана» - просьбу к Богам или Богу об исправлении допущенных ими ошибок в обряде: «Если был упущен слог, слово или матра (правильное произнесение – Л.П.), все это исправь, о Бог»105.Точно тот же обычай бытовал и у славянских знахарей: «И которое слово в забытье, то буть слово впереде, и которое слово впереде, то буть его в прибыле, и буте вы, мои слова в заговоре все полны, крепче лому трава, крипце каменой стены и тверже адаманта камени» «Будьте те мои слова, недоговорены, переговорены, все сполна говорены» «Недоговорены, переговорены, прострелите мои слова, пуще востраго ножа и рысьяго когтя» «А которое слово я, раб Божий, узабыл, узапамятовал, то слово мое буди в том же кругу и вострее востраго ножа, булатного топора, быстрее ключевой воды» «Кто меня учил, кто недоучил, будте слова мои крепки лепки накрепко» Индоарийский обряд завершается отсыланием призванных в кумиры-«мурти» Божеств– возможно, такое когда-то бытовало и у нас, но ведь заговоры – остаток обряда, обращенного скорее к воображаемым, чем к изображаемым образам Богов. Вместо же снятия ограждения, «дигвимохана», у нас в заговорах фигурирует замыкание пространства обряда, пространства Богов, Духов, Предков, бесов – к кому бы ни обращались. Того пространства, которое человек открывал в начале заговора.Впрочем, этот же мотив встречается и в индоарийской традиции. Вот, например, как звучит последний гимн Атхарваведы (Веды заклинаний), читаемый в конце многих обрядов: «Тот ларь, из которого мы извлекли Священное Знание, - В него мы замыкаем его снова. Исполнилось желанное силой заговора. Помогите мне здесь, о боги, этим жаром!»
Ключ и замок,десять печатей аггельских. Всегда, и ныне и присно и во веки веком клинал замок, финбирь, зак и каждак, как приворот Заговоры и гадания из судебно-следственных материалов 18 века1 четверть (1718) И брошу ключи в окиян моря, из окияна моря ключей не вынимати, из моря воды не выпивати Заговоры и гадания из судебно-следственных материалов 18 века 18 век1 четверть (1719) Замок кладу в океян святок море в щуку белугу, ключь пущу в небо, плавучео большое облако. Кто познает земную широту, морскую глубину, небесную высоту и кто зочтет звезды небесныя и песок морский, тот мой приговор возмет и изурочит сих гусей вовеки. На раскопанных археологами языческих святилищах древней Руси находят настоящие ключи и замки, зарытые в землю – не в замыкание ли обряда? «Замки и ключи, - пишут исследователи языческих русских святилищ, И.П. Русанова Б.А. Тимошук, - являлись символами сохранности и прочности (…) Замки употребляли в свадебной обрядности для придании я крепости браку, их помещали в клады для сохранности, замками обносили стадо в Юрьев день, при первом выпасе скота, при похоронах замком запирали окна, чтобы смерть не смогла вернуться в дом, замки клали в могилы, как магическое ограждение от враждебной силы мертвых(…) В Звенигороде замки и ключи найдены на капищах (на 2 находилось шесть замков, на 3 – пятнадцать), во многих культовых сооружениях, среди скоплений костей и жертвенных вещей. считались как бы собственностью знахаря, сохраняясь в особой тайне, и передавались только ученику на смертном одре: «Я могу сказать ключевые слова только перед смертью тому, кто возьмется за это ремесло», объясняла олонецкая знахарка. «У каждого свой замок. Замок не скажу», говорила ее уральская коллега, а землячка подхватывала - «Но ключ-от я вам не отдам… Вот я лечу, ключ отдам, дак у меня пользы не будет». Вероятно, «ключом», что положено передать ученику, была персональная замыкающая формула, которую произносили вместо стандартного «ключ, замок». Зачастую колдовские сборники завершаются отдельным небольшим заклятием, так и называющимся «ключ» или «замок», авторами найдено три таких заклятия: «Ключь серебрян на закладе в лари под белым камнем алатырем, а замыкает замком теьмолитвы на рабе Божии имярек и того замка не отмыкати ни белцу, ни чернецу, ни белице, ни чернице, ни колдуну ни колдунье и всяким некрещеным людем и крещеным, и русским опрично меня, раба Божия имярек, тако же и тем моим супостатом и недругом, всяким людем, верному и неверному, языку и плечю всякому своим ратным оружием не ранивати и не убити врогом нашим и супостатом меня, раба Божия имярек, и до моего веку, всегда и ныне и присно и вовеки веком» «Замок. И будь мой наговор крепок. Никому бы мой наговор не отхаживать, ни еретнику, ни еретнице, ни колдуну, ни колдуницы, ни заугольному выблятку. Во имя Отца и Сына и Святаго духа. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь, аминь, аминь. умыванием и строительством железного тына. Но что ж поделать, обряды на умиротворение и/или изгнание демонов и духов сохранились только в отдельных текстах. Разница методов обращения с духами, которые способны помешать обряду, вполне может быть и старше христианства. В той же Индии почитатели Шивы, скажем, особенно приверженцы так называемого «пути левой руки», предпочитают перед обрядом договариваться с духами, отвлекая их особым угощением (см. в древнерусском поучении против язычества «первее же ставиша требу упирем и берегинем»), а почитатели Вишну и его воплощений-аватар обычно их изгоняют. Впрочем, даже внутри одной традиции угощать предпочитали хозяев места – так называемых «кшетрапал» поднося им жертву в юго-западном углу помещения (или на юго-запад от поклоняющегося), бродячих же духов чаще старались прогнать в любом случае: «Те духи, которые пребывают в земле, да уйдут прочь, да сокрушатся по воле Шивы те духи, что творят препятствия! Да разбегутся во все стороны духи и пишачи, что бы я смог беспрепятственно приступить к совершению поклонения!» Примерно такое же разделение прослеживается и в русской традиции. «Кто этому месту житель, кто настоятель, кто содержавец, тот возьми дар» «Поидите вы, дияволы, вся неприятная сила, на сторону не повертываи, назат не оглядываися, водяная в воду, где солнце не опекает, ветры не завеивают, подколодная под колоду, подкоренная пот корение. Поидите вы на дикие озера, коих озер солнце не опекает, ветры не завеивают, на дикия болота, на дикия травы, коих трав и озер солнце не опекает, ветры не завеивают. Безная в безну, адавая во ад, с меня, раба Божия имярек» «здесь тебе, дияволе, нет части и участия, места и покою, не делай пакости, дияволе,всему месту и дому, и человеку, и скоту, и всем рабам Божиим, беги отсюда во ад кромешный, где твой настоящий приют, да тамо и обретайся» «Подымается царь - грозная туча, и под грозною тучею мечется царь гром, царица молния; как от царя грома и от царицы бежат враги и дьяволы лесные, водяные и дворовые, и всякая нечистая тварь в свои поместия - под пень и под колоду, во озера и во омуты, так бы бежали и от жывущих во оных хоромах, от меня, раба Божия имярек, бежали всякие враги и диаволы лесные, водяные и дворовые под пень и под колоду, во озера и во омуты безопятно, безотворотно, век от веку, отныне и до века». «Царь гром грянул, царица молния пламя спустила, молния осветила, разскакались, разбежались всякие нечистые духи» Литература. Левкиевская, Елена Евгеньевна Не обозначался ли его гром колокольным звоном? В той же Индии во время жервоприношения звонят в колокольчик, к которому предварительно обращаются с такими словами: «Призывая богов, изгоняя бесов, звони, о колокольчик!» В храме «Проне»-Перуна на юго-западном побережье Варяжского моря, согласно описанию Конрада Ботто, висел колокол. На Руси вплоть до самых недавних времен бытовала уверенность, что духи боятся колокола – не церкви, не святости, не благодати, а именно звука, колокольного звона. «Церковники» и «Колокольные мертвецы», проживавшие, точнее, существовавшие на освященной земле, в самих христианских святынях,нимало не стесняясь ни близостью крестов, образов и мощей, ни запахом ладана, проваливались в землю при третьем ударе колокола (поэтому до него креститься на церковь не рекомендовалось – ненароком на нечистого перекрестишься), и там отсиживались доконца службы. Есть и рассказы-былички, как злобная лешачиха сбежала от ударов колокола на пожарной каланче – к церковной благодати отношения, понятно, не имевшего: «Видит Яков: худо дело. И молитва, и крест не помогают (выделено нами – Авт.). Лешачиха уже и дров наломала. Костер сложила. Пыхнул он так, что дым к звездам понесся. А тут пожарка недалече у нас есть. И тогда она стояла. Нарядчики, вишь увидали увидали дым-то, вот и вдарили в колокол. Лешачиха, как услыхала звон колокольный, зашипела змеей, сругалась по-матерному и пропала.
Итак, попытаемся рассмотреть структуру обряда, как она восстанавливается по заговорам. Во-первых, человек или совершает почитание Солнца с умыванием водой, или упоминает об уже совершенном утреннем ритуале. В любом случае, он умывается снова,отсылает прочь местных духов или же одаривает, чтобы не мешали, просит дозволения у Земли. После этого он воздвигает вокруг себя «железный тын», символическую ограду и «одевается» в небесные светила и стихии, готовясь войти в мир Богов. Потом следует описание места, где пребывает Божество, самого Божества, обращение к нему. После обращения – просьба об исправлении ошибок. Если после индоарийского обряда обыкновенно следует символическое отсылание Божества, в русской «прайоге» обряд завершает «замыкание» слова, закрывание открытого в начале заговора и обряда пути в про- странство Богов (духов, предков, бесов – в случае темного заговора) Славянский оберег: Семантика и структура. М., 2004. Семантика славянских вербальных апотропеев (белорусская традиция) // Языковая и этнокультурная история Восточной Европы. М., 1995 Агрессия как форма защитной магии в славянской традиционной культуре // Агрессия в языке и речи. М., 2004. Прагматика мифологического текста // СБФ. М., 2006. Вып. 10. Семантика и прагматика текста. Славянские представления о способах коммуникации между тем и этим светом // Концепт движения в языке и культуре. М., 1996. Усачёва В. В. Магия слова и действия в народной культуре славян Невская Л.Г., Свешникова Т.Н. (отв. ред.) Заговорный текст: Генезис и структура А. Л. Топорков. Мотив «чудесного одевания» в русских заговорах XVII–XVIII вв. Т. А. Агапкина. Сюжетный состав восточнославянских заговоров (мотив мифологического центра) С. М. Толстая. Ритм и инерция в структуре заговорного текста С. Б. Адоньева. Конвенции магико-ритуальных актов Л. Н. Виноградова. Формулы угроз и проклятий в славянских заговорах Заговорный текст: Генезис и структура. М., 2005. Глава из монографии профессора кафедры славистики и восточноевропейских исследований Гентского университета (Бельгия) Алексея Валерьевича Юдина "Ономастикон русских заговоров. Имена собственные в русском магическом фольклоре"(М.: МОНФ, 1997) ЗАГОВОРНЫОЕ ТЕКСТЫ КАК ПАМЯТНИКИ «ВЕЩНОГО, ЧАРОДЕЙНОГО СЛОВА» Шипановская Людмила Михайловна
|
