Главное о приобщенииГлавное — в том, что у нас на планете есть великий профессиональный приобщатель — Вадим Александрович Левин. Детский поэт, писатель, педагог, психолог. Автор системы приобщения к искусству, приобщатель к литературе и создатель программной детской библиотеки для приобщения. Мы познакомились, когда он проводил семинар в Адлере, в школе развивающего обучения. Сейчас он, по-моему, в Германии, и я ещё не восстановил с ним связь. Найду его — напишу отдельное эссе. А сейчас — то, что помню. Приобщение, по Левину, строится на двух принципах. А. В основу приобщения Левин грамотно положил постепенность. Базовую постепенность творческого развития — закон фазового развития Выготского. Суть его — проста. Осваивая что-то, мы проходим три фазы. 1) Манипулируем — знакомимся с помощью чувств: тискаем, нюхаем, пробуем, тормошим, балдеем от новизны, а потом привыкаем — перестаём бояться. 2) Опредмечиваем — просекаем смысл, роль и пытаемся применять. Нечто из просто чувственной реальности становится для нас предметом. 3) Общаемся (творим) — научившись применять, выражаем себя с помощью этого. Творчество, по природе, коммуникативно — это вид самовыражения, рассчитанный на отклик. Фазы по-разному замотивированы: манипулируем мы, ради новых впечатлений, ощущений, узнавания; опредмечиваем, чтобы почувствовать власть, способность, «Получилось!»; общаемся, чтобы получить восторг, понимание, поддержку. Меняется, в зависимости от фазы, и самооценка: сначала — «Я хорошо играл, участвовал, был!», потом — «У меня хорошо, правильно, точно получилось!», и, наконец, — «Я — интересен, нужен!». Здесь важно отметить: нельзя опредмечивать, не доманипулировав до конца. Невозможно общаться, пока не закончено опредмечивание. Нарушение постепенности сразу создаёт препятствия со всеми их симптомами — и развитию крышка! Осваивая что-то, ребята сами показывают конец фазы: например, начинают выдумывать новые правила, проигрывать следующую фазу. Видите? Опять: главное — постепенность. Нет, определённо пора похоронить, наконец, поурочную программу — именно она запрещает постепенность, а значит, и само развитие! Б. Восприятие — другая сторона искусства. Не менее важная, чем творчество. Настоящее восприятие — это сотворчество. По-настоящему наслаждается искусством тот, кто может представить себя на месте автора. Невозможно учить творить, не обучая воспринимать. Восприятие изуродованных школой людей — искажено установками, тенденциозно и обрывочно. Маленькие дети воспринимают правильно: цельно, непосредственно и самобытно. Им не хватает только владения общепринятым языком искусства. Отсюда — две параллельных педагогических задачи. 1) Сохранить в неприкосновенности (или развить, если надо) цельность, самобытность и непосредственность детского восприятия. 2) Обучить языку и средствам искусства, ввести в мир творчества. Складываем А и Б, и получаем «надстройку»: развивающие игры, приёмы и методы для каждой фазы. Это накладываем на «базис»: подборку высокотонной, качественной детской литературы — которую детям интересно читать, в отличие от школьной программы. Получаем систему приобщения для начальной школы. Результаты: к концу начальной школы ребята имеют развитый вкус, умеют наслаждаться литературой, тонко чувствуют стихосложение и прозу, и весьма свободно сочиняют сами. За подробностями прошу к Левину. А здесь, хочу привести пример благотворного воздействия системы Левина лично на меня. Пардон за выпендрёж, но уж очень вспомнить приятно! После семинара, мы ещё дня три общались, философствовали, читали и анализировали стихи, играли в игры. Вадим Александрович подписал мне свою книжку:
«Когда б я был из толстосумов, и обладал солидной суммой, Уж не сидел бы мой Курдюмов на берегу с печальной думой…»
Вдохновившись, я накропал ответ, подражая звукописи: «Блажен, кого на пляж зовут дела. Однажды, важно обнажив тела, Мы брякнулись в тени, на галечке ядрёной, И дрёмой разбавляли трёп мудрёный. Колечки мыслей бриз нёс не спеша во вне; Стройна, как кипарис, Татьяна шла к волне; Тюленем, словно сам водой водим, Плыл Левин «не Владимир, а Вадим»; Ласкательную сказку пели волны, Касаясь тихо тела Эллы Львовны; Идеи не сдержав, я там и сам Балдея, возлежал и там и сям. Когда б мой Левин был из толстосумов, Я б, млея в лени, ни о чём не думал. Но я сидел. Высоких. Полон. Дум! Хвала Всевышнему, что он — не толстосум!!!»
|
