Журналы русского модернизма

 

В конце XIX — начале XX в. искусство, в том числе и литература, превратилось в составную часть единого общественно-эстетического движения эпохи, стало детищем нового периода русской истории. Впервые в истории русской литературы всеми признанному реализму пришлось разделить свое влияние на читателей с представителями модернизма, в первую очередь самого мощного и плодотворного его течения — символизма.

 

Новое искусство испытывало необходимость эстетически обосновать свои принципы, объяснить обществу свои цели и задачи. Сначала его представители издавали отдельные статьи и брошюры-манифесты, по вскоре создали новый для России тип журнала-манифеста, прообразом для которого послужили европейские издания. Но как часто бывало и раньше, европейские образцы претерпели столь значительные изменения, что именно русские журналы-манифесты стали оказывать значительное влияние на развитие искусства в Европе. Всемирную известность получил «Мир искусства», столетний юбилей которого был отмечен в 1998 г.

 

 

Традиционно развитие русской литературы было тесно свя­зано с журналистикой, особенно с толстыми журналами. Н.К. Михай­ловский писал, что «история новейшей русской литературы может быть сведена на историю журналистики»1. На журнальных страни­цах появлялись новые произведения писателей, обзоры ведущих кри­тиков помогали попять не только особенности развития литературы, но и своеобразие общественного и культурного развития страны.

 

В конце 80 — начале 90-х годов художественное единство рус­ской литературы оказалось нарушенным. Рядом с традиционным реалистическим направлением появились представители «нового» искусства, заявившие о себе не только в литературе, но и в живописи, театре, музыке, архитектуре... Они пытались познакомить русскую публику с философскими и эстетическими принципами но­вого течения, с образцами творчества. Этой цели служили манифе­сты, такие, например, как брошюра основоположника русского символизма Д.С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течени­ях современной русской литературы» (1892 г.), сборники «Русские символисты», изданные еще одним мэтром символизма В.Я. Брюсовым в 1893—1894 гг., выставки художников нового стиля — впос­ледствии их назвали «мирискусниками». Все это было известно лишь узкому кругу интересующихся и сочувствующих. Однако ни известные критики, ни журналисты, ни более или менее широкий круг читателей на протяжении почти 10 лет не признавали «ново­го» искусства. Его представителей не печатали в журналах, они ос­тавались в глазах общества непонятными бунтарями, ниспроверга­телями основ. В конце XIX в. и сами модернисты, отойдя от первоначальной позы бунтарей-декадентов, эпатирующих общество, ощу­тили необходимость полнее и подробнее объяснить своеобразие воз­никших художественных школ. Манифесты, выпущенные в виде брошюры или сборника, лишь декларировали появление нового и показывали образцы. Детальная разработка программ и эстетичес­ких основ была возможна только на журнальных страницах, одна­ко редакции солидных журналов «бунтарей» не печатали.

 

Одним из первых толстых изданий, допустивших на свои стра­ницы символистов, был «Северный вестник» Л.Я. Гуревич. Но как оказалось, сам тип такого журнала не подходил для подробного, сделанного на должном уровне эстетического обоснования проблем искусства. Русские модернисты в основном принадлежали к высо­кообразованной научной и творческой интеллигенции, дети профес­соров, известных художников, сами получившие достаточно серьез­ное образование. Пропагандируя свои идеи, они опирались на фи­лософские и эстетические труды русских и европейских мыслите­лей, связывали творчество по законам красоты с проблемами бы­тия, религии, психологии. Для читателей журнала «обычного рус­ского типа», даже самых образованных, все это было сложно, а главное, не всегда интересно. Л.Я. Гуревич — издательница «Се­верного вестника» — вспоминала: «...В «Северном вестнике» рабо­тал целый ряд известных беллетристов и профессоров, которым многое должно было быть чуждо и неприятно в журнале... Огром­ность сметы, обусловливаемая этой «солидностью» журнала, зас­тавляла меня иногда жалеть о том, что мы не пошли по пути загра­ничных «молодых», открывающих небольшие журнальчики «для своих». Но сейчас же приходила мысль, что такие журнальчики ос­таются в очень узком кругу читателей, тогда как о «Северном вест­нике» говорили повсюду и подписка его росла. И... я продолжала заботиться о том, чтобы в журнале было достаточно того «просто интересного» материала, который, как лакомство, тащил в боль­шую публику то, что представляло для пас идейную ценность»2. Издательница сама поняла несоответствие эстетической программы петербургских символистов, сотрудничавших в журнале, и общественно-политических отделов традиционного русского издания.

 

Перед русскими модернистами встала задача создания своих журналов, своих не только по содержанию, но и по типу. Опираясь на западноевропейский опыт, о котором писала Л.Я. Гуревич, рус­ские модернисты создали особый тип издания — журнал-манифест, приспособленный для разработки основ новых течений в искусстве и показа образцов нового искусства.

 

Модернистские издания являются самыми изученными в совре­менной науке. Пристальное внимание к русскому модерну вызвало появление огромного количества научных исследований, которые не могли обойти публикации журналов, издаваемых различными груп­пами и течениями. Воссоздана история создания таких журналов, использовано большое количество воспоминаний поэтов и писате­лей, стоящих у их истоков, введена в научный оборот их перепис­ка. И этот материал постоянно пополняется. Поэтому в последую­щем изложении акцент будет сделан на формировании типа подоб­ных изданий, на основных его характеристиках.

 

«Мир искусства»

 

Название «Мир искусства» относится к таким явлениям куль­турной жизни России рубежа XIX и XX вв., как литературно-худо­жественный журнал и объединение художников, создавших целое направление русской живописи.

 

Все началось с кружка друзей-единомышленников, существовав­шего сначала в гимназии, потом на юридическом факультете Петер­бургского университета. А.Н. Бенуа, В.Ф. Нувель, Д.В. Филосо­фов, чуть позже присоединившиеся к ним Е.Е. Лансере, А. Нурок, Л.С. Бакст, К.А. Сомов и С.П. Дягилев стали основателями и учас­тниками первого и самого знаменитого журнала русских модернис­тов «Мир искусства». Все они происходили из семей, тесно связан­ных с искусством и общественной деятельностью. Родственные свя­зи между некоторыми из них (С.П. Дягилев — «кузен из Перми» Д.В. Философова, Е.Е. Лансере — сын старшей сестры А. Бенуа) еще теснее сплачивали кружок. Бенуа, Бакст, Лансере, Сомов — художники по призванию, художественную академию никто из них не кончил. Философов — сын известной общественной деятельни­цы, поборницы женского образования А.П. Философовой — лите­ратурный критик, знаток литературы. Нурок — пианист и компо­зитор. Дягилев, бравший когда-то уроки пения и музыки, стал из­вестен как организатор «Мира искусства», а потом знаменитых «Русских вечеров» в Париже, прославивших русскую балетную школу. Если А. Бенуа являлся идейным вождем журнала, его на­зывали «Белинским русской художественной критики», то «Напо­леоном», «Петром Великим» (по характеристике Бенуа) нового ху­дожественного стиля и журнала стал С.П. Дягилев.

 

О Дягилеве много писали знавшие его люди, его рисовали ху­дожники (особенно известен портрет кисти Л. Бакста «С.П. Дяги­лев с няней»), память о нем восстанавливается в наше время — со­здан фонд Дягилева, в 1998 г. столетие «Мира искусства» было от­мечено целым рядом выставок. Дягилев не оставил картин, опер и книг, его талант был совершенно особым. А. Бенуа так характери­зовал этого человека: «Сергей Дягилев ни в какой области не был исполнителем, и все же вся его деятельность прошла в области ис­кусства, под знаком творчества, созидания... У Дягилева была своя специальность, это была именно его воля, его хотение. Лишь с того момента, когда этот удивительный человек «начинал хотеть», вся­кое дело «начинало становиться», «делаться». Самые инициативы его выступлений принадлежали не ему. Он был скорее беден на вы­думку, на идею. Зато он с жадностью ловил то, что возникало в го­лове его друзей, в чем он чувствовал начатки жизненности. С упое­нием принимался он за осуществление этих не его идей... Взяв на­вязанное дело в руки, он его превращал в свое, и часто с этого мо­мента инициаторы, вдохновители как-то стушевывались, они стано­вились ревностными исполнителями своих же собственных идей, но уже понукаемые нашим «вождем»1. С. Дягилев был великолепным организатором, воплощавшим самые неоформленные идеи своих друзей, которые были и старше, и талантливее его самого. Образ жизни, поведение Дягилева было рассчитано на то, чтобы шокиро­вать окружающих. П.П. Перцов, журналист, издатель, близкий к модернистским журналам, вспоминал: «Дягилев без чванства, без сногсшибательных замашек, без чрезвычайной изысканности своего вида, без монокля, без надменного тона, без задранной головы, без оскорбительного подчас крика на своих «подчиненных», был бы уже не Дягилевым»2. Редакция «Мира искусства» находилась в квартире Дягилева, где в одной из комнат висела люстра в виде дракона со многими головами, очень поразившая В.В. Розанова.

 

Свой журнал был мечтой всего кружка. Название искали долго.

 

Найденное, наконец, оно имело большой смысл: не обыденный, божий или современный мир, а особый, освобожденный от грубой повседневности мир искусства, в котором живут лишь избранные и посвященные. Журнал вышел в ноябре 1898 г. Бенуа был в Париже, и вся организационная и практическая работа легла на плечи Дяги­лева и Философова. «Настоящим заведующим редакционной кух­ни, — рассказывал А. Бенуа, — был Дмитрий Владимирович (Фи­лософов. — С.М.), и он очень ревниво оберегал свою абсолютную автономность в этой области, не допускал к ней даже своего кузена Сережу. Вовсе не нарядно и даже неуютно выглядела эта кухня-ла­боратория, так как она очень быстро заваливалась всякими пакета­ми, ящиками, грудами цинковых клише, целыми тоннами бумаги»3.

 

С. Дягилев осуществлял организаторские функции. Очень мно­го внимания он уделял оформлению журнальных книжек. Непос­редственно этим занимался Л. Бакст, он и был «жертвой Сережиной деспотии». «В одной из последних комнат можно было почти всегда найти Бакста; Сережа и Дима засадили туда покладистого Левушку за довольно неблагодарные графические работы и глав­ным образом за ретушь фотографий, отправляемых в Германию для изготовления из них клише. Бакст рисовал и особенно нарядные подписи, заглавия, а то и виньетки. Левушка любил эту работу и исполнял ее с удивительным мастерством»4.

 

С. Дягилев стремился из самого журнала сделать «предмет ис­кусства», поэтому так много внимания уделял оформлению. В этом плане «Мир искусства» открыл новую эру в развитии книжного дела и полиграфии в России. Полиграфические проблемы создате­лям журнала приходилось решать самим. Д.В. Философов расска­зывал впоследствии, что «мечтатели должны были превратиться в техников». Подлинный «елизаветинский» шрифт, даже не сам шрифт, а матрицы, нашли в Академии наук. Не умели делать реп­родукции с картин, на помощь пришел старый фотограф, автор из­вестного руководства по фотографии. Первое время клише и реп­родукции заказывали за границей. «Только с 1901 года журнал с внешней стороны стал удовлетворять самих редакторов»5.

 

Виньетки, заставки, рисованные шрифты создавали особый стиль оформления журнала. Репродукции в первые два года по­мещались в тексте независимо от содержания, что вызывало недо­вольство некоторых авторов. С 1901 г. их стали печатать в начале номера альбомом на другой бумаге. В «Мире искусства» было очень много графики, что тоже придавало его номерам особое свое­образие.

 

Больше всего поразила читателей вышедшего журнала его об­ложка, где «плавали в одиночестве на бело-сливочном фоне две та­инственные рыбы». В традиционном русском журнале на облож­ках, отличавшихся друг от друга по цвету, печатались название и выходные данные. Для «Мира искусства» обложки рисовали ху­дожники. Первую с «таинственными рыбами» — К. Коровий, с 1900 г. ее сменил рисунок К. Сомова, более сложный, с 1901 г. об­ложка была выполнена по рисунку Е. Лансере: увитый лентами ве­нок с головой льва внизу. Название журнала на каждом рисунке выполнялось особым шрифтом.

 

По типу это был журнал-манифест, призванный теоретически обосновать новое искусство — искусство модерна. Много места занимали теоретические статьи. Открылся «Мир искусства» ста­тьей С.П. Дягилева «Сложные вопросы», излагавшей программу журнала. Теоретиком Дягилев не был, но его довольно путаная статья вызвала много шума. Взгляды авторов были достаточно противоречивы, единства не существовало, однако все сходились в девизе: борьба против академизма, с одной стороны, и против искусства передвижников — с другой. Главным противником ав­торы журнала избрали В.В. Стасова, пропагандировавшего пере­движников, «могучую кучку» и других представителей реалистического искусства. Критик, уже лишившийся прежнего влияния, сотрудничал в это время в журнале «Искусство и художествен­ная промышленность», который вышел почти одновременно с «Миром искусства» и быстро сделался основной мишенью напа­док именитого собрата.

 

Главной задачей журнала было знакомить своих читателей с тем, что он считал ценным в художественном отношении. Он посто­янно рассказывал в статьях и показывал в репродукциях произведе­ния художников «нового стиля». Журнал пропагандировал работы В Васнецова (репродукция с картины «Богатырская застава» откры­вала первый номер), И. Левитана, К. Коровина. Но буквально зано­во познакомил «Мир искусства» своих читателей с портретной жи­вописью старых русских мастеров XVIII в., почти забытых в XIX в. С Дягилев, специально занимавшийся творчеством Д.Г. Левицко­го, разыскал много портретов работы этого мастера и поместил их в журнале.

 

Очень интересными были статьи о театре. А. Бенуа в своих вос­поминаниях много пишет о любви к театру, особенно к опере и ба­лету, которая объединяла участников дружеского кружка. В теат­ральных публикациях шла речь о художественном оформлении спектаклей, о декорациях и костюмах, т.е. о том, что раньше мало привлекало внимание театральных критиков. Впоследствии многие художники «Мира искусства» плодотворно работали как художни­ки театральные.

 

Большое внимание «Мир искусства» уделял архитектуре Петер­бурга, буквально открыв читателям его красоты6.

 

Свои художественные взгляды «Мир искусства» пропагандиро­вал не только в журнальных книжках. Организаторский талант Дягилева проявился и в создании выставок, проходивших под эги­дой журнала. Первая международная выставка проводилась в са­мом начале 1899 г. На ней демонстрировалось около 350 полотен. Затем было еще четыре ежегодных выставки, но без иностранных участников. Во время выхода журнала велась подготовка портрет­ной выставки в Таврическом дворце, на которой должны были демонстрироваться портреты XVIII — начала XX в., возвращенные публике журналом. Она открылась весной 1905 г., когда журнал уже перестал выходить, было показано около 2 тыс. портретов. Выставки спасли журнал и от материального краха. В первый год его финансировали меценаты С. Мамонтов и княгиня Тенишева. Но затем Мамонтов разорился, а Тенишева отказалась финансировать издание, успех выставок и просьба К. Серова, писавшего тогда пор­трет царя, помогли получить правительственную субсидию.

 

Инициаторами создания «Мира искусства», его основными со­трудниками были художники и музыканты, но журнал вписал свою страницу и в развитие русской литературы. На втором году истории журнала Д.В. Философов пригласил к сотрудничеству символистов-петербуржцев — Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Ф.К. Соло­губа; известных философов — В.В. Розанова, Л. Шестова и др. С появлением писателей журналу удалось достичь той полноты отра­жения мира искусства, к которой он стремился.

 

В конце 1899 г. редакция сообщила о создании литературного отдела, и с начала 1900 г. стала публиковать книгу Д.С. Мережков­ского «Лев Толстой и Достоевский». Правда, лидеры петербургской группы символистов, являвшиеся не только писателями и поэтами, но и религиозными мыслителями, философами-мистиками, в своих публикациях затрагивали проблемы, не всегда созвучные целям художественного журнала. В конце концов они создали своего рода журнал в журнале. «Мирискусническому девизу самоцельного творчества «Мережковский и другие» противопоставляли подход к ис­кусству как к форме проповеди»7. Не совпадали взгляды художни­ков и литераторов на мистическое содержание, провозглашенное Ме­режковским в качестве одной из черт нового искусства. Полемики внутри журнала было много, полем сражения стал «Пушкинский» номер, посвященный 100-летию со дня рождения поэта. Не было единства и в оценке творчества Достоевского. Д.С. Мережковский, весь год печатавший книгу «Лев Толстой и Достоевский», и Л. Шес­тов, который опубликовал в «Мире искусства» работу «Достоевс­кий и Ницше. Философия трагедии», в своих взглядах во многом расходились. В литературном отделе работал В.В. Розанов, писав­ший преимущественно о мифологических, религиозных, историко-культурных, а не литературных проблемах. Весной 1901 г., чтобы оживить литературный отдел, Дягилев пригласил главу московских символистов В.Я. Брюсова.

 

Окончательный разрыв произошел по причине незначительной, но для «Мира искусства» этот эпизод показателен. 23 марта 1902 г. З.Н. Гиппиус с возмущением писала П.П. Перцову о февральском но­мере журнала, где было опубликовано заключение книги Д.С. Мереж­ковского о Толстом и Достоевском: «Текст прерывается в самых пате­тических местах о церкви, о пресвитере Иоанне и т.д. — какими-то экзотическими карикатурами, то журавль, то японские рыбки, то по­дозрительная дама. Прямо на страницах между словами. Новая (вер­нее старая, третьегодичная метода). Д.С. (Мережковский. — С.М.) шлялся к Сереже (Дягилеву. — С.М.) на поклон. Но тот ни одного журавля ему не уступил... Вы правы, лучше нигде, чем у Сережи»8.

 

Д.С. Мережковский и З.Н. Гиппиус справедливо усмотрели в этом эпизоде нежелание считаться с их мнением и из журнала ушли еще до его закрытия вместе с другими литераторами. В 1903 г. они организовали свой журнал «Новый путь», который вызвал резкие оценки «Мира искусства».

 

В 1904 г. закрылся и журнал художников. Во-первых, он не имел большой читательской аудитории, поскольку сложность и нео­бычность журнала отпугивала неподготовленных читателей. Тираж едва превышал тысячу экземпляров. Во-вторых, и именно это яви­лось главной причиной закрытия, журнал-манифест не может изда­ваться долго: как только выяснены основополагающие вопросы, журналу надо менять тип или прекращать свое существование. Это хорошо поняли создатели «Мира искусства». «Все трое, Дягилев, Философов и я, — вспоминал позже Бенуа, — устали возиться с журналом. Нам казалось, что нужно было сказать и показать, было сказано и показано, поэтому дальнейшее явилось бы только повто­рением, каким-то топтанием на месте, а это особенно было нам про­тивно»9.

 

«Мир искусства» испробовал на практике тип журнала-манифе­ста, став первым изданием подобного рода, и поэтому ему пытались подражать другие модернистские издания, появившиеся позже, в первую очередь «Золотое руно» и «Аполлон».

 

«Новый путь»

 

Уйдя из «Мира искусства», петербургские символисты, глав­ным образом Д.С. Мережковский и З.Н. Гиппиус, начали серьезно готовить свой журнал. Для них возможность общения с читателем была особенно важна, так как петербургская группа рассматривала символизм не только как новое искусство, но в большей степени как новую систему жизненной ориентации, с которой необходимо было познакомить общество. Выше уже упоминалось об открытии в Пе­тербурге религиозно-философских собраний в 1901 г. В числе ини­циаторов были и сотрудники «Мира искусства», где еще публико­вались в то время писатели-символисты. «Мы все были в те годы мучительно заинтересованы загадкой бытия, — рассказывал в вос­поминаниях А. Бенуа, — и искали разгадку ее в религии и в обще­нии с людьми, посвятившими себя подобным же поискам... отсюда же и образование Религиозно-философского общества,...которого названные лица (Мережковский, Минский, Перцов, Шестов, Тернавцев, Розанов. — С.М.) были членами-основателями и собрания которого стали сразу же привлекать к себе не только самых разно­родных лиц из «мирян», но и многих «духовных». Инициаторы от­правились к митрополиту Антонию, который обещал поддержку. Первые собрания проходили в помещении Географического обще­ства на Театральной улице в большой и узкой комнате за длинным, покрытым зеленым сукном столом. Сначала собрания, вызвавшие общественный интерес, были очень содержательны, но «с течением времени они стали приобретать тот характер суесловных говорилен, на который обречены всякие человеческие общения, хотя бы осно­ванные с самыми благими намерениями»1.

 

«НОВЫЙ ПУТЬ», созданный Мережковскими и Перцовым, начал выходить в 1903 г. как орган религиозно-философских собра­ний, что было указано в разрешении на издание. В первое время журнал печатал протоколы заседаний, но собрания достаточно быс­тро были запрещены, и фактически «Новый путь» считался журна­лом Мережковского и Гиппиус.

 

Разрешение на издание получил П.П. Перцов, он дал значи­тельную часть необходимой суммы и был назван в качестве редак­тора журнала, но основную роль играл Д.С. Мережковский как идейный вдохновитель, а на З.Н. Гиппиус лежала основная редакционная работа.

 

С самого начала «Новый путь» возник как своеобразный обще­ственный орган, пытавшийся создать иную, отличную от уже суще­ствовавших, религиозную общественность. Д.С. Мережковский поз­же, в конце 1905 г., в нашумевшей статье «Грядущий Хам» так объяснял содержание понятия «религиозная общественность»: «...нужна общая идея, которая соединила бы интеллигенцию, цер­ковь и народ, а такую общую идею может дать только возрождение религиозное вместе с возрождением общественным. Ни религия без общественности, ни общественность без религии, а только религи­озная общественность спасет Россию»2. З.Н. Гиппиус по-своему объясняла природу религиозной общественности. Когда разные люди, принадлежащие к различным общественным группам, выход­цы из разных слоев общества, совершают паломничество к Светлояру-озеру, в воды которого, по преданию, опустился град Китеж, за несколько дней пути между ними возникает особая общность. Это и есть религиозная общественность.

 

Вопрос о разделении ролей между Дмитрием Сергеевичем и Зи­наидой Николаевной не только в журнале, но и во всей их совмест­ной жизни, продолжавшейся более 50 лет, очень сложен. З.Н. Гип­пиус предпочитала уходить в тень, подчеркивая основную роль сво­его супруга, но многие знавшие их в этом сомневались, называя З.Н. Гиппиус неким генератором идей, которые затем воплощал Мережковский. Как бы там ни было, но в журнале роль Гиппиус, действительно, была главной. Мережковский в это время был занят работой над романом «Петр и Алексей», в «Новом пути» печатал в основном литературные труды. Главную партию в журнале испол­няла З.Н. Гиппиус — поэтесса, писательница, острый талантливый критик, хозяйка знаменитого литературного салона, дающая путе­вку в литературу всем начинающим поэтам. В 1904 г. к ним присо­единился Д.В. Философов. Своеобразный духовный триумвират просуществовал до 1920 г., когда их пути разошлись.

 

В автобиографических заметках, написанных до эмиграции, Гиппиус утверждала: «Наиболее яркими событиями моей (и нашей) жизни последних лет я считаю устройство первых религиозно-фи­лософских собраний (1901 — 1902), затем издание журнала «Новый путь» (1902—1904), внутреннее переживание событий 1905 г.»3. Для З.Н. Гиппиус работа в журнале стала одним из значительных периодов жизни, и общественной, и литературной. Гиппиус много выступала в «Новом пути» как литературный критик под псевдо­нимом, который она сохраняла и в других изданиях, — Антон Крайний.

 

Отношения между первым редактором-издателем П.П. Перцо­вым и четой Мережковских складывались трудно: вдохновители журнала отличались нетерпимостью и властолюбием, редакторские возможности Перцова влиять на публикацию того или иного мате­риала были сведены к пулю. После ряда конфликтов, раздражен­ной переписки между ним и Гиппиус он отошел от дел. С 1904 г. редактором стал Д.В. Философов.

 

Большую роль в практическом ведении дел журнала играли его секретари. Еще во время подготовительной работы, которая велась около двух лет, обязанности секретаря взял на себя В.Я. Брюсов. Он имел свое четко продуманное представление о журнале-манифе­сте, в издании которого хотел бы принимать участие. Но его планы и планы Мережковских разошлись. Брюсов возражал против мистической ориентации журнала, его не устраивал способ отбора бел­летристического материала, а главное — для поэта была неприем­лема та общественная роль, которую собирался играть «Новый путь». Брюсов отошел от журнала еще до появления первого номе­ра. Его место занял Е. Егоров — участник религиозно-философс­ких собраний, а в 1904 г. секретарем стал поэт Г. Чулков, сыграв­ший роковую для журнала роль.

 

«Новый путь» вышел «при большом литературном шуме», по выражению Л.Н. Андреева. Первые два номера разошлись в двух изданиях тиражом 2258 экземпляров, что для журнала подобного типа было достаточно много.

 

В редакционном объявлении объяснялась цель журнала: «Дать возможность выразиться в какой бы то ни было литературной фор­ме—в повествовании, в стихах, в философском рассуждении, в научной статье или беглой заметке — тем новым течениям, которые возникли в нашем обществе с пробуждением религиозно-философс­кой мысли». Эта цель должна была достигаться традиционным спо­собом, в привычных для русского журнала жанрах: стихи, повество­вания, научные статьи, философские рассуждения. В этом проявилась двойственность нового издания — круг проблем, свойственный скорее журналу-манифесту, и средства, традиционные для журнала «обычного русского типа». Двойственной была и аудитория, на ко­торую «Новый путь» рассчитывал: с одной стороны, высокообразованная интеллигенция, способная воспринять религиозную пропо­ведь и понять основы нового искусства, с другой — широкие круги духовенства, служители церкви разного уровня, в том числе сельс­кой, не всегда обладавшие развитым художественным вкусом и дос­таточным образованием. Но именно эту часть общества журнал хо­тел привлечь к созданию религиозной общественности, надеясь на взаимопонимание со стороны духовенства.

 

Двойственность журнала и его читательской аудитории не по­зволила «Новому пути» воплотить в жизнь тип маленького журна­ла «для своих», хотя сама редакция отмечала, что внешнюю форму она заимствовала у европейских изданий, в первую очередь образ­ном послужил «Mercure de France», откуда были взяты объем, вве­дение в текст иллюстраций и сиреневый цвет обложки.

 

Внутренние особенности «Нового пути» были обусловлены рус­скими условиями и вкусами русского читателя. Это касалось глав­ным образом отдела беллетристики. Зная привычку русского чело­века читать в журнальной книжке роман или повесть, редакция тем не менее не придавала беллетристике никакого значения, что само по себе странно для журнала, издаваемого писателями, и лишь шла на уступку нетребовательному читателю. И как ни мечтала Гиппи­ус, что явится какая-нибудь новая форма, «бель — но не летристика, или летристика, но не бель»4, в повседневной практике прихо­дилось брать тот беллетристический материал, который был в на­личии. Большая часть публикуемой «Новым путем» прозы была се­рой и неинтересной, принадлежала малоизвестным авторам, писав­шим в традиционной реалистической манере. Это и вызвало непри­ятие Брюсова, считавшего, что если нет хорошей прозы, ее не надо печатать вообще.

 

Совсем по-другому обстояло дело с публикацией стихов. Для толстого журнала конца XIX в. стало традицией пренебрежитель­ное отношение к поэзии, печаталось по одному стихотворению в но­мере. Одной из главных заслуг своего журнала Гиппиус считала (она об этом писала в воспоминаниях) новый способ печатания сти­хов: в номере помещалось сразу несколько стихотворений одного автора, представлялся как бы маленький сборник поэта. Самым публикуемым был Ф. Сологуб, З.Н. Гиппиус взяла в журнал под­борку стихов А. Блока из цикла «Стихи о Прекрасной Даме».

 

Наличие отдела беллетристики отчасти приобщало «Новый путь» к кругу толстых изданий, хотя сам журнал этого очень не хотел. В открывавшей журнал статье П.П. Перцов специально объяснял принципиальное отличие нового журнала от классическо­го толстого русского издания. Перцов писал, что в традиционном иде­ологически цельном русском журнале тина «Современника» и «Оте­чественных записок» иногда нельзя было отличить, кому принадлежа­ла та или иная публикация, настолько согласованно они звучали и были похожи по стилю. Перцов назвал такие издания «журналами хорового, унисонного пения». В противовес им «Новый путь» будет представлять читателям «естественную солидарность солистов». Ос­новную роль в созданном журнале должна была играть личная ориги­нальность стиля и мышления, собственное мнение ведущих авторов. Этот принцип проводился в жизнь достаточно последовательно.

 

Основными авторами стали Д.С. Мережковский, В.В. Розанов, помещавший свои статьи в специальном отделе «В своем углу», Н.М. Минский, опубликовавший в журнале три большие теоретические работы. Интересен отдел «Из частной переписки», который помещал материалы, спорные с точки зрения редакции. Здесь было опубликовано письмо «студента-естественника» — одно из первых журнальных выступлений Андрея Белого. Отдел «Религиозно-фи­лософская хроника» печатал сообщения и заметки о церковной по­литике и церковных проблемах. Композиционно был выделен отдел «Литературная хроника», где выступали Д.В. Философов и Антон Крайний с очень субъективными, резкими, враждебно-насмешливы­ми по отношению к противникам символизма заметками. Полити­ческий отдел играл второстепенную роль и занимал достаточно не­значительное место в номере. Очень сжатые обзоры писали под рубрикой «Политическая хроника», позже «Внутренняя хроника» сначала В.Я. Брюсов, потом Г. Чулков.

 

«Новый путь» отличался от толстого журнала и несколько мень­шим объемом — около 280 страниц. Новым было наличие в журнале иллюстраций, это были в основном отпечатанные на меловой бумаге репродукции с картин, которые помещались в строгом соответствии с текстом (конфликт с «Миром искусства» не был забыт).

 

Почти демонстративная сосредоточенность на проблемах фило­софии, религии, искусства была не только следствием равнодушия издателей к политике. «Новый путь», как и «Мир искусства», стал явлением культурного развития страны, поэтому проблемам культуры, духовности здесь уделялось основное внимание. Но время диктовало свои законы.

 

«Новый путь» вышел в 1903 г., в преддверии первой русской революции. Общество все меньше внимания обращало на сложные, абстрактные рассуждения о вере, смысле жизни и т.д. Читатели об­ращались к органам периодики с определенной политической ори­ентацией в надежде понять происходящее и познакомиться со взгля­дами различных общественных и политических групп. Обществен­ный подъем повлиял и на Мережковских, которые стали больше внимания уделять сложным проблемам текущего времени.

 

В 1904 г. журнал теряет подписчиков. Секретарь редакции Е. Его­ров сообщил в начале года, что их набралось 1070 (против 2500 в 1903-м). Чулков писал Перцову, еще редактировавшему журнал: «Необходимо давать рассказы общественного характера и полити­ку поострее»5. Оживить общественные отделы и были призваны Д.В. Философов и Г. Чулков.

 

Г. Чулков — «либерало-декадент», по выражению З.Н. Гиппи­ус, в свое время был близок к Горькому и Андрееву, но затем ушел к символистам. Он называл себя «мистическим анархистом» и хотя уверял, что у него есть последователи, был единственным предста­вителем провозглашенного им мировоззрения. В 1904 г., когда по­ложение «Нового пути» было очень трудным, так как не хватало денег на издание, религиозно-философские собрания были закры­ты, контакт с духовенством не состоялся, духовная пресса обви­няла журнал в сатанизме, эротизме и прочем, Чулков решил ре­организовать издание. В «Новый путь» по его приглашению при­шли Н. Бердяев и С. Булгаков, только что порвавшие с «легаль­ным марксизмом» и выступившие с проповедью идеализма. Это были сотрудники тенденциозные, их приход означал не только по­явление новых имен в журнале, но и пересмотр всех прежних пози­ций. Старые сотрудники начали покидать журнал, ушел В.В. Роза­нов. Чулков все больше начал вмешиваться в редакционные дела.

 

Конфликт произошел после отказа Чулкова печатать одну из статей Гиппиус как недостаточно либеральную. Мережковский на общем собрании сотрудников потребовал выбирать между ними и Чулковым. Большинство встало на сторону Чулкова, и тогда Мережковский отказался от участия в «Новом пути» и предложил журнал закрыть.

 

В январе 1905 г. редакция сообщила о приостановке «Нового пути» и обещала высылать подписчикам новый журнал «Вопросы жизни». Это было совсем другое издание, хотя оно и заявляло, что продолжает направление «Нового пути». Центральную роль там нача­ли играть будущие кадеты. Через год выход журнала прекратился.

 

«Новый путь» стал первой попыткой издания журнала-манифе­ста «чистыми» литераторами. Но он не стал журналом эстетических проблем, обратив преимущественное внимание на проблемы фило­софские, религиозные и общественно-религиозные. В типе этого журнала постоянно противоборствовали черты прежнего традици­онного журнала и качества, необходимые для издания, посвящен­ного литературно-эстетическим проблемам. Справедливости ради надо сказать, что журналу удалось сказать много нового и в той и в другой областях, и он оставил свой след в истории русской литера­туры, культуры и журналистики6.

 

Д.С. Мережковский и З.Н. Гиппиус сотрудничали потом в «Ве­сах», в «Русской мысли», Мережковский много печатался в газете «Русское слово». Их статьи не раз вызывали ожесточенную поле­мику. Но они больше не издавали своего журнала, предпочитая участвовать в разных изданиях на правах сотрудников.

 

«Весы»

 

Вдохновителем и инициатором создания журнала московских символистов «Весы» стал В.Я. Брюсов. Уйдя из журнала Мереж­ковских, он писал А. Белому в августе 1903 г.: «Я разочаровался в «Новом пути» еще и еще, и даже еще. Мережковские не могут до­пустить рядом с собой никакой мысли. Постепенно «Новый путь» наводняется тихими всхлипываниями слабоумных юношей, подра­жающих Дмитрию Сергеевичу. Антон Крайний поносит беллетрис­тику «Русского богатства», но никогда «Русское богатство» не па­дало так низко, чтобы допустить на свои серые страницы ту позор­ную дрянь, которую горделиво печатает «Новый путь»1.

 

Для группы московских поэтов, объединившихся вокруг изда­тельства «Скорпион», участие в «Новом пути» было неприемле­мым, «Мир искусства» доживал последние дни, предоставляя свои страницы преимущественно изобразительному искусству. В.Я. Брюсову и его последователям был необходим журнал-манифест, где они могли бы теоретически обосновать свои взгляды на «новое» ис­кусство, не всегда во всем совпадавшие с идеями петербургской группы. По замыслу Брюсова, таким журналом должны были стать «Весы».

 

«Весы» вышли в 1904 г., когда еще продолжал издаватьс