Источники гражданского и торгового права ФРГ 5 страница

...Миллионы американцев впервые близко увидели осужденных уго-

ловных преступников. Большинство из нас оказалось полностью не го-

товым к тому, что мы увидели... Сборище людей, которое мы видели

по телевизору, было не толпой, но целеустремленной группой, и люди,

которых мы видели, не были звероподобными, хотя они, возможно,

страдали от зверского обращения – без сомнения, это были цельные

люди... действующие с достоинством.

Такая трагедия случилась в Аттике. А теперь давайте вновь обратим

свой взор на Норвегию, в которой, казалось бы, ничего особенного не

происходит.

4.2. В ожидании наказания

Был период, когда в нашей стране не хватало мест в тюрьмах. Выход из

этой кризисной ситуации нашли самый простой: осужденных ставили на

очередь.

В 1990 году у нас 2500 человек были заключены в тюрьму. Но на

листе ожидания находилось 4500 человек. Мы организовали очередь,

где они ожидали исполнения наказания.

Власти в замешательстве. Очереди в детских садах, очереди в гос-

питалях, очередь за домашними сиделками. И очередь на исполнение

наказания. Тут что-то не так.

Я могу понять чувство неловкости, возникающее у представителей

власти, особенно когда пытаюсь объяснить эту ситуацию кому-либо в

Англии или в Соединенных Штатах. Создается ощущение, что граждане

этих стран не верят своим ушам. Очередь на заключение в тюрьму? Это

звучит как что-то из ряда вон выходящее, диссонанс, как включение

хард-рока в середине пьесы Дебюсси.

Почему?

Причина неловкости скорее всего в том, что подобная ситуация не

согласуется с распространенными стереотипами, относящимися как к

заключенным, так и к функциям исправительной системы. Мы все знаем

основные правила игры про полицейских и бандитов. Полиция должна

поймать бандитов, бросить их в тюрьму и держать там. Это трудное и

опасное дело. При любой возможности эти негодяи пускаются в бега. В

эту игру мы играли в детстве. Этой игрой заняты средства массовой ин-

формации – игрой в действительность, подчиненную сценарию. Преступ-

ник арестован, изолирован до суда и затем отправляется прямо в тюрьму

отбывать срок.

Это описание соответствует действительности в некоторых тяжелых

случаях. Однако в большинстве случаев это не так. Большинство осуж-

денных – это люди, обычные люди, не какая-то особая порода, не банди-40 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

ты. Они в чем-то виноваты, но их нельзя считать дикими животными. Они

способны ждать, как и все мы. Драма уже совершилась.

Очередь не соответствует стереотипам

. Признать очередь означает

признать то, что ожидающие люди не представляют опасности, что они

не какие-то чудовища. В конце концов их отправят в тюрьму, но не для

того, чтобы защитить от них окружающих. Это обстоятельство застав-

ляет задуматься. Вот чем хорошо это мероприятие.

Однако у очереди есть и отрицательные стороны – для тех, кто в ней

стоит. Находясь на листе ожидания, трудно планировать что-либо на бу-

дущее. Жить довольно трудно, если знаешь о грядущем наказании. Не-

которые пассивно сидят у себя дома, как если бы они были уже в тюрь-

ме. Фридхов (Fridhov, 1988) указывает на то, что тяжелее всего пережи-

вают ожидание наказания уже побывавшие в тюрьме. Они знают, что их

ждет. Ожидающие приговор впервые воспринимают это легче. Они еще

не знают, что это такое.

Сейчас, в 1999 году, листа ожидания больше не существует. Да, ко-

нечно, кое-кто еще ждет своей очереди, но теперь, что очень важно,

очередь эта гораздо малочисленнее. В целом же ситуация не измени-

лась. Осужденные получают предписания с указанием срока и места от-

бывания наказания и, прихватив с собой самое необходимое, приходят в

указанное время к тюрьме. Так и должно происходить в гражданском

обществе.

Все это верно, но не совсем. Приходят не все. Получившие большие

сроки и отбывающие наказания в главных тюрьмах в основном появля-

ются вовремя. Как и те, кто осужден за вождение автомобиля в пьяном

виде. А вот маргиналы – алкоголики, наркоманы, лица, не имеющие по-

стоянного адреса или кочующие по ночлежкам, – этих правил не соблю-

дают. «Приходится переносить их на другие даты – как делают в авиа-

компаниях, – говорит тюремный надзиратель Альф Бьярн Ольсен. –

Например, в понедельник у нас освобождается две камеры, а мы вызва-

ли пятерых. Если приходят все, то троих мы отправляем в другие тюрь-

мы». И такое происходит по всей стране. Единственное исключение –

трудовая колония Вестре-Слидре – туда в назначенный срок является

95% осужденных. Надзиратель Ойвинд Кьелдсберг объясняет это так:

«Полиция беседует с каждым, кто должен отбывать наказание. Осуж-

денные сообщают полиции, когда им было бы удобнее отсидеть свой

срок. Таким образом нам удается избежать лишних трудностей»

.

 

Ожидание суда – это совсем не то, что ожидание наказания. При ожида-

нии суда игра идет по сценарию, а не вопреки ему. Только те, кого волнуют

гражданские свободы, иногда заговаривают о том, что среди людей на листе

ожидания могут оказаться и невиновные.

Aftenposten, 21 августа 1999 г., с. 2.ПОЧЕМУ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ТАК МАЛО 41

4.3. Ужасы старых добрых времен

Данные по Скандинавии тоже меняются то в одну, то в другую сторону.

Примером этому может служить Норвегия. На диаграмме 4.3-1 показа-

но, как в Норвегии изменялось количество заключенных на 100 000 жи-

телей с 1814 года (с появления Конституции) до настоящего времени.

Диаграмма имеет форму горы, пик которой приходится на середину XIX

века, а затем на протяжении XX века показатели остаются относительно

стабильными.

Увеличение количества заключенных с 1814 года вполне объяснимо.

C конца XVIII века сократилось количество смертных казней, случаев

порки розгами, клеймения воров, отрубания пальцев и т.д. Физические

наказания все чаще заменялись лишением свободы, что и отражено в

Акте от 15 октября 1815 года:

Вместо отрубания руки – тюремное заключение на десять лет; вместо

прокалывания и разрывания кисти руки – тюремное заключение на

два года; вместо прокалывания кисти руки – тюремное заключение

на один год.

Но эти перемены породили новые проблемы. Прежде всего потому,

что увеличилась нагрузка на тюрьмы. Тюремное заключение, бывшее

ранее одной из многих форм наказания, стало основной. Тюрьмы и дру-

гие исправительные учреждения были забиты до отказа. В период с 1814

до 1843 года количество заключенных возросло с 550 до 2 325 человек,

или с 61 до 191 человека на 100 000 жителей, то есть в три с лишним ра-

за. Но ситуация снова изменилась. С 1842 года до конца века было при-

нято множество поправок к уголовному кодексу, и все они либо сокраща-

ли сроки наказаний, либо вообще не предусматривали тюремного 42 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

Диаграмма 4.3-1. Количество заключенных на 100 000 жителей.

Норвегия, 1814-1998.

заключения. В 1843 году количество заключенных достигло максимума,

а через 42 года эти показатели вернулись на уровень 1814 года. В XX

веке в Норвегии количество заключенных менялось незначительно.

Но это никак не соотносится с количеством людей, признанных ви-

новными. На диаграмме 4.3-2 приведены данные (на 100 000 жителей) с

1835 по 1997 год. При сравнении двух диаграмм видно, что относитель-

ное количество людей, признанных виновными, практически не меняет-

ся на протяжении всего XIX века, а количество заключенных по сравне-

нию с уровнем 1843 года сокращается в четыре раза. Рост количества

признанных виновными начинается только с 1960 года. Но на количе-

ство заключенных это не влияет.ПОЧЕМУ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ТАК МАЛО 43

Диаграмма 4.3-2. Лица, признанные виновными в совершении

преступлений. Данные на 100 000 жителей.

Норвегия, 1835-1997.

* * *

Количество заключенных может считаться показателем уровня пре-

ступности в стране. Преступник действует, суд принимает меры. Рост

числа заключенных указывает на рост преступности, сокращение – на

то, что ситуация переменилась к лучшему. Также считается, что в госу-

дарствах с большим количеством заключенных уровень преступности

выше, а в тех, где заключенных меньше, по-видимому, царят мир и бла-

годенствие. Но это – традиционный способ интерпретации этих показа-

телей.

Однако такая интерпретация плохо соотносится с перспективами, о

которых шла речь во второй главе, а также – с тем, как распределено

количество заключенных на карте Европы. Мы уже говорили о ситуаци-

ях, при которых преступлениями могут быть сочтены самые различные

действия. В таком случае данные о количестве заключенных можно ин-

терпретировать иначе, считая, что на эти показатели оказывают влияние

и общественный строй, и степень разобщенности людей, и революцион-

ные или политические перевороты, и особенности правовой системы, и

экономические особенности. Важно также и то, что в настоящий момент

в этом обществе считается преступлением, но это – только одна из мно-

гих составляющих. Не следует рассматривать данные о количестве за-

ключенных как основной показатель уровня преступности в стране – та-

кой взгляд представляется нам слишком однобоким.

Имея все это в виду, обратимся теперь к ситуации в Финляндии.44 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

4.4. Политическая идентификация

Долгое время Финляндия была среди северных стран страной тюрем. На

диаграмме 4.4-1 представлена общая картина. Здесь просматриваются

три тенденции.

Прежде всего – изначальная схожесть положения дел до 1918 года.

Затем появляются различия. В 1918 году количество заключенных в

Финляндии резко увеличивается – до 250 человек на 100 000 жителей.

Затем показатели долгое время держатся на цифре в 200 заключенных

на 100 000 жителей, в то время как в других северных странах они ока-

зываются на скромном уровне – от 50 до 100 человек на 100 000 жите-

лей.

Третья особенность – уменьшение в последнее время относительное

количества заключенных в Финляндии, что видно на диаграмме 4.4-2,

где приведены данные с 1975 по 1998 год. Раньше даже по общеевро-

пейским меркам страна по этому показателю была в начале списка, но

теперь сместилась почти в самый его конец.

Эти три стадии в национально-политическом аспекте кажутся до-

вольно парадоксальными. С 1809 года Финляндия была частью России,

но карательные меры здесь принимались по традициям северных стран.

В 1919 году Финляндия обрела независимость, но в отличии от север-

ных соседей ужесточила свои законы. На последней же стадии она снова

превзошла все северные страны и очень значительно сократила приме-

нение тюремного заключения.

Причины этому можно найти, если обратиться к истории. Давайте

рассмотрим ситуацию, начиная с 1918 года. Рост числа заключенных

именно с этого времени легко объяснить. Это был год войны за независи-

мость, за которой последовала кровопролитная гражданская война.

Восемь тысяч человек из тех, кто эту гражданскую войну проиграл,

были казнены, еще 100 000 погибли в лагерях. Этот раскол в обществе

сохранялся до тех пор, пока народ не объединился в войнах, ведущихся

против СССР (первая – в 1939-40 годах, вторая с 1941 по 1944 год). На

долю Финляндии пришлось больше горя и страданий, чем на другие се-

верные страны.

К.Дж.Ланг (K.J.Lеng) – генеральный директор исправительной си-

стемы Финляндии. Он дольше всех в скандинавских странах работал в

этой службе. У него нет иллюзий о причинах большого количества за-

ключенных (Lеng, 1989, pp. 83-84):

...Количество заключенных имеет очень слабую связь с уровнем

преступности. Количество заключенных определяется, ПОЧЕМУ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ТАК МАЛО 45

Диаграмма 4.4-1. Количество заключенных на 100 000 жителей.

Скандинавия, 1886-1998

.

скорее, общим уровнем уверенности в обществе и равновесием поли-

тических сил. Политическая нестабильность в течение трех войн,

праворадикальные движения 1930-х годов и криминализированное

коммунистическое движение (того времени) – все способствовало

расширению применения тюремного заключения в Финляндии в боль-

шей мере, чем в любой другой скандинавской стране... Законодатель-

ство подразумевало, что мы привыкли к значительному карательному

уклону, применению длительных сроков тюремного заключения за

различные виды преступлений... В течение всего периода 1970-х годов

в Финляндии было втрое больше заключенных, чем в Норвегии – не

потому, что в Финляндии было отправлено в тюрьмы втрое больше

людей, а потому, что каждый заключенный содержался в тюрьме по-

чти втрое дольше, чем в Норвегии.

 

В случае с Норвегией не учтены данные по количеству лиц, попавших по-

сле Второй мировой войны в заключение за сотрудничество с немцами. Данные по

Финляндии приведены только с 1886 года. Вскоре после этого депортация в Си-

бирь прекратилась. Всего за период с 1826 по 1888 год было депортировано 3236

финских заключенных. Данные по Норвегии вначале немного занижены, посколь-

ку в это число не вошли те, кто отбывал наказание в рыболовецких хозяйствах на

дальнем севере, и женщины, занимавшиеся там же ведением хозяйства. Данные по

Швеции также занижены, поскольку не учтены некоторые административные нака-

зания.46 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

Диаграмма 4.4-2. Количество заключенных на 100 000 жителей.

Финляндия, 1875-1998.

Однако следом встает вопрос об уменьшении этого показателя. Что

стоит за недавним резким сокращением применения тюремного заклю-

чения в Финляндии? Одной из причин могло бы быть то, что исчезли

факторы, определяющие его высокий уровень. Но этого недостаточно,

чтобы быть объяснением. Социальные условия имеют тенденцию к со-

хранению, по традиции или из-за наличия долговременных интересов.

Уж что есть, то и есть. Однако кое-что изменилось в Финляндии. Патрик

Торнудд (Patric Tornudd, 1991) это описывает. Он указывает на уни-

кальную комбинацию исторических и идеологических предпосылок и

упорную работу многих заинтересованных людей.

Прежде всего, согласно Торнудду, это вопрос восприятия проблемы

как проблемы. Для этого необходимо было осознать тот факт, что пока-

затель количества заключенных в Финляндии был исключительно высо-

ким. Также необходимо было понять, что это не вызвано какой-то не-

обычной структурой преступности в Финляндии. И наконец, необходи-

мо было блокировать любые попытки рассматривать высокое количе-

ство заключенных как предмет гордости, например, как свидетельство

решимости и жесткости системы уголовного правосудия или готовности

расходовать ее ресурсы на обширные программы реабилитации или на

защиту населения от преступников.

Как пишет Торнудд, профессиональные криминологи представили

необходимые данные. Они документально подтвердили, что по количе-ПОЧЕМУ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ТАК МАЛО 47

ству заключенных Финляндия выпадает из ряда других скандинавских

стран, и опровергли популярные объяснения этого факта – вроде того,

что характер преступности в Финляндии сильно отличается от характера

преступности в других скандинавских странах. Однако этого было бы

недостаточно, чтобы уменьшить количество заключенных. Эксперты

были не только источниками необходимой информации. У них была

возможность изменить существующее положение. Торнудд пишет (pp.

5-6):

...Если скандинавские государства можно в целом охарактеризовать

как государства, полностью полагающиеся на оценки экспертов, то к

Финляндии это относится в наибольшей степени. Не подлежит со-

мнению тот факт, что борьба с преступностью никогда не была в

центре политики во время предвыборных кампаний в Финляндии...

Возможность осуществить значительные реформы, направленные на

уменьшение уровня наказаний, стала реальностью только благодаря

тому обстоятельству, что небольшие группы экспертов, ответствен-

ных за планирование реформ или занимавшихся темой борьбы с пре-

ступностью в исследовательских институтах и университетах, были

почти единодушны в убеждении: исключительно высокий по сравне-

нию с другими странами показатель количества заключенных в Фин-

ляндии был позором; можно значительно сократить количество при-

говоров к лишению свободы и сократить сроки наказания без ухуд-

шения положения с преступностью.

Торнудд заключает (p. 13):

Решающим фактором в Финляндии стала сформировавшаяся готов-

ность гражданских служащих, судейского корпуса и тюремной адми-

нистрации использовать все возможные средства для сокращения ко-

личества заключенных. Благодаря усилиям группы деятелей, зани-

мавших ключевые позиции, стало возможным осознать высокий по-

казатель количества заключенных в Финляндии как проблему. И эта

концепция в свою очередь привела к ряду практических действий, от

реформы законодательства до решения мелких повседневных про-

блем, которые и дали конечный результат.

Почему финны должны были считать свое количество заключенных

ненормальным? Достаточно было посмотреть на то, что творилось в

СССР. Но именно на это финны смотреть не хотели. Если обратиться к

истории наказаний в Финляндии, становится понятно, что количество

заключенных в этой стране определялось не уровнем преступности, а

культурными или политическими решениями. А они основываются на

том, к какому именно обществу мы хотим принадлежать.

Для скандинавов Финляндия – наполовину Россия. Для русских,

наверное, дом родной. Несколько часов на поезде, и из Санкт-48 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

Петербурга вы прибываете в Хельсинки, его финскую копию. Оба эти

города, две самые красивые столицы Севера, созданы одними и теми же

градостроителями, здания построены одними и теми же или близкими

по духу архитекторами, бывали периоды, когда и царь здесь правил

один. Да и в административно-бюрократической системе и в тюрьмах

отличий почти нет.

Для своей первой лекции в Финляндии я собрал много материала.

Было это в шестидесятые годы. Тогда в Финляндии было 160 заключен-

ных на 100 000 жителей (а в Дании, Швеции и Норвегии от 44 до 69).

Помню, один профессор уголовного права, когда я привел эти данные,

отнесся к ним с большим недоверием и все удивлялся, неужели Финлян-

дия так отличается от других скандинавских стран? Это поразило и мно-

гих других слушателей.

Почему?

По политическим причинам. Маленькая Финляндия, ближайший со-

сед России, имела с ней общую историю, ту же трудную судьбу. Фин-

ляндия, оказавшись в таком положении, искала защиты, прежде всего –

культурной, и искала ее на западе – устанавливала связи со Скандинави-

ей, сама все больше становилась скандинавской страной. Тюрьмы явля-

ются культурными символами. За дело взялась интеллектуально-

административная элита, ответственная за политику в области уголовно-

го права. Год за годом Инкери Анттила, Патрик Торнудд, К. Дж. Ланг

проводили политику применения наказаний, результаты которой видны

по данным о количестве заключенных, приведенным на нашей карте.

Они добились сокращения числа тюремных заключений; законы были

изменены, все чаще вместо тюремного заключения приговаривали к

штрафам. Количество заключенных не меняется само по себе, это ре-

зультат действия людей, отстаивающих цели и ценности своего времени.

На различных совещаниях криминологов северных стран мы посто-

янно встречались с такими людьми. Мы обсуждали серьезные научные

проблемы, но кроме того мы создавали единую культурную общность.

Это требовало от всех нас немалых усилий, и особенно нелегко было

финнам. На наших встречах мы говорили на языках Скандинавии: дат-

чане на датском, норвежцы на норвежском, шведы на шведском. Уче-

ные этих стран относительно легко понимают друг друга. Но только не

финны. Они с большим усилием говорили на шведском, их втором язы-

ке. Шведский язык был для них символом принадлежности к Скандина-

вии. А еще – связующим звеном с Западом. Для Сталина шведский был

бы гораздо менее вызывающим, чем английский или немецкий.

Теперь все меняется. Финны все чаще пишут свои труды по-

английски. Финляндия стала членом НАТО и Европейского сообщества.

И сейчас уже не так важны символы принадлежности к Скандинавии –ПОЧЕМУ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ТАК МАЛО 49

будь то язык или уголовное право. Как это скажется на заключенных в

Финляндии, нам еще предстоит узнать – пока что кое-кто из скандина-

вов шестидесятых все еще у власти.

4.5. Балтийский опыт

На этом фоне крайне интересно следить за событиями в Балтии. Ситуа-

ция в прибалтийских странах очень похожа на ситуацию в Финляндии.

Они все ближайшие соседи России, соседство это их пугает, они стре-

мятся к содружеству со странами по ту сторону Балтийского моря,

налаживают экономические и культурные связи. Но? как мы видим по

карте, разница между количеством заключенных в Скандинавии и Бал-

тии весьма существенная.

В нашем регионе всех интересует один вопрос: по каким образцам

страны Балтии будут создавать свою правовую систему: по западным, то

есть по примеру соседей-скандинавов, или по северо-восточным, по есть

по русским? Мои советы прибалтийским коллегам основаны на опыте

Финляндии. На семинарах и встречах с прибалтами я постоянно говорю

о выборе культурной индивидуальности. Пока что развитие правовой

системы в странах Балтии идет в направлении, противоположном тому,

в котором двигалась Финляндия. Понимают ли они, каковы могут быть

последствия? Наверное, этим странам еще предстоит сделать взвешен-

ный выбор. Ясно, что они хотят восстановить связи с западом и югом

Европы в области экономики и культуры, но когда дело доходит до пра-

вовой системы, неужели дает себя знать российское влияние? С точки

зрения скандинавов вопрос стоит так: возможно ли поддерживать тесное

политическое и культурное сотрудничество, а когда речь идет о причи-

нении страданий, стоять на столь различных позициях?

4.6. Терпимость сверху

Нидерланды – маленькая, плотно населенная страна, с развитой про-

мышленностью, разделенная на большие общины по этническому и ре-

лигиозному признакам, и, тем не менее, до последнего времени показа-

тель количества заключенных был здесь одним из самых низких в Евро-

пе. Это настоящая загадка. И этот низкий показатель выступал в качестве

одного из важных аргументов в европейской дискуссии о необходимости

тюрем. Если это возможно в Нидерландах, почему это невозможно в дру-

гих европейских странах?

Люк Халсман (Louk Hulsman, 1974) описывает уровень снисходи-

тельности в ту пору, когда количество заключенных было близко к ми-

нимуму:50 БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ КАК ИНДУСТРИЯ

...Уменьшение количества заключенных связано не с уменьшением

количества вынесенных приговоров к тюремному заключению, но

единственно с сокращением сроков заключения. Их относительно

небольшая продолжительность и тенденция к дальнейшему сокраще-

нию являются, судя по всему, главными чертами последних измене-

ний в голландской исправительной системе. В 1970 г. было вынесено

только 35 приговоров к тюремному заключению продолжительно-

стью больше трех лет. Из них 14 человек были осуждены за убийство

(хотя за весь тот год за убийство было осуждено 63 человека), двое –

за изнасилование (общее количество осужденных – 68), 13 – за гра-

беж с применением насилия, и остальные 6 человек – за кражу со

взломом в комбинации с вымогательством... Почти всегда имеет ме-

сто досрочное освобождение, причем оно не является условным при

согласии заключенного принимать участие в программах реабилита-

ции (p. 14).

Дэвид Даунс (David Downes, 1988) дал описание некоторых меха-

низмов, благодаря которым это стало возможным. Нидерланды постра-

дали от войны и оккупации. Несколько ведущих академиков испытали

на себе, что такое жизнь заключенного. Они вынесли из тюрьмы силь-

ное убеждение о негативных последствиях заключения. Многие из них

преподавали исправительное законодательство. Они и основали учение

об опасности строгих тюремных наказаний. Этими идеями пропитались

все госструктуры, занимающиеся вопросами наказания и исправления,

не говоря уже о полиции, о чем свидетельствуют многие представители

правопорядка, посетившие Нидерланды.

Однако в Бельгии и Франции ведущие члены академии тоже нахо-

дились в заключении во время Второй мировой войны. Они тоже имели

свой негативный опыт. Но показатели количества заключенных в этих

странах в результате заметно не сократились. Откуда такая разница?

Дэвид Даунс указывает на традицию терпимости в Нидерландах.

Люк Халсман (Louk Hulsman, 1974) его поддерживает и использует «ве-

совую» в Оудевотер недалеко от Гоуде в качестве символа терпимости.

Во времена великой охоты на ведьм в Европе семнадцатого века люди

сходились в Оудевотер со всех концов, чтобы засвидетельствовать, что

они не невесомы, каковой, как тогда предполагалось, была нечистая си-

ла. В Оудевотер они получали сертификат о своем весе, который служил

им охранной грамотой против преследований как там, так и во всех дру-

гих местах. Рутерфорд (Rutherford, 1984, p.137) цитирует источник 1770

года, утверждающий, что в Лондоне за год казнили больше преступни-

ков, чем во всей Голландии за двадцать лет.

В дополнение к терпимости работает специфически голландский

механизм разрешения конфликтов. История этой страны изобилует как

внешними, так и внутренними конфликтами. Люди научились жить в ПОЧЕМУ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ТАК МАЛО 51

условиях внутренних конфликтов. Они научились искусству компро-

миссов. Одним из способов избежать конфликта является делегирование

принятия решения на вершину системы. Здесь представители оппозици-

онных сил голландского общества получают мандат разобраться со сво-

ими противоречиями и найти решение, которое устраивало бы все заин-

тересованные партии. Это не является демократическим решением, но

оно предпочтительнее, чем гражданская война на местном уровне.

Борьба с преступностью организована в соответствии с этими же прин-

ципами. В Голландии нет судей из числа любителей. Здесь это высоко-

профессиональная система. Представители правопорядка получают

мандат на проведение политики, соответствующей их взглядам на то,

что необходимо сделать. Это дает им исключительное могущество.

Помня об опыте Второй мировой войны, они использовали это могуще-

ство для того, чтобы остановить экспансию индустрии борьбы с пре-

ступностью.

Они были не одиноки. Их поддерживал парламент. Халсман

(Hulsman, 1974) пишет:

Дебаты в голландском парламенте о бюджете министерства юстиции

на 1947 год были необычайно интересны тем, что явное большинство

призывало правительство пересмотреть основу своей позиции по во-

просам исправительной политики. Большинство, считавшее, что сама

исправительная система как таковая представляет социальную про-

блему, потребовало от правительства подготовить конкретный план

решения этой фундаментальной проблемы.

Однако системы, основанные на терпимости со стороны верхов, не

свободны от недостатков. Как указывает Дэвид Даунс (David Downes,

p.74):

Основная, так сказать, часть платы за такого рода организацию со-

стоит в том, что элита, как внутри, так и вне правительства и парла-

мента, в какой-то мере изолирована от критики, за исключением не-

которых экстраординарных обстоятельств.

Сейчас, похоже, этих исключительных обстоятельств больше нет.

Количество заключенных у них теперь такое же, как у соседей. Теперь в

Европе нет уже столь яркого примера терпимости.