БИЗНЕС-ЭЛИТА

Анализ механизмов влияния в региональной экономике показывает, что вхождение в состав экономической элиты определяется, в первую очередь, объемом контролируемых ресурсов — как властных, так и экономических.

/. Объем контролируемых властных ресурсов. Принадлежность к политичес­кой элите регионального и/или федерального уровня открывает возможность прямого, контроля над областными бюджетами и косвенного влияния на ру­ководство хозяйственных субъектов. Не случайно главы исполнительной вла­сти большинства регионов либо возглавляют рейтинг экономического влия­ния, либо входят в его состав. Контроль над экономическими ресурсами в этих ситуациях носит открытый (публичный) характер. Вместе с тем лидеры части субъектов Федерации (Псковская, Ивановская, Смоленская, Челябин­ская, Архангельская и Читинская области, республики Башкортостан, Буря­тия, Марий Эл и ряд других) не входят в рейтинг экономического влияния. Впрочем, это не означает, что они не влияют на экономические процессы в своих регионах. Напротив, в национальных республиках контроль президен­тов над сферой" экономики настолько всеобъемлющ, что эксперты вынесли их фамилии за пределы рейтинга.

2 Объем контролируемых экономических ресурсов. Конкретная конфигурация бизнес-элиты, формируемой на этом основании, определяется экономичес­ким профилем и хозяйственной структурой региона. В монохозяйственных ре­гионах, где безраздельно доминирует какая-то одна отрасль или предприятие (АЛРОСА — в Республике Саха, ЮКОС — в Эвенкии, "Норильский никель" — на Таймыре, Сибнефть — в Омской области, Северсталь — в Вологодской, НЛМК — в Липецкой), ядро экономической элиты составляют представители данной отрасли/предприятия. В регионах с диверсифицированной экономи­кой в бизнес-элиту входят владельцы и топ-менеджеры нескольких крупных экономических структур. Так, в Самарской области в рейтинге экономическо­го влияния представлены АвтоВАЗ, РАО "ЕЭС", ЮКОС, Газпром и некото­рые другие компании; в Нижегородской — Лукойл, ГАЗ, РАО "ЕЭС" и др.; в Свердловской — ТНК, Уральская горно-металлургическая компания, Евраз-холдинг, дочерние предприятия РАО "ЕЭС", предприятия ВПК.

Механизмом вхождения в бизнес-элиту выступают также родствен­ные/земляческие отношения с первыми лицами регионов. Такое положение ве­щей, скорее всего, объясняется тем, что, не имея юридической возможнос­ти совмещать государственную службу с коммерческой деятельностью, вли­ятельные региональные политики и администраторы нередко оформляют свою собственность на доверенных лиц и/или родственников. Кроме того, назначение доверенных лиц или родственников на важные посты в корпоративных структурах может обеспечивать связь администрации с крупным бизнесом. Ее контроль над экономическими ресурсами носит в этом скрытый характер.

Основными каналами выдвижения в состав экономической элиты выступают органы государственной службы и успешные в коммерческом отношены бизнес-структуры. Первый путь характерен прежде всего для выходцев из советской номенклатуры, обладающих опытом госуправления, второй — преимущественно для нового поколения предпринимателей. Перевес в пользу того или другого канала определяется конфигурацией конкретных факторов.

Активная политическая деятельность в рамках политических партий и об щественных движений, как правило, не ведет к обретению экономического влияния.

Наиболее заметная тенденция последних лет — массовый приход бизнеса во власть и возникновение слоя так наз. "универсалов";, т.е. лиц, влиятельных как в политике, так и в экономике. Эта тенденция обусловила значительное сов­падение составов политической и экономической элит в большинстве регио­нов. Проявлением данной тенденции стало снижение удельного веса "чистых предпринимателей" (с 46% в 2000 г. до 19% в 2003 г.) и возрастание доли "уни­версалов" (с 18% до 45%, соответственно). Другой источник пополнения слоя "универсалов" — проникновение "чистых политиков" в сферу экономики.

Формирование сообщества "универсалов" обусловлено не столько личност­ными качествами представителей элиты, сколько объективными факторами. В зависимости от характера этих факторов субъекты Федерации можно подраз­делить на две группы. В регионах первой группы политико-административная бюрократия конвертирует свой политический и административный капитал в экономический. В регионах второй группы экономический капитал конверти­руется в политическое влияние.

ОТНОШЕНИЯ "ЦЕНТР - РЕГИОНЫ";

За последние полтора десятилетия отношения между федеральной и реги­ональной элитами РФ претерпели глубокие изменения. Изменение с одержания и ме­ханизмов взаимодействия обусловливалось динамикой двух тенденций.

На первом этапе, в на­чале 1990-х годов, долгосрочные стратегии упорядочения системы "центр — регионы" уступили место ситуативной тактике, направленной на реализацию корпоративных интересов федеральной элиты, затем, после прихода на поли- тический Олимп новой команды, последовал перенос центра тяжести с политической конъюнктуры на стратегические цели восстановления единства Федерации. Аналогичные изменения претерпели и механизмы взаимодействия. В 1990-х годах на смену характерному для советского периода всеобъемлющему контролю центра над регионами пришли компромиссные стратегии политического торга. Они не утратили своего значения и сегодня, однако их суть бы­ла модифицирована. Если в ельцинские, годы слабый центр в обмен на политическую лояльность предоставлял региональным элитам политическую авто­номию и статус политического актора общероссийского масштаба, то сейчас главным субъектом политического процесса становится федеральная власть, гарантирующая регионам экономическую помощь со стороны Москвы.

Федеральный центр сохранил приоритет в от­ношениях с региональными элитами. Основой этого приоритета выступают:

- кон­центрация в федеральном центре финансовых ресурсов (или плотный контроль над материальными, природными и иными ресурсами регионов);

- исторические традиции страны, обусловившие преимущественно подданнический модус отно­шений не только между элитой и массами, но и в рамках властно-управленческой иерархии;

- особенности современной политической системы России;

- специфика участия элитарных групп в процессах приватизации и перераспределения собственности; слабая корпоративная консолидация региональных элит.

Для воздействия на региональную политику федеральный центр использует всю совокупность находящихся в его распоряжении инструментов — административных (система территориальных органов федеральной власти, прежде всего институт Полномочного представителя Президента РФ в федераль­ном округе), политических (поддержка лояльных центру политиков и органи­заций, в т.ч. на выборах в федеральный и региональные парламенты) и эко­номических (финансово-бюджетных). Эффективным средством давления на региональных лидеров стала так наз. проблема "третьего срока". Как извест­но, главы регионов получили юридическое право баллотироваться на третий I срок, однако возможность его реализации зависит от центра: именно он решает, кто из губернаторов действительно сможет переизбраться. Как свиде­тельствует опыт экс-губернатора Кировской области В.Сергеенкова, неугодные Кремлю лидеры такой возможности лишаются.

Степень влияния федерального центра определяется экономическим положе­нием региона. Дотационные регионы, лишенные значительных материальных и финансовых ресурсов, не в состоянии проводить самостоятельную политику. Главы регионов-доноров обладают большей независимостью, однако при приня­тии стратегических решений они тоже вынуждены ориентироваться на мнение Кремля. Их взаимодействие с федеральным руководством осуществляется в ре­жиме партнерства и поиска компромиссных решений (Москва, Татарстан, Хан­ты-Мансийский АО и др.). Конфликты с центром ослабляют позиции даже ли­деров регионов-доноров. Весьма показателен в этом плане опыт самарского гу­бернатора К.Титова, чьи президентские амбиции вызвали недовольство центра. Эксперты отмечают, что отказ Титова поддержать "Единство" на парламентских выборах 1999 г. и выдвижение им своей кандидатуры на президентских выборах 2000 г. обострили социально-экономическую ситуацию в области и привели к размыванию базы поддержки "фрондера". В результате на губернаторских выбо­рах в июле 2000 г. он получил на 10%. голосов меньше, чем в 1996 г.

Упрочению влияния центра в ряде регионов способствовало руководство федеральных округов. Так, в бытность В. Черкесова полпредом Президента в Северо-Западном округе "партия полпредства" успешно противостояла мэру Санкт-Петербурга В.Яковлеву. Наиболее успешной эксперты считают дея­тельность полпреда Президента РФ в Приволжском ФО С.Кириенко, который сумел найти формулу согласия даже с такими своенравными лидерами, как Шаймиев и М.Рахимов. Преодолев демонстративное неприятие со стороны руководителей Татарстана, Башкортостана, Мордовии, Удмуртии и Самар­ской области, Кириенко установил с ними режим делового сотрудничества на основе раздела "сфер влияния". Тем не менее, политическая роль аппарата полпредов в региональном политическом процессе, как правило, ограничена (а иногда — и номинальна). Большинство региональных лидеров предпочита­ет решать вопросы непосредственно в центре.

Рост влияния Кремля в регионах не в последнюю очередь связан с разоб­щенностью региональных элит, их ориентацией на групповые, партикулярные интересы в ущерб общерегиональным. Но федеральный центр тоже не гомо­генен, и противоречия между различными группами федеральной элиты не­редко проецируются на региональный уровень. Расстановка политических сил в регионах зачастую является отражением московских конфликтов, а предвы­борные комбинации в субъектах Федерации порой определяются политико-экономическими интересами московских групп (примером могут служить вы­боры президентов Калмыкии в 2002 г. и Башкортостана в 2003 г.).

Внутренняя раздробленность элит — одна из ключевых черт современного этапа отношений между Москвой и регионами. Трансформация советской но­менклатуры в постсоветскую элиту сопровождалось диверсификацией систе­мы интересов, центров подготовки и принятия решений. Сегодня ни один из участников межэлитного взаимодействия не является целостным образовани­ем. И на федеральном, и на региональном уровне существует множество цен­тров влияния, каждый из которых ведет борьбу за упрочение своих позиций и расширение ресурсной базы. Действия этих структур часто не просто не ско­ординированы, но прямо противоречат друг другу.

Начиная со второй половины 1990-х годов отличительной особенностью взаимодействия федеральных и региональных элит стало относительное падение значения дихотомии "центр — регионы" и повышение роли "вертикально ин­тегрированных" политико-финансовых кланов, включающих в себя "игроков" как федерального, так и регионального уровня (представителей органов власти, ФПГ, политических партий и движений, СМИ). Вплоть до самого недавнего, времени эти структуры относились к числу наиболее влиятельных субъектов российской политики. Их субъектность определялась четким осознанием и ар­тикуляцией собственных партикулярных интересов и наличием политической воли, достаточной для эффективного достижения поставленных целей.

Динамика политической роли и влияния региональных элит в постсоветской России определяется из менениями в расстановке сил в федеральном центре. Временное "перетека­ние" властных полномочий из центра в регионы в 1990-е годы было обуслов­лено стремлением Кремля заручиться политической поддержкой региональ­ных элит в борьбе со своими конкурентами. Зачастую противостояние "центр — регионы" представляло собой проекцию конфликтов между различными сегментами центральной элиты на региональный уровень. Примером может служить затяжной конфликт в Чеченской республике, одной из существенных составляющих которого явилось противоборство различных московских групп (при их взаимной заинтересованности в сохранении напряженности, создаю­щей благоприятные условия для криминального и полукриминального управ­ления финансовыми потоками). Российский федерализм 1990-х годов носил номинальный характер; "региональная вольница" тех лет объяснялась попус­тительством федеральной власти, у которой просто не доходили руки до реги­онов вследствие поглощенности внутримосковскими проблемами.

Административно-правовая реформа, стартовавшая в 2000 г., отчетливо продемонстрировала иллюзорность представлений о субъектности региональ­ных акторов и обусловила снижение даже внешних показателей политичес­кого влияния регионов. Региональные элиты современной России являются подчиненным элементом в системе отношений "центр — регионы" и не в со­стоянии противостоять экспансии московских ФПГ. В этом контексте выгля­дит вполне обоснованным высказанное рядом экспертов предположение о кризисе российских региональных элит в целом.