Центральное и параллельное проецирование. 3 страница

Теоретики права подметили, что формирование права, право-образование начинается в сфере материальных отношений собственности. Завершается же этот сложный процесс формированием соответствующих юридических норм при помощи государственной деятельности. Результатом являются акты правотворчества. Вместе с тем определение источников права в юридическом смысле состоит в том, что это — «способы закрепления правил поведения, которым государство придает правовую силу»90.

Однако данные характеристики не могут считаться исчерпывающими. Не менее существенным оказывается еще один момент, играющий принципиальную роль для понятия «источник права», — властная обеспеченность формы выражения права, т.е. государственно-правовые гарантии применения и соблюдения данного акта правотворчества. Эти три элемента, характеризующие конструкцию источников права, как кажется, отчетливо проявляются в специфике некоторых видов источников международного частного права, о чем пойдет речь далее.

Различия в источниках права, по существу, обусловлены различиями в генезисе правовых норм. Понятно, что норма обычая отличается от нормы, скажем, судебного прецедента прежде всего «внешней оболочкой» своего бытия. Однако коренное различие — в механизме создания и формирования модели поведения на этапе ее существования еще в качестве «преднормы». Это обусловливает впоследствии и иные расхождения — не одинаковы в каждом конкретном случае те процессы, в ходе которых складывается то или иное правило поведения в правовую норму: устойчивость соблюдения, повторяющееся применение, молчаливое признание со стороны государства данного правила как юридически обязательного в одном случае (обычай), согласование им в определенных случаях своей воли с прочими государствами или субъектами международного права (международный договор) — в другом, независимое, автономное изъявление государством своего веления (издание закона, нормативного акта и т.д.) — в третьем. На завершающей же фазе все правовые нормы, действующие в пределах юрисдикции рассматриваемого государства, так или иначе должны быть пропущены через государственную волю, т.е. установлены или санкционированы им. Следовательно, для источников права (международного частного права особенно ввиду их многообразия) характерно, с одной стороны, разграничение, а с другой стороны, — сочетание «формы права» — внешнего его выражения (внутригосударственного закона, международного договора и проч.) — и способа придания со стороны государства моделям поведения юридической силы, т.е. санкционирования государством обязательности в качестве образца поведения того предписания, которое заключено в конкретную оболочку определенной правовой формы. Третий элемент понятия «источник права», о котором говорилось выше и который делает право собственно правом, — властная обеспеченность соблюдения едва ли не наиболее отчетливым образом проявляется именно в источниках международного частного права. Последовательный анализ закона, международного договора и обычая, а также судебного прецедента дает возможность установить у всех этих видов наличие указанных выше трех элементов и более того — их единство в каждом из источников международного частного права. Однако проследить это конкретно наиболее целесообразно при отдельном рассмотрении соответствующих их видов.

2. Законодательство Российской Федерации об иммунитете государства.

Иммунитет иностранных государств в России регулируется ст. 401 ГПК [9] и ст. 251 АПК.

Ст. 401 ГПК утверждает иммунитет иностранного государства от исков в судах Российской Федерации, если иное не предусмотрено федеральным законом (пока такого закона нет) или международным договором РФ. В то же время, ст. 251 АПК гарантирует иммунитет только в тех случаях, когда иностранное государство выступает «в качестве носителя власти». Отсюда следует, что на случаи, когда оно выступает в другом качестве, иммунитет не распространяется.

11 марта 2005 г. Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект «О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности».[11] Однако дальнейших действий по принятию данного законопроекта пока не производилось.

В законе США 1976 г. указано, что государство не имеет права пользоваться иммунитетом от судебных исков в следующих случаях:[12]

если основанием для иска служит коммерческая деятельность, которую иностранное государство осуществляет в США,

если основанием для иска служит коммерческая деятельность, осуществляемая за пределами США, но порождающая «прямые последствия» для США.

Иммунитет государства в практике международных отношений

В 1948 г. по иску неких граждан в Нью-Йорке был наложен арест на пароход «Россия», принадлежащий Советскому Союзу. Правительство СССР заявило протест, и по решению федеральных судов Нью-Йорка арест был снят.[13]

В 1991 г. правительство РСФСР заключило договор о займе средств на закупку продовольствия и сельхозудобрений со швейцарской фирмой Noga. В дальнейшем российская сторона расторгла этот невыгодный контракт. Однако западные суды встали на сторону Noga, в результате чего последовала серия арестов счетов Центробанка РФ и дипломатических миссий, а также парусника «Седов» (в дальнейшем эти аресты были сняты). Такая ситуация стала возможной благодаря тому, что в контракте с Noga Россия добровольно отказалась от иммунитета.

3. Международно-правовая охрана промышленности собственности

Право промышленной собственности подразделяется на правовую охрану изобретений, товарных изобретений и промышленных образцов и на правовую охрану средств индивидуализации участников гражданского оборота и производимой ими продукции, работ и услуг.

Как и любые объекты интеллектуальной собственности обладают территориальностью, т.е. они охраняются только в пределах территориального государства, в котором она возникла. Причем территориальный характер промышленной собственности проявляется более жестко, чем в сфере авторского права. Если авторские права возникают в силу самого факта создания произведения, то право на объект возникает в силу получения патента/свидетельства. Такой документ имеет силу в пределах того государства, где он выдан.

Для того чтобы объект пользовался охраной в другой стране, его следует зарегистрировать там и получить охранный документ. Территориальный характер порождает проблему: для выдачи патента в большинстве требуется новизна, а если объект уже зарегистрирован в др. государстве. Единственным приемлемым способом обеспечить охрану за рубежом оказывается участие государства в международных договорах по охране промышленной собственности.

Основной документ – Парижская конвенция об охране промышленной собственности 1883 г. в редакции Стокгольмского акта 1967 г. (на 2002 г. в ней участвовало 162 государства, в т.ч. и РФ). Этот документ не преодолевает территориального характера охраны объектов промышленной собственности, не создает единой системы международной регистрации этих объектов. Она прямо устанавливает принцип независимости регистрации и охранных документов (права на объект существуют отдельно и независимо друг от друга в разных государствах мира). Содержит ряд правил, имеющих основополагающее значение для международной охраны любых объектов промышленной собственности. 1) граждане и ЮЛ пользуются на территории любого-государства члена национальным режимом + правами, специально предусмотренными конвенцией. 2) правила о приоритете (лицо которое подало заявку на регистрацию в любой из стран Парижского союза, имеет преимущественное положение на регистрацию этого объекта в течение определенных сроков). Для патентов и полезных моделей - 12 месяцев, для промышленных образцов и товарных знаков – 6 месяцев.

 

Билет № 12

1. Российское законодательство по международному частному праву.

Конституция устанавливает только самые общие начала регулирования международных гражданских отношений (гл. 2). В законодательстве РФ, регулирующем отношения в сфере МЧП, следует выделить: Гк, Гпк, Апк, Тк, Ск, Нк, Тк, Воздушный кодекс, Ктм, Основы законодательства о нотариате, Закон о МКАС.

Подзаконные акты, ведомственные инструкции, ненормативные акты министерств и ведомств РФ также являются источниками российского МЧП. Разумеется, все перечисленное законодательство, так же как подзаконные акты и ведомственные инструкции, в целом не могут считаться источниками российского МЧП. Речь идет о содержащихся в них нормах, специально посвященных регулированию частноправовых отношений с иностранным элементом.

В российском праве отсутствует отдельный закон о международном частном праве, хотя проект такого закона на доктринальном уровне был подготовлен уже в 80-х годах XX в. В российском праве произведена межотраслевая кодификация — в ГК, СК, КТМ, ГПК и АПК включены специальные главы и разделы, регулирующие частноправовые in ношения с иностранным элементом.

Основные источники российского МЧП - разд. VI «МЧП» ГК РФ, Глава 66 «Общие положения»; Глава 67 «Право, подлежащее применению при определении правового положения лиц»; Глава 68 «Право, подлежащее применению к имущественным и личным неимущественным отношениям»

СК РФ Раздел VII. Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства. Гл. XXVI КТМ РФ, разд. V ГПК, гл. 31, 32, 33 АПК РФ. Главный источник – это разд. VI ч. 3 ГК РФ, поскольку положения гражданского законодательства могут применяться но аналогии ко всем частноправовым отношениям, не урегулированным специальным законодательством (ст. 4 СК РФ). Особое значение имеет гл. 66 разд. VI части 3 ГК РФ, которая содержит общие положения применения иностранного права на территории РФ и устанавливает общие принципы регулирования всех частноправовых отношений с иностранным элементом.

Пороки российского законодательства о МЧП - неопределенность формулировок и правоположений, наличие «отсылочных» и «бланкетных» коллизионных норм, постоянная необходимость применения аналогии нрава и закона, практическая невозможность непосредственного применения норм ГК (без толкования и разъяснения пленумами верховных судов), полное отсутствие регулирования трудовых отношений с иностранным элементом в ТК РФ, огромное количество неурегулированных вопросов в СК РФ.

Полномасштабная кодификация международного частного права вообще имеет серьезные преимущества по сравнению с межотраслевой.

 

2. Международные организации – субъекты МЧП.

МО не может осуществлять свою межд. деятельность без статуса субъекта хоз. оборота – она должна получать от государства пребывания и находящихся под его суверенитетом субъектов услуги связи, энергоснабжения, пользоваться телеграфными, почтовыми, телефонными, железнодорожными, космическими прочими объектами и предприятиями и т.д. Для этого МО наделяется правами юр. лица. Ее образование санкционируется соответст. правопорядком. Например, ООН – юр. лицо Нью- Йорка, ЮНЕСКО – юр. лицо франции, МАГАТЭ – австрийское юр. лицо.

Данные МО заключают как правило соглашения с правительствами данных стран об условиях пребывания. Где указывается, что данная МО пользуется правами юр. лица на территории данного государства, правомочен заключать межд. и др. соглашения, приобретать, арендовать, отчуждать движимое и недвижимое имущество и распоряжаться им., совершать др. действия, направленные на выполнение задач возложенных уставом данного МО. Также МО освобождается от всех налогов, сборов и пошлин, взимаемых на территории данного гос-дар., за исключением тех, которые представляют собой плату за пользование конкретными видами обслуживания. Должностные лица МО приравниваются по объему привилегий и иммунитетов к дипломатическим представителям иностр. государств на территории данной страны. Налогообложение вознаграждений сотрудников МО, осуществляется согласно законам страны пребывания и ее межд. договорами. На должностных лиц МО, являющихся гражданами страны пребывания МО, привилегии и иммунитеты не распространяются.

В то же время МО обязана производить отчислении фонды занятости государств, гражданами которых явл. сотрудники МО, а равно и в пенсион. фонды.

Например, МАГАТЭ, проводит научные исследования в области ядерной энергетики. В связи с чем развернула систему перепоручения проведения данных работ….

Безусловно, подобные инструменты сотрудничества не были бы возможны, если бы МО не имели статуса юр. лица – полноправного субъекта гражд. отношений конкретного государства. Презюмируется, что таковым она становится с момента регистрации ее устава или включение в реестр юр. лиц государства местонахождения, которое, как правило, указывается в ее учред. документах, конституирующ. ее прежде всего как субъект межд. права. В этой связи правоспособность такого юр. лица определяется по закону того гос-дар., в котором находится штаб-квартира данной МО.

3. Международно-правовая охрана товарных знаков.

Основной документ – Парижская конвенция об охране промышленной собственности 1883 г. в редакции Стокгольмского акта 1967 г. (на 2002 г. в ней участвовало 162 государства, в т.ч. и РФ). Этот документ содержит ряд специальных положений об охране прав на отварные знаки, знаки обслуживания, наименования мест происхождения товаров, фирменные наименования, называемые средствами индивидуализации участников гражданского оборота, товаров, работ, услуг и положений о недобросовестной конкуренции.

1) Правило об охране общеизвестных товарных знаков без специальной регистрации. Товарный знак, представляющий собой воспроизведение, имитацию или перевод другого знака, способные вызвать смешение со знаком, который по определению компетентного органа страны регистрации или страны применения уже является в этой стране общеизвестным не должен быть зарегистрирован, а если он уже зарегистрирован, то его регистрация признается недействительной. Для предъявления требования об аннулировании такого знака предоставляется срок не менее 5 лет, исчисляемый с даты регистрации Срок не устанавливается для предъявления требования об аннулировании или запрещении применения знаков, зарегистрированных или используемых недобросовестно. 2) Закрепляет перечень оснований, по которым может быть отказано в регистрации знака либо такая регистрация может быть признана недействительной: а) если в качестве знака регистрируются без разрешения компетентных властей гербы, флаги и т.п. б) если знаки могут затронуть права, приобретенные 3-ими лицами в стране, где испрашивается охрана. в) если они лишены отличительных признаков. г) если противоречат морали и публичному порядку / вводят в заблуждение общественность. д) если использование знака – акт недобросовестной конкуренции. 3) Содержит ряд унифицированных правовых норм, к которым относятся: правила о передаче знаков, последствия регистрации знака агентом или представителем владельца знака без разрешения последнего и др. 4) фирменные наименования охраняются во всех странах Союза без обязательной подачи заявки или регистрации. 5) Предусматривает ряд мер защиты прав индивидуализации: арест любого продукта с незаконной маркировкой или ложным указанием о происхождении продукта.

3 универсальных договора, создающих систему международной регистрации товарных знаков и знаков обслуживания: мадридское соглашение о международной регистрации знаков 1891 г. в редакции Стокгольмского акта 1967 г. (учреждает Специальный союз по международной регистрации знаков. На 2002 г. в нем участвовало 52 государства, в т.ч. РФ), Протокол к мадридскому соглашению о международной регистрации знаков 1989 г., договор о регистрации товарных знаков 1973 г. Лиссабонское соглашение 1958 г. устанавливает систему международной регистрации мест происхождения товаров, сходную с Мадридским соглашением.

Мадридское соглашение о пресечении ложных или вводящих в заблуждение указаний происхождения. Договор о законах по товарным знакам 1994 г. (на 2002 г. участвует 28 государств, в т.ч. и РФ).

 

Билет № 13

1. Законодательство зарубежных стран по международному частному праву.

В законодательстве многих зарубежных государств уже давно произведена полномасштабная кодификация МЧП — приняты специальные законы о международном частном праве и процессе (Турция, Балканские страны, Италия, Грузия, Тунис, Таиланд, Румыния).

При этом, как правило, в одном законодательном акте имеет место отдельное регулирование вопросов внутригосударственного международного частного права и международного гражданского процесса. Эталонными (с точки зрения юридической техники) национальными законами о МЧП являются специальные кодификации МЧП в Польше, Чехии, Венгрии, Австрии и Швейцарии.

Кодификация М ЧП может производиться не только посредством принятия специального закона, но и иными способами, — например, в ФРГ был принят Вводный закон к ГГУ, содержащий полномасштабную кодификацию международного частного права Германии. По этому же пути пошел и японский законодатель —. к ЯГК был принят Вводный закон, содержащий нормы японского МЧП. Точно такие же Вводные законы приняты к Гражданским кодексам Испании и Бразилии.

Первоисточником французского МЧП является ФГК 1804 г. Этот нормативный акт содержит всего несколько коллизионных правил одностороннего и императивного характера (предусматривающих применение исключительно французского права к отношениям с иностранным элементом). В порядке интерпретации и на их основе практика французских судов сформулировала обширный конгломерат коллизионных норм. (учитывая при этом, что Франция не является страной прецедентного права).

В большинстве же государств мира нормы их национального международного частного права, как и в России, сформулированы в отдельных главах и разделах их гражданских кодексов (Португалия, Скандинавские страны, I рения, страны Бенилюкса, большинство государств Азии, Африки и Латинской Америки).

Ни в Великобритании, ни в США не существует специальных законов, кодифицирующих МЧП этих государств. В англо-американском праве решающее значение имеет система судебных прецедентов, хотя по отдельным вопросам издаются специальные законы, в которых содержатся нормы МЧП (Закон об иммунитете иностранного государства США 1976 г., Единообразный торговый Кодекс США 1962 г., Закон Великобритании о государственном иммунитете 1978 г., Закон Великобритании об арбитраже 1996 г. В США на федеральном уровне выработан Свод законов о конфликтах законов 1972 г., который представляет собой частную (произведенную не законодателем, а правоведами) общефедеральную кодификацию МЧП, имеющую рекомендательный характер. Однако в отдельных штатах есть специальные законы о МЧП (ГК штата Луизианы 1981 г.).

2. Вещный статут и сфера его применения.

Господствующим правилом выступает положение о том, что регулирование вещных отношений подчиняется закону того государства, на территории которого данная вещь находится (lege situs). При этом понимается, что право страны местонахождения вещи регулирует возникновение, способы, переход содержание, ограничения права собственности. Положение о привязке к закону места нахождения вещи разделяется всеми странами без исключения. Своими истоками эта норма восходит к средневековью и первоначально относилась только к недвижимым вещам. В отношении же движимостей считалось, что «движимость привязана к человеку» («mobilia ossibus haerent») и что «движимость следует за лицом» («mobilia personam sequuntur»). Основанием привязки служил личный закон — домицилий (местожительство) лица, являющегося собственником или владельцем вещи. Право собственности на движимые вещи определяется по закону того государства, в котором вещь находилась в момент возникновения основания перехода права собственности.Иной характер носят ситуации с решением вопросов о праве собственности в случаях с крадеными вещами. Если угнанный в Германии автомобиль затем продается в Голландии, право собственности будет регулироваться голландским законом, поскольку в момент перехода этого права на покупателя предмет находился в этой стране, которой известен институт истребования (виндикации) украденной вещи у добросовестного приобретателя в течение определенного срока.

 

Рецензия к диссертации тоже есть инфа.

(Определяемое на основании коллизионной нормы право, которое подлежит применению к правоотношениям в сфере вещного права, именуется вещным статутом. Предметом регулирования вещного статута являются все отношения по поводу вещи, возникающие в сфере вещного права, которое представляет лицу юридическую власть над вещью, и создает возможность обладателя такого права воздействовать на вещь, получать от нее пользу, помимо всяких иных лиц, по собственному усмотрению и своей волей, с учетом ограничений, установленных законом. Исходя из этого, представляется, что в сферу действия вещного статута входит решение следующих вопросов: определение видов вещных прав, которые могут признаваться правопорядком; содержание и пределы осуществления этих прав; основания и способы возникновения, изменения и прекращения вещных прав, в частности, переход права собственности, и все вопросы, связанные с вещным эффектом сделок, направленных на переход права собственности; защита вещных прав; квалификация имущества на движимое и недвижимое; оборотоспособность и отчуждаемость вещи; признание и адаптация вещных прав, возникших в других правопорядках. Таким образом, вещный статут будет компетентен решать все вопросы, которые напрямую будут касаться вещных прав в отношении имущества.

После рассмотрения основных причин, обосновывающих использование привязки lex rei sitae am регулирования вещных прав в международном частном праве, автор приходит к выводу, что в ее применение в полной мере оправдано для регулирования вещных прав на недвижимое имущество, поскольку она способствует защите оборота недвижимости. Использование указанной привязки для определения статута движимых вещей не всегда имеет такое же важное в значение, как в отношении недвижимого имущества, т.к. в силу своей природы они могут быть перемещены из одного государства в другое, в связи с чем, их связь с правопорядком фактического местонахождения оказывается не такой значительной,

Коллизионная норма, содержащая привязку lex rei sitae, обладает определенной «жесткостью», территориальность ее действия может быть расценена двояко. С одной стороны, как может показаться на первый взгляд, в ней заключается предсказуемость и прозрачность правового регулирования, а также единообразие достигаемого результата правового регулирования на международном уровне. Однако, с другой стороны, «механистичность» ее действия и «безразличие к результату применения», присущие всем подобным коллизионным нормам, не позволяют учитывать всех значимых для отношения обстоятельств, т.к. в ней отсутствует какая-либо градация и приспособляемость к специфике отношения, к которому она применяется, что может привести к несправедливому решению.

В работе подчеркивается, что использование привязки lex rei sitae в качестве основы для коллизионной нормы, направленной на защиту интересов участников имущественного оборота, не всегда является веской причиной, т.к. защита прав и интересов сторон сделки, а также третьих лиц, зависит не от коллизионной нормы самой по себе, с помощью которой устанавливается компетентный правопорядок, а от содержания норм применимого материального права.

По мнению автора, несмотря на отмеченные в работе недостатки привязки lex rei sitae, следует признать, что ее применение в большинстве случаев достаточно очевидно, в связи с этим представляется целесообразным полагать, что по общему правилу любой вопрос, касающийся вещных прав, должен быть подчинен праву местонахождения вещи, до тех пор, пока не будет очевидной причины для использования другого подхода[1].

Во втором параграфе «Применение коллизионной привязки lex rei sitae» рассматриваются общие вопросы толкования и применения привязки lex rei sitae, а также основные проблемы, которые возникают при ее использовании для регулирования отношений, связанных с переходом права собственности по договору международной купли-продажи.

В работе отмечается, что привязка lex rei sitae должна толковаться как право фактического местонахождения вещи, подразумевающая физическую связь с территорией государства, и соответственно применение его права. В противном случае смысл использования указанной коллизионной привязки в международном частном праве утрачивается, т.к. основное ее преимущество состоит в точности установления компетентного правопорядка, что в определенной степени способствует в предсказуемости правового регулирования. Поэтому представляется, что исключения из общего правила, предусматривающего привязку lex rei sitae, должны устанавливаться отдельно.

Поскольку указанная коллизионная норма использует местонахождение вещи в качестве критерия для установления применимого права, которое для движимых вещей, в силу их физической природы, с течением времени может изменяться, то в некоторых случаях применение коллизионной нормы с привязкой lex rei sitae на практике может породить проблему изменения статута ("/е conflit mobile", "statutenwechse/"): в отношении движимых вещей может встать вопрос об определении промежутка времени и последовательности применения нескольких правопорядков, определенных в результате действия привязки lex rei sitae.

Применительно к переходу права собственности по договору международной купли-продажи проблема состоит в том, что в процессе его исполнения вынужденно происходит изменение местонахождения вещи, и, следовательно, применимого права. В связи с этим различные юридические факты, направленные на переход права собственности, могут лежать в сфере действия нескольких правопорядков, что для разных моделей исполнения договора купли-продажи может обуславливаться как материальными нормами вещного права, так и условиями самого договора. Указанная особенность отношений, возникающих в сфере международной торговли, влечет возникновение целого ряда проблем, связанных с использованием привязки lex rei sitae для регулирования перехода права собственности по договору международной купли-продажи.

Если юридический состав, влекущий переход права собственности, установленный lex rei sitae, был завершен («наполнен») и повлек переход права собственности, а вещь затем перемещается в другой правопорядок, то право собственности в отношении движимой вещи, законно возникшее в одном правопорядке, будет продолжать существовать после ее перемещения в другой правопорядок, даже в том случае, если последующий правопорядок, в который перемещается вещь (новый вещный статут), предусматривает другой юридический состав для возникновения права собственности.

Автор обращает внимание на то обстоятельство, что хотя перемещение вещи не затрагивает напрямую существование вещных прав, возникших в соответствии с предшествующим статутом, их осуществление в новом месте нахождения вещи будет возможно только в том случае, если они могут быть адаптированы в систему вещных прав нового вещного статута (фактического lex rei sitae)[2]. В отношении права собственности, как правило, этой проблемы не возникает, т.к. это вещное право существует во всех правопорядках, и рассматривается как наиболее полное и максимально возможное господство лица над вещью, отличия могут касаться лишь пределов осуществления этого права, установленных различными правопорядками. Проблема адаптации и правовой совместимости в первую очередь касается ограниченных вещных прав, система и содержание которых в различных правопорядках может существенно отличаться.

Если юридический состав, влекущий переход права собственности, установленный lex rei sitae, не был завершен («не наполнен»), и, следовательно, не повлек правовых последствий в виде перехода права собственности, а вещь затем перемещена в другой правопорядок, то возникают проблемы, связанные с согласованием норм нескольких правопорядков.

В данном случае проблема состоит в том, что при переходе границы, и соответственно попадании вещи на территорию другого правопорядка, старый статут уже не действует, а новый предъявляет другие требования. При этом здесь возможно две ситуации: нормы нового вещного статута могут рассматривать фактический состав, произошедший в предыдущем lex rei sitae, как влекущий переход права собственности, так и наоборот, не влекущий.

С одной стороны, учитывая формализм и территориальность действия привязки lex rei sitae, можно предположить, что дефекты юридического состава, влекущего переход права собственности, не могут быть восполнены в результате простого перемещения вещи: происходит продолжение «негативного эффекта» предыдущего вещного статута. Такой подход, состоящий в независимом применении нескольких leges rei sitae в их строгой временной последовательности, ведет к тому, что переход права собственности не произойдет, пока не будет осуществлен в соответствии с новым вещным статутом.

С другой стороны, для исполнения договора международной купли-продажи необходимость продолжения осуществления процесса перехода права собственности очевидна.

Автор отмечает, что толкование привязки lex rei sitae не препятствует тому, чтобы новый вещный статут решал вопрос о восполнении юридического состава, влекущего переход права собственности, в соответствии с его нормами, а также учитывал юридические факты, наступившие в сфере действия предыдущего вещного статута[3].

Однако произошедшие юридические факты, направленные на переход права собственности, можно принимать во внимание при оценке перехода права собственности по новому вещному статуту в том случае, если ни участники, ни гражданский оборот, не заинтересованы в том, чтобы сохранять последствия, произошедшие в сфере действия старого вещного статута. Поэтому необходимо принимать во внимание характер отсутствия правовых последствий по нормам предшествующего вещного статута. В связи с этим автором предлагается проводить различие между незавершенным, но восполнимым юридическим составом, и незавершенным невосполнимым составом (т.е. который вообще не может повлечь переход права собственности).