В. Г. Белинский — журналист и критик

 

В. Г. Белинский — журналист и критик

 

Журнально-публицистическая деятельность Виссариона Григорь­евича Белинского была многоплановой и явилась значительным вкла­дом в историю отечественной журналистики. Он был непревзойден­ным публицистом, умевшим под покровом литературной критики, в условиях жестокой цензуры поставить на обсуждение самые острые, злободневные проблемы общественного развития. Его обзоры лите­ратуры стали не только теоретическим исследованием литературно­го процесса, они фиксировали и направляли отечественную обще­ственную мысль, а благодаря глубокому философскому обоснова-

нию образовали и воспитали целое поколение русской интеллиген­ции. В. Г. Белинскому принадлежит также огромная заслуга в теоре­тическом осмыслении задач и роли журналистики в обществе.

Журналистская деятельность Белинского пришлась на время дей­ствия едва ли не самых строгих за всю историю печатного слова в России цензурных заирегов. В соответствии с Цензурными уставами 1826 и 1828 гг. журналисты были практически лишены права обсуж­дения любых вопросов, связанных с внутренней и внешней полити­кой. В этих условиях единственной сферой действия для отечествен­ных журналистов становились вопросы литературы, искусства, науки. Именно в этих областях и сосредоточилась публицистическая дея­тельность Белинского. Ее содержание можно разделить на три основ­ных блока: литературная критика, театральная критика и полемика. Деление это достаточно условное, так как полемичность была одним из основных качеств творческого почерка Белинского.

Литературно-критические статьи, рецензии и обзоры литерату­ры составляют самую большую часть наследия Белинского. Как литературный критик Белинский выдвинул и обосновал теорию ре­ализма, на много лет вперед определив пути развития отечествен­ной литературы. Его статьи-монографии о творчестве А. С. Пуш­кина, Н. В. Гоголя, А. С. Грибоедова, М. Ю. Лермонтова содержали ряд новых эстетических принципов и положений, ставших ключе­выми при оценке литературного произведения, — народность, со­ответствие действительности, верность характеру героя, современ­ность. Художественная точка зрения всегда сочеталась у него с исторической и социальной.

Ежегодные обзоры литературы, которые он ввел в практику жур­налистской деятельности, не только зафиксировали все более или менее значительные явления литературы и журналистики того вре­мени, но и включали в себя ряд важнейших проблем общественной жизни. Содержание литературного произведения Белинский рассмат­ривал «со стороны развития литературных, нравственных и обще­ственных начал». Критика, по его мнению, должна выражать «дух времени» и давать ему новое направление.

Основой его литературно-критического метода была идея отрица­ния, источником которой является борьба противоположных начал. «Истина, — писал Белинский в статье «Сочинения Державина», — состоит в единстве противоположностей. Все живое тем и отличается от мертвого, что в самой сущности своей заключает начало противо­речия». «Все живое есть результат борьбы: все, что утверждается без борьбы, все то мертво». Идея борьбы, отрицания внедрялась Белин-

ским в сознание читателя последовательно и целеустремленно, она звучала порой как призыв, как лозунг и нередко в таких крайних выра­жениях, как «борьба и смерть».

Но в пропаганде отрицания и борьбы Белинского была важная мысль о ценности предшествующего исторического опыта. «Отри­цание было пустым, мертвым и бесполезным актом, — писал Белин­ский, — если б оно состояло только в уничтожении старого. Последу­ющее поколение, всегда бросаясь в противоположную крайность, одним уже этим показывает и заслугу предшествовавшего поколе­ния, и свою от него независимость, и свою с ним кровную связь».

Начало творческой деятельности В. Г. Белинского связано с журналом «Телескоп» и газетой «Молва», редактором которых был Н. И. Надеждин, профессор Московского университета, та­лантливый публицист. Когда В. Г. Белинского исключили из уни­верситета, Надеждин привлек его к постоянной работе в своих из­даниях. Будучи еще студентом, Белинский сотрудничал в «Теле­скопе» как переводчик, а в 1834 г. в десяти номерах газеты «Молва» была опубликована его статья «Литературные мечтания».

Полемичный заряд, резкость суждений молодого критика уже тог­да обратили на себя внимание читателей. Статья начиналась с за­пальчивого суждения: «У нас нет литературы». По мнению Белин­ского, один из ведущих критериев, на основании которых литературная критика оценивает произведения, — народность. Только четыре писателя, считает Белинский, умеют чувствовать «дух народа» и отразить его в своих произведениях — Крылов, Держа­вин, Пушкин и Грибоедов.

Второй важный критерий — современность, умение откликнуться на запросы времени. «В эпоху жизни, в эпоху борьбы и столкновения мыслей и мнений» нельзя, по мнению критика, оставаться равнодуш­ным и нейтральным. Анализируя практику ведущих журналов того времени — «Вестника Европы» и «Московского вестника», Белин­ский видит их главный недостаток в том, что они были лишены «чув­ства современности», не умели определить свои позиции, чуждались полемики. Журнал «Вестник Европы», писал он, «убило время». При­чиной этого послужила позиция издания: «он всегда оставался одним и тем же», не обладал «тактом современности».

Уже в этом первом публицистическом произведении Белинский выдвинул многие основные положения своей литературной и жур­нальной теории, которые будут им развиваться на протяжении всего гворчества. Дебют Белинского в журналистике был настолько успеш­ным, что Надеждин, уезжая летом 1835 г. на лечение за границу, оста-

вил его вместо себя в качестве редактора журнала. Возрастает твор­ческая активность Белинского, в «Телескопе» появляются новые име­на: К. Аксаков, В. Боткин, Н. Станкевич, А. Кольцов. Сам Белинский печатает статьи о Гоголе, Бенедиктове, Кольцове, стараясь не пропу­стить в рецензиях ни одного заметного литературного явления. В этих произведениях были сформулированы основные положения теории критического реализма, становление которого критик связал с твор­чеством Гоголя. В статье «О русской повести и повестях Гоголя», напечатанных в «Телескопе» в 1835 г., он называет Гоголя главой рус­ской прозы, «попом жизни действительной».

Большое значение для развития журнального дела в России име­ла статья Белинского «Ничто о ничем, или Отчет г. издателю Теле­скопа за последнее полугодие (1835) русской литературы». В центре внимания публициста — анализ причин популярности журнала «Библиотека для чтения» О. Сенковского. По его мнению, журнал сумел уловить потребности своего читателя, потакает его вкусам, поставляя ему все, что тот потребует. Беда только в том, что чита­тель у журнала «провинциальный», «нетребовательный» и охотно воспринимает эту кучу «перепрелого навоза». Критикуя такую по­зицию журнала, Белинский обосновывает свои взгляды на журнал и журналистику как на средство воспитания, просвещения читателя, формирование его общественного и нравственного сознания. Не­обходимым условием для этого должно быть осознанное «направ­ление», «характер», которые проявляются прежде всего в литера­турной критике.

Именно с этих позиций он подходит к оценке журнала «Москов­ский наблюдатель» в статье «О критике и литературных мнениях „Мос­ковского наблюдателя"». По мнению Белинского, он оторван от по­требностей времени, одет «в мрачный фрак и белые перчатки», носит салонный характер, идет по ложному пути. Критик возражает против оценки «Московским наблюдателем» Гоголя как писателя только ко­мического и основную стихию его творчества видит «в удивительной верности изображения жизни», в народном духе.

В это время творчество Белинского попало в поле зрения А. С. Пушкина. Есть сведения, что он хотел пригласить Белинского в свой «Современник», которому молодой критик посвятил две замет­ки в «Телескопе». Не исключено, что основанием для этого послужи­ло совпадение оценок «Библиотеки для чтения» и всей современной журналистики, данных Белинским и Гоголем, опубликовавшим в жур­нале Пушкина программную статью «О движении журнальной лите­ратуры». Этим планам не суждено было сбыться из-за смерти поэта.

В 1836 г., когда за публикацию «Философического письма» П. Я. Чаадаева журнал «Телескоп» был закрыт, Белинский на время остался без работы. Начиная с 1838 г. он печатается в журнале «Мос­ковский наблюдатель» и в газете «Литературные прибавления к „Рус­скому инвалиду"» А. А. Краевского.

Организованный в 1835 г., «Московский наблюдатель» в 1837 г. перешел от М. М. Погодина и С. П. Шевырева к книготорговцу Н. С. Степанову, который привлек Белинского к сотрудничеству в из­дании, ранее вызывавшем резко отрицательную оценку со стороны критика. Договорившись о невмешательстве со стороны издателя, Бе­линский начал работу в этом журнале. Он сделал попытку оживить «Московский наблюдатель», пригласив для участия в нем своих дру­зей но Московскому университету и кружку Станкевича: Бакунина, Боткина, К. Аксакова, Кольцова. В это время Белинский находился в состоянии напряженного поиска научного, философского основания для выдвинутых им критериев отношения к жизни и литературе. Осо­бое внимание критика привлекают категории «действительность», «действие», «отрицание».

В 1838 г. в журнале «Московский наблюдатель» была опубликова­на работа Гегеля «Гимназические речи» в переводе и с предислови­ем М. А. Бакунина. Акцент в ней делался на известной гегелевской формуле. Бакунин писал: «„Что действительно, то разумно, и что разумно, то действительно". Вот основа философии Гегеля — осно­ва, которая нашла еще много противников между призрачными со­временниками великого берлинского философа». Вывод из этого, по мнению Бакунина, был единственный: «Примирение с действи­тельностью во всех отношениях и во всех сферах есть великая задача нашего времени». Познакомившись со слов Бакунина с этим теш-сом. Белинский страстно подхватил его. В письме к Станкевичу он сообщал: «Какой новый, светлый, бесконечный мир! Слово действи-гедыюсть сделалось для меня равносильно слову бог. Я гляжу на действительность, столь презираемую мною прежде, и трепещу та­инственным восторгом, сознавая ее разумность». Однако «восторг» перед действительностью длился недолго. К разочарованию в геге­левской формуле вела прежде всего сама диалектика Гегеля: ведь действительность — это жизнь, а жизнь развивается. Развитие же, по Гегелю, — это процесс отрицания, диалектическое единство и борьба противоположностей. Это было явное противоречие с тези­сом «все действительное разумно», от которого Белинский вскоре отказывается.

Лаже в период увлечения формулой о разумной действительности

литературно-эстетические, общественные оценки Белинского были точными и глубокими, что проявилось, например, в статьях о «Реви­зоре» Гоголя, о стихотворениях Лермонтова.

Научный, философский характер «Московского наблюдателя» не способствовал привлечению читателей, и в начале 1839 г. издание журнала было прекращено. Следующий этап творческой деятель­ности В. Г. Белинского был связан с «Отечественными записками» (с 1839 но 1846 г.) и «Современником» (1847— 1848 гг.).

Период работы Белинского в «Отечественных записках» — время расцвета его публицистического таланта. Оговорив с Краевским ус­ловия своей журнальной деятельности — невмешательство редакто­ра, свободу собственного мнения, — он с энтузиазмом принялся за работу. И хотя в его первых статьях, опубликованных в «Отечествен­ных записках», еще заметны следы увлечения «разумной действи­тельностью» («Бородинская годовщина», «Менцель, критик Гете» и др.), в них отчетливо начинает звучать идея «общества». Особенно определенно она проявилась в статье «Стихотворения М. Лермонто­ва». Он прямо заявляет о том, что обязанность художника — откли­каться на вопросы, которые волнуют читателя, критиковать зло и при­чины зла. Лермонтов, по его мысли, — великий поэт; он объективировал современное общество и его представителей; выпи­сав строку поэта «И ненавидим мы, и любим мы случайно», критик заключает: «И кто же из людей нового поколения не найдет в нем разгадки собственного уныния, душевной апатии, пустоты, внутрен­ней и не откликнется на него своим воплем, своим стоном». Внут­ренний пафос его журналистской деятельности был основан на глу­боком убеждении в том, что «все общественные основания нашего времени требуют строжайшего пересмотра и коренной перестрой­ки», как он сообщал в письме к Боткину. Литературно-критическая работа Белинского носила не отвлеченно-эстетический, а обществен­ный характер. Герои литературных произведений, о которых он пи­сал, становились живыми людьми, судьбу которых он рассматривал в конкретных жизненных обстоятельствах, а мастерство писателя оце­нивалось но тому, насколько верно изображены эти обстоятельства, сама «действительность».

В «Отечественных записках» Белинский утвердил жанр литератур­но-критической статьи особого тина, «особого тона», где обязатель­ным элементом присутствовала оценка современного состояния об­щества и обязательно оценивалось соответствие его потребностям. Такая сопряженность с общественными вопросами придает этим ста­тьям публицистический характер.

 

Каждый первый номер годового комплекта «Отечественных запи­сок» открывался годовым обозрением Белинского. Этот жанр был известен в отечественной журналистике еще с начала XIX в. Обозре­ния писали Н. Греч, А. Бестужев. Для Белинского образцом стали обозрения А. Бестужева в «Полярной звезде», которые он высоко ценил за то, что Бестужев первый рассмотрел «ход нашей литерату­ры» в связи с потребностями общества.

Белинский создал и утвердил в журналистике жанр монографиче­ской статьи-исследования. Как правило, они публиковались частями: например, одиннадцать статей о Пушкине, две — о Державине, три — о книге А. Никитенко «Речь о критике». Он же первым в русской журналистике стал постоянным ведущим рубрики (циклы «Русский театр в Петербурге», «Литературные и журнальные заметки»). Как журналист Белинский проявил умение вести целые полемические кампании — например, вокруг «Мертвых душ» и всего творчества Гоголя.

После выхода «Мертвых душ» вокруг произведения Гоголя раз­вернулись горячие споры. Булгарин в «Северной пчеле», Сенковский в «Библиотеке для чтения» объявили Гоголя грязным писателем, а роман — поклепом, карикатурой на действительность. «Перестара­лись» и «защитники» писателя — К. Аксаков воспринял «Мертвые души» как «величавое изображение русской жизни», С. П. Шевырев увидел в них комический юмор, жалел, что Гоголь изобразил жизнь «в пол-обхвата» и выражал надежду, что Гоголь изобразит идеальные стороны русской жизни, которых в ней больше, чем отрицательных. Белинский, начиная с первой небольшой рецензии на «Мертвые души», где он определил произведение Гоголя как «творение необъят­но художественное, глубокое по мысли, социальное, общественное и историческое», раскрыл обличительный, критический смысл поэмы. В течение 1842 г. Белинский постоянно откликался на публикации о «Мертвых душах»: это и статья «Литературный разговор, подслушан­ный в книжной лавке», где давалась отповедь Булгарину и Гречу, и разбор мнения Шевырева в «Литературных и журнальных заметках», и отдельные иолемические статьи о брошюре К. Аксакова, посвя­щенной Гоголю. Белинский не упускал случая обратиться к Гоголю всякий раз. когда речь шла о его последователях — писателях «нату­ральной школы». Произведения Гоголя знаменовали собой для него «период мужественной зрелости нашей литературы».

Заостренно полемический публицистический талант Белинского в полной мере проявился в его памфлетах «Педант» (1842) и «Таран­тас» (1845). «Я рожден быть памфлетистом», — сообщал он своим

соратникам, написав первый памфлет. В тоне разящей иронии в «Пе­данте» нарисован собирательный образ некоего литератора Карто­фелина, во взглядах и описании внешности которого современники узнали С. П. Шевырева, одного из теоретиков и пропагандистов тео­рии официальной народности, литератора и профессора Московско­го университета. По форме «Педант» написан в жанре нравоописа­тельного, «физиологического» очерка, получившего к тгому времени большое распространение. Выходили целые циклы таких очерков, например «Наши, списанные с натуры русскими» А. Башуцкого. Бе­линский воспользовался возможностью и составил тип «литератур­ного педанта» — учителя словесности, литератора и журналиста. Бе­линский изобразил человека ограниченного, который слово «идея» не может слышать без ужаса. Его герой питает «ненависть и отвраще­ние во всему живому и разумному», «принимает под свое критиче­ское покровительство все бездарное и... наповал бранит все, в чем есть жизнь, душа и талант». Критика такого педанта «становится по­хожа на позыв к ответу за делание фальшивой монеты, т. е. на донос».

Сам факт создания сатирического образа известного литератора и ученого, чьи взгляды противостояли убеждениям Белинского, имел отчетливое политическое звучание. Цензура убрала из памфлета не­которые места, которые прямо указывали на прототип героя.

В памфлете «Тарантас» создан собирательный образ славянофиль­ства. По форме это рецензия на одноименную повесть В. Соллогуба. 11амфлет написан в 1845 г., когда полемика между западниками и сла­вянофилами достигла апогея в связи с публикацией стихотворного пасквиля поэта Н. Языкова «К не нашим», где в гротескной форме был изображен круг друзей и соратников Белинского.

Произведение Соллогуба стало поводом для создания «обществен­ного портрета» славянофильства. Белинский как бы пересказывает повесть, не упуская возможность дать прямые оценки суждениям главного действующего лица, который «мелок и ничтожен» во всем: «Этот человек с жидкою натурою, слабою головою, без энергии, без знаний, без опытности, с одною мечтательностию, с одними теплыми фантазиями мог вообразить, что он нашел дорогу, на которую Рос­сия должна своротить с пути, указанному ей ее великим преобразо­вателем! Комары, мошки хотят поправлять и переделывать громад­ное здание, сооруженное исполином...»

Полемику со славянофилами Белинский продолжал и в «Совре­меннике», где была опубликована статья «Ответ „Москвитянину"», также содержащая ряд резких оценок славянофильства, идеи кото­рых о необходимости социального смирения, обновления христи-

 

анского сознания были глубоко чужды боевому иублицисту-поле-м и cry.

В. Г. Белинский был не только великим литературным критиком, он заложил также основы демократической театральной критики. Его литературно-эстетическая теория имела самое непосредственное от­ношение и к искусству сцены. Театральной критикой Белинский за­нимался в течение всей своей журналистской деятельности. В 1835 г. в газете «Молва» была опубликована статья «И мое мнение об игре г. Каратыгина». В ней критик прямо заявил о себе как стороннике «плебейского» искусства и определил два направления в русском те­атре: народное, связанное с такими именами, как Грибоедов, Моча-лов, Щепкин, и казенно-патриотическое, связанное с Марлинским, Кукольником, Каратыгиным. Белинский мечтал увидеть на сцене «всю Русь с ее добром и злом». Программной явилась его статья 1838 г. «Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета», открывавшая OI дел критики в журнале «Московский наблюдатель». Здесь дана раз­вернутая характеристика драматургического произведения, сложно­го актерского труда на основе изучения характеров героев, который позволил Мочалову добиться «истинности чувств».

Критерии оценки литературных произведений Белинский приме­нял и к театральному искусству. Театр как верное зеркало обществен­ной жизни, театр как трибуна, как учебник жизни — эти установки были исходными в его театральной критике.

В «Отечественных записках» под рубрикой «Русский театр в Пе­тербурге» Белинский регулярно публиковал отчеты о постановках, осуществленных на сцене Александрийского театра. Их отличитель­ной чертой является то, что Белинский рассматривал искусство сце­ны в определенном триединстве, составляющими которого были пуб­лика, репертуар и актер. При этом главная внутренняя задача его критических выступлений состояла в воспитании зрителя, отсюда его горькие характеристики зрителя Александрийского театра, острые, подчас саркастические характеристики пьес. Публика Александрий­ского театра, по словам Белинского, была «без преданий, без корня и без почвы: она составляется или из того временно набегающего на Петербург народонаселения, которое сегодня здесь, а завтра бог зна­ет где, или из того дельного люда, который ходит в театр отдохнуть от протоколов и отношений».

Белинский считал, что драматургическое искусство «может разви­ваться только на почве родного быта, служа зеркалом действительно­сти своего народа». Именно поэтому он отрицательно относился к репертуару, состоявшему из переводного водевиля, нсевдопатриоти-

ческой драмы и пустой мелодрамы. Из всех жанров особым распо­ложением властей пользовалась патриотическая драма, о которой Белинский отзывался так: «Драматург все время словно отдавал честь какому-то неотступному начальству, всем ходом своей пьесы подго­товляя и вызывая публику на устройство торжественной манифеста­ции». Или: «Это пьеса чисто патриотическая и национальная. В ней одна русская баба побивает ухватом и кочергою 60 000 китайцев, ко­торые все представлены трусами, дураками и шутами. У их генерала такой огромный живот, что раек животики надорвал от хохота».

Эталоном современной драматургии для Белинского были произ­ведения Грибоедова, Пушкина и Гоголя. Конечно, они не могли про­тивостоять тому потоку малохудожественной литературной продук­ции, которая хлынула на Александрийскую сцену с благословения правительства, но разъяснение достоинств «Ревизора», «Горя от ума» сделалось для Белинского постоянной задачей. «Чтобы понимать их, — писал критик, — нужны вкус, образованность, эстетический такт, вер­ный и тонкий слух, который уловит всякое характеристическое слово, поймает на лету всякий намек автора». Рассматривая пьесы Гоголя как образцы национальной драматургии, так же как и в литературной критике, Белинский определил эстетические и общественные крите­рии, на основе которых развивался реалистический отечественный театр.

Важной частью творческого наследия Белинского является его тео­рия журнального дела, осмысление журналистики как рода професси­ональной деятельности. Журнальная теория Белинского складывалась на основе изучения истории журналистики прошлого. Старые журна­лы он называл «живой летописью прошедших времен» и неоднократ­но подчеркивал, как важно журналисту узнать «уроки прошедшего». Как историк журналистики Белинский использовал возможности раз­личных жанров: в его статьях можно встретить и монофафическое ис­следование определенного журнала или газеты, и исторический обзор развития журналистики в какой-то определенный период.

Он создал целый ряд исследований, посвященных литераторам, которые оказали большое влияние на развитие журнального дела в России. Это Сумароков и Карамзин, Пушкин и Полевой. В творче­стве каждого Белинский выделил то, что характеризовало их вклад в становление журналистики. Заслуга Сумарокова, но его мнению, со­стояла в том, что он создал сатирическое направление, Карамзин со­здал «класс читателей», т. е. первым почувствовал и удовлетворил потребности общества в разнообразной информации. В цикле статей о Пушкине Белинский воссоздал картину литературно-эстетических

представлений той эпохи, специально останавливаясь на личной по­зиции поэта в журнальной борьбе. И в других статьях он не раз под­черкивал значение принципиальной позиции Пушкина в его полеми­ке с Булгариным. Белинскому принадлежит высокая оценка журнала «Московский телеграф» и его редактора Н. Полевого, который пер­вым определил журналистику как «зеркало современности», и Бе­линский разделял такую точку зрения.

Собственная практика наблюдения над содержанием современных ему газет и журналов, изучение старой периодики позволили Белин­скому сформулировать основные положения теории журнального дела. «Необходимым условием существования журнала и его посто­янного кредита у публики» Белинский считал наличие определенно­го направления: «Журнал, — писал он, — должен иметь прежде всего физиономию, характер; альманачная безличность для него всего хуже. Физиономия и характер журнала состоят в его направлении, его мнении, его господствующем учении, которого он должен быть органом». В журналистике, так же как и в литературе, очень важным, по мнению Белинского, было чувство «современности», т. е. умение откликнуться на злободневные проблемы жизни, потребности обще­ства. Для этого необходимо изучать и знать читателя. Белинский на­зывал «первейшей и священнейшей обязанностью журналиста «ум­ножение читателей». Журналист обязан воспитывать вкус читателя, а миссия журнала — быть «руководителем общества». В обзоре «Рус­ская литература в 1842 году» Белинский затронул еще одну сторону профессиональной деятельности журналиста — работу с фактом. «Живая, беспокойная, тревожная» потребность разобраться в жизни требует не просто фиксации факта: «Все дело в разумении значения фактов». Это возможно, когда журналисту ясен «смысл и значение факта» и когда он умеет «перевести факт на идею».

Хотя у Белинского нет ни одной работы, специально [[освященной проблемам журналистики, тем не менее трудно найти статью, где бы он не касался вопросов, связанных с развитием отечественной прес­сы. Он редко употреблял само слово «журналистика» и, как правило, рассматривал его как синоним словообозначений таких понятий, как «литература», «критика», что объясняется тем, что и сама профес­сия в этот период находилась на этане своего становления.

Размышления Белинского о роли и назначении печатного слова в жизни общества получили определенную конкретизацию в истори-ко-биографическом очерке «Николай Алексеевич Полевой» (1846). Главной заслугой Полевого он считал создание «Московского теле­графа» и называл Полевого «журнальным бойцом». Журналистику

Белинский определил как арену «упорной битвы за мнения», обозна­чив таким образом ее цель — формирование общественного мне­ния. Здесь же перечислены достоинства «Московского телеграфа», те качества, которыми он отличался от других периодических изда­ний и которыми обязан обладать хороший журнал. Это живость, све­жесть, разнообразие, вкус, хороший язык и — что особенно важно — «верность в каждой строке однажды принятому и резко выразивше­муся направлению». Полевой «владел тайною журнального дела, был одарен для него страшною способностью», он был «журналистом не по случаю, не из расчета, не от нечего делать, не по самолюбию, а по страсти, по призванию». Таким был и сам В. Г. Белинский.