Сконцентрируйтесь на потребностях другого человека

Все мы боимся услышать отказ или почувствовать себя отвергнутыми. Слушая, как представляют меня и мое выступление, я мысленно заливаю аудиторию сиянием ослепительно ярких прожекторов любви, концентрируясь на потребностях моих слушателей, а не на своих собственных. Вот и вы заботьтесь об окружающих от

всей души. И когда вы беседуете с ними, общайтесь с каждым один на один, от чистого сердца, и говорите о пользе для НИХ, расписывая во всех красках, как они используют получаемые блага и наслаждаются ими. Только в этом случае люди увидят яркую картину, которую вы проецируете на экран их разума, л станут с удовольствием делать то, о чем вы их просите.

Дотти Уолтере, лектор международного масштаба

пел все ворота. Отныне твоя жизнь, как и дорога, рас- < тплающаяся перед тобой, будет полна блесна и ве-ппколепня. Ты добился всего благодаря собственным усилиям.

Аладдин, опустив глаза, осмотрел самого себя и увидел, что теперь он облачен в такие роскошные шелковые одетды, о которых прежде не мог дате мечтать.

- Неужто это все настоящее и принадлежит мне?

Едва Аладдпн преодолел ворота номер семь, как почувствовал на своей щеке дуновение легчайшего ветерка. Повернув голову, он увидел бабочку невероятной, сказочной красоты, которая, взмахивая крылыш-камп ю янтаря и отполированного до блеска золота, опустилась на его плечо. Голосом, напоминающим малиновый перезвон оркестровых колокольчиков, бабочка промолвила:

— Тыдолтен следовать за мной, Аладдин, поскольку именно я выведу тебя из лабиринта. Ты успешно поборол все страхи, которыми тебя окутывали, и преодо-

Это только начало, о Аладдин. Теперь твоим мотет стать псе, чего ты только ни возжелаешь.

С этими словами бабочка взмыла вверх и полетела перед Аладдином, порхая неподалеку от него и ведя юношу мимо великолепных цветов и мелодично журчащих ручейков, которые плавно струились по гальке, искрившейся драгоценными камнями. Все, на что бы он ни устремил свой взор: деревья, цветы, тропинка, ручей, - казалось отлитым из сверкающего золота или серебра. Очарованный увиденным, Аладдин шагнул вперед — и внезапно миновал выход из лабиринта Страха.

- Где те ты, о дтинн? Побыстрее явись ко мне... Я узнал очень много такого, чем мне хотелось бы поделиться с тобою!

Что тебе угодно, о мой властелин?

Аладдин вздрогнул, ибо голос дтинна зазвучал так близко, что, как юноше показалось, отозвался в его ушах эхом.

— О джинн, со мною произошли самые невероятные приключения, и я встретился с самым страшным из чудовищ! А эта бабочка... - Аладдин повернулся, чтобы взглянуть на крылатую красавицу и показать ее джинну, но та почему-то исчезла. — Куда же она пропала?

— Эта бабочка, как и все, что тебе довелось увидеть и пытать в Лабиринте Страха, была только плодом твоего so| обращения. Она лишь должна была наглядно показать те что ты способен не только создать, но и обратить в небь все, в реальности чего ты сам убежден, как негативное, тан и позитивное.

- Что же последует теперь, о джинн? У меня есть новое одеяние... ковер-самолет, лампа, список желаний, и я знаю, чего хочу.

— Теперь пришло время исполнить твое самое первое желание... — то, которое сформирует и предопределит результа всех последующих твоих стремлений. Оно послужит для тебя путеводной звездой, и в нем будет скрыто то сокровище, которое потом станет твоим. Итак, каково твое самое заветное желание, о Ападдин?

Аладдпн открыл было рот, но тут же закрыл его. Ведь ему задали не тот вопрос, на который легко ответить. Еще бы! Ему хотелось столь многого, и притом самого разного! С помощью процесса визуализации Аладдин четко сфокусировал свое внутреннее зрение и добился полной ясности и отчетливости собственных жела-

ний. Он научился твердо верить, что любую выбранную им вещь можно будет получить, если только должным образом воспользоваться теми инструментами и методами, которым обучил его всемогущий джинн. Юноша понимал, что и теперь на него могут накатывать волны страха, но после лабиринта он знал, что страх не может и не должен стать непреодолимым препятствием на пути к заветной цели. Он мог проложить путь к любым своим желаниям, поборов для этого собственный страх, и уже отлично знал, как это сделать. Аладдин закрыл глаза и глубоко вздохнул.

- Хорошо ли ты себя чувствуешь, о мой властелин? Нет ли у тебя каких-нибудь проблем?

- Я в полном порядке, мой джинн, и все прекрасно, -ответил Аладдин, снова открыв глаза. — Мне лишь потребовалось немного успокоиться и поразмышлять, дабы понять, что же для меня в эту минуту самое важное. Ведь на свете так много разных вещей, а у меня сейчас такое чувство, что я могу обладать буквально всем, чем ни пожелаю! Я лишь хотел подумать, с чего бы лучше начать.

- Благодаря многочисленным приключениям, через которые ты прошел в ходе своих странствий, ты обрел много мудрости, мой повелитель. И если бы я задал тебе тот же самый вопрос до того, как началось наше путешествие, то, на мой непросвещенный взгляд, вполне возможно, ты попросил бы о вкусной пище и этим ограничился! — усмехнулся джинн. -Зато теперь ты отлично знаешь, что умение надлежащим образом обратиться с просьбой к надлежащему человеку, при-

чем в надлежащее время — это ключ к обладанию всем королевством. Я назову его фактором Аладдина.

— Спасибо тебе, о мой джинн. Мне за столь многое следует бесконечно благодарить тебя, что я действительно не знаю, с чего начать.

— Принципиально важно, мой Аладдин, понимать вот что.. Умение просить п затем принимать то, о чем ты просил и что j тебе было дано, — это только часть фактора Аладдина. У него \ существует еще одна сторона - благодарность. Когда ты» благодарен людям, присутствующим в твоей жизни, благо-, дарен обстоятельствам, сопутствующим твоим достижениям, и благодарен всему миру в целом, это замыкает круг твоей признательности. И тогда ты живешь в благословенной реальности, пребывая в вечном состоянии блаженства.

— Именно поэтому я решился задать тебе следующий вопрос: в чем же состоит твое самое сокровенное желание, о мой джинн?

За этим последовало сосредоточенное молчание. Джинн долго-долго думал, а затем глубоко вздохнул:

- По-настоящему я желаю только одного — свободы. Если бы ты даровал мне свободу, я был бы самым счастливым джинном на свете.

Бросив на него мимолетный взгляд, Аладдин сказал:

- Я дарую тебе, мой джинн, столь желанную свободу.

Все затихло, и в воздухе повисло длительное молчание. Глаза Аладдина наполнились слезами. Неужто джинн настолько равнодушен к нему, что сейчас, обретя свободу, вообще исчезнет из его жизни? Учитывая, через что им довелось пройти вместе, и принимая во внимание, сколь много джинн значил для юноши, будучи одновременно и воспитателем, и наставником, и другом, Аладдин все-таки надеялся, что джинн останется с ним... - даже став совершенно свободным.

— О джинн... Мой дорогой друг, мой мудрый учитель, теперь я должен идти вперед по предназначенному мне пути уже один, без тебя. Я знаю, что буду сильно скучать по такому другу и мне будет очень не хватать тебя, твоей помощи и советов... А потому я молюсь, чтобы ты по своему свободному выбору остался со мной. О джинн... где же ты теперь?

- Здесь, мой Аладдин. Я по-прежнему здесь.

- Но где же, где? - Аладдин стал оглядываться вокруг, посмотрел назад, кинул взор вправо, взглянул влево. — Где же ты?

- Я здесь, о Аладдин. Осмотрись снова, как следует. Загляни в самые сокровенные уголки собственного сердца, в свою глубинную внутреннюю сущность. Ибо я не просто здесь, но пребываю в тебе как твой неизменный наставник и друг. Ты никогда не останешься в одиночестве, поскольку я навеки с гобой. Я здесь — в тебе, в твоей душе... Там, где и был всегда.