Сказки Бажова Павла Петровича Биография Бажова Павла Петровича 15 страница

_____________________

Сущность вотчинного начала состоит в распоряжении путем частных сделок государственными правами. Отсюда, из вотчинного начала, нельзя выводить право государей Московских на имущество их подданных.

По отношению к населению власть великого князя и царя имеет патриархальный характер, т.е. истекает из древних оснований власти домовладыки и отца; общее наименование подданных в отношении к государю (кроме служилых, именуемых холопами) есть "сирота". Исходя из этого распоряжение свободой, здоровьем, жизнью и имуществом подданных осуществляется не в личных интересах государя, а в общественных (за преступления), причем, однако, преступления и наказания измерялись, как правило, личным усмотрением государя ("что государь укажет"). Государю принадлежало право устраивать браки своих подданных (относительно бояр - непосредственно; относительно прочего населения эта власть передана наместникам). К концу существования Московского государства власть заметно изменяет свои основания, принимая все более полицейский характер.

По отношению к самой власти. Царь иногда отрекается от власти, поручает ее временно или постоянно другому лицу, разделяет власть. Иоанн IV разделил власть на земскую и опричную, назначил русским царем татарского князя Симеона Бекбулатовича.(а себе оставил титул Ивана Московского), причем все государственные акты действительно исходили от имени царя Симеона; отняв потом власть у этого последнего, он сделал его великим князем Тверским. Впрочем, такие действия совершались только Иоанном IV в эпоху болезненного напряжения его борьбы за неограниченную власть; из сущности же теократического и патриархального начал не вытекают такие права: власть есть обязанность, возлагаемая Богом на его носителя; он не может уклониться от ее тяготы, как бы неподсильна она ни казалась. В смысле обязанности власть понята северорусскими государями весьма рано. Когда в 1319 г. бояре убеждали вел. князя Михаила Ярославича не ездить в Орду из самосохранения, то он отвечал: "Аще аз где уклонюся, то вотчина моя вся в полону будет, множество христиан избиени будут: аще ли после того умрети же ми семь, то лучше ми есть ныне положити душу свою за многия души" (Воскр. лет.). Он действительно сделался мучеником государственных обязанностей власти. Об этих обязанностях напоминала церковь во время венчания царя и в отдельных случаях: когда, например, Иоанн III хотел бежать пред сражением с крымским ханом Ахматом, то архиепископ Вассиан назвал его в послании "бегуном и предателем христианства".

б) Боярская дума

Место боярской думы в ряду других государственных учреждений определяется ее отношениями к самодержавной власти. Это не есть учреждение административное или судебное, т.е. высший центральный приказ. Дума (равно как и земские соборы) является вспомогательным учреждением при самодержавной власти, которая чрез нее осуществляется в частных проявлениях государственной жизни.

Основные моменты в истории боярской думы Московского государства определяются именно отношениями ее к верховной власти. Можно различать три эпохи в ее истории.

1) В первую эпоху, т.е. в XIV и XV вв., замечается бытовое совпадение деятельности думы с действиями княжеской власти, основанное на единстве интересов. Возвышение Московского княжества было вместе с тем возвышением могущества и богатства московских бояр. Отсюда успехи московского единодержавия (кроме поддержки духовенства) главным образом объясняются содействием бояр; в истории единодержавия были моменты ослабления, которыми могли легко воспользоваться другие княжества и уничтожить все плоды предшествующих усилий. После Ивана Калиты и Симеона Гордого княжил малоспособный и бездеятельный Иван Иванович; однако дело, начатое первым, было продолжено при нем боярами (и митрополитом Алексеем) как относительно Орды и других княжеств, так и при усмирении внутренних смут: московский тысяцкий, соперничавший с великокняжеской властью, был убит; по слухам, убили его бояре, между тем как народ стоял за тысяцкого и взволновался, так что многие бояре уехали на время в Рязань. Поэтому недаром Симеон завещал братьям слушать старых бояр. По смерти Ивана (1359) его наследником остался малолетний Дмитрий, и, разумеется, не ему, а боярам (и св. Сергию) принадлежала победа над его соперником - князем Суздальским (1361). Дмитрий, умирая, дал такое завещание детям: "бояре своя любите, честь им достойную воздавайте противу служений их, без воли их ничтоже не творите" (Воскр. лет., 1389 г.). Преемник его Василий оставил (1425) наследника Василия (Темного) 10 лег от роду; опять дело единодержавия было спасено боярами (и митрополитом Фотием); процесс в Орде между московским князем и его соперником-дядей выигран в пользу первого московским боярином - Всеволжским (1431), затем, после изгнания Василия из Москвы его соперником, последний должен был бежать из Москвы, потому что в Коломну, где укрылся великий князь Василий, стали стекаться к нему князья, бояре, дворяне и слуги из Москвы. Наоборот, падение других княжеств объясняется изменой местных бояр и переходом их в Москву; Московский великий князь нарочито теснил удельных бояр, чтобы принудить их к переходу к себе. И по установлении единодержавия в первое время полное согласие деятельности бояр с действиями великих князей продолжалось. При Иоанне III все важнейшие акты государственной деятельности совершались по соглашению с боярами; женитьбу на Софье Палеолог Иоанн III предпринял так: "подумав о сем с митрополитом, матерью своею и бояры... послал к папе" (Воскр. лет. под 1469). Перед походом на Новгород "князь великий разосла по всю братию свою, и по все епископы земли своея, и по князи и по бояре свои... и мысливите о том не мало, и конечное упование положили на Господа Бога", т.е. решили войну (там же, 1471 г.).

2) Во вторую эпоху, в XVI в., происходит борьба между самодержавной властью и боярами, начатая великим князем и продолженная боярами. Установившееся единодержавие собрало изо всех княжеств местные боярские силы в одну Москву; кроме того, здешнее боярство усилилось огромной массой служилых князей, лишенных уделов, которые хотели вознаградить потерянную первую роль в деревне второй в столице. С другой стороны, уничтожив уделы и лишив бояр права перехода и превратив их в служилых людей, великий князь более не нуждался в их содействии для укрепления власти (современники видели начало и причину перемены в отношениях к боярам в прибытии византийской царевны Софии и в ее влиянии). Но Иоанн III еще допускал возражения себе в думе, даже любил их и награждал за них. Его сын начал решать дела сам-третей у постели, в чем видели тогда нарушение обычая (т.е. беззаконие). "Которая земля (писал Берсень Максиму Греку) переставливает обычьи свои, и та земля не долго стоит; а здесь у нас старые обычаи князь велики переменил" (ак. арх. эксп., 1,142). О Василии Иоанновиче тот же Берсень и Герберштейн сообщают, что он "встречи против себя не любит"; кто ему встречу говорит, и он на того опаляается". Бояре уже не смели ему противоречить, и когда он (1525) обратился к их совету, намериваясь произнести развод со своей женой Соломонией (чтобы жениться на Елене Глинской), то бояре одобрили это, за исключением немногих. При Елене Глинской и в малолетство Грозного (1534-1546) обстоятельства склонили весы в пользу бояр: соперник малолетнего Иоанна IV - князь Андрей Иоаннович - писал в своих грамотах: "Князь велики мал, а держат государство бояре, и вам у кого служите"? Для многих это было достаточной причиной, чтобы отъехать к Андрею. Но, несмотря на перемену обстоятельств, бояре еще раз вынесли на своих плечах дело создания государства в малолетство царя, разумеется, отмежевывая себе и львиную долю в благах этого государства. Однако сказания официальных "царственных" летописей о крайних злоупотреблениях власти боярами и их грабительствах в малолетство Грозного должны быть признаны не беспристрастными: лишь отдельные лица - временщики (особенно Шуйские) - терпят справедливое порицание даже от такого крайнего приверженца боярской партии, каким был князь Курбский. Со времени воцарения Иоанна (1547), этот царь начал сознательную борьбу е боярской партией сначала мерами разумными, приблизив к себе людей "худородных", обратившись к совету всей земли (земскому собору) и создавши несколько здравых законодательных мер, ограничивающих значение удельных князей и бояр (см. Хрест. по истории русск. права, III: ук. кн. ведом, казн., ст. XVIII и XIX), а потом мерами жестоких казней и гонений (1560-1584), вызванных большей частью не мнимой изменой бояр, а проводимых сознательно, с целью "не держать при себе советников умнее себя" (совет, данный Иоанну Вассианом Топорковым в 1553 г.). Казни направлены были не на одних бояр и князей (в 1570 г. был разрушен весь В. Новгород и его пятины; разрушение продолжалось около 6 недель; собрано было 10 тысяч тел, кроме унесенных Волховом), но главным их объектом были бояре. Одной из мер борьбы было разделение государства на опричнину и земщину; земские дела оставлены в руках бояр; даже ратные дела должны были решаться "государем, поговоря с боярами". В опричнине Иоанн надеялся осуществить вполне свой новый план. Но именно здесь обнаруживалась неосуществимость и непрактичность его идей; в учреждении земщины он сам признал себя побежденным, отделив верховную власть от государства и предоставив ее боярам. Последним средством его борьбы с боярством была литературная полемика с князем Курбским, отъехавшим в Литву; по этой полемике мы можем сопоставить и оценить государственные воззрения двух борющихся сил; несомненно, что "старина", обычай (т.е. законность) была на стороне Курбского, а "новина" (революционное начало) на стороне Грозного. Курбский отнюдь не стоит за восстановление удельно-княжеского порядка; он, не посягая на верховную власть, доказывает только необходимость для царя "совета сиглитского", т.е. совещаний в боярской думой, что с древнейших времен практиковалось и в Киеве и в Москве и что вызывается сущностью и интересами самой монархии. Идеал Грозного бессодержателен; "жаловати сами холопей волны, а и казнити волны есмы". Ничто не препятствовало Грозному обходиться без боярской думы, не прибегая к казням, но он сам нашел это неосуществимым. Деятельность Грозного, не достигнув цели, принесла лишь тот результат, что временно отделила интересы бояр от царской власти и заставила бояр, в свою очередь, уже сознательно обеспечить власть за собой за счет власти монархической. Конец XVI в. (с 1584 г.) и начало XVII (1612 г.) есть время таких попыток боярства и боярской думы. Котошихин сохранил следующее известие: "Как прежние цари, после царя Ивана Васильевича, обираны на царство, и на них иманы письма, чтобы им быти не жестоким и не опальчивым... и мыслити о всяких делах с бояры и с думными людьми собча, а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати" (ср. выше запись царя Василия Шуйского и грамоту Владислава). После смерти Федора Иоанновича бояре требовали присяги на имя думы боярской. Впрочем, вся новость таких попыток боярствазаключалась лишь в том, что допущение бояр к участию во власти становилось для царя обязательным формально. 3) В третью эпоху (XVII в.) наступает нормальное отношение боярской думы к власти царя, т.е. нераздельность действий той и другой, без взаимных посягательств на верховное значение последней и вспомогательную роль первой: государь без думы и дума без государя были одинаков явлениями ненормальными.

Состав боярской думы изменялся по указанным выше эпохам. Сначала в составе ее были только бояре в древнем значении этого слова, т.е. свободные землевладельцы. Но с превращением их в служилых людей и расширением территории начали различаться бояре вообще и бояре служилые в точном смысле; при нашествии неприятеля земские бояре обязаны садиться в осаду в том городе, где кто живет (где его вотчина): но бояре введенные и путные от этого освобождаются, потому что обязаны быть при своих должностях у великого князя. Высший класс служилых именуется "боярами введенными", т.е. введенными во дворец для постоянной помощи великому князю в делах управления; они же получали кормления, т.е. наместничество в городах. Другой низший разряд таких же дворцовых слуг называется путными боярами или путниками, получившими "путь" - доход в заведование. Судя по аналогии западнорусских явлений, последние (путники) должны занимать весьма низкое место на иерархической лестнице. Понятно, что советниками князя - членами боярской думы - могли быть только первые, т.е. бояре введенные, именуемые иногда "большими". Это и было переходом к образованию из боярства чина (дававшего потом право на заседание в думе). Второй элемент, вошедший в состав боярской думы по мере уничтожения уделов, это князья; они сначала делались советниками великого князя по своему званию князей, не нуждаясь для этого в особом назначении в чин боярина и, конечно, считая свое звание выше боярского; это преимущество князей признавалось великим князем и при Иоанне III, когда служилых князей было уже множество; самый родовитый московский боярин Кошкин должен был уступить первенство в командовании войсками (во время Ведрошского похода) князю Щенятеву. Князья в XV в. представляли особый разряд в составе думы (Иоанн III созывал "князи и бояре свои"). Княжеский элемент преобладал в думе и в XVI в., составляя большую половину ее, а иногда и 2/3. Но в XVI в. уже далеко не всякий князь попадал в думу; многочисленность служилых князей принудила сделать между ними выбор и проводить в думу лишь некоторых через чин боярина. Ни все бояре, ни тем не менее князья не могли быть призваны каждый раз в думу; ежедневные дела решал великий князь лишь с теми немногими, которые постоянно находились при дворе. В важных случаях созывались и бояре, наместничавшие по городам, и князья.

Для второй эпохи характерной чертой состава думы, кроме превращения звания боярина в чин и возведения в этот чин князей, служит определение того, какие из придворных должностей дают право на присутствие в думе; такой признана должность окольничьего, также ставшая чином. При Иоанне Ш только бояре и окольничие им ели право центрального суда и управления ("судити суд бояром и окольничьим" - Суд. 1497 г., ст. 1) и только эти лица и были советниками великого князя. Впрочем, впоследствии мы находим в составе думы дворецкого, казначеев и иногда крайчего, но это были не чины, а только должности. Введение в думу только некоторых из огромного числа прежних (земских) бояр и князей и точное определение дворовых должностей, дающих право на членство в думе, есть первое и существенное отличие Московской думы от древней.

С первой половины XVI в. великий князь начал вводить в думу людей "худородных" - простых дворян, которые и получили титул думных дворян, что тоже превратилось в чин. Так как в источниках встречаются "дети боярские, которые в думе живут", еще в 1536 и 1542 гг., то следует думать, что подобное расширение состава думы было произведено вел. кн. Василием Иоанновичем (и притом простиралось на детей боярских). Эту меру усилил и определил Иоанн IV вовремя своей борьбы с родовитыми боярами: с 1572 г. "думные дворяне" появляются в списках членов думы как особый постоянный разряд думных людей.

Ко времени борьбы с боярским элементом относится появление в думе и думных дьяков. При усилении письменного делопроизводства естественно было ожидать и появления канцелярии при думе. Думным дьякам поручалось заведование такими текущими делами, которые не могла вести постоянно дума in corpore, - именно делами посольскими, разрядными, поместными и бывшего Казанского царства; эти отрасли вверены дьякам, но как делегатам думы. Поэтому думных дьяков в XVI в. было обычно четыре. Такое положение выводило их из разряда секретарей: они становились министрами, и каждый по своему ведомству имел право голоса на заседаниях думы, хотя членами думы они не считались. При Алексее Михайловиче число думных дьяков дошло до 6, а при Федоре Алексеевиче - до 15. Такой исторически сложившийся состав думы оставался неизменным и в XVII в.

Получение звания думного человека зависело от производства кого-либо в один из высших чинов волею государя. Но государь в этом случае исходил из "породы" жалуемого: лица высших, преимущественно княжеских фамилий получали прямо звание боярина, минуя низшие чины; менее знатные начинали с окольничества; прочие проходили по низшим ступеням чинов, редко достигая боярства. Лишь в производстве в думные дворяне и думные дьяки воля государя ничем не стеснялась; в думные дьяки производились из дворян, гостей и подьячих. Акт пожалования в думный чин заключался в словесном объявлении этого во дворце через думного дьяка в присутствии ассистента из думных чинов равного ранга с жалуемым чином (если жалуется боярство или окольничество).

Число членов думы не может быть определено для первой эпохи, когда еще не установилось возведение в чин боярина и, следовательно, назначение в думу. С XVI в. оно становится определеннее; со времени вел. кн. Василия Иоанновича ведутся уже списки членов думы: от Иоанна III к сыну его перешло 13 бояр, 6 окольничьих, 1 дворецкий и 5 казначей; сам Василий оставил своему преемнику 20 бояр, 1 казначея, 1 окольничьего. При Иоанне Грозном число бояр понизилось вдвое, зато увеличилась неродовитая часть в составе думы: оставил сыну 10 бояр, 1 окольничего, 1 кравчего, 1 казначея и 8 думных дворян. Обратное явление произошло при Федоре Иоанновиче, который оставил 18 бояр, 8 окольничьих и только 2 думных дворян. Далее общее число думных людей возрастает с каждым царствованием (за исключением царствования Михаила Федоровича): так, при Борисе Годунове их было 30, в Смутное время - 47, при Михаиле Федоровиче - 19, при Алексее Михайловиче - 59, при Федоре Алексеевиче - 167.

В постоянных заседаниях думы участвовали далеко не все, имевшие звание думного человека, а лишь те, которые были в то время налицо в Москве (если не были одновременно заняты специальными служебными делами и если не подвергались временной опале). Возможно, полные заседания думы происходили в особо важных случаях, в частности при созыве земских соборов (непременную часть которых составляла дума). Иногда к думе присоединялся собор духовенства, особенно когда вопрос касался прав духовенства (см. ук. кн. ведом, казн., ст. I и XIX); иногда же собор духовенства привлекался к обсуждению государственных вопросов в отдельном заседании.

Заседания думы происходили в царском дворце - "на Верху" и в Золотой палате; во время правления патриарха Филарета Никитича дума иногда собиралась в его дворце. По словам Котошихина, "бояре, окольничьи и думные и близкие люди приезжают к царю челом ударить с утрарано, на всякий день... также и после обеда приезжают к нему в вечерни по вся дни" (11,14). Временем заседания думы, по свидетельству Маржерета, было от 1 часа до 6 часов дня; вечером же бояре собирались опять около 4 часов. Не все время проходило в заседании: бояре делили с царем все обыденные акты жизни: ходили в церковь, обедали и пр. По свидетельству Флетчера, собственно для обсуждения дел назначены были понедельник, среда и пятница, но в случае надобности бояре заседали и в другие дни. Для выслушивания докладов по ведомству того или другого приказа были назначены особые дни и часы.

Председателем думы был царь, но в XVI и XVII вв. такое председательствование часто было лишь номинальное; государь не всегда присутствовал; бояре решали без него или окончательно, или их решения утверждались государем. Члены распределялись в думе по порядку чинов, а каждый чин - по местнической лестнице. Уложение царя Алексея Михайловича (X, 2) предписывает думе "всякие дела делати вместе"; этим косвенно утверждается начало единогласия при решениях. В конце XVII в. возникает особое отделение думы для судных дел - расправная палата, состоявшая из делегатов думы (по несколько членов от каждого чина - см. Дворц. разр., IV, стр. 187, 483 и др.).

Во время выезда бояр с царем из Москвы в поход на месте оставляется несколько членов ее "для ведения Москвы". В эту комиссию думы шли все доклады из приказов, но окончательно решались ею только дела меньшей важности, остальные отсылались к царю и находившимся при нем боярам.

Права боярской думы. Дума есть учреждение, не отделенное от царской власти; поэтому, подобно правам последней, права думы не были определены законом, а держались, как факт бытовой, на обычном праве. В законах находим частичное утверждение за актами деятельности значения актов высшей власти.

В отношении к законодательству обычный процесс творчества закона указан в царском Судебнике такой: "А которые будут дела новые, а в сем Судебнике не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех бояр приговору вершатся, и те дела в сем Судебнике приписывати" (ст. 98)*. Уложение 1649 г. своими законодательными источниками признало государевы указы и боярские приговоры. Общая законодательная формула была такова: "государь указал и бояре приговорили". Это понятия о законе как результате нераздельности деятельности царя и думы доказывается всей историей законодательства в Московском государстве; Судебник 1497 г. "уложил князь великий с детьми своими, и с бояры"; Судебник царский издан царем "с своею братьею и с бояры". В царствование Грозного большинство законов носит обычную формулу: "уложил (царь) со всеми бояры"; такая совместная законодательная деятельность царя и думы сохраняется до конца XVI в. (за исключением некоторых законов 1557-1559 гг., которые надписаны только именем царя). В последующие времена иногда также упоминаются в качестве законов царские указы без боярских приговоров (см. УК. кн. холоп, прик. V-VII и многие статьи УК. кн. зем. прик.). С другой стороны, есть ряд законов, данных в форме боярского приговора без царского указа: "все бояре на Верху приговорили" (ук. кн. ведом, казн., ст. XXI, см. также уст. кн. разб. прик., ст. 9,10,15,18, 29,43,45,49,1, II, III и IV; ук. кн. прик. холоп., ст. IV и VI; ук. кн. пом/прик., ст. III, 4, 6). Из таких случаев отнюдь нельзя заключить о раздельности законодательных прав царя и думы. Царские указы без боярских приговоров объясняются или незначительностью разрешаемых вопросов, не требовавших коллегиального решения, или поспешностью дела. Указ 1609 г. о холопстве дан царем Шуйским без боярского приговора, но в конце акта прибавлено: "и о том рекся государь говорить с бо?щы". Боярские приговоры без царских указов объясняются или полномочием, данным на этот случай боярам не только составить, но и утвердить закон, или отсутствием царя, или междуцарствием. Полнота законодательной власти думы во время междуцарствия всего больше указывает на то, что дума была обычным и постоянным элементом законодательной власти, ибо во время междуцарствий дума не получала особых полномочий регентства, а проявляла лишь в отдельности и полноте те права, которые принадлежали ей и при царях. Некоторые следы действительных противоречий между законодательной властью царя и думы замечаются только в царствование Вас. Ив. Шуйского (см.Ук. кн. прик. хол., ст.у и прим. 32).

_____________________

* Царь, не участвуя в обсуждении закона, дает вперед полномочие думе решить вопрос окончательно без последующей санкции; таковы законы, данные по формуле: "по указу в. государя бояре приговорили" (П. С. 3., N 14, 15, 16, 17, 682. 686, 700 - новоук. ст. 1677 г. и мн. др.).

 

Таковы формы совокупности законодательных действий царя и думы Но есть и (исключительные) факты раздельности (указанные выше).

 

В тексте нами высказаны некоторые соображения для объяснения этой раздельности; между тем проф. Оргеевич говорит, что нами представлено "объяснение самостоятельной законодательной деятельности бояр" (стр. 466). Нижеследующие замечания (надеемся) исключат такие недоразумения. Если мы говорим, что законодательная деятельность принадлежит царю и думе в совокупности, что при этой совокупности думе отводится вспомогательная роль, то о самостоятельной деятельности думы (кроме междуцарствия и малолетства царя), конечно, мы не говорили и не могли говорит.

 

Факты осуществления отдельных боярских приговоров наряду с царскими указами не подлежат сомнению (см. выше); боярские приговоры как отдельные ты приняты в числе источников Уложением царя Алексея Михайловича. Неужели же можно представить себе, что дума, без ведома царя, занялась когда-либо составлением закона и затем, составив его и не уведомляя царя, публиковала и приводила в исполнение? Такой порядок немыслим не только в Московском, но и ни в каком государстве. Отдельные боярские приговоры предполагают или скрытую, или предполагаемую санкцию царя. Выше был приведен факт заседания думы у патриарха Филарета, который в качестве "великого государя" делил с царем и законодательную функцию. Патриарх несомненно присутствовал при составлении закона; между тем в тексте закона говорится, что "бояре приговорили". Какую же роль играл патриарх и зачем именно к нему собирались в этот день бояре для заседания? Очевидно, он (за царя) дал санкцию закона, согласился с мнением бояр. Между тем санкция в изложении закона не выражена просто потому, что всем в государстве известно, что боярский приговор без воли царя (или заменяющего его лица) не был бы объявлен для исполнения. Гораздо чаще были случаи приговоров с предполагаемой санкцией царя. Множество законодательных запросов (особенно по специальным частям уголовного и гражданского права) идет в думу ежедневно. Дума, не по поручению ad hoc., а по своей должности, рассматривает их. Не присутствовавший царь дает словесное согласие на ее решения - и вот является боярский приговор без санкции царя, который, однако, мыслится как необходимый ингредиент закона. Затем боярские приговоры (без санкции царя) являются вследствие общей предварительной санкции, а именно: а) в отсутствие царя, каким было продолжительное удаление Иоанна IV в Александровскую слободу; б) во время продолжительных болезнен царя (как при Федоре Ивановиче и Федоре Алексеевиче): в) сюда же относится малолетство царя и великого князя (например, Дмитрия Донского, Василия Васильевича Темного и Иоанна IV - по смерти Елены),когда особое регентство не было учреждено. Из первых двух случаев акты законодательной деятельности не дошли до нас, но из эпохи малолетства Иоанна имеем немало актов. Такие акты выходили с титулом малолетнего царя, но в сущности были только боярскими приговорами. Дума "решала дела внешние именем Иоанна, а дела внутренние - именем великого князя и его матери", - говорит Карамзин о малолетстве Иоанна IV (т. IX, 3). Во время малолетства Грозного даны думой столь важные акты, как договор с Ганзой, учреждение выборного (губного) суда во Пскове и несколько других. Во всех этих случаях дума пользуется полномочием не только обсуждать закон, но и утверждать и публиковать его (без последующей санкции).

 

Мы относим сюда и акты междуцарствия. Проф. Сергеевич выражается так: "Междуцарствие к делу не относится. От боярской думы в междуцарствие нельзя делать никаких заключений к царской думе. Это ива совершенно разных учреждения" (стр. 466-467). Мы полагаем, что дума в междуцарствие не только "к делу относится", но относится к нему в высшей степени. Это не два разных учреждения, а одно и то же. Кто "учреждал" особую думу во время междуцарствия? По самому понятию о междуцарствии "учреждать" было некому; боярская дума (которую почему-то предпочитают титуловать "царская", хотя она существует не с 1547 г.) ео ipso вступает в роль правителя или, лучше сказать, продолжает эту роль, усваивая те ее стороны, которые при царях ей принадлежали лишь в особых случаях: окончательно утверждать законы и давать высшие распоряжения. Только один раз (в 1612 г.) приняли на себя эту роль вожди ополчения, но потому, что все бояре разбежались из Москвы. Дума при наступлении междуцарствия остается в том же самом составе, в каком была в данную минуту (при царе), и не получает ни от кого никаких новых полномочий. Спрашивается: почему это так? Ответ на это и указывает, как данное положение относится к правам думы при царе. Единственно возможный ответ тот, что думе и при царе принадлежала та же власть (только в совокупности с царской).

 

Таковы все возможные случаи возникновения боярских приговоров без санкций царя.

 

С другой стороны, существует множество царских указов без боярских приговоров, что объясняется:

 

а) тем, что царь в деле законодательства обладает властью, которая не нуждается в чужой санкции, а нуждается лишь в обсуждении дела, если же дело, по несложности, местному или временному значению, не требует предварительного обсуждения, то царь отнюдь не стеснен законом Судебника и дает указ без бояр. Многие из таких указов имеют, впрочем, характер распространений, а не законов (см. 5*. кн. зем. пр. II, III, VI, VIII, XI, XXI, XXVII, XXX, XXXV и др.);

 

б) тем, что и здесь нередко имеет место обстоятельство, указанное относительно боярских приговоров; участие бояр и предварительное обсуждение закона в думе скрываются в общепринятой формуле царского указа: например, в указе 11 января 1585 г. читаем: "послан прежде всего царев и вел. князя указ в старых долгех". Отсюда следовало бы заключить, что царь дал указ одной своей властью без бояр; но, к счастью, самый указ есть налицо; это указание 1557 г. об отсрочке уплаты долгов, а в нем читаем: "царь и вел, кн. Иван Васильевич в. Р. приговорил с бояры". Еще пример: 3 декабря 1627 г. дан весьма важный закон о жалованных вотчинах с пометами под каждой статьей: "указали государь и св. патриарх". Итак, дело, по-видимому, обошлось без обсуждения в думе. А между' тем в начале указа читаем: "царь и в. кн. Мих. Федорович и отец его государев... советовав о том в крестной палате, указали...": с кем же они "советовали"? Между собой? Но тогда зачем подробности" в "крестной палате" (в которой собирались бояре во время правления Филарета Никитича)?