Сказки Бажова Павла Петровича Биография Бажова Павла Петровича 33 страница

Цель наказания в воинском уставе указывается (яснее, чем в законах XVII в.) с древней точки зрения - мести: "кто кого убьет... оного кровь паки отомстить и без всякой милости оному голову отсечь" (арт. 154; см. также арт. 3,196,145 и др.). Но возмездие и другие цели наказания совершенно стушевываются перед главной (почти единственной) - устрашением: почти каждый указ снабжается прибавкой: "под жестоким страхом" (см. Филиппова, стр. 146 и ср. Воин. арт. 154). Отсюда увеличение жестокости наказаний и более широкое применение высших наказаний к преступлениям низшего порядка*. Екатерина II (в Наказе) в первый раз ясно определяет другую цепь наказания - охранение общества от преступлений (ст. 144-147); иногда проскальзываете Наказе и мысль о том, что цель наказания - "возвратить заблудшие умы на путь правый" (ст. 93). Она считает наказание необходимым злом: "наказание действительно не что иное есть, как труд и болезнь" (ст. 84), а потому более рассчитывает на предупредительные меры, чем накарательные (ст. 83), а именно рекомендует не запрещать в законе деяний безразличных (ст. 242), требует, чтобы закон не благодетельствовал одним во вред другим (ст. 243), чтобы "просвещение" распространилось между людьми" (ст. 245). "Самое надежнейшее обуздание от преступлений есть не строгость наказаний, но когда люди подлинно знают, что преступающий законы непременно будет наказан" (ст. 222). Отсюда Екатерина выводит следствие относительно меры и родов наказания: по ее мнению, наказания должны быть рассчитаны не на один страх, который притупляется по мере усиления жестокости наказаний: "в тех странах, где кроткие наказания, сердце граждан оными стольже же поражается, как в других местах жестокими" (ст. 85); "надлежит с бережливостью употреблять средства естеством нам подаваемые" (ст. 87). Если мы уже привыкли к жестокости наказания, следует поступать "скрытым и нечувствительным" образом, т.е. смягчать по возможности наказания не в законе, но при их применении (ст. 93). Вообще "когда бы жестокость наказаний не была уже опровергнута добродетелями, человечество милующими, то бы к отриновению оные довольно было и сего, что она бесполезна; и сие служит к показанию, что она несправедлива".

______________________

* Проф. Филиппов приписывает усиление жестокости наказаний при Петре I "боевому" характеру наказаний в период реформ: ими пользовался законодатель-реформатор как сильнейшим орудием для проведения новых начал в праве. На это возражают (проф. Сергеевский), что карательное право всегда имеет "боевой" характер: этим оружием сражается государство с противниками государственного порядка. Но большая разницав том, с кем идет бой: в обычных обстоятельствах меч, "кривды карающий", направляется на воров, разбойников, поджигателей, изменников и т.д.; в эпохи ломки государства сила ломающая весьма часто имеет своими врагами людей, искренно и твердо стоящих за право, как оно понималось раньше и как они понимают его. С такими людьми сражаться труднее; приходилось усугубить жестокость нападения, ибо в таких случаях другого стимула, кроме страха, нет (хотя и страх является тогда средством сомнительным). Блистательный пример в подкрепление этой мысли представляет дело известного подьячего Докукина. Он написална форме присяги, которую должны были приносить все новому порядку престолонаследия, следующее: "За неповинное отлучение и изгнание всероссийского престола... цесаревича Алексея Петровича... не клянусь и... не подписуюсь... и хотя за то царский гнев на мя произлиется, будь в том воля Господа моего И. Христа; по воли его святой, за истину аз раб Христов Иларион, по реклу Докукин, страдати готов". Он и был колесован (Есипов "Раскольн. дела", стр. 157; Филиппов, стр. 8). Люди эти шли на казнь, защищая иногда не свои частные дела, а права государственные, которые лично их не касались. С такими людьми, говорим, бороться труднее, чем с ворами, в главное - окружающее общество нечем отвратить от протеста, кроме ужасающих примеров казней. Мы говорили выше, что в Уложении царя Алексея Михайловича начало устрашения применено к таким деяниям, которые сами по себе безразличны и прежде невоспрещались, например, табакокурению. Теперь законодатель воспрещает не безразличные вещи, а правовые норма, освященные вековым признанием, - нормы, с которыми срослось сознание многих поколений. Чем, кроме страха, можно было бороться с ними ревностному реформатору? Следует иметь в виду, что петровская эпоха составляет самую высшую ступень карательной строгости во всей истории русского права (так как время Иоанна IV богато практическим применением казней, в уголовном же законе ничем не выделяется из предыдущей и последующей эпох). Таким образом, проф. Филиппов был вправе выделить эпоху Петра как особый предмет для исследования по уголовному праву и охарактеризовать ее как "боевую".

_____________________

Виды наказаний. В 1-ой половине XVIII в. по количеству применения за преступления всех разрядов смертная казнь занимает первое место. Воинский устав ввел новые квалифицированные виды ее: колесование (за измену, отравление, отцеубийство, грабеж), четвертование (за оскорбление Величества действием) и аркебузирование (расстрел). Императрица Елизавета 25 мая 1753 г.* дала указ о неприменении смертной казни по приговорам низших судов и представлении таких в сенат. Дела эти во множестве накопились в сенате, и преступники, ожидая неизвестной участи, сидели в тюрьмах; тогда (в 1754 г.) сенат издал указ, имеющий временное значение (впредь до издания общего закона), чтобы таких преступников, по наказании кнутом и вырвании ноздрей, ссылать в Рогервик.

_____________________

* Впрочем, еще в 1744 г. дан был подобный указ сенатом, а 29 марта 1754 г. даже предписано: заменить вообще смертную казнь кнутом и вечной каторгой. Но согласить этот закон с последующими трудно.

_____________________

Комиссии 1761 г. дан был словесный указ императрицы не вводить смертную казнь в будущее уложение, которое, однако, не было издано. Екатерина II в Наказе (ст. 209) ставит вопрос: "смертная казнь полезна ль и нужна ли в обществе для сохранения безопасности и доброго порядка?" и решает: "при спокойном царствовании законов... в том не может быть никакой нужды, чтобы отнимать жизнь у граждан. Двадцать лет царствования императрицы Елизаветы Петровны подают отцам пример к подражанию изящнейший, нежели самые блистательные завоевания" (ст. 210) Наказ допускает возможность применения смертной казни "во время безначалия"*; этому следовала императрица и на практике: смертная казнь обыкновенно заменялась другими наказаниями, кроме таких волнений, как пугачевщина. Император Николай I уже законом определил применение смертной казни исключительно к преступникам политическим, карантинным и воинским.

______________________

* См., впрочем. 79-ю ст. Наказа.

______________________

Законодательство Петра умножило прежние виды членовредительных наказаний, назначая их то как средство увеличить мучения при смертной казни (например, за богохуление преступнику до казни прожигают язык; Воин, уст., арт. 5), то как меру, препятствующую побегам преступников (рвание ноздрей и клеймение при ссылке), то как наказание самостоятельное (отсечение рук, суставов и пр.). Екатерина II (Наказ, 96) выразила следующее начало: "все наказания, которыми тело человеческое изуродовать можно, должно отменить". При ней членовредительные наказание и не применялись, кроме рвания ноздрей при ссылке и каторге, что, наконец, отменено было Александром I. Точно так же применение болезненных наказаний увеличено Петром I; употреблялись: щпицрутены (нередко оказывавшиеся мучительным видом смертной казни) для сухопутных военных и кошки для моряков; торговая казнь кнутом, которую ставили тогда по тяжести на второе место после смертной казни (кнут уничтожен Уложением о наказаниях 1845 г.); затем наказ анве плетьми и розгами. Екатерина освободила от телесных наказаний дворян; вообще же этот вид наказаний уцелел до общей отмены телесных наказаний Александром II (17 апреля 1863 г.) и Николаем II (1904 г.).

К древним наказаниям, направленным против свободы, узаконения Петра присоединили принудительные работы, или так называемые каторжные (потому что первой формой их были работы на морских судах; затем при ссылке в Рогервик и, наконец, в сибирские заводы). Со времени указа 1753 г. установлено два вида ссылки: на вечное поселение (с обязательными работами) и на житье. Этот вид наказания получил организацию в уставе о ссыльных (Сперанского) 1822 г. Екатерина II желала упразднить смертную казнь, заменив ее вечным заключением, соединенным с работой: "смерть злодея слабее может воздержать беззакония, нежели долговременный и непрерывно пребывающий пример человека, лишенного своей свободы для того, чтобы наградить работою своею, чрезо всю его жизнь продолжающеюся, вред им сделанный обществу" (Наказ, ст. 212).

Закон XVIII в. впервые установил лишение прав как добавочное при других наказаниях; при Петре один вид его называли "ошельмованием"*; при нем же возник и другой вид "политической смерти", которая сопровождала вечную ссылку после наказания кнутом и означала лишение всех прав;

_____________________

* Шельмование, по приписке самого Петра, означает собственно лишение чести, как последствие других наказаний; но при дальнейшем изъяснении его же оказывается, что оно сопряжено с лишением всех личных прав: всякий может безнаказанно ограбить, побить или ранить ошельмованного: не позволяется только убить его. Словом, это древняя банниция, или лишение огня и воды. По генеральному регламенту, ошельмование соединяется с церковной анафемой.

_____________________

Конфискация всего имущества, против которой высказывалась Екатерина, отменена ею в жалованной грамоте дворянству, что при императоре Александре I распространено на все имущества и сословия.

Изложенная история наказаний показывает, что кары, направленные против жизни, здоровья и имущества преступников, постепенно ив силу исторической необходимости отпадали, уступая место наказаниям, направленным на свободу преступника (тюремное заключение, ссылка и каторга). Новое отражение старых взглядов на преступление и усиление жестокости наказаний, явившиеся в Европе в эпоху реакции начала XIX в., не коснулись России и не отразились ни в своде законов, ни в уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

ИСТОРИЯ РУССКОГО* ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

А. ЛИЦО (СУБЪЕКТ ЧАСТНОГО ПРАВА)**

1) Понятие о лице и общие моменты развития этого понятия. В основе гражданского права лежит понятие лица (persona); лицу принадлежит власть (dorainium) над вещами; оно может входить в соотношение с другими лицами посредством обязательств, и бытие его может быть продолжено в бесконечность через право наследства. Понятие лица как субъекта частного права, кажущееся ныне столь простым, есть продукт долговременных и сложных усилий истории. Первоначально, при смешении публичных и частных начал, лицами, владеющими на частном праве, были союзы общественные: семейный, родовой, общинный и государственный; лицо физическое еще не выделяется. В частности, в древнейшем русском праве отсутствие понятия о лице видно из отсутствия терминов, его выражающих; правда, в литературных и законодательных памятниках с древнейших времен встречаются переводные термины: "лице" - с греч. [...], и "особа" с латин. persona, но из них первый означает не лицо в нашем смысле, а напротив - отрицание достоинства лица, а именно один из видов рабства: по хронографу Эйнама, морав Богу-та, состоявший на службе византийского императора, так говорил послам чешского короля Владислава II в 1164 г.: "servus domino bellum illaturus venis, non tamen servus, cui per vim imposita est servitus, sed servus voluntarius, ut vos dicitis - "tо Xtvov". В русских памятниках (Догов. Олега с гр. ст. 9) лицом называется или раб-пленник ("возвратят искупленное лице в свою страну"), или вещь (Рус. Пр. Кар. 29: "свое ему лицем взяти"). Неясность понятия о лице физическом в древнейшем русском правевидна из явлений потока, изгойства и рабства, а также из древних форм семейного и вещевого права (что будет изложено ниже). Вообще весь 1-й земский период (вопреки распространенному мнению) представляет собой эпоху не безграничного преобладания частного лица, а, напротив, полного подавления его правами общественных союзов. Во II-м периоде Московского государства лицо высвобождается (хотя и не вполне) из-под влияния союзов семейного, родового и общинного, но права его подавляются правами государства, в особенности в сфере вещного права и права наследования; напротив, в Литовском государстве замечается ранее весьма сильное и даже чрезмерное развитие прав частного лица за счет прав государств (под влиянием права немецкого, а отчасти - римского), отчего все институты частного права здесь быстро развиваются и специализируются. В период империи в общерусском праве, особенно со времен Екатерины II, постепенно указываются и определяются границы деятельности и власти лица по отношению к правам государства.

_______________________

* Для большей сжатости курса этот отдел истории русского права излагается не по трем общим периодам, а по отдельным частям гражданского права; периоды развития будут указаны в каждом из этих отделов.

 

** Этот отдел истории права вовсе не имеет у нас своей литературы; лишь в 1903 г. появилась книга Н.Н. Деболъского "Гражданская дееспособность по русскому праву".

_______________________

Имея в виду такой общий ход развития понятия о лице, мы не Должны искать в древнейшем праве каких-либо точных определений условий правоспособности лица физического. Некоторые из них мы найдем в первый раз в московском праве.

2) Условия правоспособности (и дееспособности) определяются или физическими и духовными свойствами лица, или положением его в обществе.

а) Пол. Древние законы большей части народов мира полеоезначение гражданского лица приписывают лицам мужского пола, ограничивая правоспособность, или, по крайней мере, дееспособность женщин во многих отношениях. Существенной отличительной чертой русского права (разумеется, во всем его развитии, а не с древнейших времен) по справедливости считается возможное приближение к признанию равной правоспособности за мужчиной и женщиной. Это достигается в истории со следующей постепенностью. Как известно, в первоначальные эпохи положение женщин в гражданском обществе подлежит гораздо меньшим ограничения?!, чем в последующие затем периоды начинающейся цивилизации. И древнеславянские общества в языческую эпоху не составляют в этом отношении исключения. Языческие браки заключались соглашением невесты с женихом на игрищах; выбор жениха для полоцкой княжны Рогнеды между Владимиром и Ярополком предоставляется ей самой. Послы для заключения договора с греками при Игоре отправлены от каждого члена княжеского семейства, в том числе и от женщин: от княгини Ольги, от Предславы, от жены Улеба. Ольга управляла государством с полными княжескими правами даже при взрослом сыне и владела частным имуществом (с. Ольжичи). Нет, однако, сомнения, что в то же время собственно гражданские права женщин терпят значительные ограничения правами мужа. После принятия христианства к нам принесены, вместе с высоким учением самой христианской религии, воззрения другого свойства, именно византийской литературы, проникнутой идеями восточного дуализма, по которому два попа представляют собою два начала - доброе и злое. "Сотворих тя, рече, равночьстьну... не стрьпе свободы, то приими работу; не уме власти, то буди убо обладаема и мужа позна(й) и господина, и тъ да господствует ти", - учит древний книжник ("О злых женах" в Изборнике Святослава). Последовавшие затем ограничения гражданских прав женщин в законе отчасти объясняются этими наносными воззрениями, хотя и без того древний быт заключал в себе самом много внутренних оснований для таких ограничений: по Русской Правде, дочери в классе смердов не наследуют в имуществе отца; жена, вместе с детьми, отдается на поток за преступление мужа; за убийство жены (мужем) платится не полная вира, а полувирье; в процессуальных действиях женщина не участвует (послухом должен быть "муж"). Но положение женщины, как дочери и жены, не дает простора для точных наблюдений за влиянием пола на правоспособность, ибо дочь (как и сын) подлежит власти родителей, а жена - власти мужа. Дело больше уясняется в положении вдовы. В древнейшие времена вдова, лицо эмансипированное, подпадала в силу этого под опеку церкви; в церковных уставах вдовы исчисляются в разряде людей церковных. В псковском и новгородском законодательствах гражданские права женщины заметно возвышаются сравнительно с эпохой Русской Правды: имущественные права мужа и жены вполне уравниваются (Пек. суда, гр., ст. 88,89 и 91); женщина призывается к активному участию во всех действиях процесса, даже в судебных поединках (женщины против женщины: там же, ст. 119; в исках против мужчин на поединке женщина заменяет себя наймитом, там же, ст. 36). Вдовы не причисляются к людям церковным (ст. 109). Женщинам принадлежат права по обязательствам, в частности право входить в договор займа от своего лица (ст. 36). В Московском государстве также заметно постепенное возвышение прав женщины по сравнению с периодом Русской правды, но меньше, чем в Пскове и Новгороде. Именно в законах Московского государства уничтожается строгость древнего правила о вдовах и в судебниках обозначено, что в разряд церковных людей входят только вдовы такие, которые питаются от церкви Божией: "а которая вдова не от церкви Божий питается, а живет своим домом, то суд не святительской" (Суд. 1-й, ст. 59; Суд. цар., 91). Как главе дом а вдове принадлежит вся сумма частных прав, какой мог владеть в то время полноправный мужчина: право собственности, право входить в обязательства и полная процессуальная правоспособность; эта последняя обозначена в судебниках и для женщин вообще, где, впрочем, женщина становится в один разряд с ребенком, старым, больным, увечным и лицами духовными. Весь этот разряд лиц призывается не только к ведению исков или ответу, но даже и к послушеству, что в древнейшее время было немыслимо. Уложение (X, 185), признавая также за вдовой и девицей способность к процессуальным действиям, признает, однако, что эти лица обыкновенно "не умеют" отвечать за себя, и потому дает им отсрочку для высылки в суд за себя "родимцов" - их естественных представителей. Из пользования некоторыми правами женщины исключаются только в некоторых особых случаях, обозначаемых законом: так, вдовы и дочери князей не могут владеть родовыми вотчинами, по особому политическому характеру этих последних. Дальнейшее расширение прав женщины как жены совершается в период империи, именно относительно права распоряжения имуществом и вступления в обязательства без согласия мужа(о чем ниже), б) Что касается возраста как предела наступления и окончания дееспособности, то он определен в древнем законодательстве весьма неточно, лишь в применении к некоторым частным юридическим отношениям. Вообще срок наступления совершеннолетия определяется периодом от 15 до 20 лет. С наступлением 15 лет кончалось малолетство, с наступлением 20 - несовершеннолетие вообще. Первый срок был более общим и признавался обычным правом и законом с древнейших времен. В первом периоде еще Патерик Печерский извещает нам, что некоторый славный муж от города Киева Иоанн оставил, умирая, своего сына Захарию 5 лет под опекой побратима Сергия, "заповедав тому, да егда возрастет сын его, тогда отдаст ему сребро и злато; сия устроив, не по мнозе преставися. Доспев же Захария пятнадцати лет, восхотевзяти сребро и злато своеу Сергия" (Пат. Печ., изд. 1665 г., 117; см. Неволин, т. III, стр. 396). Рязанский вел. князь Василий, взятый под опеку вел. князем В.В. Темным, освобожден от опеки 15 лет отроду. Хотя в договорных грамотах между князьями XV в. сроки совершеннолетия определяются иногда и ранее 15 лет, а именно в 12 лет, но это есть срок политического совершеннолетия, который обычно бывает короче гражданского: "Целуй ко мне крест... и за свои дети, а исполнится, господине, твоим детем по 12 лет, ино, господине, тогды целовати им самим по нашим докончалным грамотам", - писал можайский князь в своем договоре с вел. кн. Московским Вас. Вас. (ок. 1447 г. Собр. гос. гр. и д. 1,738). Однако и политическое совершеннолетие часто определялось 15-летним возрастом: "Нарече(вел. кн. Василий) сына своего при своем животе вел. князем и приказа его беречи до 15 лет своим боярам немногим" (Карамз. VII, прим. 322). Иногда, впрочем, срок и в этом случае возвышался по причинам, которые мы угадать теперь не можем. Так, Грозный отдал своего сына Ивана, собираясь умирать, под опеку митрополита Макария и кн. Василия Андреевича до 20 лет (Собр. гос. гр. и дог. I, стр. 463).

Нормальный и общий срок совершеннолетия в 15 лет применялся в московскую эпоху:

1) К правам пользования поместьями для лиц служилого класса: с 15 лет дети служилых людей верстались поместьями. Впрочем, это право имеет более государственный, чем частный характер, оно означает собственно право вступления на службу (доп. к ак. ист., I, стр. 94; ср. ук. 20 октября 1652 г. в П. С. 3., N 86). По Уложению, престарелый или увечный дворянин может посылать за себя на службу своих детей, братьев и племянников только тогда, когда последние достигли 18 лет и отнюдь не ниже (Улож. VII, 17). Едва ли этот срок не имел приложения только к замещению отца на службе, а не вообще ко вступлению на службу и обладанию поместьями; ибо в том же законе говорится, что за отца на службу идут 18-летние такие, которые "ни в какие государевы службы не написаны", следовательно, на службу могли поступать лица, и не достигшие 18 лет.

2) К праву девицы владеть своими прожиточными поместьями и сдавать их посторонним лицам под условием содержания их и выдачи замуж. По законам Ивана IV, девицы могли владеть прожиточными поместьями только до 15 лет (доп. к ак. ист., I, стр. 89,108,115); но впоследствии, когда право обладать ими предоставлено было до выхода замуж, то 15-летний возраст назначен для сдачи поместий: "А здавати девкам свои прожиточные поместья, которая девка будет в возрасте 15 лет. А будет девка в малых летах, менши 15 лет... и девкиных прожиточных поместий не справливать" (Улож. XVI, И).

3) К праву лиц служилых давать на себя кабалу. Это постановление Уложением царя Алексея Михайловича распространено на всех лиц, дающих на себя кабалу: "А та будет на него кабала, по которой взыщут, писана в тех летех, как ему минуло пятнадцать лет, и по тем кабалам государь приговорил... суд давати..., а меньше 15 лет, - и те кабалы государь приговорил оставливати" (Ук. 1 сент. 1559 г. УК. кн. казн., ст. XII. ср. Улож., XX, 20).

4) За родителями сохраняется право записывать своих детей в кабальное холопство заочно только до 15-летнего возраста. Дети же совершеннолетние могут быть записаны в кабальные книги, только находясь налицо: "А которые холопы учнут кому давать на себя и на детей своих служилые кабалы, а дети у них в те поры будут лет в 15 или в 20 и больше... и тех холопьих детей в кабалы и в кабальные книги за очи не писать" (Улож., XX, 110).

5) Родители-холопы сохраняют за собой право держать при себе своих свободных детей только до 15 лет. По закону Шуйского, крестьянин, женившийся на беглой крепостной и потому отданный в холопство, берет с собой детей, рожденных от первой жены, только до 15 лет (ук. 9 марта 1607 г.).

Срок до 20 лет применен к праву принимать крестное целование в суде. Лица, которым "переменитца неким" могут целовать крест, если им нет еще 20 лет, но отнюдь не ниже 15 лет. За малолетних целуют крест их представители: "А возрастом быте люди были, кому целовать крест, в 20 лет, а менши 20 лет не целовати, а ко кресту таких не припускать" (Улож. XIV, 1). Такой же двойственный срок (15 и 20 лет) назначается для права жалобы на незаконные действия опекунов и попечителей (промен поместий несовершеннолетних yа свои). Такое право иска наступает для обиженных в 15 лет и кончается в 20 лет (Улож. XVI, 54). Впрочем, отнюдь не следует думать, чтобы лица несовершеннолетние или даже малолетние не пользовались активно никакими гражданскими правами; напротив, из вышеприведенных статей судебников и Уложения видно, что они призывались к личному участию в процессуальных действиях и лишь, в виде льготы для них, им предоставлялось право выслать родственников и своих представителей: "А будет кто в каком деле нибудь приставить к недорослю... и учнут они бити челом государю, чтобы за них отвечать родимцам их на отсрочный срок, и таким недорослям... в истцовых исках срок давати" (Улож. X, 185).

Крайний предел старости, за которым оканчивалось бы признание за лицом правоспособности, не определен в законодательных памятниках. Но из юридических актов убеждаемся, что совершенная дряхлость отца служила основанием для того, чтобы допустить сына к совершению юридических действий взамен его без уполномочия.

В период империи гражданское совершеннолетие определено указом в единонаследии (23 марта 1714 г., п. 4 и 6), а именно: для главных наследников недвижимого имущества в 20 лет, а для наследников движимости двоякий срок: для мужчин в 18 лет, а для женщин в 17; впрочем, и женщина может освободиться от опеки и уйти от своего родича-опекуна только по достижении 18 лет (п. 6). Тогда же и брачный возраст был определен для мужчин в 20 лет, а для женщин в 17; несовершеннолетние не могут вступать ни в какие гражданские сделки. Но, по Воин. уст. 1716 г. ("Крат, изображ. проц.", гл. III, п. 14), достигшие 15 лет допускаются к свидетельству на суде. Установление пределов малолетства (14 лет) и несовершеннолетия (17 лет и 21 год) принадлежит Екатерине II (см. ниже об опеке).

в) Физическое и умственное здоровье и нравственное состояние как условия обладания частными правами и защиты их в древнерусском праве определены были еще менее точно. Физические недостатки вообще тогдатолько влияют на правоспособность лица, когда они затрудняют или совсем уничтожают способность активного пользования правами, таковы слепота и глухонемота. Таким образом, лица, подверженные этим недостатками, вполне могут обладать вещами; но их способность вступать в обязательства, делать завещания и вести процессуальные действия подлежит естественным ограничениям. Согласно с этим, Уложение царя Алекс. Мих. призывает глухонемых к пользованию правами собственности наравне с лицами здоровыми: "А будет после которого умершего останутся дети глухи и немы, а братья их или сестры учнут обидить их и отцова или материя имения учнут их отлучать, разделити по жребьям всем поровну, чтобы из них никто изобижен не был" (Ул. XVII, 15).

Ограничения прав таких лиц вступать в обязательства и вести иски мы находим в памятниках того времени лишь в связи с предположением о малоумии.

Ограничения, возникающие из душевных болезней (недостатка или повреждения умственных способностей), определяются законами 1676 г. (П. С. 3. N 683, 10 марта, ст. 2 и 23) и 1677 г. (N 700, 10 августа, отд. I, ст. 5 и 27) не совсем одинаково. Первый закон не допускает никаких исков против сделанного кем-либо распоряжения имуществом на том основании, что лицо действующее - глупо, глухонемо: "которые всяких чинов люди глупы, и глухи, и слепы, и немы, и службы не служат, а поместья свои учнут кому поступаться, а матери их и жены, и дети, сродники учнут челобитьем спорить, чтоб по той их поступке поместья не справливать для их скорби... великий государь указал и бояре приговорили: поместья свои сдавать всякому вольно". Второй закон, оставив в этом же виде постановление о сдаче поместий, иначе решает дело относительно их мены, а именно: "буде по розыску окажутся плуты, глупы и пьяницы, - и меновых поместий неросписывать".

Петр Великий указом "о свидетельствовании дураков в сенате" (6 апреля 1722 г.) ограничил семейные и имущественные права идиотов (ср. ук. 1723 г. дек. 6). То же понятие (т.е. идиотизм) выражается термином "безумные" в указах 1762 г. 23 апреля, 23 и 6 августа, по которым велено отдавать их не в монастыри, а в специально устроенные дома умалишенных, с отдачей имений в опеку их наследникам. В Учреждении о губ. 1775 г. (ст. 389) употреблен термин "с ума сшедшие", чем обозначается не только идиотизм, но и острые случаи душевных болезней.

г) Общественное состояние. Различие правоспособности по общественному состоянию, по-видимому, противоречит общему порядку постепенного возвышения прав лица с течением истории; здесь замечается как бы регрессивный ход: незаметное вначале различие прав по классам общества с течением времени постепенно возрастает по мере развития и обособления классов и превращения их в сословия (см. в истории уголовного права постепенное появление различия вир). В 1-м периоде такие различия гражданских прав есть, но едва заметные; они развиваются преимущественно в московскую эпоху и в период империи, продолжаясь во многих отношениях до времени императора Александра II, т.е. до освобождения крестьян. Но ограничения гражданских прав, возникшие из сословных отношений, касались лишь некоторых видов этих прав, тесно связанных с государственным значением того или другого сословия или класса, и потому не имеют никакого значения в сфере собственно гражданской: так, служилые лица вознаграждались вместо денег поместьями, а потому естественно, что неслужилые не имели прававладеть поместьями; наоборот, служилые люди лишались прававладеть городскими имуществами. Служилые лица не могли давать на себя частной кабалы, чтобы не избегать службы. Крестьяне лишены были прав менять местожительство (что потом повело их к лишению всех прочих гражданских прав). Посадские люди также прикреплены к своему пасаду. Все эти и подобные ограничения уже указаны в истории государственного права или будут указаны в соответствующих частях истории гражданского права.