Грозу унесло без следа, и, аркой перекинувшись через всю Москву, стоялав небе разноцветная радуга, пила воду из Москвы-реки. На высоте, на холме,между двумя рощами виднелись три темных силуэта. Воланд, Коровьев и Бегемотсидели на черных конях в седлах, глядя на раскинувшийся за рекою город сломаным солнцем, сверкающим в тысячах окон, обращенных на запад, напряничные башни девичьего монастыря. В воздухе зашумело, и Азазелло, у которого в черном хвосте его плащалетели мастер и Маргарита, опустился вместе с ними возле группыдожидающихся. -- Пришлось мне вас побеспокоить, Маргарита Николаевна и мастер, --заговорил Воланд после некоторого молчания, -- но вы не будьте на меня впретензии. Не думаю, чтоб вы об этом пожалели. Ну, что же, -- обратился он кодному мастеру, -- попрощайтесь с городом. Нам пора, -- Воланд указал рукоюв черной перчатке с раструбом туда, где бесчисленные солнца плавили стеклоза рекою, где над этими солнцами стоял туман, дым, пар раскаленного за деньгорода. Мастер выбросился из седла, покинул сидящих и побежал к обрыву холма.Черный плащ тащился за ним по земле. Мастер стал смотреть на город. В первыемгновения к сердцу подкралась щемящая грусть, но очень быстро она смениласьсладковатой тревогой, бродячим цыганским волнением. -- Навсегда! Это надо осмыслить, -- прошептал мастер и лизнул сухие,растрескавшиеся губы. Он стал прислушиваться и точно отмечать все, чтопроисходит в его душе. Его волнение перешло, как ему показалось, в чувствогорькой обиды. Но та была нестойкой, пропала и почему-то смениласьгорделивым равнодушием, а оно -- предчувствием постоянного покоя. Группа всадников дожидалась мастера молча. Группа всадников смотрела,как длинная черная фигура на краю обрыва жестикулирует, то поднимает голову,как бы стараясь перебросить взгляд через весь город, заглянуть за его края,то вешает голову, как будто изучая истоптанную чахлую траву под ногами. Прервал молчание соскучившийся Бегемот. -- Разрешите мне, мэтр, -- заговорил он, -- свистнуть перед скачкой напрощание. -- Ты можешь испугать даму, -- ответил Воланд, -- и, кроме того, незабудь, что все твои сегодняшние безобразия уже закончились. -- Ах нет, нет, мессир, -- отозвалась Маргарита, сидящая в седле, какамазонка, подбоченившись и свесив до земли острый шлейф, -- разрешите ему,пусть он свистнет. Меня охватила грусть перед дальней дорогой. Не правда ли,мессир, она вполне естественна, даже тогда, когда человек знает, что в концеэтой дороги его ждет счастье? Пусть посмешит он нас, а то я боюсь, что этокончится слезами, и все будет испорчено перед дорогой! Воланд кивнул Бегемоту, тот очень оживился, соскочил с седла наземь,вложил пальцы в рот, надул щеки и свистнул. У Маргариты зазвенело в ушах.Конь ее взбросился на дыбы, в роще посыпались сухие сучья с деревьев,взлетела целая стая ворон и воробьев, столб пыли понесло к реке, и виднобыло, как в речном трамвае, проходившем мимо пристани, снесло у пассажировнесколько кепок в воду. Мастер вздрогнул от свиста, но не обернулся, а сталжестикулировать еще беспокойнее, поднимая руку к небу, как бы грозя городу.Бегемот горделиво огляделся. -- Свистнуто, не спорю, -- снисходительно заметил Коровьев, --действительно свистнуто, но, если говорить беспристрастно, свистнуто оченьсредне! -- Я ведь не регент, -- с достоинством и надувшись, ответил Бегемот инеожиданно подмигнул Маргарите. -- А дай-кось я попробую по старой памяти, -- сказал Коровьев, потерруки, подул на пальцы. -- Но ты смотри, смотри, -- послышался суровый голос Воланда с коня, --без членовредительских штук! -- Мессир, поверьте, -- отозвался Коровьев и приложил руку к сердцу, --пошутить, исключительно пошутить... -- Тут он вдруг вытянулся вверх, какбудто был резиновый, из пальцев правой руки устроил какую-то хитрую фигуру,завился, как винт, и затем, внезапно раскрутившись, свистнул. Этого свиста Маргарита не услыхала, но она его увидела в то время, какее вместе с горячим конем бросило саженей на десять в сторону. Рядом с нею скорнем вырвало дубовое дерево, и земля покрылась трещинами до самой реки.Огромный пласт берега, вместе с пристанью и рестораном, высадило в реку.Вода в ней вскипела, взметнулась, и на противоположный берег, зеленый инизменный, выплеснуло целый речной трамвай с совершенно невредимымипассажирами. К ногам храпящего коня Маргариты швырнуло убитую свистом Фаготагалку. Мастера вспугнул этот свист. Он ухватился за голову и побежал обратнок группе дожидавшихся его спутников. -- Ну что же, -- обратился к нему Воланд с высоты своего коня, -- всесчета оплачены? Прощание совершилось? -- Да, совершилось, -- ответил мастер и, успокоившись, поглядел в лицоВоланду прямо и смело. И тогда над горами прокатился, как трубный голос, страшный голосВоланда: -- Пора!! -- и резкий свист и хохот Бегемота. Кони рванулись, и всадники поднялись вверх и поскакали. Маргаритачувствовала, как ее бешеный конь грызет и тянет мундштук. Плащ Воландавздуло над головами всей кавалькады, этим плащом начало закрывать вечереющийнебосвод. Когда на мгновение черный покров отнесло в сторону, Маргарита наскаку обернулась и увидела, что сзади нет не только разноцветных башен сразворачивающимся над ними аэропланом, но нет уже давно и самого города,который ушел в землю и оставил по себе только туман.
