Однополюсный мир. Апологеты однополюсной гегемонии призывают американскую элиту воспользоваться редчайшим и бесценным историческим шансом

XXI век в прогнозах и предвидениях

Обзор современных футурологических концепций

Апологеты однополюсной гегемонии призывают американскую элиту воспользоваться редчайшим и бесценным историческим шансом. Они органически не выносят критики единоначалия, отмечая, что со времен Геродота однополярность приносила порядок, своего рода справедливость, способствовала сдерживанию разрушительных сил. Однополярность защищает мир от неожиданных взрывов насилия, регламентирует прогресс, обеспечивает стабильность.

Структура однополюсного мира покоится на трех основаниях.

1. Наиболее эффективный экономический организм, базирующийся на организационных, технических и идеологических инновациях (более трети мировых патентов — в США), на совершенстве индустриальной организации, на доминировании в мировой валютной системе, в мировой торговле, на обладании самыми мощными ТНК.

2. Привлекательное в культурном отношении общество, открытое к внешнему окружению, представляющее собой комбинацию компетентного лидерства и общественной жертвенности, обладающее притягательной идеологией. США господствуют в формировании информационных потоков, определяют характер международных норм и правил, играют роли защитника гражданских прав, всемирного университета, центра мировой науки (половина Нобелевских лауреатов), привлекающего молодое и энергичное население. «Интеллектуальное лидерство Соединенных Штатов сохранится, — полагает Х.Макрэй. — Они останутся магнитом для лучших умов мира. Во многом это произойдет благодаря работе талантливых иностранцев в американских университетах и исследовательских лабораториях. США будут продолжать экспортировать свою культуру, свои идеи и свой язык. Доминирующие позиции английского языка в мировой науке и в сфере развлечений сохранятся».

3. Силовые возможности глобального масштаба — на основе больших и квалифицированных вооруженных сил, укрепленных широкими и мощными союзами, созданием разветвленной разведывательной сети и эффективной военной экономики. Следует упомянуть и волю использовать эти силовые возможности.

Около 1500 г. трем этим условиям удовлетворяла Португалия, полустолетием позже — Испания, примерно в 1620 г. — Нидерланды, Франция — в 1690 и 1810 гг., Британия в 1815—1890 гг., после двух мировых и холодной войны — США.

На любом историческом фоне Соединенные Штаты выглядят самым впечатляющим образом. Мощь глобального масштаба включает в себя флот с двенадцатью тяжелыми авианосцами, ядерное оружие, атакующие подводные лодки, спутники в космосе и эффективные силы быстрого развертывания. Американская экономика осуществила в 1980—1990-х гг. модернизацию, сделавшую бремя военных расходов менее ощутимым, несмотря на увеличение доли американских военных бюджетов в общемировых расходах.

Соединенные Штаты лидируют в критически важном секторе информационной индустрии. К концу ХХ в. Америка восстановила свое безусловное первенство в производстве автомобилей и полупроводников, в основных отраслях высокотехнологичного производства. Университеты США и американский бизнес легко абсорбируют талантливых иностранцев — как когда-то Римская империя.

Если США сохранят Организацию Североатлантического договора до 2050 г., то они будут продолжать оставаться сильнейшей военной силой мира.

Может ли единственная сверхдержава, не нуждающаяся в помощи, ресурсах, технологии, рынках, вооруженных силах других стран, не воспользоваться предоставленной историей возможностью? Едва ли. Соединенные Штаты сознательно станут на путь империалистической политики, направленной на глобальную гегемонию, выделяя всё большую долю ресурсов на интервенции в мировом масштабе.

Умелая мобилизация американских ресурсов и ослабление потенциальных противников обеспечат США положение лидирующей державы мира как минимум на 20 лет в будущем. Даже если США не станут богатейшей страной в мире, еще одно поколение американцев будет готово идти этой дорогой: тяжело отказываться от всемогущества. Дальнейшее будет зависеть от настроений населения, от умения руководства, от степени противодействия внешнего мира.

Весьма важны отношения Соединенных Штатов с потенциальными претендентами на положение сверхдержав. Что касается главного конкурента — Западной Европы, то ее тысячелетняя история позволяет прийти к заключению, что этот регион никогда не превратится в единое национальное целое. Европейская интеграция достигнет точки, далее которой она не сможет продвигаться, ибо национализм в отдельных странах слишком силен.

Существуют объективные пределы интеграции. В малых странах будет набирать силу регионализм.

Европейская элита испытывает в данный момент своего рода аллергию к глобальному возвышению. Правящие в западноевропейских странах либерал-социалисты не проявляют вкуса к империализму. Они не готовы к своего рода общественной мобилизации, необходимой для выхода в свободное плавание на капризных волнах мировой политики.

Европейский Союз ценит отношения с США и не намерен с легкостью обрывать их.

Решающий фактор: не существует ясно выраженной подлинно общеевропейской психологической идентичности. Ни Британия, ни Франция не хотят быть лишь провинциями Большой Европы. Память о попытках объединения Европы от Наполеона до Гитлера не вдохновляет.

У ЕС нет явно выраженной геополитической цели, нет жертвенной устремленности, нет желания отодвинуть на второй план социальные устремления своего электората. Не существует единой европейской военной системы (Западноевропейский Союз находится еще в эмбриональном состоянии), а НАТО достаточно крепка в качестве инструмента американского контроля. Короче, ориентированные на потребление и рост жизненного уровня, европейцы не представляют собой геополитического конкурента Соединенным Штатам.

Учитывая, что на территории экономически могущественных Японии и Германии находятся американские войска и эти страны связаны плотными, обязывающими отношениями с лидером западного мира, они на настоящем этапе не смогут оказать сверхдержаве реального противодействия — и вынуждены отложить свои амбиции на будущее.

Благоприятным для сохранения гегемонии США обстоятельством является то, что с остальными претендентами на лидерские позиции — Китаем, Россией, Британией, Францией — у американцев сложились отношения неравные и не характеризующиеся взаимозависимостью. Сами эти страны в той или иной степени зависят от Соединенных Штатов.

Китай,несомненно, как пишет Хэмиш Макрэй, будет играть в 2020 г. большую роль, чем в 1990-м, но «следующий период экономического развития не будет прямолинейным. Китай показал свои способности допускать ошибки и очень вероятно, что он будет продолжать их делать».

Китай нуждается в феноменально прибыльном рынке Америки, в американских инвестициях, в американской технологии. Он в определенной степени уязвим в сфере соблюдения гражданских прав, и принятие страны в мировое сообщество в значительной мере зависит от благожелательности Америки.

Даже наиболее энергичные китайские сторонники самоутверждения сомневаются в возможности превзойти западный мир, действуя против его лидера. Вашингтон может также рассчитывать, что к власти в Пекине придет более прозападная (скажем, шанхайская) группа политиков, принципиально отрицающая путь конфронтации.

Россия нуждается в помощи международных финансовых организаций, в западных инвестициях, в доступе на американский рынок, в технологическом обновлении, в соблюдении стратегического баланса, в сдерживании расширения НАТО.

После семидесятилетней изоляции только очень необычный поворот событий в Москве мог бы создать условия для всеобщей антизападной мобилизации. Пока Россия ценит благожелательность США и не готова одним махом испортить отношения с лидером Запада, за возможность улучшения связей с которым она отдала так много.

Величайший страж мирового равновесия, многовековой борец против любой гегемонии в окружающем мире — Британия — молча восприняла американское возвышение в ходе и после второй мировой войны (что особенно облегчило процесс глобализации американского влияния).

Британия не желает растворяться в Европейском Союзе и именно в этом плане ценит особые отношения с Вашингтоном, дорожит положением привилегированного союзника США на Западе, верит в американские сдерживающие механизмы в отношении Германии и ЕС в целом.

Лондон нуждается и в содействии в деле решения североирландской проблемы.

Франция видит в помощи США крайнее средство на случай германского самоутверждения, она не желает отстать в технологическом развитии, ее удовлетворяет региональная роль, скажем, в франкофонной Африке, невозможная без хотя бы молчаливого согласия США.

Именно эта своеобразная нейтрализацияпротиводействующих единственной сверхдержаве сил позволяет утверждать, что мир ближайших десятилетий будет однополюсным.

Будет ли безусловный лидер стремиться к гегемонии? Побудить к такому развитию событий мог бы некий внешний вызов, скажем массовый всплеск международного терроризма. Мощным катализатором могли бы стать несколько интервенций типа косовской, если они будут краткосрочными, малокровными и успешными.

Инициировать гегемонизацию может и давление американских и транснациональных корпораций, банков и фондов на правительство США с целью получения доступа к инвестиционным рынкам, рынкам сбыта, источникам сырья; эти организации хотели бы расширить зону предсказуемости, зону упорядоченности прав собственности, зону унификации гражданских и профсоюзных прав и т.п.

Существуют группы, выступающие против распространения наркотиков, терроризма, геноцида. Эти группы оказывают давление на правительство США с целью активизации внешней политики, расширения зоны действия американских стандартов, воздействия на законодательство иных стран.

Нет сомнения, что США постараются воспользоваться исключительно благоприятными обстоятельствами для своеобразной формы контроля над труднопредсказуемым мировым развитием. Велика реальность такой структуры мира, которая обеспечит Соединенным Штатам многие годы исключительных возможностей и прав.

Те, кто сомневается в длительности, устойчивости однополярного мира, указывают на три пути преодоления однополярности:

— возникновение контрбаланса в лице конкурирующих государств;

— региональная интеграция;

— резкий рост мощи одного из центров.

Рассмотрим возникающие возможности.

Создание противостоящей доминирующему центру коалиции — довольно сложный процесс, и сплотить коалицию, владеющую как минимум 50 % мощи гегемона, весьма непросто. Союзы формируют совокупную мощь только за счет отказа от части собственных суверенных прав, а на это державы всегда идут неохотно.

История международных отношений показывает, как сложно координировать союзы, направленные против гегемонии. Государства склонны к сохранению свободы своего поведения, распоряжения своими ресурсами, к свободе в попытках получить блага от гегемона.

Государства боятся быть покинутыми своими партнерами, боятся быть вовлеченными в конфликт с последними.

Все прежние коалиции (против Франции, Германии и др.) создавались в условиях очевидной угрозы соседям. Гораздо труднее создать союз против омываемых двумя океанами Соединенных Штатов, отдаленных и готовых расколоть любую складывающуюся коалицию, имеющих мощных союзников.

США всегда постараются поддержать противостоящие складывающемуся союзу страны (как они поддержали КНР против СССР в годы холодной войны).

Для создания противостоящего Соединенным Штатам полюса недостаточно просто сформировать коалицию — необходимо более тесное сближение в экономической и особенно в военной сфере. Для Европы, Центральной Евразии и Восточной Азии это по существу означает возвышение главенствующей в данном регионе державы.

Сокрушению однополярного мира может послужить подлинная интеграция Европы и Центральной Евразии либо возвышение над соседями Германии, России, Китая или Японии.

Если бы ЕС был единым государством, США потеряли бы свое доминирующее положение. Но представить себе отказ Франции и Британии от контроля над ядерным арсеналом и предоставление доли контроля Германии весьма трудно.

Еще более трудно представить себе восстановление центральноевразийского полюса. Россия еще не скоро оправится от неудач. Чтобы восстановить статус международного полюса притяжения, России понадобится как минимум еще одно поколение.

Для быстрого создания азиатского полюса необходимо слияние возможностей Японии и Китая. Как и в случае с Европой и Центральной Евразией, очень многое должно случиться, чтобы Токио и Пекин были готовы отказаться от своего суверенитета.

Итак, быстрые пути к созданию центров-противовесов блокированы.

Диффузия мощи еще меньше обещает изменить статус кво — а ведь требуется найти конгломерат с хотя бы 50-процентной мощью (от мощи США).

Япония довольно неожиданно остановила свой быстрый бег — в 1990 г. Германия тоже не сумеет совершить неожиданного броска.

Некоторые исследователи обращают внимание на Китай. Но то, что рядом находится Япония, вовсе не облегчает китайскую задачу. При ежегодном росте ВНП в 8 % Китай может превзойти США в начале грядущего века. Но потребуется еще огромный военный и экономический рост, качественное возвышение.

Китаю предстоит преодолеть множество барьеров. Речь идет как минимум о трех десятилетиях. При этом США тоже не будут стоять на месте.

Итак, Соединенные Штаты, наследовавшие от холодной войны союзы, военную мощь и эффективную экономику, имеют все основания верить в однополярный мир. Ни одна из крупных держав не берется сегодня расходовать средства, чтобы противопоставить себя Соединенным Штатам. Более того, большинство держав стремится присоединиться к лидеру.

Сейчас многополярность существует лишь в воображении политологов. Но будет ли так всегда?