От скрытия к метахоре. Экспликация понятий социального пространства у Маркса и ЛефевраСущественным достижением теоретико-методологической «секции» наших семинаров в этом году можно считать разработку понятия метахоры. Мы сегодня понимаем метахору как свойство процесса производства пространства в современном капитализме, заключающееся в универсализации, нормализации и натурализации процесса замещения посредством производства частичных пространств-репрезентаций, скрывающих эксплуататорский и акцентирующих цивилизующий аспект производства пространств-репрезентантов («(Мета)хора и означающее»). Изобретение концепта метахоры позволило нам обнаружить «вертикальную» системность, взаимосвязанность процесса производства пространств в брендизирующемся капитализме. Эта взаимосвязанность проявляется в подчинении любого такого производства необходимости репрезентации, производства особого частичного пространства, которое представляло бы модель для организации общества (в макро или микроскопическом измерениях) в целом. Репрезентация становится лейтмотивом производства социального пространства при капитализме. Но это репрезентация особого порядка. Ее функцией является: а) универсализация определенных норм потребления пространства, гомогенизация процесса обуржуазивания (т.е. политического обезличивания) рабочих; б) реализация самой возможности этого потребления, коммодификация и динамизация частичных социальных пространств с целью включения их в процесс производства прибавочной стоимости. Метахора – это скрывающая репрезентация, в которой скрываются «а) отличие необходимого труда от прибавочного (первичное скрытие); б) отличие цивилизующей, субъективирующей производства-эксплуатации от варварской (скрытие замещения); в) пространственность, ограниченность, локальность пространств бренда (собственно скрытие метахоры)». Метахору следует понимать, во-первых, как свойство процесса производства социального пространства современного капитализма, во-вторых – как способ организации этого процесса, и в третьих – как само частичное пространство, производимое в этом процессе (пространство-репрезентация). Понимаемая в последнем смысле, метахора выполняет следующие функции: 1) производство, по видимости, неантагонистических отношений; 2) выставление напоказ данного частичного пространства в качестве модели для организации общественного целого; 3) сведение многообразия данного частичного пространства в единый, «считываемый» текст; 4) скрытие пространственности данного частичного пространства, утверждение видимость его универсализации (доклад «Рецепции означающего. Бодрийяр»). В соответствии с этими функциями нами была выработана своеобразная процедура анализа частичного пространства на предмет реализации в нем характерных свойств метахоры. Эта процедура включает в себя, соответственно, четыре аспекта: - выявление формы и способа организации квази-коммунистических (бренд-коммуниситческих) отношений в рамках частичных пространств капитализма; - раскрытие дискурсивных схем представления этих отношений и формирующего их пространства в качестве модели, идеальным образом репрезентирующей норму для всего социального пространства; - обнаружение механизмов организации этой модели, т.е. пространства-репрезентации, в согласии с принципами считываемости, прозрачности и перцептивной мобильности; - деконструкция «внепространственного» понимания частичного пространства-метахоры в качестве текста, образа, психологического понятия и так далее. Метахора как понятие наследует марксовому скрытию, осуществляющемуся в социальном пространстве фабрики (ссылка). Таким образом, необходимо признать, что в основании нашего понимания метахоры находится понятие социального пространства, зарождающееся в экономико-философской теории Маркса. Как показал проведенный Ильей терминологический поиск и обобщение фрагментов Маркса, посвященных пространству (Raum), под последним мыслитель понимает форму проявления и скрытия общественных отношений, место производства-воспроизводства общественных отношений, а также основу для формирования идеологических воззрений (доклад «Рецепции означающего. Бодрийяр»). Маркс видит в пространстве место производства и воспроизводства общественных отношений и, в то же время – основу идеологии, проводимой одним классом по отношению к другому. Однако Маркс не выводит более общего понятия социального пространства, которое включало бы процесс производства самого пространства. Поэтому в поисках теоретических оснований нашего проекта дефетишизации социального пространства современного капитализма мы обращаемся к творчеству Анри Лефевра. Последний также определяет социальное пространство двояко, с одной стороны – как материальную организацию общественного бытия (ссылка), а с другой – как «совокупность отношений и форм», формирующих «социальную реальность» (ссылка). Таким образом, социальное пространство предстает в качестве опосредующего звена между общественным бытием и общественным сознанием.Оно выступает в качестве поля динамического взаимодействия и постоянного конфликтного напряжения политических интенций тех или иных социальных групп с одной стороны, и экономических и общественных потребностей – с другой. В метахоре, как парадигмальном для современного капитализма способе организации социальных пространств, а также самих этих пространствах, находят свое выражение оба аспекта определений социального пространства Маркса и Лефевра: Маркс: аспект места производства (субъективности буржуазного рабочего, а также самого пространства-репрезентации) и аспект основы идеологии (видимость примирения интересов буржуа и пролетария, уничтожения классовых различий); Лефевр: аспект организации общественного бытия (потребности буржуазии скрыть эксплуататорскую природу капитализма ради сохранения и защиты своих политических и экономических интересов) и аспект формирования социальной реальности (видимость производительности, жизненности и естественности капиталистических отношений).
Что же такое пространство и другие вопросы, оставшиеся без ответа
При всем попытках сделать устойчивое положение о социальном пространстве, детальное рассмотрение и критика показали, что мы были искренними в своих заблуждениях. У Маркса нет понимания социального пространства, он лишь говорит о пространстве, имея в виду место производства и воспроизводства общественных, производственных отношений. Следовательно, это ограниченное понимание совершенно не подходит для более глубокого разыскания основ пространственного, цивилизующего обуржуазивания, буржуазной субъективации пролетария. Понимание Лефевра более подходяще для понимания собственно производства пространства, но при этом французский мыслитель так и не дал вразумительного ответа относительно политической значимости особых практик проживания, освоения социального пространства его пользователями и акторами (то, что было названо им как пространство репрезентации). Таким образом, хотя в конце первого года «рауманализа» мы и пришли к начальным, абстрактным определениям социального пространства (что соответствует марксовому различию способа исследования от способа изложения), но это понятие пока еще не живет, не работает в качестве деятельностной формы познания и общественной практики; чем отличается социальное пространство от социальной предметности, социальной практики? К нам совершенно справедливо может быть обращена критика Мишеля де Серто, которую он направлял в сторону теорий Бурдье и Фуко: их концепции стали заложниками тех процедур власти, которые они сами пытались раскрыть и подорвать. Кроме того, как можно говорить о социальном пространстве, но при этом изучать частичные пространства – метахоры? Является ли социальное пространство некоторым целым или же оно целокупно составлено из метахор? Возможно ли социальное пространство сопротивления, революции, инверсии логики капиталистических метахор? Все эти вопросы основывают необходимость дальнейшего продвижения и развития первоначальных теоретических интуиций и недостаточно разработанных методологических установок. Развитие понятия метахоры происходило благодаря двум противоречиям: с одной стороны, раздвоение единого пространства-репрезентанта на него самого и пространство-репрезентации (на уровне онтологии); с другой – наличие признаков, сторон метахоры сталкивалось с определением этого понятия (скрывающее-репрезентирующее пространство) раздваивало это понятие на то, что показывается и действительно производится, при этом, постоянно в некоторой тени находились фактические антагонизмы, воспроизводимые даже и в этих – казалось бы, лишенных противоречий – пространствах (на уровне гносеологии). Итак, понятие метахоры вобрало в себя так много материалов и определений, что стало некоторым концептуальным «монстром», набрасывающимся чуть ли не на любой предмет, захватывая его в свои объятия. Возникает необходимость в создании новых понятий, которые бы оттеняли анализируемый нами предмет. Рабочие версии терминов должны быть заменены понятиями-аванпостами теоретического продвижения вглубь современности. Серьезным упущением нашего семинара является игнорирование вопроса о языке. Хотя можно утверждать с некоторым основанием, что науки о языке, в том числе, поэтическом, возникают именно в анализируемый нами период, при этом отношение к лингвистической репрезентации социального пространства, понимание языка как элемента социального пространства совершенно отсутствует. Нужно думать, что не только на уровне общественной практики, но и в языке происходят масштабные превращения. В конечном счете, что дает возможность говорить о социальном пространстве, при этом, не редуцируя вопрос к теоретическим схемам и говорению о говорении? Что нам дало возможность открыть новый предмет изучения – брендизацию капитализма – вместе с характерными чертами социально-пространственной легитимации капитализма? Настоящая борьба с лингвидеализмом начнется тогда, когда социально-пространственная критика не только будет направлена на положения и пространственные указания в теории Жака Лакана и его последователей, но и коснется, наконец, самого понимания языка, критики языка, критики лингвистической репрезентации и высказывания. Рауманализ, направленный на одного из самых последовательных теоретиков и практиков скрытия пространственности пространства – теорию Жака Лакана – не может быть успешным, если он будет ограничиваться только, так сказать, практической стороной критики (как это было в этом году), но обратит внимание на то, как выражается скрытие пространственности в языке и как, соответственно, язык может быть средством раскрытия этой пространственности в ее антагонизме.
|
