сотворил мир и в нем Адама и Древо Познания, -- не единый, невсевышний бог... -- Это учение было введено еретическим епископом Синопы Маркионом (середина II в.) и принято рядом гностических сект. [3_2_2_02] Святые Павел и Антоний -- первые пустынножители, основатели монашества, жившие в пустынях Египта (III-IV вв. н. э.). Упоминавшийся ранее {3_2_2_01}Иларион был учеником Антония. [3_2_2_03] ...как это изображено на одной фреске пизанского Кампо-Санто. -- Пострадавшая во время второй мировой войны фреска XIV в. на стене Кампо-Санто (кладбища) в Пизе изображает наряду со сценами мирской суеты ц триумфа смерти пустыню, среди которой размышляют и беседуют анахореты; один из них доит лань, другой в изумлении смотрит на это чудо. [3_2_2_04] "ars moriendi" -искусства умирания, -выражение из лексикона средневековой назидательной литературы. [3_2_2_05] То был дар слушания. -- Особое служение Иосифа Фамулуса, состоящее в терпеливом выслушивании исповедующихся, описано в явно автобиографических тонах. Дело в том, что Гессе во второй половине своей жизни и особенно к концу ее получал неимоверное количество писем от незнакомых людей -- от юных кандидатов в самоубийцы, от зрелых людей, усомнившихся в смысле своей жизни и претерпевающих тяжелый душевный кризис, от жертв фашизма, ищущих утешения, и от вчерашних правоверных фашистов или националистов, нащупывающих путь к иному, более гуманному миру идей. Все эти корреспонденты обращались к писателю с безотчетным доверием, как к врачу. Таким образом, мучения и искушения Иосифа Фамулуса, были отлично, знакомы самому писателю. [3_2_2_06] ...Дионом Пугилем... -- Латинское слово pugil означает "кулачный боец". [3_2_2_07] ...подобно тому, кто предал Спасителя. -- Ср. евангельский рассказ о конце Иуды Искариота: "И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Матф., 27, 5). [3_2_2_08] ...следовать примеру Иуды или же, если угодно, примеру Распятого... -- Парадоксальное сближение Христа и Иуды характерно для гностической мысли. Иуда повесился, но и Христос в новозаветных, литургических и богословских текстах неоднократно именуется "повещенным на древе" -- и притом специально ддя того, чтобы применить к нему формулу Ветхого завета -- "проклят всяк висящий на древе". Христос принял на себя всю полноту тяготевшего над человечеством проклятия, а потому его предельная святость оказывается тождественна предельной сакральной нечистоте. [3_2_2_09] У этого человека, как явствовало из его рассказа, были друзья среди магов и звездочетов. -- Рассказ ученого незнакомца содержит подлинные понятия и учения позднеантичного гностицизма, а также стилизованные в гностическом духе моменты доктрины Юнга (см. комм. к стр. 138). [3_2_3_01] ...носил имя Равана... -- Имена героев этой новеллы довольнo свободно выбраны из сокровищницы имен, фигурирующих в наиболее известных индийских сказаниях. Демон Равана, участвовавший в битве демонов с Рамой, известен по "Рамаяне". Васудева -- имя брахмана, который был министром последнего представителя династии Шунга и в результате переворота сам основал новую династию Kaнваяна ок. 72 г. до н.э. Нала, соперник Дасы в борьбе за власть и за женщину, носит то самое имя, которое со времен Жуковского известно русскому читателю как "Наль". Имя "Правати" заставляет вспомнить обольстительную супругу бога {1_04}Шивы Парвати, любострастными мыслями о которой Камадева пытался отвратить Шиву от аскетического подвига. То же относится и к прочим именам, кроме имени Дасы, по сбоему смыслу соответствующего именам "Кнеxт", "Слуга", "Фамулус". [3_2_3_02] Майя -- в индийской религиозной философии понятие мирозиждительной, космической иллюзии, которая должна быть преодолена усилием самоуглубления. "Для того, кто достиг состояния истины и действителъности, весь видимый мир исчезает" ("Веданта-сутра-бхашья", II, 1, 14). [3_2_3_03] ...а на коленях у нее лежал его сын Равана. -- Образу Правати с мертвым сыном на коленях Гессе придает явственные черты изученного Юнгом архетипа Великой Матери, которая вновь и вновь рождает свое Дитя, губит его в своих смертоносных объятиях и застывает в плаче над его окровавленным телом. Эта всерождающая и всегубящая, беспредельно ласковая и беспредельно жестокая Мать, лгущая самим своим бытием, -- символ все той же "майи". [3_2_3_04] Леса он больше не покидал. -- Эта фраза, замыкающая не только новеллу, но и всю книгу в целом, намечает, наряду с главным движением рассказа о Кнехте, то есть движением от касталийской духовности к "миру", встречное, обратное движение и возвращает нас к эпиграфу, возвещавшему желательность Касталии как оплота "истинной духовности" и бескомпромиссных поисков смысла жизни. Популярность: 88, Last-modified: Thu, 02 Jul 1998 04:56:54 GMT
|
