Глава 9. Когда через несколько минут Нике радостно вошла в комнату, Бауэн встретил ее словами:

Когда через несколько минут Нике радостно вошла в комнату, Бауэн встретил ее словами:

– Ты сказала, что если я приму участие в состязании, то обрету свою подругу. С какой целью понадобилось тебе мне лгать?

Не обращая внимания на его вопрос, она без смущения уселась в ногах его кровати. Надпись на ее майке гласила: «Только секунда боли… Обещаю». Какие они странные, эти валькирии, и Нике была самой странной из всех. Первая в своем роде, она прожила на свете более трех тысяч лет, но имела внешность девушки, не достигшей возраста, при котором в Штатах разрешалось покупать спиртное.

Другие мужчины считали ее невероятно хорошенькой, но Бауэн видел в ней лишь могущественное создание, тронувшееся от своих предвидений.

Улегшись на бок, она подперла щеку рукой и со вздохом сказала:

– Бауэн, ты мое любимое детище, потому что мне нравится строить тебе глазки. Все из-за твоей необузданности. – Ее рассеянный взгляд скользнул по его лицу и забинтованной культе руки. – Если не возьмешься за себя…

– Ответь мне.

– Прости, я не предвидела, что ты влюбишься в другую, потому что будешь очарован, вернее околдован…

– Так и знал! – Бауэн бросил взгляд на Лахлана.

– Значит, чувствуешь? – справилась Нике.

– Зверски, – возвестил Бауэн.

– Знаешь, Марикета со временем избавит тебя от этого, – продолжала Нике. – Как и от смертельного проклятия. Ты должен отправиться за ней, чтобы вернуть сообществу.

– Вернуть ведьмам? – усмехнулся Бауэн. Он получил подтверждение своим подозрениям и теперь действительно хотел задушить Марикету, а не оказывать ей услугу. – После того как заставлю привести меня в норму, брошу ее в джунглях.

Нике покачала головой:

– Невозможно. Сюда движется отряд. Реджин Лучезарная рвет и мечет. Она и еще несколько подружек Мари, включая норовистую Кэрроу, прибудут незамедлительно.

Бауэн не стал скрывать, что эти новости ему неинтересны. Реджин была молодой валькирией, справиться с которой ему не составляло труда даже в теперешнем состоянии. И ни одна ведьма не рискнет вступить на территорию оборотня без его разрешения.

– Нике, а ты не можешь задержать Реджин? – осведомилась Эмма.

– А что я сделал этой чокнутой? – спросил Бауэн, когда Нике снова покачала головой.

– Все твой кузен. Это из-за него нет Люсии. Все знают, что она для Реджин – ЛДН, соучастница в хулиганствах и преступлениях, причем как дома, так и за границей…

– Да, мы поняли, – перебила ее Эмма.

– И чтобы в довершение еще Мари исчезла? – задала вопрос Нике. – Она тоже одна из подружек Реджин. Они партнеры по покеру, сестры магии и колдовства, Мари – их гордость в караоке. Реджин, ко всему прочему, еще их шофер и развозит ведьм по домам после вечеринок.

– ЛДН? – Лахлан сдвинул брови. – Сестры чего?

– Расшифровывается как «лучшие друзья навеки» и сестры по видеоиграм, – услужливо подсказала Эмма.

– Твои родственники просто свихнулись.

– Лахлан, – Эмма вытаращила на него глаза, – я думала, мы уже давно выяснили, что наши мнения в этом вопросе не совпадают.

– Она не дружит с валькириями, – рявкнул Бауэн. – Я слышал, как на Ассамблее состязания она задавала о вас самые элементарные вопросы.

– Может, она для кого-то старалась? – предположила Нике.

Действительно, вспомнил Бауэн. Вампир стоял поблизости и слушал. Она, черт бы ее подрал, знала это и снабжала его информацией о валькирии. О Кэдрин!

– Твоя подруга Марикета добровольно науськивала вампира на твою кровную сестрицу Кэдрин во время состязания. И ты все еще готова защищать эту маленькую гнусную обманщицу?

– Пожалуйста, – усмехнулась Нике. – Кэдрин и сама вырвала бы Мари ноги, лишь бы замедлить ее продвижение. Шутки ради. К тому же тебе не Реджин стоит опасаться с ее когортой. Есть другие, кто обеспокоен тем, что ты убрал будущего лидера «Дома ведьм», одной из самых больших групп в Законе. – Она склонила к Бауэну голову и тихо добавила: – Мой птенчик, тебе следует знать, что твои действия не останутся без последствий.

Он позволял Нике называть себя «птенчиком» и считать своим любимцем, поскольку она помогала ему время от времени. Еще одно унижение, на которое он был готов ради возвращения своей подруги.

– Если Марикета такая могущественная, чтоб ее… то почему она не прибегла к магии, чтобы спастись?

– Она не умеет управлять своими переменчивыми силами, а их у нее великое множество. Мы наблюдаем и ждем. Но она еще слишком молода, чтобы обуздать их.

Терпение Бауэна подошло к концу.

– В таком случае ведьме вообще не следовало принимать участия в состязании!

– Тем не менее… «Дом» требует, чтобы Марикета была благополучно возвращена на место. В противном случае им нужна твоя голова. Оборотни не отдадут твою голову – значит, война. В этом конфликте валькирии встанут на сторону «Дома». Следовательно, наши союзники тоже начнут против тебя враждебные действия. В первую очередь духи. Мятежные терпимые будут рады шансу проявить свою преданность валькириям, а вместе с ними и ряд демонархов, которые по случайности далеко не в восторге от того, что ты запечатал в гробнице истинного короля демонов ярости, а также его единственного наследника.

Бауэн отлично знал, что Ридстром – истинный король, но, черт побери, был уверен, что они найдут выход.

– Четыре могущественных волшебника и тридцать семь сообществ ведьм собрались вместе и готовы прибыть сюда на этой неделе. – Ее голос помрачнел. – Ради этого десяток фурий пробудились ото сна, – добавила она, и Эмма нервно сглотнула. – Это я еще и словом не обмолвилась об эльфах-лучниках. Скажу коротко, их папочка поважнее твоего будет.

– И все они – союзники ведьм-наемниц? Она кивнула:

– Только шалун-оборотень мог создать ситуацию, затрагивающую межвидовые интересы. Ты заточил в гробнице шестерых бессмертных. Это бардак вселенского масштаба.

– Почему ты не сказала мне, к чему все идет? – спросил Лахлан Эмму с раздражением.

– Я знала только о Реджин и слышала отдельные отголоски из «Дома ведьм». Я дружу с ведьмами, но они очень скрытные и не делятся своими планами до последнего момента, пока не созреют для конкретных действий.

– Нам не нужно усугублять ситуацию, – сказал Лахлан спокойно, и Бауэн знал, что он никогда не покажет, что озабочен последствиями его поступков, хотя положение короля обязывало. – Бауэн может сказать мне, где находится ведьма. Я освобожу шестерку и верну Марикету домой.

Бауэн взорвался. Лахлан все еще стремился его защищать, вечно он расхлебывал заваренную им кашу. Что бы он ни сделал, Лахлан всегда говорил:

– Ах, Бауэн, ну и наломал ты дров.

С другой стороны, Лахлан еще никогда не вытаскивал его из таких переделок.

– Я уже говорил тебе, что это моя проблема. – Бауэн, шатаясь, поднялся, отчего его замутило. – Я с этим справлюсь.

Лахлан покачал головой:

– Как собираешься защититься от рассвирепевших бессмертных?

– Они будут благодарны мне за то, что я вернулся. – И когда Лахлан удивленно поднял брови, добавил: – Прежде чем открывать гробницу, заставлю их поклясться Законом, что они не набросятся на меня тут же.

– Тогда ешь, отдыхай и набирайся сил до полнолуния. Нике щелкнула языком.

– «Дом» требует, чтобы Мари объявилась до полнолуния, чтобы предотвратить худшее. К тому же этот город не так велик, чтобы выдержать целое нашествие разных племен. Союзники ведьм и валькирий, никто из них между собой не дружит. Неизвестно еще, во что все выльется, если это вавилонское столпотворение хоть немного продлится.

Бауэн бросил на Нике сердитый взгляд:

– Ты не преувеличиваешь, валькирия?..

– Хочешь наплевать на мою ведьму? – донеслось снаружи. – Нравится играть в игры? Тогда лови!

Что-то просвистело над их головами, дом вздрогнул, и все в нем присели, когда с потолка посыпалась известка.

– Что это было? – прорычал Бауэн.

– Это была Реджин, – ответила Нике безмятежно. – Она швырнула через нас автомобиль на садовый домик главного оборотня. Хорошо, что там никого не было. Бауэн, она решила, что машина твоя. А на деле – его.

Нике деликатно указала на Лахлана. Тот нахмурился и многозначительно посмотрел на Эмму.

– Она швыряет автомобили? – прохрипел Бауэн.

– Видишь, я не преувеличиваю. – Нике встала с кровати и грациозно скользнула за штору, чтобы крикнуть в окно: – Ты не в форме, Реджин! Не та машина.

Вслед за этим дом снова содрогнулся.

– О, много лучше! – заверила Нике присутствующих. – Это уже машина Бауэна!

Особняк снова сотрясся. Нике выглянула из-за занавесок, накинув их на себя как монашеское одеяние.

– Нельзя было выбрать более удачное время, – сказала она, отходя от окна, неожиданно серьезным тоном. – Приращение состоялось.

Эмма и Лахлан переглянулись. Все обитатели Закона боялись Приращения. Случаясь, раз в пятьсот лет, оно являлось мистической отбраковкой, убивавшей бессмертных. Хотя великой войны или решающей битвы могло и не быть, но судьба сеяла раздор, сталкивая племена между собой. Отец Бауэна говорил, что одни семьи судьба приумножит, соединяя вместе пары, но большинство семей падут под ее серпом.

– Зачем все это? – Бауэн сделал несколько неуверенных шагов к гардеробной, чтобы одеться, и стиснул зубы от накатившей боли в ребрах.

– Не кажется ли вам, что война в Законе из-за трехнедельной прогулки какой-то ведьмы – некоторый перебор?

– Прогулки… с кем? – осведомилась Нике. – Мой птенчик, ты заточил красивую молодую девушку брачного возраста в школе инкуби. Хотя Реджин клянется, что это не школа, а хлев…

– Нике, говори по делу! – перебила ее Эмма и удостоилась сердитого шипения.

– Инкуби? – прохрипел Бау, и по его спине побежали холодные мурашки неприятного предчувствия. – Гробница была пустой, заброшенной. Там не было живых инкуби. Не могло быть.

В растерянных глазах Нике отразилась грусть, и она сообщила:

– После трех недель заточения в могиле без света ведьма заболела, – и добавила доверительным тоном: – Похоже, ты забыл оставить ей еду или питье.

– Я ничего не почуял, ничего не почувствовал…

При виде неумолимого выражения Нике Бауэн встряхнулся. Он не станет размышлять над ее подтекстами, нужно активно действовать.

– Лахлан, можешь помочь мне с транспортом? – Пытаясь справиться с тошнотой, он рылся в одежде, – Если я выеду в течение часа, то смогу попасть туда до захода солнца.

– Ладно, – выдохнул Лахлан. – Конечно, помогу, чем смогу.

Послушать Бауэна, так освобождение и доставка Марикеты в Штаты – не более чем рутина, но миссия эта наверняка будет сопряжена с многочисленными трудностями.

Во время его последнего путешествия дороги были сложными. Теперь, с наступлением сезона дождей, они, вероятно, превратились в непроходимые. Тем более что Бауэну придется управлять машиной одной рукой и обрубком. И теперь, когда он ослабел, его могут схватить и бросить за решетку солдаты каких-нибудь воюющих группировок, наводнявших те места, хотя он был полностью обращенным оборотнем. Пока действует смертельное проклятие, ему просто необходимо избегать их.

И еще запорный камень. Поднять его тогда, когда у него было две руки и все могущество недюжинной силы, было практически невозможно, а теперь?

– Мне обязательно понадобится что-то вроде пневматического домкрата, чтобы открыть гробницу.

Лахлан кивнул.

– Я могу дать тебе спутниковый телефон, чтобы Мари при первой же возможности могла позвонить, – сказала Эмма.

– Да, еще соберите мне все, чем пичкали меня. Питье и вакуумные упаковки с продуктами. И на всякий случай аптечку для оказания первой медицинской помощи.

При виде столь бурной деятельности Нике захлопала в ладоши:

– Я тоже могу помочь! Могу снабдить тебя рифмой для Марикеты!

Лахлан, Эмма и Бауэн наградили ее сердитыми взглядами.

– Ты не можешь без этого уехать!

– Во всяком случае, – продолжил Бауэн, – я обходился две недели без еды и воды. Три недели не убьют ее.

– Неправильно.

Бауэн снова посмотрел на Нике.

– Почему неправильно? – спросил он голосом на октаву ниже.

Прищурившись, она как будто не поняла, о чем речь. Она полировала ногти.

С трудом, подавив желание задушить это странное создание, Бауэн прохрипел:

– Ты только что объявила мне, что я не прав, когда сказал, что три недели не убьют ведьму.

– Ах, это. Откуда мне помнить прошлогодние разговоры? Я не могу заглянуть в гробницу – дурное вуду и смертельное проклятие в глаза таращатся, – но здравый смысл подсказывает, что Марикета умирает.

– Умирает? Как? – прохрипел Бауэн так, что его реакция насторожила Лахлана.

– Потому что, мой птенчик, юная Марикета Долгожданная еще не обратилась. Она все еще… смертная.

Над головой просвистела еще одна машина.