В период с 23 по 29 июня 2015 года 7 страница

-- Н-да уж, -- пробормотала я.

Желание надавать Дольшеру по голове за его самомнение и уверенность в собственной неотразимости стало невыносимым. Пожалуй, я действительно продержусь месяц, не поддавшись на его ухаживания. Даже больше -- просто вспомню вовремя эту историю. Представить страшно, сколько девушек он обнимал и целовал до меня. В конце концов, элементарное чувство брезгливости тоже никто не отменял.

Дольшер наверняка угадал мои мысли. Подвинул стул ближе, но так, чтобы со стороны мы не стали выглядеть влюбленной парочкой, перегнулся через стол и проникновенным голосом произнес:

-- Знаешь, Киота, когда я влюблюсь, то мигом оставлю все эти шалости. Честное слово! Поверь, моя избранница будет самой счастливой женщиной во всех обитаемых мирах. Я умею быть верным!

-- Правда? -- спросила я, чуть поморщившись от неуместной патетичности. -- Что-то сомневаюсь. Ты же никогда не пробовал. Откуда такая уверенность?

Дольшер вспыхнул от негодования, наверняка поддельного, что кто-то рискнул усомниться в его словах. Вскинулся было возразить, но не успел.

-- Ваш заказ! -- провозгласил официант, бесшумно материализовавшись около столика. Быстро сгрузил многочисленные тарелки перед нами. -- Приятного аппетита!

-- Спасибо, Фарн, -- поблагодарил Дольшер. Ловко откупорил бутылку вина, среди прочего принесенную даританцем, разлил рубиновое содержимое по бокалам и любезно мне кивнул. -- Твое здоровье!

-- Взаимно, -- пробурчала я.

С опаской пригубила напиток, памятуя, как опозорилась в варрийском кабаке, и тут же отставила бокал в сторону. После чего склонилась над тарелкой, гадая, что именно нам подали.

Запах, если честно, от кушаний исходил божественный, хотя вид у предложенных блюд был весьма сомнительным. На первое нам подали какую-то буро-зеленую густую жидкость, больше всего напоминающую болотную жижу. На второе, по всей видимости, жаркое, правда, мне даже представить было страшно, из кого именно оно было сделано. Помнится, на Даритане насекомые являются самым большим деликатесом. Неужели придется тараканьими лапками ужинать?

-- Ешь, -- подбодрил меня Дольшер, в свою очередь вооружившись столовыми приборами. -- Поверь, это очень вкусно и почти безопасно для нас. По крайней мере, нет излюбленных даританских шуточек, когда на первое тебе подают похлебку из жутко ядовитых растений, а на десерт -- противоядие. Хотя, говорят, многие в настоящем восторге от подобной практики. Мол, это очень тонизирует и придает пикантный привкус всем блюдам.

Еще немного сомневаясь, я все же последовала примеру Дольшера и тоже взяла в руки ложку. Осторожно попробовала суп -- да не заметила, как в один присест опустошила всю тарелку. После чего с таким же аппетитом расправилась с жарким. Ничего удивительного, целый день не ела, а бегать и переживать сегодня пришлось о-го-го как.

Дольшер не отставал от меня, поэтому между нами повисла пауза, нарушаемая лишь чуть слышным звяканьем тарелок. А вот за соседним столиком веселье набирало обороты. Девушки потребовали еще вина, затем принялись громко рассказывать пошлые анекдоты, в которых основным действующим лицом всегда был некий мужчина, по описанию подозрительно напоминающий Дольшера. Особенно усердствовали конечно же Жулия и Лилиана. Остальные лишь нехотя поддакивали, не желая ссориться с начальником департамента. Когда анекдоты стали совсем уж неприличными и пошли сравнения Дольшера с самыми омерзительными созданиями животного мира, многие засобирались домой.

Я изредка поглядывала на Дольшера, наблюдая за его реакцией. Он, казалось, совершенно не замечал творившегося за соседним столиком, хотя Жулия и Лилиана почти кричали, чтобы он наверняка их услышал. Совсем скоро девушки остались вдвоем. Остальная компания быстро и незаметно рассосалась, сославшись на неотложные дела. Ну да, ну да. Вполне понимаю сбежавших. Иметь всесильного начальника магического департамента в личных врагах -- непозволительная глупость.

-- Еще вина! -- пьяно выкрикнула Жулия, повелительно прищелкнув пальцами. Развязно захихикала, послав воздушный поцелуй хекстянам, все еще остававшимся в трактире.

Правда, они уже полностью потеряли интерес к девушкам, принявшись вполголоса обсуждать какие-то свои проблемы. Вполне их понимаю: изрядно перебравшие спиртного подружки выглядели как-то совсем уж помято, а еще честнее -- более отвратительного зрелища я уже давно не видела.

По всей видимости, хекстяне разделяли мое мнение. Они о чем-то еще пошушукались, после чего встали, щедро сыпанули на стол мелочь и покинули трактир.

Дольшер медленно смаковал десерт -- перемолотые со льдом ягоды и фруктовую мякоть, будто происходящее его никак не касалось. Мне в свою очередь ничего уже не лезло в горло.

-- Может, пойдем отсюда? -- тихо предложила я.

-- С радостью бы, но я жду тут человека, который обещал помочь мне в поисках Дайры, -- негромко ответил Дольшер. -- Иначе почему, по твоему мнению, сижу и выслушиваю все эти гадости про меня?

-- Передал бы по мыслевизору, что встреча в другой трактир переносится, -- продолжала настаивать я.

-- К сожалению, он не носит мыслевизор. -- Дольшер раздосадованно цокнул языком. -- Ладно, будем надеяться, все обойдется.

Я с сомнением хмыкнула. А вот мне кажется, что дело завершится грандиозным скандалом.

Девушка как раз замолчали, получив заказанную вожделенную бутылку вина. Фарн, не торопясь ставить ее на стол, обвел подруг испытующим взглядом.

-- Дамы, -- мелодично начал он, рассеянно почесав бритый затылок, -- вы уверены, что потом сумеете добраться до дома? По-моему, вам уже достаточно.

-- Заткнись, мерзкий жукоед! -- визгливо воскликнула Жулия. Потянулась за бутылкой, не удержала равновесия и едва не ткнулась носом в салат, однако в последний момент Лилиана резко дернула ее на себя, спасая от позорного падения. -- Заткнись! -- повторила Жулия. -- Вали на свой вонючий Даритан и там раздавай советы. А тут тебя никто не спрашивает.

Со своего места я видела, как побледнел от гнева Фарн, хотя это казалось невозможным. Его глаза, напротив, потемнели из-за неестественно расширенных зрачков, став почти черными. Ого, а это плохой знак. Насколько я помню, это является у них одним из симптомов грядущей неконтролируемой вспышки ярости, когда даританец превращается в безумное существо, крушащее и убивающее все вокруг.

-- Фарн, -- негромко произнес Дольшер, ощутимо напрягаясь. -- Не стоит.

Официант закрыл глаза, беря себя в руки. И уже через миг с прежней доброжелательной рассеянностью улыбнулся хамкам.

-- Как знаете, -- проговорил он, ставя на стол вино. -- Приятного вечера, дамы.

Ни намека на угрозу не прозвучало в его ровном, приятном голосе, однако почему-то меня продрала холодная дрожь. Большая, очень большая глупость, граничащая с попыткой самоубийства, -- оскорблять истинного даританца. Все равно что щекотать дракона. Их гнев давно стал притчей во языцех. Не приведи небо попасть под горячую руку даританцу. Конечно, потом он сам же будет горевать и жестоко переживать из-за своей невоздержанности, но только тебе вряд ли станет от этого легче. Мертвым как-то плевать на раскаяние своих убийц.

-- Вали, вали отсюда, жукоед! -- пьяно прикрикнула Лилиана. Глупо захихикала, глядя, как ее подруга пытается поддеть пробку длинными ухоженными ногтями.

Фарн презрительно усмехнулся и отошел к нашему столику.

-- Желаете еще что-нибудь? -- спокойно осведомился он у Дольшера.

-- Счет, пожалуйста, -- попросил тот. Недовольно глянул на соседний столик, где девицы пили вино уже прямо из горлышка, не утруждая себя разлитием по бокалам. -- И побыстрее.

-- Конечно. -- Фарн почтительно кивнул и отошел.

-- Фарн, -- сказал ему в спину Дольшер, -- ты молодец.

Даританец не стал оборачиваться, но я была уверена, что он услышал слова начальника департамента. Услышал -- и они доставили ему удовольствие.

Медленно текли секунды вынужденного ожидания. Я едва ли не подпрыгивала от нетерпения, всей кожей ощущая, как воздух вокруг нас начал сгущаться от напряжения. Девушки о чем-то зашептались у себя за столиком, то и дело кидая кровожадные взгляды на Дольшера. Тот вновь ушел в прострацию, размеренно постукивая подушечками пальцев по своему колену. Я нервно забарабанила носком ботинка по полу. Ну где же этот таинственный знакомый Дольшера, из-за которого мы вынуждены тут торчать? Пусть приходит поскорее. Иначе, боюсь, крупного скандала точно не избежать.

-- Ваш счет.

Фарн по своему обыкновению появился около столика так тихо, что я с трудом удержалась от испуганного восклицания. Дольшер, не глядя на протянутый чек, щедро сыпанул на стол монеты, явно крупно переплатив за заказ.

-- Благодарю, -- без малейшего удивления произнес Фарн, будто привык каждый раз получать столь крупные чаевые. Впрочем, почему "будто"? Вдруг так оно и есть? -- Ваша щедрость, как обычно, не знает границ. Вызвать за счет заведения извозчика?

-- Нет, -- с плохо скрытым сожалением отказался Дольшер. -- Я жду приятеля. Ты не против, если мы задержимся еще немного?

-- Заведение работает до последнего клиента. -- Фарн с легким неудовольствием вздохнул. Изогнул бесцветную бровь, указывая на пьяных девушек. -- В любом случае, у меня еще есть посетители.

Дольшер понимающе улыбнулся. Хотел было сказать что-то, но покосился на меня и промолчал.

-- Приятного вечера, -- проговорил Фарн. -- Если понадобится что-нибудь -- зовите.

После чего развернулся с ленивой грацией сытого кота и скрылся в подсобке.

-- Забавный тип, -- задумчиво сказала я, проводив его взглядом.

-- Чем же? -- поинтересовался Дольшер, неспешно потягивая вино из бокала.

-- Не знаю. -- Я пожала плечами. -- Странный какой-то. Вроде бы даританец как даританец. Только меня от него почему-то в холодную дрожь бросает. Как от Раянира накануне.

-- Правильно, что бросает. -- Дольшер потянулся за бутылкой, выцеживая себе в бокал последние капли легкого цветочного вина. -- Фарн был одним из лучших наемных убийц в свое время. Выполнял самые щекотливые и трудные поручения Королевского совета. Ну, знаешь, иногда человека легче устранить, чем договориться с ним. А некоторых надо без всяких переговоров уничтожать, как бешеных псов. Признаюсь честно, я сбился со счета, в скольких операциях он участвовал. Всегда один, без поддержки и прикрытия. Говорил, что так честно. Мол, в любом поединке должны быть свои правила.

-- И? -- заинтересованно протянула я, когда Дольшер внезапно замолчал. -- Почему он оставил эту работу? Ушел на пенсию?

-- Можно считать и так, -- с неохотой ответил тот. -- Киота, если честно, никто не знает, что именно тогда произошло. Просто после очередного удачно выполненного поручения Фарн взял полный расчет. Сказал, что оставляет работу на государство. Согласился на вживление чипа, который почти полностью заблокировал его магические способности. Его пытались отговорить, обещали всевозможные блага, но все впустую. Фарн приобрел этот трактирчик, обставил его в соответствии с традициями своей родины, пригласил поваров и сам стал обслуживать клиентов. Кормят здесь неплохо, цены более чем приемлемые, драк никогда не бывает. Фарн с легкостью успокаивает любых дебоширов, если кто переберет вина или напитков покрепче. Поэтому достаточно скоро трактир окупился и начал приносить неплохую прибыль.

-- А семью он не думает создавать? -- не отставала я с расспросами от Дольшера. Уж больно меня заинтриговала история наемного убийцы, ни с того ни с сего ушедшего на отдых.

-- Семью? -- переспросил тот с кривой усмешкой. -- Тогда ему надо вернуться на Даритан. У нас, если ты забыла, однополые браки пока запрещены, хотя в совете уже давно идут споры об их легализации. У них же это в порядке вещей.

-- Да гори все синим пламенем в пасти дракона! -- вдруг громко провозгласила Жулия, обрывая наш тихий разговор. Встала, с вызовом выставила вперед немаленькую грудь и решительно направилась в нашу сторону.

Лилиана недолго думая присоединилась к подруге. Взяла ее под локоть, и парочка, слегка покачиваясь, остановилась напротив нашего столика.

-- Демоны, -- прошептал Дольшер, моментально напрягаясь. -- И что им дома сегодня не сиделось?

-- Ты! -- Жулия невежливо ткнула пальцем в начальника департамента. Я слегка поморщилась. От девушки шел такой крепкий запах перегара, что меня немного затошнило. -- Ты! Ты знаешь, кто ты такой?

-- Скотина? -- предположил Дольшер с легкой иронией.

-- А? -- немного растерялась Жулия, вряд ли ожидая подобного поворота разговора. -- Почему?

-- Потому, что спал с твоей лучшей подругой, когда мы встречались, -- терпеливо напомнил Дольшер. -- А потом вам обеим изменил с третьей. Ну кто я после этого, как не скотина?

-- Не-е, ты не скотина! -- возмутилась Лилиана. -- То есть скотина, но рогатая. Как ее...

-- Козел, -- негромко подсказала я, за что была немедленно награждена гневным взглядом Дольшера. Видно, не понравилось ему подобное сравнение. Ну и зря. На правду не обижаются.

-- Да, козел, -- обрадовалась Жулия нужному слову. -- Мы были как две нежные, трепетные розы. А ты... Ты просто растоптал нас! Чудовище!

-- Козлы обычно капусту вытаптывают, -- задумчиво проговорила я, ни к кому, в сущности, не обращаясь.

-- Какую капусту? -- моментально потерялась Жулия.

-- Зеленую, -- терпеливо разъяснила я. -- А иногда и белокочанная или цветная встречается. Такая сочная -- просто пальчики оближешь!

-- При чем тут капуста? -- Лилиана плаксиво нахмурилась, задергала подругу за рукав. -- О чем он вообще толкует?

Жулия глупо хлопала ресницами, давно потеряв нить моих рассуждений, и усердно морщила лоб, пытаясь собрать разбегающиеся мысли воедино. Дольшер молчал. Лишь кривил губы, видимо из последних сил сдерживая смех.

-- Да, при чем тут капуста? -- несколько подрастеряв боевой запал, поинтересовалась Жулия. -- При чем тут она и Дольшер?

-- Ну как при чем? -- нарочито удивилась я. -- Вы утверждаете, что он козел. Так?

Подруги закивали головами, несколько воспрянув духом от того, что беседа свернула в нужное им русло.

-- Ну вот, -- терпеливо, будто общаясь с маленькими детьми, продолжила я. -- Я же говорю, что козлы обычно имеют дело только с капустой. Это если в плане еды. А в плане общения, простите, с козами.

Дольшер хрюкнул что-то неразборчивое, закрыл лицо руками. Его плечи мелко затряслись от беззвучного хохота.

-- Не поняла, -- честно призналась Жулия после секундной оторопи. -- Ты нас что, козами назвал?

И она воинственно сжала кулаки. Качнулась по направлению ко мне, обдав меня невыносимым ароматом выпитого спиртного.

-- Простите, не надо переиначивать моих слов, -- вежливо ответила я, краем глаза заметив, как Дольшер мигом прекратил смеяться. Даже привстал, будто готовый в случае чего прийти ко мне на помощь. -- Козами вы назвали сами себя. Извините, но мужчину прежде всего делает женщина. Не верю, что вы с самого начала не знали привычек и образа жизни Дольшера. Он достаточно известная личность в этом городе, причем известная именно любовными подвигами. Но, несмотря ни на что, вы сочли возможным начать с ним отношения. Надеялись перевоспитать? Так чья вина, что этого не получилось? Ваша или его?

Жулия и Лилиана переглянулись и в унисон обиженно засопели после моей спокойной и резкой отповеди. Я с легким торжеством посмотрела на Дольшера. Пусть знает, что иногда и словами можно добиться очень многого! Не все же споры решать в базарной склоке и драке с вырыванием волос.

-- И что нам теперь делать? -- слегка протрезвевшим голосом спросила Жулия.

-- Не знаю. -- Я пожала плечами. -- Работайте над собой, девушки. На вас вон какие мужчины сегодня заглядывались.

-- Правда? -- оживилась Лилиана. -- Какие?

-- За соседним столиком сидели, -- пояснила я. -- Сначала слюнями исходили, а как увидели ваши пьяные подвиги -- мигом испарились. Самим-то не стыдно? Нет более отвратительного зрелища, чем пьяная женщина, говорю совершенно откровенно!

-- Но мой день рождения... -- робко залепетала Жулия. -- Неужели нельзя хоть немного расслабиться?

-- Немного -- можно, -- милостиво разрешила я. -- Только буянить зачем? Фарна опять-таки обидели ни за что ни про что. Он-то вам что плохого сделал?

-- Так они на Даритане одними жуками питаются, -- промямлила Жулия. -- Я лишь правду сказала...

-- И что? -- Я презрительно фыркнула. -- Между прочим, тебе, милочка, похудеть совсем не мешает. Сама прекрасно об этом знаешь. Но когда слышишь о своих недостатках из чужих уст, то чувство такое, будто пальцем в открытой ране ковыряют.

Жулия вспыхнула от смущения, будто маков цвет. Дернула подругу за руку и осторожно, бочком, принялась пятиться от нашего столика, словно опасаясь, что я кинусь им наперерез, остановлю и продолжу отчитывать их.

-- Мы пойдем? -- нерешительно спросила Лилиана, отступая крохотными шажочками от нашего столика. -- Пожалуйста, отпустите нас.

-- Идите. -- Я великодушно кивнула. -- Но больше не безобразничайте. Ясно?

-- Ага, -- хором ответили подружки. Развернулись и бегом ринулись прочь из трактира, по дороге не глядя кинув деньги на стол.

Н-да, кажется, Фарн сегодня месячную выручку сделал с такими щедрыми клиентами. Я перевела взгляд на Дольшера и моментально смутилась. Он рассматривал меня так пристально, будто впервые увидел.

-- Ты чего? -- спросила я, насупившись. -- Что-то случилось?

-- Да нет, ничего особенного. -- Дольшер как-то странно улыбнулся. -- Просто чем дольше общаюсь с тобой, тем больше ты меня поражаешь.

-- Надеюсь, с хорошей стороны? -- Я нервно рассмеялась, пытаясь скрыть чувство неловкости.

Дольшер ничего не ответил. Загадочно хмыкнул, но глаза отвел, поняв, наверное, что это неприлично -- так глазеть на собеседника.

-- То, что ты говорила Жулии и Лилиане... -- произнес он, смахивая несуществующие крошки со стола. -- Ты действительно так думаешь?

-- Я много о чем им говорила. -- Я нахмурилась, не понимая, куда клонит Дольшер. -- Что ты имеешь в виду?

-- Абсолютно все. -- Дольшер вновь на меня как-то странно взглянул. -- То, что именно женщина делает мужчину тем, кем он является. Но самое главное: твои слова про козла и коз. Ты считаешь, что Жулия и Лилиана сами виноваты, раз начали со мной встречаться?

-- Я не совсем понимаю, что ты хочешь от меня услышать, -- после небольшой паузы начала я. -- Ты создал себе определенную репутацию ловеласа. Длительных отношений у тебя никогда и ни с кем не было, да ты наверняка и не стремился к ним. Поэтому, если честно, меня удивили претензии твоих бывших подружек. Да, конечно, девушкам свойственно надеяться на лучшее. Мол, они такие неотразимые и замечательные, что исправят любого мужчину. Но, к сожалению, практика показывает обратное. Невозможно перевоспитать взрослого человека. А значит, начав встречаться с тобой, они заведомо подписались на постоянные измены, ведущие в конечном счете к разрыву.

-- Получается, ты не веришь, что я могу измениться? -- как-то обиженно спросил Дольшер.

-- Какая тебе разница, во что я верю? -- раздраженно фыркнула я.

Если честно, этот разговор уже начал меня утомлять. Я, можно сказать, его от скандала с участием пьяных женщин спасла, а он мне в благодарность теперь мозги полощет. Ну кто так делает, спрашивается?

Я глубоко вздохнула, успокаиваясь, и дальше продолжила уже тише:

-- Дольшер, если ты так жаждешь это услышать, то да, я не верю, что ты можешь измениться. По-моему, ты получаешь удовольствие от подобного образа жизни. Власть, деньги, женщины. Что еще до полного счастья надо? Если ты когда-нибудь и женишься, то лишь по голому расчету или велению семьи. Нет, я полагаю, тебе хватит ума и такта сделать так, чтобы твои измены перестали быть столь очевидными. Если твоя жена окажется умной женщиной, то она закроет глаза на некоторые шалости супруга. Но будет ли она при этом счастлива? Я имею в виду, по-настоящему счастлива, а не напоказ. Ой, вряд ли. Обычно измены не задевают лишь тогда, когда не испытываешь к человеку никаких чувств.

Дольшер криво усмехнулся, но почему-то его улыбка больше всего напомнила мне оскал боли. Затем перегнулся через стол и спросил, глядя прямо в глаза:

-- Киота, а ты могла бы встречаться со мной? Хотя бы попробовать, дать мне один шанс? Чисто гипотетически, так сказать.

Я устало покачала головой. Опять начинается! Н-да, пожалуй, действительно легче всего было переспать с ним при самой первой встрече, чем теперь выискивать все новые и новые причины, почему не желаешь этого делать. И ведь не расскажешь про заключенное пари.

-- Нет, Дольшер, -- проникновенно сказала я. -- Я бы не могла с тобой встречаться. Даже чисто гипотетически. Потому как я очень хорошо представляю, чем в итоге все это закончится. Мы с тобой переспим, после чего ты потеряешь ко мне всякий интерес. В лучшем случае -- проведем еще пару ночей вместе. Затем ты исчезнешь без всяких объяснений, я начну тебя искать, чтобы узнать, чем не угодила. И встречу тебя на улице, в кабаке или на работе -- сам выбери подходящую декорацию -- в обнимку с очередной пассией. Поэтому прости, но это гиблый номер с самого начала. Лучше вернемся к делу.

-- К делу? -- растерянно переспросил Дольшер.

Он выглядел сейчас так, будто всерьез огорчился из-за моих слов. Да ну, глупости. Наверняка покоя не дает ущемленное чувство самоуверенности и собственной неотразимости. Поди, впервые по носу щелчок получил, вот и сходит с ума от досады. Ну что же, пусть привыкает. Лично я не намерена отступаться от своего мнения. Плюс выигранные за пари деньги будут совсем не лишними.

-- Да, к делу, -- повторила я. -- Тебе не кажется, что твой приятель несколько задерживается? Вообще-то трактир уже давно должен быть закрыт. Фарн нас вот-вот взглядом сожрет.

И я была права. Даританец вышел из подсобки, закончив прибираться, и сейчас сидел около входных дверей. Нет, он никоим образом не торопил нас и не позволял себе никаких недовольных замечаний. Но у него было столь несчастное лицо, будто из-за нас он опаздывал на жизненно важную встречу.

Дольшер недоуменно посмотрел на часы, вмонтированные в кругляшок мыслевизора. Собрался было что-то сказать, но не успел. Как раз в этот момент двери с оглушительным грохотом распахнулись и в трактир ввалилось самое удивительное существо, которое я когда-либо видела. Точнее, я вообще впервые видела нечто подобное. Это был вампир. Нет, не красавчик, как их обычно изображают на страницах светских хроник, а, говоря без прикрас, носферату вульгарис, или упырь обыкновенный. Лысый, с кожей синюшного оттенка, покрытой темными пигментными пятнами, острыми клыками, выглядывающими изо рта, и длинными изогнутыми когтями, изломанными и черными от грязи. О небо, такое чувство, будто он только что выбрался из гроба!

Как и положено традициями, на упыре был длинный бесформенный плащ, скрывающий его одежду. Но не это поразило меня. Дело в том, что до своей смерти, имеется в виду первой, приведшей к превращению в упыря, незнакомец явно принадлежал к эльфийскому племени. На это указывали заостренные кончики ушей и огромные глаза изумительного сине-зеленого оттенка. Надо же. Я до этого думала, что эльфы иммунны к действию вампирьих чар. Их, конечно, можно укусить и даже выпить всю кровь, но оборотить в одного из упырей -- вряд ли. Была и еще одна странность. При всем своем отвратительном облике упырь почему-то оказался накрашен. Когти покрыты светло-розовым лаком, не скрывающим, впрочем, траурной черной каемки под ними, тонкие бескровные губы густо намазаны ярко-красным кармином, а на туго обтянутом кожей черепе карандашом нарисованы стрелки, должные, видимо, изображать отсутствующие брови.

Я зажмурилась и на всякий случай потрясла головой, надеясь, что чудное наваждение сгинет. Затем осторожно приоткрыла один глаз. Нет, пустое. Упырь стоял на пороге, несколько жеманно подбоченившись и позволяя себя как можно лучше разглядеть. Ну и урод!

Фарн, увидев, какой гость к нам пожаловал, вскочил на ноги. Точнее -- я увидела лишь смазанную тень на том месте, где он прежде сидел, а когда моргнула, то обнаружила, что даританец уже стоит в боевой стойке с мечом наголо. Небо, а меч-то он откуда достал? Даже представить не могу, где он его прятал в столь обтягивающей одежде.

-- Не подходи, кровосос! -- прошипел Фарн, стоило вампиру нерешительно переступить с ноги на ногу. -- Иначе упокоишься окончательно!

-- Какие мы смелые.

Я невольно отшатнулась, едва не рухнув со стула. Дыхание у упыря было столь зловонным, что сшибало с ног. Такое чувство, будто он только что плотно отужинал падалью и закусил мертвечиной. И почему-то мне кажется, что это предположение очень близко к правде.

Фарн, однако, весьма стоически перенес атаку удушающей вонью, исходящей из пасти упыря. Он, по крайней мере, все так же решительно держал меч, верно намереваясь кинуться в смертельную схватку.

-- Ну давай сразимся.

Я сморщилась и уткнулась носом в рукав кофты, стараясь дышать только ртом. Еще немного -- и я точно задохнусь!

-- Киота, -- проговорил Дольшер, все это время искоса наблюдающий за мной, -- с тобой все в порядке?

Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Но не смогла сдержать испуганного восклицания, когда Фарн, не размениваясь больше на разговоры, пошел в атаку. Свистнул, разрезая воздух, меч, но ударил уже в пустое пространство. А дальше я при всем желании не могла следить за ходом боя. Противники двигались слишком быстро для меня. Я видела лишь танец теней: черной, принадлежащей вампиру, и белой -- даританцу.

-- Они же убьют друг друга! -- Я возмущенно обернулась к Дольшеру. -- Сделай что-нибудь!

Тот в ответ лишь улыбнулся. Кивнул, показывая мне за спину. Я бросила осторожный взгляд через плечо, готовая ко всему. Вдруг Фарн уже располосовал вампира на сотни крошечных кусочков? Вдруг, напротив, сейчас лежит в луже собственной крови, беспомощный, а тот присосался к его шее? Но я явно не ожидала стать свидетельницей подобной сцены.

Вампир и Фарн целовались. Целовались страстно, словно возлюбленные, встретившиеся после долгой разлуки. Даританец прижал вампира к стене, даже не думая пустить в ход меч и проткнуть его. Упырь изо всех сил прижимал к себе Фарна, гладил его по плечам, затылку и даже чуть ниже пояса.

Меня замутило от этой сцены. Ладно, пусть целуются, кто же им указ. Но неужели даританцу приятно это делать? Ведь, по сути, он сейчас ласкает ходячий труп, и ничто иное. А вдруг у того изо рта могильные черви полезут?

-- Эм-м, -- протянула я и гулко сглотнула, пытаясь протолкнуть комок тошноты, застрявший в горле.

Украдкой покосилась на Дольшера, но не заметила ни капли удивления на его лице. Будто все происходящее -- в норме вещей и именно так и должно быть.

-- Фарн, -- наконец оторвавшись от губ даританца, прошептал вампир. Потерся носом об его щеку. -- Как же я соскучился!

-- Рашшар, -- хриплым шепотом ответил тот. -- Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Год, целый год ты не давал о себе знать. Ни письма, ни сообщения на мыслевизор. Не стыдно?

-- Ты же знаешь, я не ношу мыслевизоров.

Рашшар стоял вплотную к Фарну, но, странное дело, последний ничем не показывал, что ему неприятна подобная близость. А ведь должен. Или у него совсем обоняние отсутствует? Ах да, конечно, как я могла забыть. Он же даританец, где в воздухе присутствует слишком большая примесь сероводорода. Поэтому наряду с модификацией эпидермиса исконные жители проходят через вживление дыхательных клапанов в нос. Полезная штука. Сейчас бы и я от такой не отказалась.

-- А письма... -- продолжил тем временем упырь. -- Там, где я был, почтовая служба не работает. В любом случае, я не хотел давать тебе ложных иллюзий и надежд. Ты же знаешь, нам вряд ли быть вместе.

Я смотрела на все это безобразие, едва ли не открыв рот от изумления. Я и раньше знала, что в нашем мире существуют те, кому больше по нраву не противоположный пол, а такой же, но никогда не думала, что встречусь когда-нибудь с ними так близко. Не то чтобы это запрещено, но не поощряется обществом. На Хексе за это вообще казнят, лишь на Даритане в порядке вещей. И потом, я, конечно, не ханжа, но почему-то тотчас же вспомнила о некрофилии. Вампиры -- это ходячие трупы, как ни крути. Нет, я не хочу об этом думать! Иначе точно не меньше года буду от кошмаров страдать.

-- Давай поговорим об этом потом. -- Фарн тяжело вздохнул и прижался к вампиру всем телом. -- Не сейчас. Я слишком рад тебя видеть, чтобы начинать спор заново.

Рашшар слабо улыбнулся и вновь поцеловал даританца. На этот раз более мягко и нежно. Затем отстранился и повернулся к Дольшеру.

-- Привет, -- сказал он. Бросил на меня быстрый внимательный взгляд, от которого у меня внутри все задрожало. -- Это и есть твоя маленькая проблемка?

-- Привет. -- Дольшер подошел к Рашшару.

Я окаменела. Неужели и они сейчас начнут целоваться? Это будет слишком сильное для меня потрясение. Но Дольшер лишь дружески хлопнул вампира по плечу.

-- Да, это и есть моя маленькая проблемка.

-- Симпатичный, -- отметил вампир, продолжая держать меня в плену своего жуткого немигающего взора. -- Или лучше сказать -- симпатичная?

-- А откуда вы узнали, что я не парень? -- спросила я, невольно ощупывая себя руками. Да нет, маскирующие заклинания еще держатся -- как мое, так и Дольшера.

-- Человечишка, -- Рашшар снисходительно ухмыльнулся, -- не забывай, я вампир, а значит, на меня практически не действуют все ваши заклинания. Я вижу суть вещей, сколько бы покровов вы на нее ни навешали и как бы ни старались скрыть от посторонних.