Далеко не фен

Проснулся я не от солнца в глаза, не от звонка будильника, не от шума и тому подобное. Я вообще не понимал, сколько сейчас времени и, честно говоря, не сразу врубился, где я. Передо мной старый, похожий на большую коробку с экраном телевизор, а подо мной такой же старый диван. Я, гробовая тишина, неяркий свет, пробивающийся сквозь жалюзи и моя опухшая голова. Пока я лежал, всё было нормально, ну относительно нормально. Но вот когда я оторвался от подлокотника дивана, мне сразу же бомбануло в голову и стрельнуло в шею. И я её разогнуть не мог. Может, это и смешно со стороны, но вот мне нихера не смешно. Это больно и неудобно. Да и вообще, это просто страшно. А если не разогнётся? Я что буду всю жизнь так ходить? От мыслей меня отвлёк грохот, за которыми посыпались несколько коротких ругательств. Я ему щас накостыляю. Сам бы спал на подлокотнике.

- Джерард, - после этого я заткнулся и выпучил глаза, потому что вместо ора у меня получился еле слышный хрип. Экстремальный вокал, мне пора создавать группу. Он меня точно не услышал, поэтому ещё раз пробовать бесполезно и… больно. Больше всего хочется пить и помыться. Надо попробовать встать. Опять что-то загремело, и на этот раз я понял, что гремело на кухне. В глазах потемнело, когда я оторвал задницу от дивана. После пары шагов всё вернулось, и можно было передвигаться дальше. Когда я зашёл на кухню, то не сразу понял, откуда именно шум. А потом прислушался. Вроде из-под стола, но мне даже не нагнуться. Сейчас Джерард вылезет и родит от страха. Я бы тоже так сделал, увидев хриплого чувака без голоса, с перекошенной шеей и мутными глазами. Я выглядел ужасно, я это чувствовал. В голову опять шарахнуло, я пошатнулся, закрыв глаза и поморщившись, а когда пришёл в себя, за столом уже стоял Джерард и испуганно на меня таращился. Застыл как статуя, даже не моргнул ни разу. Он только открыл рот, но я его тут же перебил и в очередной раз охренел от своего голоса. - Джи, пить.

- А… - всё что я услышал в ответ, и его глаза открылись ещё шире. - Что с тобой, как ты смог пробить гроб, чем?

- Я сейчас умру, - ещё тише прохрипел я и упёрся головой в косяк.

- Нет, ты реально… Как ты из могилы вылез?

- Не смешно.

- Что у тебя с шеей? Короче, иди обратно, сейчас принесу, - он начал греметь шкафчиками, а я аккуратно повернулся и решил не испытывать судьбу и реально уже сесть, хотя я вот только встал. Но мне не надо было вставать. Я, держась за стены, доковылял до дивана, но сесть… у меня не получилось. Всё свело моментально. Меня парализует, и Джи будет вечерами гулять со мной по парку, он будет возить меня на инвалидном кресле и читать стихи, говоря, что ничего страшного не произошло, я же остался жив. ЭТО РЕАЛЬНО СТРАШНО. И от приближающихся ко мне шагов легче не стало.

- Фрэнк, ты умираешь, - он поставил стакан на телевизор и встал передо мной, повернув голову вбок, как у меня и ЗАРЖАЛ. Я этого ему никогда не прощу. Засранец. Его лицо резко изменилось, прочитал мои мысли, наверное. Юный коллекционер опустил глаза, продолжая стоять также и начал сверлить мою футболку взглядом, но смотрел он не на неё, а как будто вообще через меня. Я тоже куда-то улетел с мыслями, смотря на его заспанное лицо, которое ровным счётом ничего не выражало. О, Фрэнка потянуло на утренние нежности с ПАРНЕМ. Ну, бывает. Он был бледный, как поганка, а под глазом была царапинка, а ещё на правой скуле и на шее. Меня отвлекли от рассматривания и усадили на диван. Я даже не стразу понял. Потом взял подушку и положил мне под голову, руки такие холодные, меня аж передернуло, когда Джи совершал эту манипуляцию с моей головой и подушкой. Он весь такой холодный? Ему самому-то не холодно вообще? Он сел на корточки перед диваном и протянул мне стакан с водой. Опять случайно дотронулся до его пальцев. ОН ЛЕДЯНОЙ. ПРОСТО, КАК ЛЁД. - Тебе надо в горячий душ. И выпей, там таблетка. Голова поменьше будет болеть…- этот сумасшедший так смотрел на меня, будто ему было меня жалко.

- Ты – Снежная королева.

- Чего?..- он поднял на меня глаза и серьёзно посмотрел. Так серьёзно, что мне стало страшно, и я громко сглотнул.

- Ты холодный, - быстро выпалил я.

- А ты зелёный, - он потянул руку к моему лбу и потрогал его. - И ты горячий, Фрэнки.

- Молод и горяч, - я хотел посмеяться, но вместо этого закашлял как туберкулёзник.

- А глаза-то, мать твою, - он так и не убирал свою холодную руку от моего горячего, по мнению Джерарда, лба. И меня начало знобить, и я поёжился от этих херовых ощущений.

- Я же не умру?..

- Ты уже, я щас приду.

- Спина чешется, - он махнул рукой и погнал из гостиной, потом быстро затопал по лестнице. Я не знал как почесаться, об спинку не получалось, слишком уж низко, почти у копчика. Он так бегал наверху, что потолок чуть ли не сыпался, он как будто по моей голове бегает. Как же чешется… Я попытался подвигать шеей, но она так хрустнула от малейшего напряжения, что я откинул голову обратно на подушку и решил пока её не трогать. Джерард поскрипел дверцами наверху, издевается над моей головой, бессердечный. Он раз пять чихнул ещё там и когда сбегал по лестнице ещё столько же.

- Что у тебя там чешется?- он тряс пледом и шмыгал носом. Глаза у него заслезились, а нос на глазах становился красным.

- Спи-и-ина.

- Что до сих пор чешется?- он опять тряхнул пледом, и пыль разлетелась, наполняя комнату.

- Да-а,- протянул я, а он поморщился и тряхнул головой, этим движением пытаясь создать пылезащитное поле вокруг себя. Наивный. - Здесь? - он начал начёсывать мне вдоль позвоночника, который был у меня с детства чувствительный. Да вообще спина у меня – такая зона, ну, не эрогенная, хотя, не знаю. Там есть такие места… Короче, если их настойчиво потрогать мне становится и приятно и щекотно и всё сразу. Я начинаю дёргать спиной как танцоры в стиле электро. Может, у всех так? - Джи… Джи, Джи-и-и!

- Фига тебя дёргает, - как ребёнок засмеялся он, продолжая чесать всю мою бедную спину, уже просто устраивая на ней Ралли. Я задёргался ещё сильнее, чтобы он отвял от меня. У меня крепкий самоконтроль, но блин. - Тебя как током шандарахнуло, - мучитель, улыбаясь, убрал руки от меня и опять потряс пледом. Слава всем пледам.

- Сказочная пыльца, - посмотрел я на пыль. - А ты добрая фея-крестная, - мне было трудно на него смотреть, он стоял за подлокотником, на котором покоилась моя голова, не дружащая сегодня с шеей. Под мое обозрение попадал только край футболки и левая нога. Опять чихает, кстати, так смешно, как девочка. Не, как какой-нибудь шпиц. Если бы Уэй был собакой, он бы был шпицем, черным, маленьким шпицем, с жутким характером, но добрым сердцем. Не знаю, но мне казалось, что так и есть: доброе сердце, жуткий характер. Если бы у Джерарда не было сердца, то ОН БЫ УМЕР. Нет, он бы сейчас так не бегал. Хотя, кто это вчера меня так напоил? Не этот ли маленький, гадкий ШПИЦ?

- Да, я сею добро над твоей головой. Анус запеканус, писька отвалиська, - тряхнул опять пледом он, и у меня начал зудеть нос. Щас чихну. - Фрэнк, ты задыхаешься. Нет, не умирай, мне будет скучно без твоих прекрасных ореховых глаз, мой член забудет свою главную функцию. О, НЕТ, - я от этих слов просто ахуел. Что у него забудет? Но я не успел схватить следующую мысль, ибо сзади в мою челюсть вцепились ловкие пальцы, и в этот момент внезапности моя шея хрустнула, как гнилая доска. БОЛЬ БЫЛА АДСКАЯ, КАК БУДТО БЫ СЛОМАЛИ ВСЕ КОСТИ.

- БЛЯТЬ, УЭЙ, ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?

- МОИ БАРАБАННЫЕ ПЕРЕПОНКИ СЕЙЧАС ПОГИБНУТ, - заголосил поганый шпиц, вцепившись в мою челюсть.

- Ты, блять, костоправом решил подзаработать, так знай, я тебе денег за эти услуги не дам, - я сидел как дурак и боялся пошевелить шеей. - УБЕРИ РУКИ, ИЛИ Я БУДУ НАЗЫВАТЬ ТЕБЯ ШПИЦЕМ.

- А что, милая собачка, - он убрал, наконец, руки, и я сел поудобнее на диване. Джерард встал передо мной, не знаю, куда он смотрит и что он делает, вроде просто стоит, я просто боялся поднять голову и поднял только глаза на него. - Когда ты смотришь так, мне хочется тебя укусить, - наигранно закусил губу он и запустил мне в волосы свою пятерню. - Ты готов?

- ЧТО?

- Я вижу, ты готов, - он резко херакнул мою больную голову назад, но я ничего не почувствовал. Видимо, это всё эта пыльца. - Господи, я волшебник, - он улыбнулся во все свои шестьдесят четыре зуба, и его лицо приобрело совсем сумасшедший вид.

- Больной, маленький шпиц, - я схватил его за ту самую руку и хотел вальнуть его на диван и защекотать до смерти. Но это совсем какие-то брачные игры.

- Заткнись, китайская хохлатая. Я вижу, тебе стало лучше, - он кивнул на своё запястье.

- Нет, а реально на кого я похож?

- Отпусти, мне больно, - я опомнился и отпустил его запястье, уставившись в его футболку, так и не одетую нормально ещё со вчерашнего вечера. - Не знаю даже, дай подумать. Ты мне напоминаешь какую-то хрень, - он перевёл взгляд с дивана на меня, сделав серьёзное лицо.

- Ты не прав – мне не стало лучше, - я также серьёзно посмотрел на него.

- Фрэнк, - этот гадёныш опустил голову и посмотрел на меня исподлобья, тронув моё колено своим.

- Да?

- Ты похож на овчарку.

- Такое ощущение, что ты щас сказал не «ты похож на овчарку», а что-то типа «пошли сегодня гулять ночью»

- Пошли сегодня гулять ночью, - он улыбнулся и поджал губы, также смотря на меня.

- Меня теперь до конца жизни будут держать дома.

- Я всё ей объясню.

- Ну, уж нет. Вообще, я пойду домой. Не факт, что эта миссис крикунья сегодня на работе.

- Ты дойдёшь сам? - он поправил волосы и ЧЁРТ, КОГДА ЖЕ Я ПРИВЫКНУ УЖЕ И СТАНУ НОРМАЛЬНО РЕАГИРОВАТЬ НА ЭТОТ ЖЕСТ.

- Д-да, долечу.

- На торшере.

- На супер-кресле, - я поморщился и почесал затылок, Джи сразу же сделал также, передразнивая меня. Если честно, я так устал и так хочется домой. Пожрать, вымыться, выспаться и придти сюда опять. - Проводи меня, - я аккуратно встал. Голова побаливала, но терпимо. Уэй стоял передо мной с пледом в руках, когда я зашнуровывал кроссовки. По нему видно было, что он тоже очень устал. А кто бы вообще не устал после такого?

- Если тебя отпустят, мы пойдём гулять ночью? - тихо спросил он, смотря на мои кроссы.

- Если выспишься, пойдём, - я только сейчас заметил, что голос ко мне вернулся, правда шея начинала опять болеть. Вокруг было всё прибрано, никаких газет и ручек на полу не валялось. Хоть я и был вчера в усрач пьяный, но всё прекрасно помню. Я расправился с кроссовками и встал, отряхивая коленки.

- Ты… - он запнулся и поднял глаза. Я в них долго смотреть не могу, поэтому стал смотреть куда-то в шею.- Ты велик забери, - сказал он совсем тихо.

- Я что-то не то сделал?

- С чего ты взял?

- Ладно, я пойду, - я махнул рукой и повернул ручку. Он даже не поднял глаза, просто молча закрыл дверь. Постояв ещё полминуты на крыльце и осматриваясь, я заметил свой нано-транспорт. Он был накрыт дождевым плащом. Похоже, вчера был дождь. А когда он успел? Вчера же плаща не было? Да этот плащ можно продать дороже, чем мой велосипед. Нашёл, что укрывать от дождя. Я сложил его и повесил на перила, была идея постучать и отдать в руки Джерарду, но… Не знаю. Что-то случилось.

Пока я шёл домой, то думал только об этом. Всё было так хорошо. Мы не знали друг друга, но в то же время было такое чувство… просто было хорошо. Но в конце всё это обрушилось. И из-за чего вообще? Может, я нагоняю? Веду себя как девка. Боже. Фрэнк, это всего лишь парень. Я старался не думать об этом, смотря на лужи. Дождь действительно был.

Меня жутко обрадовало отсутствие машины в гараже, и теперь я мог со спокойной душой сделать всё, как планировал без вреда для моих ушей, мозгов, да и вообще всего. Зашарив по карманам, я понял, что просрал ключи, дерьмо. Походу, оставил их у одного алкаша по имени Джерард Уэй. Нет, я не пойду обратно. Даже не думай, Фрэнк. Я с детства был растяпой и постоянно терял ключи, поэтому уже с первого класса мама всегда оставляла запасной ключ, обычно под ступенькой на крыльце. У нас было там такое секретное место. Этот ключ много раз меня спасал. Но сейчас… В нашем новом доме тоже есть крыльцо и ступеньки, но не забыла ли эта миссис Айеро про её Фрэнки? Я пошарил рукой и реально нашёл ключ. Как всегда – под второй ступенькой. Больше всего я хочу жрать. Просто ЖРАТЬ И ЖРАТЬ И ЖРАТЬ. Мама бы обрадовалась моему аппетиту.

В холодильнике я вообще ничего не нашёл. Я, блять, ЖРАТЬ ХОЧУ, а дома кроме двух пачек чипсов под моей кроватью вообще еды нет. Это меня так опечалило, что я стоял под душем минут двадцать. Потом также на автомате пожирал чипсы, переключая каналы на телеке в гостиной. И так весь вечер. Один день похож на другой, на самом деле. Телевизор что-то тихо бубнил, дождь успокаивающе барабанил, и я погрузился сначала в себя, а потом вообще меня начало так морить, что ведущий какого-то телешоу вдруг заговорил на испанском. Или он реально говорит или…мне нужно поспать. Спать днём… что может быть лучше? Перед тем как отключиться, в моей болевшей голове пронёсся вагон мыслей. О том, что мама меня убьёт. И о том, что у меня глюканы, и ведущий вообще всё это время говорил на испанском. И о том, что Джи много пьёт. Слишком уж много. Ну, если судить по количеству бутылок на его кухне…

***

 

- Эй, соня, - я проснулся от шёпота и от запаха чего-то, что могло порадовать мой желудок. - Вставай, а то сейчас всё без тебя съем, - я удивился. Никаких криков типа «Фрэнк, ты бездушная свинья, мог бы и позвонить! И вообще ты сопьёшься и как дядя Энсор. Умрешь, подавившись очередной порцией какого-нибудь палёного спиртного, так и не дойдя до дома!». Но это ещё не всё. Она присела у дивана, держа в руках стакан и таблетку.

- Мам, ты бы ещё пива принесла, - решил пошутить я, но это я зря сделал.

- Ты совсем обнаглел, мистер? Пей таблетку и вали есть, - пихнула она мне стакан, и я понял, что зря поторопился, решив, что меня простят. Ну, что, тише воды ниже травы? Вполне сносная тактика.

За обедом она просто молчала, даже не поднимала глаза. Я иногда в страхе косился на неё, продолжая стучать вилкой об тарелку, ибо было о-о-очень вкусно.

- Вкусно? - о, боги, она читает мои мысли.

- Да, - я покивал, прожёвывая и опять засовывая себе в рот очередную порцию.

- Не думай, что я забыла, что вчера случилось, - о-о-ой, началось. - Но скажу тебе одно, - она оторвалась от еды и посмотрела не меня. - Иди ты в жопу, мудак, - я потерял дар речи, последний раз стукнул вилкой и уставился в тарелку. Она её тут же забрала, резко встала и кинула всё это в раковину и быстро ушла из кухни, оставив меня сидеть в недоумении. Мне бы не было стыдно, если бы она на меня наорала, а тут она показала мне, что я подорвал её доверие. Всё, я сейчас блювану от всего этого. Нужно извиниться и всё ей рассказать. А если честно, мне не хотелось говорить на эту тему. Всё и так было понятно. Фрэнк, «ты мудак, иди в жопу». Я сидел на кухне уже миллиардное количество минут, тупо смотря на окно, по которому стучал дождь. Это умиротворяло, и я успокаивался. На часах девятый час, получается, я проспал весь день. Но я мог прямо сейчас пойти и проспать до утра, как будто бы и не посвятил этому действу весь день. И это было самой удачной мыслью. Я повернул голову, услышав шаги.

- Ты чего тут в темноте сидишь?

- Не знаю.

- В следующий раз предупреждай, - она обняла меня сзади и уткнулась мне в макушку.

- Я не хотел, я даже не думал, что так случится, а телефон оставил дома.

- Больше так не делай, я волнуюсь, - она поцеловала меня и отпустила. - Ладно, я спать. И ты иди, большой мальчик.

- Большой мальчик, - повторил я и улыбнулся. Помню, что обещал Джерарду погулять, думал об этом весь вечер. У меня жопа горела встать и погнать двухметровыми шагами до его дома. Но меня останавливало одно «но», которое сейчас провозгласило меня «большим мальчиком» и ушло спать. Как бы я ни хотел увидиться с Джи, я просто не мог её подвести. Я должен был показать маме, что я большой мальчик не потому что совершаю глупости. Оставалось только одно – пойти к себе и тупо валяться на кровати. С окончанием школы в мою жизнь вместе с беззаботностью пришло ещё и лишнее время. Его было так много. Было ощущение, что трачу я его впустую. В общем-то, так оно и было.

***

 

Блин, что за чёрт! Я чуть не обделался, когда услышал грохот внизу, на первом этаже. Что за Халк у нас в доме? На часах два ночи и было немного страшновато от таких звуков. Может, это мама. Пойду, посмотрю.

Когда я шёл по лестнице, то уже понял, что стучали в дверь. Может, не открывать, мало ли кто там. Кто нормальный вообще пойдёт в два часа ночи на улицу, в дождь? Так, Фрэнк, ты мужик или кто. Пошёл да открыл. Если честно, было страшно поворачивать ручку. Темнота, я, Халк за дверью, и моя рука поворачивает ручку двери… Дверь скрипнула и молния осветила силуэт «Халка». Фильм ужасов.

- Ты охуел, - у меня глаза на лоб полезли, когда я услышал этот зловещий, до боли знакомый, голос. Он переступил через порог, закрыв дверь, скинул чёрный капюшон. Мы тупо стояли и пялились друг на друга. Хотя и было темно, я всё равно видел, что он сжал зубы, и всё лицо Джерарда выражало такую злость, что захотелось, чтобы он ещё больше напрягся и просто начал извергать огонь направо и налево. И тут я понял, что у меня внутри что-то кукукнуло. Мне так нравится, когда он злится. Святые коровки, о чём я думаю. Уэй так всё и смотрел в упор на меня, явно злится, готовит план мести. Вдруг он вышел из режима «я выебу тебя и всю твою семью» и уставился на меня с ухмылочкой.

- Я… я заснул, я хотел придти, - заикаюсь как дебил.

- Ты проломил мне две доски на кухне, - зашептал он. Этот Джерард вообще больной: сначала ломится в двери руками и ногами, а потом говорит шёпотом. Да ещё, каким шёпотом. Фрэнк, тебе это кажется. Он говорит как обычно. - Я, кстати, выспался.

- А тебя вообще не волнует, отпустили меня или нет? Вас, мистер, Уэй вообще интересует, как я себя чувствую?

- Ну, не бушуйте вы, женщина, - промямлил он. А-а-а, всё ясно. Опять высосал всю душу из бутылки с пивом. Возможно даже не из одной. Свинья.

- Если ты будешь столько пить, не тебе придётся меня хоронить на заднем дворе, а мне тебя, - слегка щелкнул я по его мокрому от дождя лбу. В этот момент Джерард проследил за моей рукой и пошатнулся. Он вообще, походу, не понял, что сейчас было.

- Слышь, мелкий, ты с чего взял, что я пи-и-ил? - он заулыбался и пьяно тыкнул меня в живот. - Вообще бери зонтик и пошли.

- Я не могу.

- Мамочка? - он тыкнул ещё раз, а потом ещё раз и ещё…

- Нет, собачка сказала, что я плохо себя веду.

- Да ладно? - на этой фразе он тыкнул ещё раз и вскинул брови. Чуть наклонился и тыкнул второй рукой, оставив оба пальца у меня на животе.

- Знаешь, что она мне сказала?

- И что же? - он наклонился ближе, сильней вкручивая пальцы в меня. Ой, блять, какая фраза.

- Чтобы я шёл в жопу.

- А где твоя собака научилась таким словам? Это ты её научил? Плохой мальчик, - он схватил меня. Это он выглядит таким безобидным (в физическом смысле), а как схватил, дак у меня ребра затрещали, как вафли. Вафли хрустят же, вернее ими хрустят. Джи захрустел моими вафлями. Бр-р, не то, костями, ещё лучше. Это ещё полбеды. ОН НАЧАЛ МЕНЯ ЩЕКОТАТЬ.

- Я щас буду визжать как сучка, - засмеялся я, пытаясь вырваться, при этом мне надо было говорить как можно тише, но мы всё равно шумели.

- А я как кобель, - пьяный Уэй – это очень шумно. Он пытался говорить шёпотом и я тоже, но у нас нихера не получалось. Я всё равно ржал, а когда этот щекатун начал икать, меня вообще прорвало. После каждого этого «ик», я стал издавать звуки похожие на заикание смешанное с задыханием.

- Тихо, тихо, Джи-и-и, - после этого он стал меня щекотать ещё больше, каждые пять секунд производя новый ик.

- Да ты сам, - он не договорил, потому что какая-то штука упала и решила устроить нам незапланированное свидание с моей мамой.

- Сейчас выйдет мама и будет материться по-немецки.

- Хули она так долго крутится, это что вообще за хрень упала?

- По-твоему у меня есть глаза на заднице? - тихо зашипел я. Мы всё так и стояли, как вкопанные и таращились друг на друга.

- Быстро бери зонт, и валим.

- Я же сказал, мне нельзя уходить.

- Ты уверен?

- А ты глухой, что ли?

- Ты точно уверен? - грозно зашептал он.

- Не дыши на меня, - я замахал руками, а меня тут же схватили и приподняли над полом. БОЛЬНОЙ, НАДОРВЁТСЯ ВЕДЬ.

- Где зонт, а то щас вынесу и будешь мокнуть в одной футболочке и… - он, видимо присмотрелся в темноте, в чём я, - и в шортиках.

- Тебе не тяжело, случайно? - он крепко держал меня где-то под задницей, а мне приходилось упираться руками ему в плечи, чтобы я случа-а-айно не съехал.

- Весь мир подо мной, когда я пьян. Гони зонт, курочка.

- Да вон, в углу стоит. А я на улицу так пойду?

- Держитесь, принцесса, - он резко подтянул меня. Чувствую себя какой-то девкой.

- Мистер Уэй, вы что глухой. Я на улицу так пойду? - и на это этот МИСТЕР ничего мне не ответил, только взял зонт. Он меня двумя руками держал, и ясен пень, больше у него рук не было, поэтому он попытался сделать это со мной в руках и ведь у него получилось. Правда, он чуть не упал, и я задел вешалку головой. С дверью он справился точно также. Мне ничего не оставалось кроме как крепко держаться, потому что, заёрзав, я бы обеспечил нам встречу с моим полом, болью, ором и в конечном итоге с мамой. Да и брыкаться было не нужно, как только мы вышли, меня сразу же поставили на крыльцо. Он тихо закрыл дверь и спустился на первую ступеньку, повернулся ко мне, и смотрел, задрав свою мокрую голову.

- Пошли тогда ко мне.

- Я не могу, - покачал головой я и скрестил руки на груди.

- Только не говори, что тебе пятнадцать лет, - ухмыльнулся этот шутник и начал теребить край моей футболки. Он стоял на две ступеньки ниже меня и сейчас уставился на тот самый край в своей руке.

- Как вы нелепо промахнулись, мне сто пятнадцать.

- Ну, вот видишь, ты уже такой большой и не можешь ночью пойти гулять с другом, - почти промурчал он и поднял пьянущие в хламину глаза. Уже друг, о, ужас. - А, правда, сколько тебе?

- Угадай.

- А какие-нибудь рамки. Мне можно узнать какие-нибудь… рамки? - я заулыбался опять, потому что кое-кто запинался на каждом слове, не отставая от моей футболки.

- От пятнадцати до ста пятнадцати, вас устроит?

- Фрэнк, посмотри на меня, - я посмотрел вниз. - И улыбнись, - ну как я могу не улыбнуться, когда этот страшный человек внезапно превращается в кого-то из семейства кошачьих. У меня больная фантазия: то я сравниваю его с собакой, то с кошкой. - Ты действительно думаешь, что я в таком состоянии могу назвать число от пятнадцати до ста пятнадцати, да так, чтобы тебя не обидеть?

- Обидеть?

- Хочешь шоколадку? - он оторвался от моей футболки и зарылся у себя в большом кармане. - Правда, она, наверное, растаяла, - Джерард стал открывать её, шурша фантиком, а я всё это время смотрел, с каким сосредоточенным лицом он это делает. С такой сосредоточенностью ему надо крестиком вышивать. - Тебе семнадцать, я угадал?

- Нет.

- Больше, меньше? - он начал увлеченно жевать, а потом отломил кусочек и ткнул мне им в подбородок. Фига Уэя косит-то. - Будешь?

- Больше. Не буду, - посмотрел я на его руку.

- Ну как хочешь, - он глубоко вздохнул и запихал предложенный мне кусок себе в рот. - Может, восемнадцать?

- Встань под крышу, ты мокнешь.

- Девятнадцать?

- Встань, говорю.

- Ладно, если ты не пойдёшь, я домой, - он пожал плечами, впихнул мне шоколадку, развернулся и пошёл по каменной дорожке, засунув руки в карманы. Внезапность внезапностей.

- Джи, - крикнул я, когда он уже пропал из виду. Я посмотрел вниз на свои ноги и понял, что не обулся, стоял в одних носках. Ну не дебил ли? - Тебя прощаться не учили? - я услышал, как он затопал обратно, дошёл до калитки и остановился за ней, достал руки из карманов и упёр их в боки. Не могу ему отказать. Я открыл дверь и в темноте нашёл, убитые в какашку кеды, также тихо закрыл её и встал на крыльце. Джи не менял позы, только поправил волосы и подтянул джинсы.

- Так тебе девятнадцать или на чём я там остановился? - спросил он, когда я уже закрыл калитку за собой и стал возиться со шнурками.

- А тебе двадцать четыре.

- Ну, ничего себе, теперь буду знать.

- Разница в пять лет, - разобравшись со шнурками, я встал перед Уэем. Он разглядывал мой подбородок. У меня там картинная галерея?

- У тебя весь подбородок в шоколаде, - да ладно, блять. Странно. Может, это не шоколад, может, говно? Кто же это так постарался? - Я недавно был в гостях у своей знакомой. У них там такой смешной, маленький Гитлер был. Не знаю чей, не понял. Каких-то родственников, - говоря это, он стирал большим пальцем с моего подбородка шоколад. - Я дал ему конфету, шоколадную. Поворачиваюсь через минут пять, а он весь в этой конфете и в слюнях. Я такой счастливой улыбки никогда раньше не видел… Не стирается.

- Зачем ты мне её вообще оставил?

- Во-первых, надо сказать «спасибо».

- А во-вторых?

- А во-вторых, зайдём ко мне и на пляж.

Знаете, зачем мы зашли к Джи? А вот подумайте. Я вот его спрашивал, зачем ему домой, если он только что оттуда. Забыл что-нибудь? Нет, не забыл. А нахера тогда? У меня же чуть зубы не вылетели, когда он выскочил с бутылкой вина в руках. У меня очень резко появилось желание ЗАСУНУТЬ ЕМУ ЭТУ СРАНУЮ БУТЫЛКУ В ЗАД, И ЧТОБЫ ЭТО ВИНО ЗАБРЫЗГАЛО КАК ИЗ ШЛАНГА ИЗ ЕГО ГЛАЗ И НОСА. Нет, я всё понимаю. Это его жизнь и он вправе творить, что его величеству мозгу угодно, но дело в том, что я не в силах столько пить. А как можно не пить, если кто-то пьёт и предлагает тебе. Да даже если не предлагает всё равно захочется, всё равно ты наклюкаешься. Ну-у-у да, Фрэнк, ты же давно не пил, можно и пропустить БУТЫЛОЧКУ. Джи так весело бежал на пляж через дорогу с бутылкой в руках, если бы я проходил мимо… я бы прошёл мимо. Я догнал его уже у самой воды. Вот человеку совсем по барабану, что на улице ливень.

- Тё-ё-ёпленькая, - протянул Джи, трогая воду рукой. Я его хотел легонько так под зад, но с разбегу не рассчитал и мы полетели в воду. Он не сразу смекнул, что произошло, поэтому мне в голову пришла идея. Я быстро забрал бутылку и погнал вдоль пляжа, бросив зонтик непонятно куда. В мои раздолбаные, сырые кеды попадал песок, на глаза падали сырые волосы, да мне вообще было сыро и мокро, но всё это не могло испортить чувства свободы. Море, ночь, в моих руках бутылка вина, сзади вопит Джерард. А он так быстро бегает, помню как он от пацанов убегал, блядоящер. Я уже начал запыхаться, а расстояние между нами сокращалось, щас догонит и как звезданёт мне. Бежать уже было невозможно, пришлось затормозить, а если конкретно, то пролететь ещё метра два, увидеть свои ноги над головой и приземлиться в песок, который сразу же прилип ко мне сырому. Я лежал, пытаясь отдышаться, а потом мои уши уловили звук приближающегося мамонта. Он бежал, размахивая руками, песок летел в разные стороны, а в мой адрес летели оскорбления и угрозы. Это выглядело вполне серьёзно, и я не знал, что мне делать: то ли бежать ко всем чертям, то ли притвориться мёртвым.

- СВЯТЫЕ УГОДНИКИ, - заголосил я и попытался встать, когда понял, что смерть неизбежна. Я уже собирался стартануть, как на меня накинулись сзади и впечатали в песок лицом. Джи дышал как паровоз, стараясь забрать у меня бутылку, но со мной не так-то просто справиться, мистер Уэй.

- Ах ты сука, - как-то очень уж зло он смеётся. Пограничное состояние от шуточной ярости до настоящей ярости.

- Вы, мистер недоделанный бражник, - стал я закапывать бутылку в песок подо мной, - нихера вы не получите, - это было тяжело делать, потому что на мне ёрзал этот сырой и грязный от песка пьяница. Это выглядело так, будто две сучки дерутся из-за фена. Правда, у нас был не фен. Далеко не фен. Джи ещё громче запыхтел, потому что прибавил усилия в свои действия, тем самым стараясь перевернуть меня на спину и забрать свою красную подружку. Я тоже очень старался. И он старался, поэтому мы разрыли под нами небольшую ямку, а вообще от нас летел песок, поднимаясь метра на два и этот песок был у меня уже везде, где можно. Больше всего мне не нравилось его присутствие во рту.

- ЭТО МОЯ СОБСТВЕННОСТЬ, - завизжал Джерард, когда ему удалось меня перевернуть. Он это серьёзно? Не удивлюсь, если да. От него можно ожидать чего угодно. Он чуть наклонился и заёрзал руками у меня под спиной, ища бутылку. Весь красный, все волосы в песке и сырые, толстовка съехала куда-то в бок и из-под неё торчала белая футболка. Я не знал, куда деть свои руки, потому что он наклонялся всё ниже и ниже, разрывая песок подо мной и щекоча мои щёки своими черными сосульками. Ну, я и раскинул их, в смысле руки. Картина, конечно, странная. - Да блин, ты что, проглотил её что ли? - невозможно было спокойно на него смотреть. Злому, беспомощному шпицу нужна была помощь великого Фрэнка. Мне захотелось увидеть его глаза в этот момент, и я аккуратно убрал несколько прядей его волос за ухо. Оказалось, что глаза у него горят, но потом этот огонь сменился лёгким шоком. Он тут же убрал руки из-под меня и сел мне на бёдра, не меняя выражения лица.

- У тебя что, месячные начались? - я приподнялся на локтях и уставился на этот пустой взгляд, который сверлил непонятно что перед собой. - Эй, - я помахал перед ним рукой – ноль реакции. - У тебя такого раньше не было, да? Не бойся, когда мне было шесть лет, моя подружка всё рассказала мне об этом. Представь, она мечтала о них, - он всё так и сидел, приподняв брови. О, моргнул, значит живой. Что вообще случилось? Я вздохнул, а он в этот момент перевёл глаза на меня, ещё больше расширяя их. Ох, этот его фирменный взгляд.

- Слушай.

- Что?

- У тебя ведь реально глаза, как два ореха, - он говорил так тихо, что я не сразу догнал, про что он вообще. А про что он вообще? - Помнишь, я ляпнул это вчера.

- Уже позавчера. Какие вообще орехи? О чем ты вообще.

- Ты дурак, у тебя лучшие глаза в галактике.

- Ты кто? Что вы сделали с Джерардом?

- На полном серьёзе, - он нахмурился и резко вскочил, попутно пнув мою ногу, и поплёлся вдоль пляжа даже не пробуя отряхнуть с себя песок. Я уже думал, что он протрезвел, но все мои надежды рухнули, когда он свалился на колени, почти у самой воды, сначала приземлившись на зад, а следом на спину. Трезвый человек так не упадёт. Ох, локти все затекли, пора восстать мне из песка. Мои ноги доплели меня до Уэя, и я встал перед ним, а он замямлил и неуклюже перекатился на другой бок.

Не знаю, сколько времени уже прошло, но я уже опустошил полбутылки. Я такого вина никогда раньше не пил, такого вкусного. Бутылку распивал я один, ибо Уэй остался на том же месте, только уже сел и смотрел на море, если вообще, конечно, не спал. Ну, мало ли. Совесть не позволяла мне выдуть бутылку чужого вина в одиночестве, без как бы самого хозяина этой бутылки, поэтому я встал… я встал и сел. Линия горизонта приняла почти вертикальное положение и, пошатавшись, восстановилась в своё нормальное. Вот это шибануло меня.

- Что ты имеешь ввиду, когда говоришь «два ореха»? - какой вопрос, какая формулировка. Уэй сидел на самом берегу, волны доставали до его ног, и низ джинсов был сырой, а ещё он так и не отряхнулся. Я пока до него тащился, у меня ноги устали, а его лицо вообще ничего не выражало, будто бы ему всё равно с кем сидеть и вообще сидеть с кем-то или одному. Мне не рады, однозначно. Я пихнул ему бутылку под нос, и он спокойно взял её и глотнул пару раз, смотря на море.

- Ну, как орехи. Фундук, например.

- Орехи… - о, святое говно, как же я хочу спать.

- А у тебя очень красивые ресницы, - началось. - Я это заметил ещё в магазине, - пьяный разговоры по душам, открытие тайн и многое другое сейчас скажет мой нетрезвый мозг. По правде говоря, мне не хотелось ничего слушать в ответ. И я не услышал. Он просто разом допил вино, обтёрся рукавом и выкинул бутылку.

- Ц-целуй.

- Ресницы?

- Можешь и ресницы, - он повернулся и пьяно покачал головой, потёр глаза и зевнул. Не, ну зевать со словами «целуй» - это что-то типа «я так хочу тебя, но больше я хочу спать». Может, реально поцеловать, не знаю. От меня же не убудет. Господи, Фрэнк, ну ты и тормоз. Пока я сидел как последний дундук на планете Земля, он закатил глаза и весь ссутулился, сделав выражение лица а-ля «ты тупой, тебя не спасти», а я смутился ещё больше. Мы сидели как застенчивый жених (ну, это был я) и хамоватая невеста (в роли Джерарда), которая ждала первых действий от своего суженного в их первую брачную ночь. - Фрэ-э-энк, - занудно протянула невеста. НУ, ЛАДНО, САМ НАПРОСИЛСЯ. Я быстро взял себя в ноги, в руки, во всё, что было и чмокнул его в щёку. Какой дурацкий звук. Я быстро отстранился и вернулся в былое своё положение. Несколько секунд всё было нормально, но потом я услышал нарастающий, заикающийся блядосмех. И тут я понял, что совершил, мягко говоря, глупость. Мне, девятнадцатилетнему, взрослому мальчику, двадцати четырёхлетний парень с нежными, зелёными глазами позволил себя поцеловать, и я ведь поцеловал. НАДО, БЫЛО ЛУЧШЕ В ЛОБ ИЛИ В ГОЛОВУ, В ВИСОК. Я молча слушал, как он хохочет на весь пляж, выкрикивая что-то типа «я чуть не кончил, это было лучше, чем секс. Этого мистера невозможно остановить».

- Да, достал! - пихнул я его в бок. Разорался-то, у меня аж уши заложило. - Ночь на улице, люди спят, заткнись, - он проржался, вытер слёзы и вылупился на меня, всё ещё пытаясь сдержать свои смешки.

- Малыш, - еле сказали мне. И опять этот ржать. Так, он меня достал. КАК ОН МЕНЯ ДОСТАЛ. Я покосился на этого хохотуна, посчитал до трёх, вдохнул-выдохнул, РОДИЛ КОРОВУ, СОСТАРИЛСЯ, УВИДЕЛ СВОИХ ВНУКОВ, КРЫШКУ ГРОБА, РАЙ. Повернулся, зло посмотрел и, схватив его за толстовку, так, что его башка резко дёрнулась, и мы больно ударились носами. Я даже поморщился от боли, но далее плотно прижался к его губам, особо не настаивая на чем-то большем, чем просто прикосновение. Господи, моё лицо сейчас сгорит к чертям. Что я делаю. О, богиня упоротости, что я делаю. С таким же дурацким, чмокающим звуком я прекратил это засасывание, отпустив его толстовку, и он громко сглотнул. Я даже глаза боялся открыть, поэтому сидел как дурак и быстро дышал. Каков позор. Мне даже не было хорошо, ведь я кого-то поцеловал и должно как бы быть, но так продолжалось до тех пор, пока я не открыл глаза. Когда я их открыл всё это «не было хорошо» пропало. Взгляд сразу упал на приоткрытый рот и почему-то на нос. Нет, у Джерарда сейчас очень красивые губы, да и глаза, правда, закрыты, но почему никто никогда не говорит о носе? Я сейчас пьяный и мне можно говорить об этом. Можно ведь? Вообще нельзя сказать, что у него что-то конкретно красивое, он весь сейчас такой. Я не замечал раньше, видел только глаза, а теперь увидел всё, НО МНЕ ВСЁ РАВНО ХОТЕЛОСЬ ПОЦЕЛОВАТЬ ЕГО В КОНЧИК ОСТРОГО, БЛЕДНОГО НОСА. И я это сделал, прихватив губами. Он был холодный, будто не нос, а камень поцеловал. Белый, гладкий и холодный. И меня испугала реакция человека, которому это камень принадлежит: Джерард приоткрыл глаза, которые были пьянее моих раз в сто и рвано вздохнул. - Айеро, у тебя что, косоглазие, - я поднял глаза и, похоже, стал краснее помады моей матери. Я охренел над этим лицом. Это был секс в чистом виде. Эти опущенные ресницы, запах вина и такой вкусный, холодный нос. Нет, это было лучше секса. И нет, милый, у меня не косоглазие. Я бы остановился и не стал бы дальше творить такие дела, но после всего увиденного и услышанного, понял, что сердце шлёт голову на три буквы, выпихивая вместе с ней разум и кидая им вслед чемоданы. Закрыв глаза, чуть повернул голову и прихватил уже понастойчивей. Джи дышал мне в подбородок и это было достаточно горячо и хватало для того, чтобы я не остановился. Меня так распалило, что я как заведенная шкатулка начал целовать этот нос. Щас сожру его. Самая острая его часть проходилась по внутренней стороне моей нижней губы, и мне это так нравилось, что я готов был делать это вечно.

- Ты замёрз? - мне, конечно, не хотелось прекращать всё это, я даже на рефлексе облизался, хотя может и не из-за этого.

- Если я тебе скажу, что замёрз, ты наконец-то вцепишься в меня и поцелуешь нормально?

- У тебя нос холодный, ты замёрз, пошли домой, - я так это сказал, будто у нас был один дом. А что, мне нравился дом Уэя.

- Какого хрена ты переводишь тему? - он вдруг резко выпал из состояния растаявшей собачки женского пола и стал грозным кобелём. А мои сравнения всё лучше и лучше. Ну, ладно с этим, но что я мог ответить на этот вопрос? «Да, Джерард, я перевожу тему» или, может, рассказать о своём сравнении? Я только начал закатывать глаза от своей тупости, как вдруг протрезвевший алкаш резко схватил меня за футболку и начал наматывать её на кулак, буравя дырку в моём лице. Мне оставалось только поражаться этому человеку, который за пару минут из нежной «