О, я пьяный

Всё утро меня доставала Каролина со своими звонками. Каждый раз я хватал телефон, но после её имени на экране откидывался обратно на диван и делал унылую физиономию, пусть думает, что я сплю. Ага, в два часа дня. Ладно вчера в девять утра. Щас ещё раз позвонит и возьму.

Прошло уже полчаса, а она не звонила. Судьба надо мной издевается. Господи, ты слышишь меня? Я ГОТОВ, Я ВОЗЬМУ. БЛИН, ЧТО ЭТО УПАЛО? Я побежал в коридор, звук был такой, будто кто-то выломал дверь и разбил окно, меня пытаются убить? Сейчас выбегут два головореза, один, из которых будет обязательно негр. Я уже побежал в коридоре и намеревался запрыгнуть на кухню, как остановился, не обнаружив на стене рисунка Уэя. Рамка упала, и стекло покрылось паутинкой трещин. У меня кривые руки, даже нормально рамку не могу повесить.

За десять минут я успел перерыть всю кухню, облазить все места, но подходящей рамки не нашлось, зачем и искал, знаю же, что такая была одна. Так, кто-то пришёл. В коридоре зашумело, и я выглянул из кухни, увидел сначала девочку лет пяти-семи (не разбираюсь я в возрасте, и вообще у детей это понять сложно, особенно мне), за которой ввалилась мама, вытаращив на меня глаза и говоря своим лицом: «Боже, я сейчас взорву всех». Она поставила большой пакет и вздохнула, будто только что перекапала полсада, а маленькая девочка, которую можно было перепутать с мальчиком из-за её коротенькой стрижки и мальчишеской одежды, уставилась на меня как на греческую богиню. Я, конечно, не очень люблю детей, но она выглядела забавно и не так отвратительно сладко, розово и ванильно, как выглядит большинство её ровесниц.

- Это мудак Фрэнк,- сказала ей мама, а девочка повернулась и посмотрела на неё, после чего повернулась ко мне и дьявольски улыбнулась. Этот ребёнок посланник Сатаны. Я затупил, потом вернулся обратно и стал переводить взгляд с одной на другую.

- А он немой?

- Нет, он просто беременный, - посланница из ада засмеялась, а мама кивнула на пакет. - Я на работу, это разберёшь, - ЧТО? КУДА ОНА? А мне что делать с этим маленьким чудовищем? Я попал.

- А-а-а… - всё, что смог сказать я. Многословно, однако.

- Веселитесь, - сказала моя ведьма, улыбнулась и закрыла дверь. ЗАШИБИСЬ.

- Да чего ты паришься, не сожру я тебя. Кстати, я Молли, - от этих слов из уст этого ребёнка я застыл и сделал страшные глаза, а она только скрестила руки, встав в позу «весь район подо мной». Тут мой телефон заорал и, позалипывая пару секунд, я рванул в гостиную. Звонила Каролина, и пока я договаривался с ней о встрече, дитя подземелья начало греметь на кухне. Каролина доставала меня минут пять с вопросами, почему я не брал трубку два дня, потом начала нудить, говоря, что я её игнорирую. Грохот на кухне стал уже похож на постройку там нового дома, и я решил заглянуть, что же она там делает, слушая болтовню на другом конце. Так называемая «Молли» стояла на стуле, держа в руках рамку с рисунком Джерарда, и рылась на верхней полке. Что этому ребёнку надо? Я с помощью силы Всевышнего отвязался от Каролины и положил телефон в карман, чтобы не забыть его дома.

- Ты что-то хочешь? - вкрадчиво спросил я.

- Это твоя девушка? - слезла она со стула и поставила его обратно, взяла со стола конфету и уставилась на меня.

- Нет, - покачал я головой, а она взяла ещё одну и, кивнув, кинула мне. Она про звонок, да? Я такой тупой, что даже ребёнка понять не в состоянии.

- Классный рисунок, рамку только поменять надо, - ясен хрен, ей нравится. Рисунок такой… детский, такого взрослого мальчика по имени Джерард Уэй. - Это ты рисовал?

- Мой друг. А что в пакете?

- Не знаю, бумажки какие-то, - она пожала плечами и стала увлечённо жевать конфету, шурша фантиком на всю кухню. Пока я рылся в этом пакете, она заглотила всю эту громадину и зашуршала ещё одной. Там были папки, в которых, как она и сказала, были бумажки. Видимо, какие-то документы, отнесу в комнату маме.

С любительницей разъёбываться об асфальт на роликах мы договорились встретиться около четырёх, и к трём я уже скакал по комнате с розовым ремнём в руках, в поисках чистой футболки. Ну и завалы у меня, нужно разобрать это всё. Или хотя бы скидать всё в шкаф. Я обернулся на скрип двери.

- О, у тебя и тут татухи, а ты не такой лох, - устами младенца. - Конфеты у вас вкусные, я ещё взяла.

- Обожрёшься и лопнешь.

- И забрызгаю твой гейский ремень, - она с такой странной рожей посмотрела на него, поморщилась, почесала нос и сказала что-то типа «фу». - Ты похож на мафиози, на босса самой крутой гейской мафии.

- Пошли.

- Куда? В гей клуб? - ну и ребёнок.

***

 

Эта Молли знала город лучше меня, но это и неудивительно. Меня поразило другое: как только мы запихнулись в автобус, именно запихнулись, ибо там было людей больше, чем бутылок в кладовке Джерарда, она своими маленькими ручками начала всех распихивать и орать, чтобы я не отставал. Самое херовое было то, что на неё даже никто не смотрел, а смотрели все на меня, как на террориста-смертника с муляжной гранатой. Кто-то даже пихнул и начал орать мол «какой я бесстыжий». А ЭТО НЕ Я, ЭТО ВСЁ ЭТА МОЛЛИ И ЕЁ САТАНА. Так же как мы туда впихнулись, мы оттуда и выпихнулись, только не по своей воле, а я вообще чуть в штаны не наклал, когда прямо на ухо завизжала сначала девка, а за ней громким басом толстый, потный дядя сказал: «ТАКИХ НА КОЛ НАДО». Тоже мне Влад Цепеш. У него рожа страшней, чем это «ТАКИХ НА КОЛ НАДО». Ну, я от рожи больше и испугался. Ну, от голоса ещё. Джи вообще задницы на сидения натягивает - это пострашнее, чем его «КОЛ». Властелин колов. Меня эта ситуация вывела, а вот Молли спокойно вышагивала, убрав руки в карманы джинсов и иногда что-то насвистывала. Видимо, для неё такие ситуации вполне нормальны, девка – похуистка. Кстати, куда мы идём? А она случайно не серийный убийца? МЫ, БЛЯТЬ, ВООБЩЕ В ДРУГУЮ СТОРОНУ ХЕРАЧИМ. Фрэнк, мама права, ты – мудак. Над тобой даже ребёнок властвует. Я страшно смотрел в этот маленький затылок, шагающий уверенней меня.

- У тебя деньги есть? - спросила она, даже не повернувшись.

- Есть… - тут она остановилась, осмотрелась. Щас ограбит и зарежет. Мама, я не попрощался с Уэем. А нет, сначала зарезают, а потом грабят.

- А, нам вот туда, - ткнула она пальчиком на маленький магазин. Сувенирная лавка что ли? Нахера? У неё там сообщники? Я уловил, как Молли взяла меня за футболку, и мы потащились туда. Перед самой дверью этого своеобразного, с некоторой творческой захламлённостью витрин, заведения, она выставила руку со словами: «Гони десять долларов». Я запустил руку в карман, и среди всего мусора нашёл там как раз десятку. Она на лету выхватила её и сказала, чтобы я подождал снаружи. Ну, ладно, заодно и покурю. Мы не опаздываем? Так, где там телефон.

Она выбежала как раз, когда я закончил с сигаретой, подбежала и пихнула мне белую, резную рамку из дерева, но она была сделана настолько мастерски тонко, что дерево больше походило на кружева, чем на грубый материал. Хоть у кого-то руки растут из того места.

- Самая лучшая, - Молли улыбнулась и отдала мне два доллара, какие у неё маленькие пальчики. С лапищами Джерарда просто несравнимо. Меня это так растрогало, что я не прекращал лыбиться всё время, пока мы шли до того самого парка, где уже, наверное, заждалась нас Каролина. Нас… я ей ничего не сказал про это исчадие ада, которое оказалось вполне себе сносным ребёнком, даже рамку для рисунка мне купила, а я так о ней плохо. На самом деле, во всех этих словечках нет ничего негативного. Блять, как я не люблю это «негатив», «позитив», как в фотосалоне. В общем, я не со зла, но это не ко всем относится. Моё отношение к человеку может поменяться за считанные секунды, и в этом виноват не я, а сами люди. Не собираюсь я закрывать глаза на то, что мне не нравится, но думаю, найдётся тот человек, который будет творить неимоверные гадости, которые будут переезжать мои границы, но я буду его прощать. Это и глупо и интересно одновременно. Если ему будет простительно многое, значит, этот человек будет небезразличен для меня, значит, что-то в нём будет перекрывать все эти минусы, а может они даже станут плюсами. В недостатки мы влюбляемся больше всего, и как таковые они никогда не становятся достоинствами, мы их таковыми делаем сами, мы больше всего за них цепляемся.

Каролина нас ждала, конечно, но не скучала точно, потому что уже успела нажраться. Хорошо, что она сегодня не на своих роликах-убийцах. Молли начала над ней ржать, чего я от неё никак не ожидал. Хотя, почему это.

- А это кто, твоя сестра? - взмахнула Каролина пальцем, как волшебной палочкой. Да по тебе Академия Чародейства и Волшебства под названием Хогвартс плачет. Каролина Ебанутая будет теперь твоё имя, а меня наградят именем Фрэнк Мудак-Ореховый. Да напялят на меня гриффиндорский шарфик, да запихнут волшебную палочку мне в жопу, а на голову – гетр, АМЭН.

- Я его телохранитель, - миловидно сложила ручки Молли, при этом всё её существо кричало: «ДЕРЖИСЬ ОТ НАС ПОДАЛЬШЕ, ПЬЯНАЯ КОЗЛИНА». Фрэнк, что ты, откуда ребёнок знает такие слова? В АДУ НАУЧИЛАСЬ.

- Какой милый ребёнок, - засмеялась, ещё ничего не знающая Каролина. Да-а-а, Каролиночка, милый-милый. Только ты пальцами поменьше у её носа махай, а то будешь с четырьмя ходить, как в Симпсонах. А я ведь реально не знаю кто она, в смысле Молли. Нет, не сестра. ХОТЯ ХРЕН ЕЁ ЗНАЕТ. ОНА МОЯ МАТЬ ВЫЛИТАЯ.

- Мы будем с ними гулять? - мне понравилось лицо Молли, когда она меня спрашивала. - Вот с этим говном? - спросила она уже одними губами, повернувшись ко мне, чтобы это понял только я. Мало ли, вдруг Каролина какая-нибудь АГРЕССИВНАЯ. Я покраснел и закивал ей, пытаясь оставаться спокойным и не заржать, а она закатила глаза и сделала недовольное всей своей жизнью лицо.

- Пошлите уже, - замахала своими руками Каролина и весело поскакала обратно, оборачиваясь и смеясь. Бля, щас столкнётся с каким-нибудь столбом в виде двухметрового оленя или со своим асфальтом… Я пробежался взглядом по всем ребятам, по всем этим лицам, некоторые из которых были уже мне знакомы, и понял одну очень важную вещь: единственными трезвыми людьми были сейчас мы – не хотевший пить Айеро и недовольная, еще маленькая для валяния в парке в полумёртвом состоянии Молли. Некоторые действительно уже валялись, неудивительно. Парень, как же его… а неважно, короче, тот парень, что поймал меня вчера у дома был, кхм, нетрезвый уже с самого утра. Боюсь подумать, что же с ним сейчас. Наверное, уже кричит направо и налево о своей охрененности, крутится на фонарях как на шестах, воображая себя секси-стриптизёршей и посылает прохожим поцелуи, громко диктуя свой номер телефона.
Мы присели с Молли рядом с наиболее адекватной незнакомой мне парочкой. Всё-таки она ещё ребёнок, но, похоже, интеллекта у неё больше, чем у большинства присутствующих здесь.

- Я закурю?

- А мне-то что до твоего рака лёгких, - махнула рукой она и продолжила следить за передвижениями парней на скейтах.

- Один раз живём, - выдохнул я и вытащил последнюю сигарету из пачки. Зачем я туда зажигалку засунул? Что ещё за фокусы, совсем башню сносит, а я думал, чего она такая тяжёлая.

- В том и дело, - этот ребёнок рассуждает лучше меня. Действительно, для своего возраста эта Молли очень много понимает и видит. Пока что все её слова пришли к двери с табличкой «да» в моём мозге. Ни разу не промахнулась.

- Мой друг жёстко пьёт, причём почти каждый день, - выпустив дым в сторону, повернулся я к ней. Фига, у этого ребёнка волосы короче, чем у меня. Хотя нет, почти одинаково.

- Почему? - тихо спросила она и покосилась на меня. У неё недетские глаза, далеко недетские. Я покачал головой, прикрыв глаза. Я не знаю. - Возможно, у него что-то случилось? Ты не спрашивал его об этом?

- Нет, - мой голос стал таким же тихим, и я старался не напустить дыма на Молли.

- Но он же твой друг, ты можешь ему помочь, - слегка пожала она плечами и посмотрела на пролетающий в небе самолёт.

- Я не думал, что это серьёзно. Алкоголь помогает, но он перебарщивает с ним, а это уже не помощь, это уже какое-то самоуничтожение или саморазрушение, - блять, кто включил этот тупой режим.

- Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Такое чувство, лично у меня, что тебе нравится, но ты понимаешь, что это… как будто в тебе борются два мудака, - Фрэнк, давай, расскажи ей всю правду. Этот ребёнок прав, я привык к пьяному Джерарду, он вечно выпивший. Можно сказать, что другим я его и не видел. Но возможно и видел, поэтому я и не относился к его складам бутылок настолько капитально, так как боялся его трезвого, и в какой-то мере приходилось жертвовать той частью себя, которая говорила: «Забери у него бутылку, начни контролировать, не оставляй всё как есть, просто возьми и выхерни всё это дерьмо. Да хотя бы просто поговори с ним». И я слушал другую сторону, которая говорила всё с точностью до наоборот. Сейчас понимаю, почему я не хотел слушать ту, правильную сторону: нам помогает спиртное, мы сближаемся, так легче. Но это не жизнь, когда ты не контролируешь ситуацию – это противоестественно. Алкоголь просто позволяет нам делать то, чего в трезвом состоянии мы бы никогда не сделали. Но не значит ли это то, что мы просто боимся и выпивка в этом случае помощник, да ещё какой?

- Просто надо знать меру.

- У каждого эта мера своя. Она к нам идёт? - Молли кивнула в сторону, а я перевёл взгляд. К нам шагала Уэевская блондинка, которая приносила вчера ему краски. Вроде бы она была трезвая, но шла всё равно как-то странно. А-а-а, она на каблуках. Вот это ноги, а Джи не дурак…

- Привет! - звонко сказала она, когда уже подошла настолько близко, чтобы можно было говорить.

- Приве-е-ет, - протянула Молли, и я с лицом «блять, что» уставился на неё. - Я Молли.

- А я Кайла, - пожала она плечами и улыбнулась мне. - Я хотела номер Джера, - Джера? ДЖЕРА? Д Ж Е Р А?

- Кстати, как дела? Он не приехал, как я понимаю, - всё правильно ты понимаешь.

- Да, не приехал. Дела отлично, у тебя как? - грёбаное солнце, что тебе от моих глаз надо.

- И не берёт, я ему уже столько раз позвонила, - она присела рядом с нами на бордюр и достала пачку сигарет. - Да ничего, без него, правда, скучно, - так, Фрэнк, сиди тихо, а лучше закури. Блин, у меня же последняя была. Что она там курит? Бля, лучше просто сиди. - Так можешь телефон дать? - в этот момент я отвлёкся, ибо меня за футболку дёрнуло маленькое адовое дитя, которое начало с усилием и вылупившимися глазами, качать влево-вправо головой. Я одними губами спросил, что не так, а она показала руками крест. Ну, ладно. Я всё так же сидел и молчал, смотря на Молли, а она схватилась за голову и провела по лицу рукой, говоря тем самым: «Фрэнк, тебя не спасёт даже пересадка мозга, если это вообще возможно».

- У него тот же номер, - наклонилась вперёд Молли, чтобы ей было видно эту… как там её, Клару, нет, не помню.

- Да? А на что заканчивается? - не дыми таким говном на меня, а то щас я случайно назову тебя Крокодилом. Ну, так, имя подзабыл.

- Не знаешь, Фрэнк? - вернулась она назад, посмотрела на меня. - Я у него музыку слушала, зарядка села, вырубился, короче, - ЧТО ТВОРИТ ЭТОТ РЕБЁНОК? А ЕСЛИ МНЕ СЕЙЧАС КТО-НИБУДЬ РЕШИТ ПОЗВОНИТЬ. ОХ, ТЫ Ж.

Она посидела с нами пока курила свои супер-сигареты, а я сидел как на раскалённой сковороде, боясь, что кому-нибудь я могу срочно понадобиться. Сказав что-то малопонятное, эта Клара или не Клара, да неважно, еле встала на своих каблуках и наконец-то от нас ушла в народ. А народ куда-то собирался, не все, но большая часть.

- Почему? Ты его знаешь? - спросил я у Молли, которая совсем раскисла. Ну, конечно, она, блять, его знает.

- Нет, но я подумала, если он уж не дал ей номер, значит, ему это и не надо. А она выглядит навязчиво. Это твой друг?

- Может, надо было дать номер этой Кларе?

- Она Кайла и не надо ей, обойдётся. Пошли, мороженого купим, тут совсем нечего делать.

- Ну, пошли.

Мы прогуляли весь день и сожрали вместе шесть мороженых. Если заболеем, сожгут меня. С этой Молли было просто уссачно. Она ржала над прохожими и со временем заразила этим меня, а я просто краснел, когда на меня странно косились, но ржать мы не переставали. Странное дело, но мы даже не пытались заговорить, почему её сбагрили ко мне. Нашли няньку, молодцы. Но кто ещё с кем нянчился, вот в чём вопрос. Молли рассказала мне, какие тупые у неё одноклассники и как они её достали. Оказалось, что ей скоро исполнится восемь лет, и я почти угадал. Сказал же, от пяти до семи, или это не считается? Был уже девятый час и мы так упоролись и устали, что решили посидеть где-нибудь. И отрыли одно местечко. С обеих сторон были всякие разные стеклянные высотки, чередующиеся с необычными маленькими магазинчиками приятной наружности, а среди всего этого была длиннющая аллея с кучей кустов, деревьев, фонарей и скамеек. Нас бесили только машины, а всё остальное было просто идеально.

- Солнце уже садится, - прищурилась она, пожирая булочку. Просила опять мороженое, но я не разрешил, реально заболеть можно.

- Машины бы ещё не шумели.

- Да, и люди, - пробубнила она с набитым ртом и тут у меня как телефон заорёт, она аж подпрыгнула, да я и сам испугался. Надо что-нибудь поспокойней поставить. Захерачь Моцарта, Фрэнк. Бля, Джи. БЛЯ, ДЖИ. БЛЯ, ЭТО ДЖИ.

- Да, - нихуя я тебе не покажу, что я рад.

- Фрэнк.

- Да, - до этого у меня было лицо, которое бы вселило безысходность даже самому радужному оптимисту, но когда я услышал это «Фрэнк»…

- Фрэнк, - он говорил очень тихо, и я вообще растворился в этой атмосфере, даже глаза закрыл от удовольствия. Возьму щас газетку да забомжую на скамейке.

- Да… - Джи сглотнул, тихо выдохнул, и я опустил голову. Молли настороженно постучала мне по руке и спросила, всё ли в порядке. Чуть кивнув ей, я начал слушать, как он спокойно дышит и молчит. Мы так промолчали несколько минут, а время идёт, деньги бегут, им не важно, что мы не говорим.

- Я тебе звонил-звонил вчера, а у тебя абонент… не абонент, - медленно сказал он, прервав относительную тишину. - Приходи в себя, давай поговорим, - он бы сам в себя пришёл для начала.

- Давай.

- Я, например, слышу, что ты не дома.

- А я, например, что у тебя телевизор орёт, - странное какое-то чувство, жутко странное. Что-то тёплое, может, я спать хочу? Ты влюбился, баран.

- Тут какую-то хрень показывают, я и не смотрю. Ты вчера опять весь день спал? - мне так и хотелось спросить: «Ты вчера опять весь день упивался и дрочил?». Но рядом сидел восьмилетний человек, психика которого к этому ещё не готова.

- Нет, я к тебе ходил, а потом реально спал. Весь день.

- А ночью ты что делал? - намекает, намекает.

- СПАЛ, - а я обламываю, обламываю.

- Прости за тот раз, я нажрался.

- Засунь свои извинения в жопу таракану, что сделано, то сделано. Не буду я ходить и косить под идиота, который не помнит, что было вчера. У меня всё в порядке с памятью. И тогда на крыльце от тебя даже кофе не воняло, так что нехер тут разводить.

- Приезжай.

- У тебя же ДЕЛА? Слушай, начни уже сначала думать, а потом делать и говорить. Это несложно.

- Ты дебил что ли? Я скучаю.

- Да иди ты в жопу, - я отключился и запихнул телефон обратно в карман. Затрахал со своими «извини», «прости», «не бери в голову». ДА, Я, БЛЯТЬ, ТУПОЙ. Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ ЕГО ЕБАНУТОЙ ТАКТИКИ, ЛОГИКИ, ЧТО ТАМ У НЕГО. Он относится ко всему этому как к какой-то случайности. О, я пьяный, можно пообжимать. О, я пьяный, можно что-нибудь сказануть. О, я пьяный, можно зализать. О, я пьяный, можно звонить во время дрочки и стонать. И мне нихера не будет, Я ЖЕ ПЬЯНЫЙ. Я могу просто сказать Фрэнку «ИЗВИНИ», и он всё забудет, и мы будем «дружить», но это только до того момента, пока я снова не напьюсь. Кто из нас ещё и дебил. Да оба, рыбак рыбака, а в нашем случае дебил дебила. Я только начну привыкать к тому, что мы ведём себя как два обычных друга там или приятеля, как он вдруг что-нибудь выкидывает, и у меня ломается всё, что я строил. А когда я уже начинаю перестраиваться, он говорит «ИЗВИНИ», «ВЫКИНЬ ИЗ ГОЛОВЫ», «НЕ НАПОМИНАЙ». И Я НИ ТУДА НИ СЮДА. Все эти разговоры о ресницах, глазах, родинках, носах и так далее. Да мне нравится и сейчас, но я просто узнал, что он за человек, и я не могу воспринимать одни только ресницы, я вижу всего его, не как оболочку, и даже не как содержание, а как всё вместе, а это совсем другое. Как о колбасе сказал, оболочка, содержание. Джи, ты как фарш, окорок, еда. Есть хочу.

- Зачем ты с ним так, - чего? Я с ним? ДА ЛАДНО?

- Значит, есть за что, просто надо знать.

- Так расскажи, - ну да щас, побежал. Давай, рассказывай. Ей хватит и половины того, что вы творили. Можешь только про пляж, этого уже достаточно, чтобы отрубить себе голову, перед этим вывернув уши. Хотя, мы ничего ТАКОГО и не творили… наверное.

- Времени много, домой пошли.

***

 

Мама немного поругалась на нас, потому что припёрлись мы в десятом часу, а ей ещё надо было отвозить Молли, к которой я уже за день привык, я даже не устал от неё. Уже у двери она подмигнула мне, и поймала конфету, которую я ей кинул. А потом она замахала ручками и зарылась у себя в рюкзаке. Достала оттуда рамочку, и быстро положив её на комод, побежала за моей ведьмой, захлопнув дверь. Ну, что, пойду жрать. Маман орать будет, она хотела поужинать со мной, а я не хочу. Наобщался за день, спасибо, мне достаточно. Проваляюсь в кровати лучше, пока не усну.

Ну, я так и валялся уже больше часа, тупо валялся и ничего не делал. Слава моей матери, она самая умная ведьма на свете, потому что не стала орать, что я её не дождался. Она лишь постучала ко мне, даже не открыв дверь, и сказала, чтобы я ложился спать. Откуда она знает, что её «беременный Фрэнки» не спит?

Я уже почти отключился и лежу, думаю, что помыться надо, зубы, все дела и тут опять ор на всю мою тёмную комнату. Телефон. Да меня этот звонок заикой сделает. Опа, этот пиздёныш.

- Айеро у телефона.

- Уэй у шеста.

- В стриптиз клуб устроился? Как тебя туда хоть взяли. Это тоже самое, что привязать хлеб на палку и крутить им пока он не упадёт.

- Я как хлеб? Хлебушек… я не против, сексуально звучит.

- Ты так думаешь?

- Знаешь, я такой хлеб… - он начал тихо говорить, прямо как в тот раз, во время ДРОЧКИ. Своим этим сексуальным голосом. ДА-А-А, ОН ТАК УМЕЕТ. - Ты таких хлебов в обычным магазинах не найдёшь.

- Да, только в стриптиз клубах.

- Шутишь всё, да? Я же слышу как ты там сглатываешь.

- И ч-чего?

- Айеро…

- Да?

- А что ты мне сказал последнее, ещё днём? - а что я ему там сказал..? А, вспомнил.

- «Иди в жопу»?

- Вот и пойду. В твою мягкую, упругую, огромную задницу, я засуну туда аж два па…

- А ну молчать, - я был обязан перебить этот… этот секс по телефону. СУКА. Я ему сам в зад что-нибудь запихаю, вставлю, блять, ДЖЕРАРД.

- Если бы кое-кому не нравилось, этот кое-кто уже бы давно повесил трубку, - у меня сотовый, какой повесил, какой трубку, а, неважно. Он уже прекратит говорить ТАКИМ ГОЛОСОМ ИЛИ НЕТ?

- Я сейчас твой член повешу на гвоздь, рядом с твоим рисунком, будет целая коллекция.

- Айеро, может, хватит? Я знаю, что ты уже возбудился, отключи свой режим непонимающего ничего, как ты сказал, идиота, - знает он. ГОСПОДИ, ОН ЗНАЕТ. Этот говнюк всё про тебя знает. - А ты повесил мой рисунок? И две вещи – это ещё не коллекция, - ну да, ему же лучше знать, он же коллекционер у нас.

- На кол, - о, мужика сразу вспомнил, фу, представлю лучше Уэя. Нет, щас не надо.

- Твою задницу на большой, толстый кол, - как он говорит, мать его.

- Рисунок. На кол повесил.

- Коротышка ты поганый, - у него голос сорвался. ЕБА-А-ТЬ.

- МАМА, - у меня уже вся спина нагрелась, ей можно теперь комнаты отапливать.

- Я заметил, у тебя привычка… ты, когда волнуешься, начинаешь бред нести, типа «мне ничего не надо, я типа смешной».

- Я заметил, у тебя привычка, ты, когда напьёшься, ждёшь вечера, звонишь мне и…

- И ты дрочишь, да? Представляя, что это моя рука, - это уже невозможно терпеть. Как-то непонятно вздохнув, я сел, откинул голову назад и упёрся затылком в стену. - Ох, как ты задышал. Коротышка хочет руку мистера Уэя?

- Джи, заткнись, - грёбаный голос, кто тебя придумал.

- Вот видишь, я необычный хлеб. А ты тогда панна-котта.

- Чё такое панна… короче, что ещё за блювота?

- Сам ты блювота. Это такой итальянский десерт, - и что же у нас общего? Я – итальянский десерт? Я чего-то не знаю. А этот вообще хлеб, хорошо ему, наверно. Что-то он странные какие-то вещи говорит. Хотя, он же хлеб, ему это свойственно. А Я НОРМАЛЬНЫЕ ВЕЩИ ГОВОРЮ. Ну, ладно, я же не вслух, об этом кроме меня никто не знает. Уэй же всё обо мне знает, СПОКОЙСТВИЕ.

- Я тебя сегодня сравнивал с окороком, - и с колбасой и ещё с фаршем. Упустим этот момент, не всё же ему знать. ХА-ХА, ОН ЧЕГО-ТО НЕ ЗНАЕТ.

- Это вкусно.

- Я мясо не ем.

- Ты вегетарианец?

- Нет, я панна…

- Котта. Фрэнки.

- Да? - также вяло протянул я. Он точно спать хочет.

- Отпусти меня спать, - УГАДАЛ.

- Иди, - я молодец, я непредсказуем.

- Прости, я устал, - он зевнул, и его телевизор перестал говорить.

- Спокойной ночи.

- Ну ладно, спокойной, - он хмыкнул и отключился. А что он хотел? Я что ему девка какая, сопли тут разводить? Обойдётся. Отлично вообще, я реально мудак и дебил, сам всё и испортил. Что я за человек. И злиться-то не на кого, только на себя, всё в пизду, спать.