ДИСБАЛАНС МЕРИДИАННОЙ СИСТЕМЫ 61

Первое, что я увидел, когда проснулся – это тупая хрустальная люстра. Это моя тупая хрустальная люстра. А если люстра моя, значит и потолок мой, тем более только у меня на люстре могут висеть носки, к тому же ещё и разные. В общем, я веду к тому, что это моя комната. Та-а-к, начнём с того, что джинсы, ремень, футболка, вроде трусы – всё на своём месте, то есть на мне, а не на люстре, к примеру. Голова. Голова тоже на месте, правда немного кружится и, по-моему, начинает болеть. Джерард. А вот он не на месте, ибо пробежавшись взглядом по всем углам, я его не нашёл. Я всё помню. Сколько бы ни выпил, я всегда всё помню, хотя, возможно, я никогда до такой степени и не напивался, чтобы всё вот так просто, прямо как по волшебству, взять и забыть. Но я бы не сказал, что смогу пересказать своим внукам детально весь, происходивший вчера вечером, процесс. И вчера ли это вообще было. Знаете, а я уже второй раз слышу, как что-то стукается об окно. Конечно, мой идиотизм сначала сказал, что это жуки в окно врезаются, но когда случился третий раз, я понял, что это, скорее всего, не случайность, не галлюцинации и не жуки.

Делать было нечего, пришлось подползти к окну. И я в прямом смысле слова почти подполз: выпутался из-под одеяла, скатился с кровати, попутно пытаясь стать чуть ближе к своей цели, но эта попытка была неудачна, поэтому снабдив всё происходящее парочкой плохих слов, я грохнулся обратно на пол и если бы не подушка, которая слетела вместе со мной с кровати, то нос мой остался бы в напольных досках. Но я не сдался, не остался лежать рожей в огромной подушке; я взял себя в руки, перекатился на спину, посмотрел на серый потолок и сам не понял как за пару секунд успел открыть окно и свеситься с него так, что подоконник мне все яйца придавил.

- ДЬЯВОЛ, прости. - О, Боже, что происходит. Значит так, сначала я услышал это, потом мне в плечо прилетело нечто, чем, как я понял, и кидались в моё окно. Но это было не больно, потому что я ещё сплю и не совсем хорошо соображаю. А теперь угадайте, кто кидался камешками мне в окно ночью.

- Я не Дьявол, - у меня такой голос, будто меня сейчас стошнило прямо туда, на него, вниз.

- О, простите. Рапунцель, спусти свои косоньки, - лучше бы я не приглядывался и не видел этой недовольной физиономии и этой королевской позы.

- Слушай, иди домой. Ночь – все нормальные люди спят, - это я так рад его видеть.

- В том-то и дело, что нормальные, - Уэй такой маленький, когда смотришь на него сверху. Он хотел сказать ещё что-то, но только набрал воздуха и открыл рот, потом посмотрел перед собой, нахмурился и стал рыться в карманах. - Я к тебе четвёртый раз уже прихожу.

- Зачем это? - я немного распрямился, стало совсем невыносимо терпеть буквально врезающийся в меня подоконник.

- Странный ты какой, - опять у него там что-то шелестит, если конфеты, то я в это окно выйду немедля. - Нормальные люди работу не прогуливают.

- Не понял. Что?

- Жри, - как же всё быстро, я даже не успел уловить момент полёта очередной сладкой гадины в воздухе. Мне эта конфета зарядила в лоб и как от батута отскочила и упала обратно, а это означало то, что сейчас будет вторая попытка. Да у меня от его конфет скоро не зубы будут, а сплошной кариес. Джерард вздохнул, подошёл к месту её приземления, поднял и, о, Господи, подул на неё.

- Ты что-то про работу говорил?

- Ну… кто-то после пьяных подрочилок два дня отсыпается, а кто-то на следующий же день уже работает. - Я могу сказать спасибо Джерарду лишь за то, что он сказал это намного тише, чем мы говорили до этого, хотя как я дома оказался, вот этого я не помню, поэтому, скорее всего, некая ведьма по имени мама про мои «пьяные подрочилки» в курсе. Или про просто «пьяные» без «подрочилки». - Фрэнк, впустите к себе за конфету? - мне нравится, как он это делает, как говорит. Почему-то не могу представить, что он щас ныть начнёт или, не дай Бог, сюсюкать, умолять и делать милое личико, чтобы его впустили «за конфетку». Он как взрослый, твёрдо стоящий на земле бизнесмен, предлагает заключить некую сделку, условия которой удовлетворили бы нас обоих в полной мере. У него даже лицо серьёзное, он иногда с таким лицом ест.

Спускался я медленно, чуть ли не на карачках, особенно по лестнице. Нет, я не чувствовал себя зомби и в общем-то мне не было так плохо, как можно было бы подумать, увидев как я выбираюсь из своей пещеры. Только вот ручку входной двери было немного непривычно поворачивать, почему-то пришлось приложить больше усилий, чтобы её повернуть. И рука Джера оказалась тяжелее, чем обычно, когда он пожил мне в ладонь монстра, вызывающего кариес. У него такие горячие руки, что я аж подпрыгнул немного.

- Только разуйся, я тебя прошу. - Эй-эй, чего он так близко подошёл, я только проснулся и ещё не готов к новым актам страсти. Но ничего не произошло. Джер просто снимал (опа-на) кроссовки, стараясь не отрывать от меня своего едкого взгляда. Такие спокойные, но достаточно серьёзные глаза.

- Ну, у тебя и видок, - он хоть ничего и не делает, просто смотрит, но меня всё равно не отпускает. Чувствую, сейчас кто-то подавится слюной и умрёт. - Это даже хорошо, что ты из дома не выходил и никто тебя такого не видел.

Я не дышал, пока он обсматривал меня с ног до головы, я просто боялся даже выдохнуть. Самое странное, что мне как никогда спокойно, всё немного плывёт, но мне даже нравится. Реальность, не желая со мной контактировать в полной мере, застряла где-то… где-то. Поэтому я торможу, а это может плохо закончиться. Всем хватает моей природной тормознутости, и если к ней прибавить теперешнее моё состояние, то я могу пропустить какие-либо судьбоносные вещи, даже не заметив их. Но я заметил, как Джерард понюхал меня и прошёл мимо. Не может такого быть, чтобы я не дышал всё это время, я вам всё вру.

- У тебя же есть мой номер? Мог бы просто позвонить. - Я следил за каждым его прыжком по ступенькам, когда стал тихонько пробираться обратно. Если бы моя голова работала немного лучше, то я бы уже давно упал с лестницы, споткнулся, врезался в стену, сломал перила, выткнул глаз пальцем, потому что темно. Не знаю, как я мог забыть про все эти чудеса и спокойно подняться.

- Думаешь, я тебе не звонил? - Пытаясь сконцентрироваться на чужом голосе, делаю шаг, переступая через порог, и тут передо мной раскидывается картина, именно «раскидывается». Морской звездой на полу. - И вообще, я типа умер, - ага, браво, Джерард.

- Джерард, простите, конечно, что отвлекаю Вас от такого важного занятия, но не могли бы Вы мне оказать такую услугу и объяснить, на кой чёрт Вы будите людей посреди ночи, пытаясь разбить их окна?

- О, Боже… иди спать, - логика. И это мне сказал человек, который сам же меня и разбудил. Это как мама: «Будешь есть? Тогда сам встань и возьми».

- «Боже».

- Боже прогуливает работу.

- Я спал, а не прогуливал.

- Ещё лучше, Фрэнк. Это всё объясняет. - Долбаный фонарь, светящий прямо в глаз. Я чуть не грохнулся от этого сияния, а теперь вообще огромные пятна перед глазами. Когда надо они фонари не включают, а когда Фрэнк проснулся – так давайте устроим световое шоу. - Что ты стоишь морщишься, сходил бы помылся, я не знаю… переоделся.

- Только после Вас. - Доски предательски заскрипели, когда я уже начал усаживаться по-турецки рядом с нашим трупом. Как бы я ни старался, всё равно моя туша продолжает конфликтовать с этим домом. А Джерард, в свою очередь, так внимательно наблюдает за моими действиями, что это немного напрягает. Да, я смущаюсь, тем более такая интимная атмосфера. Ночь, тишина, почти полное отсутствие света, тени тоненьких веток деревьев на стене, легкий ветерок из приоткрытого окна. Только я и его ещё тёплый труп.

- Я мылся два часа назад. Кстати, тебя так вырубило, ну после… я испугался даже, - он сел, бешено сверля взглядом дверь. - Знаешь, сидишь себе кончаешь спокойно, и вдруг ты с дивана падешь. Первый раз такую реакцию вижу, - да он прям опытный жиголо, я смотрю. Но с реакцией такой в первый раз встречается. Видите, как я умею удивлять проституток. Ой. - Дай палец.

- Какой ещё палец? Ничего я тебе не дам, - лучше не говорить, про что я подумал, про какой палец. Везде одна эротика, господа.

- Да иди ты сюда, - сколько бы я не отодвигался, меня всё равно схватили за руку и, видимо, собирались оторвать мой большой палец. - Игра такая есть, большими пальцами.

- Может, мы оставим это на утро?

- Сейчас и есть утро. И вообще, замолчи, сейчас я говорю, - о, Господи, какое суровое лицо. - Да начнётся бой великий. На правой доске Фрэнк Айеро, на левой – Джерард Уэй – десятикратный чемпион мира по боям большими пальцам, - ну, началось.

- А я кто. Просто парень из Макдоналдса? Типа любитель, качающий большой палец в свободное от переворачивания котлет время? - не знаю, как меня хватило на столь глубокую эмоцию возмущения, но я задействовал даже левую, свободную от боёв, руку. Но чемпион был так увлечен моим пальцем, пытаясь его придавить, хотя я и не сопротивлялся, даже не напрягался, этот Джерард сам как-то там играет. Так сосредоточился ещё. - Я устал переворачивать котлеты, а от картошки-фри начинает тошнить, а раньше я её любил.

- Скоро всё закончится. Собирай вещи, - к чему он это. Непредсказуемость Уэя, пожалей меня, я устал. Самое интересное, что выражение его лица не меняется и всё внимание до сих пор сосредоточено на этом увлекательном действии пальцами. А он не замечает, что я не играю? Не замечает. - Правда там холодновато, но это ничего, у тебя же есть куртка.

- Я не буду жить с тобой. И работать в Макдоналдсе, потому что у нас не будет денег, я тоже не буду.

- Айеро, я серьёзно, собирай вещи, - он когда-нибудь уже оторвётся от этой камасутры пальцами.

- Зачем?

- Да так, нужно съездить, забрать кое-что, - опять. Заехать кое-куда к кое-кому за кое-чем. - Любишь поезда? - ну хотя бы что-то, хотя опять же «что-то». Телефон заорал. У меня даже не сообщениях орёт, пару секунд всего, но орёт. Я только хотел подползти взять, но кое-кто так меня за руку дёрнул и сам полез искать эту орущую раздолбайку, при этом безжалостно скручивая мой палец.

- Вот видишь, 5:12, утро, - как он соображает быстро, у меня так все эти движения руками, тыканья мне в лицо телефоном, дёрганья за палец – они все слишком быстрые, я не успеваю. Вот он рот уже открыл опять, Я ЕЩЁ НЕ ГОТОВ, ПОГОДИТЕ. - Почему у тебя мой номер не записан?

- Запиши.

- Двадцать сообщений, - он что, ещё и мои сообщения будет читать, ну нет.

- Кто такой «Дж. Н.»?

- Не такой, а такая. Отдай, - я потянулся за телефоном, но как обычно по рукам схватил. Это уже совсем наглости. - Слушай, делай, что хочешь, но запомни – если я говорю не трогать, значит не трогать.

- Стой, это что такое? - сегодня Уэй выдаёт просто бурю эмоций, его лицо не перестаёт задействовать все свои мышцы. Это нужно видеть.

- Ты можешь уже успокоиться, я спать хочу.

- Нет, я не могу успокоиться, потому что меня напрягает данная личность в Вашем телефоне, - пробубнил он себе под нос, продолжая тыкать в кнопки. - Матерь Божья, Фрэнк, ты хотя бы его в руки время от времени брал… - он быстро взглянул на меня. - Так, не сбивай меня с мысли, я по делу зашёл, - какие ещё дела, я щас на него драться полезу. - Во-первых, иди уже сними эту одежду и помойся. Во-вторых, про вещи я не шучу. В-третьих, поговори с мамой нормально, она была немного шокирована твоим видом в пять утра.

- Остановитесь, пожалуйста, - я пододвинулся, а он как-то тормознул, и у меня получилось телефон тихонечко так забрать. - Как я понял, мы куда-то собираемся ехать.

- Правильно понял.

- Мне бы ещё понять куда.

- Думаю, тебе это не даст никакой ясной информации. В общем, нужно заехать за ключами.

- Уже что-то проясняется, говорите дальше, я Вас внимательно слушаю, - как разговор с душевно больным.

- К другу моей матери, - я кивнул, в знак того, что могу слушать дальше. - Ну и всё, - отлично, как и всегда.

- А живёт он на Луне?

- Чтобы к семи вечера был собран.

Обожаю, когда меня игнорят, особенно, когда это делает Джерард. Знаете, меня вводит в некий ступор такое его отношение к моим вопросам. Я вроде бы уже и хочу матернуть его, наорать, дёрнуть за руку, дать по голове, но вместо этого, я просто стою и в большинстве случаев смотрю на его спину. Иногда на зад смотрю, но я этого не осознаю, нет-нет.

***

 

Заснул было темно, проснулся – темно. Но когда я ложился, мне было сказано, что уже утро, а сейчас… Вечер, если верить телефону. Хотя моему телефону верить нельзя, он показывает много лишней информации, когда этого делать не нужно. Ещё я перестал верить себе и своему слуху, маме, да всем и всему, поэтому в одних трусах я больше не сплю. Вот кому я теперь доверяю – полосатым пижамам. Вторая в клетку, правда. Шестой час вечера, надо ж столько спать, весь день почти. Внизу кто-то грохочет, ведьма, что ли, раньше прилетела, или мне нужно проснуться. Да нет, это ни то и ни другое. Хотя, после громкого «Линда», я действительно подумал, что сплю. Отец. Только откуда у него ключи.

Если честно, было немного странно видеть, как он рассматривает коридор, что-то берёт, вертит в руках, ставит на место. Я не привык к нему, и я не про коридор. Поэтому какое-то время я стоял на лестнице и смотрел на отца как на пришельца. Стоит, наверное, что-то сказать; по-моему, он даже не услышал, что кто-то спустился со второго этажа, это я такой тихий.

- Привет, пап, - щас я заикаться буду.

- Фрэнк, - всякий раз, когда он приезжает, я чувствую себя немного не в своей тарелке. Это так непривычно. Но я не могу ни улыбаться, когда и он в таком хорошем расположении духа. Иногда приходится быть немного актёром, хотя я это не люблю делать. - Она на работе ещё?

- Мама? Да, она позже приходит, - вроде бы не чужой человек, а мне так странно. - Дверь открыта была?

- Не заперта. Я стучал, стучал… она сама открылась.

- Будешь чай? - этот вопрос я выпалил сразу же, сам сначала даже не понял, что сказал.

- Буду, - он покачал головой, и после нелепой паузы, понял, что надо разуться. А я стоял и как завороженный смотрел на его старые джинсы. Я помню эти джинсы. Думаю, никому не хочется слушать про мои воспоминания из детства, да и сам я не хочу забивать себе голову прошлым. Может, я мыслю неправильно, но я не люблю прошлое, мне не нравится жить прошлым, и я не понимаю людей, которые живут тем, что с ними уже произошло. И я никогда не любил историю, я про школу. Я, конечно, понимаю, что есть какие-то исторические факты, события, которые просто нужно знать, и я понимаю, что на ошибках прошлого мы учимся. Но прошедшему придают слишком много значения, я не хочу так жить, поэтому пойдёмте лучше на кухню.

Отец перебирал в руках вторую салфетку, смотря в пустую чашку, и иногда нарушая тишину усталыми вздохами. Музыка в моей голове не давала сосредоточиться, поэтому оставалось только сидеть и слушать, как начинает кипеть чайник. Нужно газ выключить.

- Ты так рано ложишься спать? - на самом деле, я только встал, вот такой поворот событий, пап.

- Да я просто весь день спал, только сейчас проснулся. - Хочется спросить, зачем он приехал, но это так некрасиво будет звучать. Лучше чай заварю.

- Как поживаете?

- Как видишь, неплохо. Ты как? - Я чуть на себя кипяток не пролил, когда с чайником возился, потому что в дверь постучали, да ещё так громко. Не дай Бог, это Уэй решил посетить нашу семью. А судя по звукам, это не кто иной, как он.

- Я открою, - о, нет, пап, только не ты. Сейчас мои глаза будут плавать в чайнике, наслаждаясь кипятком. И хорошо, если только глаза. Я готов превратиться в груду частей тела неотложно, прямо сейчас. Лей воду, Фрэнк, просто лей воду, твоё дело – чай, просто завари чай. Господи, Господи, Господи. ЭТО ВЕДЬМА, СЛЫШУ ЕЁ ГОЛОС. Пронесло. Я же мог умереть.

Пару минут мои уши пытались уловить, о чём шептались в коридоре, но все попытки, как обычно, были безрезультатны. А чай-то уже заварился. Вообще меня вся эта ситуация безумно напрягает и пугает, не-не, чай здесь ни при чём. Человек, которого я вижу раз в году (это ещё если повезёт) приходит к нам, притом, что я ничего про его визит не слышал, и шепчется в коридоре с… со своей бывшей женой, получается. Это нормально, или нет? Просто не думал, что они общаются. Хотя как они могут не общаться, и что им может мешать. Ничего. Так, забыли, я не это хотел сказать.

- С добрым утром, - богиня сарказма в деле, но она такая уставшая. И что-то рано она приехала, хотя они договаривались, скорее всего. - Попозже поговорим о твоём поведении, - ну конечно, самое время воспитывать своего почти двадцатилетнего РЕБЁНКА.

- Что он натворил?

- Не стоит так улыбаться. То, что он натворил, лично у меня положительных эмоций не вызывает. - Да! Урод Вы, Фрэнк. Получается, что Джерард сказал правду и затащили меня домой не без её участия. Мой зад только хотел устроиться на стуле, но хрен ему и хрен мне. Хрен – в прямом смысле. Я понял, что это именно он, потому что кто ещё мог ломиться в двери, если все уже дома. Вот сейчас мне какого-нибудь чуда не избежать. Мама так посмотрела на меня, будто знала, о чём я щас подумал. Только не говорите мне, что она в курсе, как мы развлекаемся. Нет, мам, мы прилежные мальчики, всё очень прилично. С этими мыслями, я буквально прополз к выходу и рванул в коридор. Я аж вспотел. Ну, только этого нам не хватало, и так всё это очень напряжно, тут и я ещё со своими мокрыми ладонями.

- СОВСЕМ КРЫША ПОЕХАЛА? - а это первые слова, которые я услышал, когда открыл дверь. Правда нежно, да?

- С моей крышей всё в порядке, - что-то грохнуло на пол, а мои плечи стиснули так сильно, прям как под прессом. - С чего она должна ехать.

- ПОЧЕМУ ТЫ ВСЁ ЕЩЁ В ПИЖАМЕ.

- Не ори, - чтобы его напугать, я начал шептать, ещё так шикнул немного.

- Почему ты в пижаме?

- А надо без? Ты вообще дверь утром не закрыл, когда уходил, ты знаешь об этом?

- Так и знал, что ты не соберешься, - ЧТО, ПРОСТИТЕ. - До поезда ещё полтора часа, поэтому давай, - так это он серьёзно? Да-а, чемодан на полу, чемодан СТОИТ. - Зачем и заходил утром, результат нулевой.

- Куда мы едем, поясни, пожалуйста, - у меня тут тоже «результат нулевой», я уже раз третий спрашиваю, ещё с утра с самого.

- Если не помнишь, я говорил, - отличная фраза, всё прояснилось распрекрасно. Джерард до чего у нас довыпендривался, что я его решил взглядом убить, ну так, немного, типа постараюсь. - К старому другу моей матери, - выдавил он из себя и отошёл от меня подальше, зачем-то засунув руки в карманы своего неизменного пальто.

- А имя у него есть? - во мне просыпается Дарт Вейдер.

- Г-Гарольд. - Джерард чуть ли не пищал, и с чего-то пытался отвести взгляд, притом так встревожено, будто бы я реально тут испускаю в атмосферу лютые стрелы зла. Хотя он меня прилично, я вам скажу, достал.

- Меня бы ещё отпустили куда, после такого веселья, - на это Уэй лишь быстренько пожал плечами, уставился на ковёр и начал грызть свой ноготь. Не первый раз замечаю, что он ногти грызёт, да ещё так усердно, старательно, каждые пять секунд убирая палец от зубов, и любуясь на своё творение. Я бы так ещё долго мог стоять и смотреть на эту камасутру с пальцем, но мою голову посетила мысль о том, что лучше бы узнать у одной женщины насчёт: «А можно ли большому мальчику свалить неизвестно куда с человеком, который пару дней назад приволок этого большого мальчика домой около пяти часов утра. Кхм, маленькая деталь – большой мальчик был пьян и полностью обдрочен». Обдрочен. БОЖЕ, я вспомнил одну мелочь. Я говорил утром, что помнил всё, но как оказалось – не совсем всё. - Только не… Что мы делали в той квартире?

- Мне вслух сказать?

- Нет, про себя, - моя рука не выдержала и въехала мне же по лбу. Не, не от тупости слов Джера, и не от моей, тут больше спонтанно это было, просто рука всё сама решает.

- Я бы такие вещи вообще вслух не говорил. - А возможен такой вариант, о том, что я и сейчас вспомнил не всё? Вдруг раскроется ещё один факт того нашего вечера в гостях. А? - Ты придуряешь или действительно не помнишь?

- Что-то помню.

- Как такое можно забыть. - Видимо, разочарованный моей феноменальной памятью, Джерард решил больше не говорить со мной. Хорошо, что хоть разделся и разулся. Я наблюдал за этим молча.

Лучше не слышать про то, что происходит последние минут так уже двадцать. Все сидели и молчали. Да, это страшно. Потому что у меня живот урчал. Ну, до этого – я уговаривал маму, в общем, она меня не отпустила. Но знаете, вы просто не видели глаза Джерарда, поэтому не всё так плохо. Тут была тонкая связь между «Нет, не поедешь. Будешь как Том Сойер, забор красить» и взглядом Уэя. Шутка про забор почему-то всем понравилась. Так СМЕШНО, А-ХА-ХА вообще. Короче, я не об этом. Между минуткой маминого юмора и странным взглядом этого «МИЛОГО молодого человека» была связь, и заметил этот порядок действий только я, ибо я на всех потом быстренько посмотрел. После слов Миссис Айеро, Мистер Уэй сначала улыбнулся мне, а потом я вообще не понял, что это было. Но я вам клянусь, его мысли были грязны и порочны. Иногда так посмотрит своими двумя болотами в мои два ореха, и всё – у Фрэнка проблемы в штанах. Я бы с радостью отказался, отвернувшись от этого его навыка, от этого «Я немного тут потрахаю тебя, а ты пей чай, не отвлекайся», но оно реально само, меня просто припечатывает к этим болотам. Хотя это всё не я, все знают, кто во всех грехах виноват. Да что они там всё говорят, я про родителей. Чего-то разговорились. Как это ни странно Джерарда сегодня не достают и он никого тоже. А-то ведь они обычно как начнут галдёж, хоть еду в уши засовывай, и не важно, знают они друг друга – не знают. Тут можно подумать, что Джер перед отцом так неразговорчив, что всех немного напрягает эта обстановка, но я-то помню как этот трахальщик глаз с Эрин и Молли ржали, ещё и мать мою туда втянули. Сектанты. Свет вон везде повключали.

- Пошли. - До этого я пялился на лимон в своей большой белой чашке с остывшим чаем, но ведьминский шёпот любого выведет из состояния покоя. Она взяла папу за локоть и они так быстро ушли, что я и на это раз ничего не успел сообразить. Просто лимон ввёл меня в состояние транса, что привело к разрыву между мной и реальностью.

- Я же сказал, что не отпустит. - Джер тоже что-то искал в своей чашке, на мои слова он только поднял глаза, как-то безлико посмотрел на меня и опять уткнулся в свой чай.

- Отпущу, если кто-то будет вести себя хорошо, - я чуть в зад себя не упал, когда эта непостижимая женщина проорала это откуда-то из гостиной. Негромко ведь сказал, как она вообще… Чтобы она больше ничего не услышала пришлось пододвинуться к этому напротив поближе. Даже не смотрит. Всё нормально, или я отлоханил опять чего?

- Иди собирайся, поезд тебя ждать не будет. И помойся ты уже, наконец, - спокойствие, даже усталость, сонливость. Что за хандра на тебя напала, Джерард? Нужно поцеловать, так надёжно, крепко. Хочется, перехочется. Двум моим создателям, то есть родителям, очень бы понравилось. Странно так говорить – «родителям». Эй, мистер Уэй, Вы куда. Он ещё и чашку с собой взял.

- Клептоманией страдаем? - чашку на место, быстро. Да куда он пошёл, ничего не понимаю опять. Пришёл с чемоданом, типа давай собирайся бла-бла-бла все дела и вдруг решил всё забрать и свалить. И забрать не только своё. Моя чашка. Это моя чашка. Потому что она зелёная и с жёлтыми божьими коровками внутри. Это моё.

- Заткнись уже и займись делом, - опа, вот это да. Ещё и дверью хлопнул. Мальчика зло захватило, мне это не нравится. А я его поцеловать хотел. Да ни за что. И кстати, я помылся вообще-то, ещё после того, как этот злодей утром ушёл.

***

 

Помните приключения моей одежды по всему дому? Так вот, она до сих пор где-то путешествует. Я, конечно, понимаю всё: и что маме поколдовать хочется и надо мной поиздеваться, но мне выходить скоро, уже не через полтора часа, а через СОРОК МИНУТ. Нам же ещё до вокзала ехать, что за дела.

- Держи, тебе передали, - Господи, за что. Я спокойно стоял в комнате спиной к двери и думал, но это до того момента, пока сюда не пришёл ДЖЕРАРД. ЭТОТ ДЖЕРАРД МЕНЯ УЖЕ ЗАКАНАЛ, ДЖЕРАРД, ДЖЕРАРД, Джерард. Он нормально делать хоть что-нибудь может, или нужно врываться без стука и орать обязательно. Мало ли что я тут вообще делаю.

- Ты же ушёл.

- Я уже пришёл. И вот, возьми, - когда я повернулся, он театрально бросил МОИ вещи на пол, посмотрел на них, а потом невинно уже на меня. Ох, чувствую, будет лежать кое-кто в больнице с порванной задницей. Я ему туда чего-нибудь запихаю, дошутит. Это не то, о чём вы подумали. Все такие пошлые, ужас. - Ну что ты стоишь, свет хоть бы включил, - он повертел головой в надежде вспомнить где же был этот выключатель, и пока Уэевская голова неимоверно крутилась, я успел подскочить и разом подобрать всю одежду. Но так как мои руки – не руки, поэтому половина кучи разноцветных тряпок опять встретилась с полом, пока я пробегал обратно, к кровати. Это носки, точно.

- СТОЙ СПОКОЙНО, - а это у меня от нервов. Защитная реакция. Вообще, чувствую, что выгляжу я довольно странно. Как человек, которого разбудили посреди ночи противным звонком, ворвавшимся в его крепкий, глубокий сон. А потом оказывается, что звонят какие-нибудь пьяные придурки, успевшие сказать гадость тебе на прощание. И ты встаёшь весь взъерошенный, с бешеными глазами в кучку и думаешь, кто же из твоих родственников умрёт, потому что те пьяные придурки сказали, что ровно через пять дней кто-то из моих родных покинет мир наш грешный. До сих пор это состояние помню. Забыл сказать, этот «человек», как вы уже поняли, это был я, меня разбудили неизвестные придурки посреди ночи. А случилось это где-то в конце зимы.

- Да что ты сегодня орёшь-то всё… - Я? Это я-то всё ору, ага.

- Я не ору. Это ты орал, ты первый начал.

- Заткнулся бы ты лучше, я ещё тебе наказание за спизженные ватманы не придумал, так что твоё поведение может в корне изменить дело, - ОЙ, УГРОЗА, СТРАШНО, ТРУСЫ ПРОМОКЛИ. Да я детей с формочками в песочницах больше боюсь. Вон один раз мне в глаз такой штукой заехали, думал без глаза останусь, как пират.

- Слушайте, идите в зад, Джерард.

- Слушайте, а я ведь и такое могу.

- Ты только говорить можешь, - пробубнил я тихо себе под нос и стал дальше собирать вещи.

- Знаете, на такие вещи нужно разрешение иметь, я его ещё не получил. Мне сказали, это всё глупости. Или как ты там говорил… «Как-то по-дурацки звучит», - а? Тут я чуть было не повернулся, ибо таких поворотов не ожидал. Значит, если бы я тогда согласился, мы бы этим прям в лифте занялись. Нет, что вы, лучше на лестничной клетке, ну так, чтобы людям не мешать, а то всё-таки лифт. Он же сейчас говорил про то «Фрэнк, когда мы займемся любовью»? Надеюсь. - Если ты ищешь сумку, то она в кладовке.

Тут между мной и кладовкой, в которой была сумка, выросла большая грозная преграда в виде Джерарда в дверном проёме. Свет он так и не включил, но его рука по-прежнему оставалась на выключателе, а по лицу было понятно, что просто так я не пройду. Но ничего другого не оставалось, пришлось. Я поправил футболку и направился к двери, рассматривая ковёр, сливающийся с моими носками, под ковёр подбирал.
Ну, естественно, когда я уже почти вылез из комнаты, путь мне загородила рука, так меня и прижали к косяку. Да, я буду краснеть как школьница и опускать глаза. Опять он в ботинках по дому ходит.

- Ты бы разулся, что ли, я не знаю.

- Вот я тоже не знаю, - вот чего я точно не ожидал, и от чего у меня глаза стали с блюдца, так это того, что меня поцелуют. В ШЕЮ. И не прям так страсть-страсть, а так легонько, мягко, вроде приятно. Но, блин, это так щекотно. - Остановишь меня.

- Хорошо, - а сам я подумал, кто бы остановил меня. Этот вопрос отпал сам собой, когда я оказался зажат между холодным косяком и не менее холодной одеждой. Коленки подкашиваются, что ли; мне плохо, особенно моей шее.

- Я когда-нибудь рассказывал тебе о ней? - о ней? Что.

- О ком? - или о чем.

- О матери, - я чуть не обделался ведь.

- Нет. - Не знаю что на него нашло, потому что нам нужно собираться, а не смотреть друг на друга и чмокаться в дверном проёме. Вот я смотрю на лестницу, но вижу, что этот бессовестный меня разглядывает. Так близко, блин-блин, не надо так конкретно изучать моё безумное лицо.

- У тебя такой нос ровный… - мне сложно было посмотреть на него, потому что уж слишком близко, вообще, кажется, я глаза скосил. Ну хоть нос ровный. - Я это вслух сказал, похоже.

- Давай ещё свои слова назад забери.

- Менее ровный он от этого не станет.

- Пошли сумку достанем, - опять он мне в кровь что-то пустил, почему так хорошо, о, Иисус, почему. И почему нужно это останавливать. Не смотри на Джерарда, не смотри на Джерарда. Смотрю на лестницу.

- Знаешь, я мало кому могу смотреть в глаза.

- Блин, Джерард, мы опоздаем, - я попытался как-то освободиться, но меня прижали ещё крепче, видимо, намереваясь задушить. Можно мной ещё стену сломать. Да мной вообще можно стены сносить, чего мелочиться. - И с глазами – это всё фигня полная.

- А ну смотри на меня.

- Да не буду я.

- Ты действительно так думаешь? - я просто тупо молчу, я не думаю. - Ты опять сам себя боишься.

- Да хватит бред нести, а. Никого я не боюсь, - блять, я щас злиться буду.

- Тупица, - конечно, да-да, я знал, спасибо. - Это нормально, понимаешь, - быть тупицей? - Мне хочется, чтобы ты говорил мне всё, ясно? И мне заебалось тянуть из тебя чувства, - а, всё, понял. Нет, не понял. Какие ещё ЧУВСТВА, мы на поезд опаздываем.

- Чувства нельзя тянуть из кого-то, они внутри, я чувствую. И я не буду о них говорить, ясно? - это «ясно?» в моем исполнении звучало немного угрожающе. - И навряд ли я когда-нибудь скажу, что люблю тебя, я вообще не понимаю, что ты от меня хочешь.

- Я не говорил об этом, я не просил говорить.

- А что тогда, прости? Ты мне только что сказал, что хочешь, чтобы я всё тебе рассказывал, - Господи, какие мы сложные, глубокие личности; мне, приземлённому мужику, таких тонких художников не понять.

- Можно вопрос? - не знаю как, но он пододвинулся ещё ближе и совсем тихо спросил, а я кивнул. - Ты вообще что-нибудь чувствуешь? - да-а бля-я-ять, вот ты ж редька, завёл шарманку. - Вот сейчас я рядом, я на тебя навалился, можно сказать, зажал в углу, а ты как стена. Бетонная.

- Я же сказал, что чувствую.

- Да этот косяк больше сейчас волнуется, чем ты.

- Ну не могу я об этом говорить, ну бесит меня это. Не вижу я границу межу красивым и соплями, - вот кто-то умеет красиво говорить, но я не из тех людей, что мне теперь прикажите делать, - Джер, пожалуйста, только не заставляй меня заниматься девчачьими штучками.

- Ты меня запутал, - отлично. - И вообще, что ты имеешь против девушек, тупой педик.

- Сам тупой педик. - После моей ужасно обидной фразы, я сделал шаг в сторону несчастной кладовки, и одновременно мне в голову пришла кое-какая идея. Уже нащупав ручку двери за собой, я потянулся и дёрнул нашего Уэя на себя. Чувствую, не ожидал он от меня такой инициативы.

- И чего это мы творим, - о, я же говорю, не ожидал.

Я молча, смотря под ноги, пропрыгал в эту кладовку, потом и придурочного философа затащил за собой и так удачно, что он на меня налетел, и я со своей прекрасной кармой наткнулся на какую-то коробку и чуть не шандарахнулся.

- Мы в темноте твою сумку не найдём.

Некая магия нашла на меня в эту минуту. Ах, ах, сопли-сопли, Фрэнк, вон текут, розовые. Сумка. Какая к чертям сумка, у меня тут магия начинается. Но что-то внутри меня захотело вырваться, наконец, наружу, и я бы не сказал, что мне это очень нравилось. А может, я всё придумал. И чего я, спрашивается, стою. Затащить у меня получилось, а сделать что-то – это уже не про меня, поэтому так я и остался стоять, держа Джерарда за локоть. Иногда сам от себя в шоке, а иногда и близко подойти не могу, в этом весь я. Я перед вами, закидайте меня камнями, но только скажите, что происходит.
Может, я на самом деле вру сам себе и боюсь сам себя. Как-то всё очень серьёзно.

- Собирайся, жду внизу, - локоть стал ускользать из моей руки, но я сообразил и видимо зря, но ухватил его покрепче. Я ничего не вижу. - Что такое, дорогая?

- Какая дорогая? - дверь немного приоткрылась, и мне теперь стало видно хоть что-то.

- Дорогая – это ты, - он так быстро поцеловал меня в лоб, что догнал я своими мозгами, только когда дверь уже была закрыта. В шейку, в лобик, «дорогой» называет. Что случилось.

И как обычно у меня заело пластинку и всё время, пока я собирался, думал об этом и вспоминал, о таких же наплывах нежности. А он ведь всегда был такой. У него всегда все глупые выходки чередуются с подобными «мур, мяу». Господи, где моя щётка. Никогда не думал, что буду анализировать (это громко сказано) поведение парня, который… который мне нравится? Не знаю, как это назвать ещё.

- Ты чего стоишь, Джерард заждался уже тебя, - мама, только когда она зашла, я понял, что просто стою и пялюсь в окно, а я ведь щётку искал. - В кого такой тормоз родился, - В МАТЬ.

- Я щётку не могу найти.

- Ты в ванную не пробовал заглянуть?

Меня опять куда-то засасывает. Теперь это окно, деревья, фонари, свет в домах, небо, которое должно быть чёрное или синее, а оно сизое. У меня голова кружится. Последнее время часто кажется, что или меня кружит, или всё вокруг меня кружится. Всё-таки это меня кружит.

И если бы не ведьма, которая буквально выпихнула меня на лестницу, кидая попутно мне немаленькую сумку, я бы до сих пор так и стоял в своей комнате, непонимающе смотря в окно. А ещё она мне щёткой по затылку заехала, когда я уже был внизу, потому что я опять тормознул. Это вечер сегодня такой. Это не я.

***

 

Поезд сошёл с рельс. Не знаю, к чему я вспомнил эту фразу, сказанную моей домашней ведьмой пару дней назад, но сейчас фраза эта не даёт мне покоя, потому что я стою на вокзале и жду поезда. Один из них уже проехал мимо, ослепив меня так, что радужные круги перед глазами отказывались покидать всё, на что я смотрел. А ещё эти поезда кошмар какие шумные; если закрыть глаза, то можно представить, что это какой-то злодей и его шайка долбят по рельсам большими молотками. Кстати, тут такие злодеи, только более очеловеченные бегают, пиная банку и иногда друг друга. Вроде бы взрослые такие, высокие, а ведут себя как дети. Никого вокруг не видят, людей сбивают, щас и ко мне подберутся, а меня они точно не заметят. Вообще скинхеды какие-то, опасные типчики. Кстати Джерард сказал мне стоять тут, а сам ушёл за сигаретами, так что если нападут, то только на одного меня.

- Хо-о-олодно, - если Уэй нудит над ухом, значит он уже пришёл. На самом деле увидеть здесь что-либо было трудно – темно, а фонари, они как мои руки, они не фонари. Фонари – не фонари.

- Откуда у тебя деньги, - билеты, которые он, можно сказать, просто дарит мне, целые тележки еды, кстати говоря, недешевые сигареты, где этот засранец берёт деньги?

- Душу людей, забираю все ценности, - да-да, душитель с пляжа, я помню.

- Не, серьёзно, ты работаешь где-то? - питомник не в счёт.

- Не, серьёзно, я душу людей, - сука, достал.

- Не дыми на меня.

- Кто сказал, что я сейчас курю, - ой, слева кто-то стоит. Я покосился туда; это была девушка. У неё лысая голова. Нет, чего, правда? При этом девушка красивая. Но лысая. Хотя одно другому не мешает. Мне даже нравится. Видимо, я так нагло смотрел на неё, что она тоже начала смотреть на меня.

- Куда едешь? - она говорит со мной. Да, она спросила меня. Ну, я бы тоже или убежал бы, или заговорил с незнакомцем, если бы он бешено глазел на меня. Скорее – первое. А куда я еду, а куда мы едем, а я не знаю.

- Не знаю, - ответил я ей совсем тихо и пожал плечами. Эта девушка нисколько не уступает человеку по другое моё плечо, не уступает в умении так курить. Так – это когда между тобой и сигаретой есть что-то большее, чем просто «несколько раз запихнул в рот и выкинул». В общем, или баба меня кадрит, или она всегда курит как в последний раз.

- Большие глаза у тебя, - кадрит.

- А у тебя белые ресницы, - ну как же без Джерарда, - ещё огромный рюкзак и старые джинсы. И что дальше, - чего ему от девки надо, что он везде лезет, Шерлок Холмс. Когда я услышал щёлканье зажигалки, то понял, что щас с обеих сторон у меня над душой дымить будут. Кстати, я ни капли не хочу. - У него ведь не только глаза красивые. Так что дальше, мне интересно, - красивые? Но она же сказала «большие». Тупой.

- Ничего дальше, я не с тобой разговариваю.

- А мы на «ты» уже? - какой у них грубый разговор выходит. Разборки, разборки, всё по-взрослому, да.

- Кто-то тут ревнует, - так, что-то в голове закипело. Я стою на вокзале, слева от меня лысая девушка, которая, возможно, пытается со мной флиртовать (тупое слово номера неизвестно какого, мне нужен блокнот), справа – Джерард, который, возможно, ревнует. Но