Крупнейшая историко-культурная область среднеазиатско-казахстанского региона — Южный Казахстан и Семиречье — занимает территорию между Средней Азией с одной стороны, Центральным Казахстаном, Сибирью и Уралом — с другой. В ней выделяются три района — Южный Казахстан (долина Сырдарьи), Юго-Западное Семиречье (междуречье Таласа и Чу), Северо-Восточное Семиречье (Илийская долина).Область находится на стыке земледельческих оазисов и кочевой степи. Такое положение издревле определяло своеобразие развития культуры. Здесь в контактной зоне земледелия и скотоводства наиболее отчетливо проявляются взаимодействия земледельцев и скотоводов, оседлости и кочевничества, города и степи. Эти взаимодействия были многообразны: политические, экономические, культурные, этнические. Взгляды исследователей на характер этих контактов неоднозначны. Так, в начале XX в. писали о кочевниках, находящихся в состоянии постоянной борьбы с оседлыми земледельцами, кочевниках, которые «сметали все на своем пути и обращали цветущие оазисы в мертвые пустыни» Кочевники Востока, в том числе Казахстана и Средней Азии, зачастую рассматриваются как носители закоснелой культуры, а их влияние на развитие цивилизации — губительное. Р.Пайпс пишет, например, о том, что история Средней Азии — это история постепенного завоевания и разрушения оседлой иранской цивилизации кочевниками-тюрками.Однако преобладает мнение о тесной, органической связи между кочевниками и земледельцами. Некоторые ученые считают, что следует говорить об единой экономической системе, охватывающей как оседлую, так и кочевую часть населения вообще и какого-либо конкретного региона, системе, в которой оба направления хозяйственной жизни не могли нормально функционировать без постоянного взаимообмена. Нарушение этого экономического единства приводило к тяжелейшим последствиям для кочевников и для жителей оседлых оазисов. Наиболее аргументированно эту точку зрения отстаивают С.П.Толстов, А.X.Маргулан, Т.А.Жданко, С.А.Плетнева, П.Бриант.Важное значение для понимания взаимоотношений кочевников и земледельцев имеет установленный факт о том, что «чистые кочевники» являлись редким исключением и что элементы оседлости и земледелия всегда сопровождают кочевое хозяйство; в рамках единой этнической общности наряду с кочевым существовали полукочевые и полуоседлые группы скотоводов.Поэтому «непроходимой границы» между земледельцами и скотоводами не было, и в массе последних всегда имелись потенциальные группы оседлого населения, которое при определенных условиях и стечении обстоятельств переходили на оседлый образ жизни. Были и обратные процессы, но в целом при всех локальных и хронологических изменениях в хозяйственной жизни ведущей оставалась тенденция к расширению зоны оседлости, земледелия и урбанизации.При решении проблемы города и степи в эпоху средневековья важное значение имеют разработки по выявлению исторических закономерностей в развитии города и кочевников. Такого рода исследования сейчас ведутся в научных центрах страны, в том числе и Казахстана. [337] Появились обобщающие сочинения по городу Средней Азии,)кочевникам средневековья. Интенсивное археологическое изучение городской культуры Южного Казахстана и Семиречья, проводившееся в последние два десятилетия, позволило выявить новый материал, систематизировать его и рассмотреть целый ряд вопросов, в том числе и аспект развития городской культуры во взаимодействии с кочевниками на протяжении средневековья вплоть до периода, освещенного этнографическими сведениями. В VI — первой половине IXв. городская культура развивалась в двух районах — в Южном Казахстане и Юго-Западном Семиречье. В политическом отношении область подчинялась тюркским династиям кочевого происхождения и входила в состав Западно-Тюркского, Тюргешского и Карлукского каганатов. В область из Центральной Азии в это время переселились большие группы скотоводческого населения.Для кочевого населения в годы тюркских завоеваний была характерна, на наш взгляд, первая стадия кочевания и переход от второй к третьей стадии кочевания.) В указанный период происходило разграничение территории кочевания, стабилизировались маршруты кочевий, закрепились постоянные зимовки и летовки, появилось земледелие, выделилась прослойка оседлых бедняков и произошел переход к оседлости отдельных родовых подразделений. Племенные объединения приобретали элементы государственных устройств, складывался государственный бюрократический аппарат, формировался общий язык и письменность, развивались торговые и дипломатические связи. В этих условиях происходило формирование городов — как административных ставок, так и центров ремесла, торговли, культуры. Взаимодействие оседлого и городского населения с населением кочевым и полукочевым имело различные аспекты. Однако следует отметить, что в Семиречье и на юге Казахстана кочевники, земледельцы и горожане оказывались интегрированными в рамках единой социально-экономической структуры. Под влиянием оседлых земледельцев и горожан бывшие кочевники быстрее переходили к оседлости, к городской жизни, осваивали городские ремесла. Влияние оседло-земледельческого уклада ускоряло развитие и кочевников. Культурологический аспект взаимодействия характеризуется такими явлениями, как заимствование, подражение, диффузия, интеграция. Так, к примеру, оседлое население заимствовало у кочевого типы вооружения, украшений, посуды из драгоценных металлов. Однако оседлое население не шло по пути слепого копирования, а привносило в эти изделия свои специфические элементы. Но «передав» престижные предметы, связанные с воинской аристократической средой раннесредневекового общества, кочевники-тюрки могли полностью удовлетворить свои запросы в этих изделиях только при наличии развитого городского ремесла. Таким образом, спрос кочевников, скотоводов стимулировал развитие городского ремесла, а тюркские каганы были заинтересованы в строительстве городов. В то же время переходящее к оседлой жизни скотоводческое население перенимало у оседлого населения традиции строительного дела, домостроительства, а тюркская знать, видимо, приглашала для возведения дворцовых комплексов и их украшения строителей из числа оседлого населения. Архитектура цитаделей Куйрук-тобе, Баба-Ата, Красной Речки, Замков Луговое А имеет близкое сходство с архитектурой Согда и Шаша. Согдийские художники по заказам тюрков украшали стены построек тюркских феодалов росписями, резьбой по дереву.Профессиональные объединения согдийских строителей и художников служили своеобразными ретрансляторами вкусов и моды, формировавшихся в крупных городских центрах, на периферию и в тюркскую среду. При этом следует учитывать, что престижные культурные эталоны распространялись прежде всего в элитарной субкультуре. Для нее был характерен своеобразный репрезентативный облик, в значительной степени общий для феодализирующейся знати тюрков, согдийцев, усрушанцев, шашцев. Отсюда и стремление к китайскому шелку, тюркскому воинскому снаряжению, согдийской архитектуре, стенным росписям и резному дереву. Но вместе с тем параллельно внедрение инноваций шло и в массовую культуру — в керамику, в рядовое домостроительство. Так, по мнению Б.И.Маршака, в конце VIIв. в Средней Азии, Семиречье и Южном Казахстане складывался своеобразный комплекс керамики с чертами подражания богатой металлической посуде. Однако, являясь массовой продукцией, керамика представляет элемент уже народной культуры. Основу народной, массовой культуры составлял местный культурный пласт, известный как каунчинский, отрарско-каратауский, джетыасарский. Десятки поселений и городищ, расположенные рядом некрополи свидетельствуют о больших, чем представлялось раньше, масштабах культур. По археологическим материалам наблюдается устойчивость и традиционность этих культур на протяжении нескольких столетий — с первых веков до нашей эры до VI—VII вв. н.э. Этот культурный комплекс характеризует период существования племенных союзов, входивших в этнокультурное государственное объединение Кангюй. Касаясь культурных взаимодействий в сфере материальной культуры, невозможно обойти вопрос об этнических процессах. Взаимодействия в этническом плане характеризовались двумя видами миграций: перемещением больших групп населения (великое переселение народов, согдийская колонизация и тюркские завоевания) и микромиграциями, когда переселялись небольшие группы населения, проповедники, торговцы. Эти переселения сопровождались интенсивными этногенетическими процессами, которые, как замечено исследователями, одновременно носили объединительный характер. В процессе взаимодействий пришельцев, завоевателей и автохтонного населения происходил синтез этнического субстрата и суперстрата, в ходе которого возникал новый этнос. Проблема взаимодействия кочевых и оседлых племен на юге Казахстана в эпоху первой половины I тыс. н.э. является частью так называемой Кангюйской проблемы. Как уже отмечалось, в начале I тыс. н.э. на средней и Нижней Сырдарье, включая Фергану и Шаш, сложилась единая культурно-историческая зона трех археологических культур: каунчинской, отрарско-каратауской и джетыасарской. Население, оставившее эти памятники культуры, составляло основу этнополитического объединения Кангюй. В состав его входили, по мнению большинства исследователей, северо-иранские племена.В конце III — начале IVв. под воздействием кочевников, пришедших с востока, в материальной культуре (керамика, вооружение, украшения) стали происходить значительные изменения. Появились признаки, характерные для гуннских памятников Тувы и Монголии. Если раньше антропологический материал характеризовался наличием двух типов — хорасанского и восточно-средиземноморского, то теперь он свидетельствует о смешении европеоидного и монголоидного. Стала меняться и лингвистическая ситуация; тюркские языки вытесняли иранские. Пришельцы (а это, видимо, были гунны и другие центральноазиатские племена) дали толчок для движения джетыасарских и отрарско-каратауских племен вверх по Сырдарье, в Среднюю Азию и на Средний Восток. Другая часть населения (возможно, аланы) продвинулась на Кавказ. В конце VI — начале VIIв. в Семиречье и на юг Казахстана хлынула вторая волна племен из Центральной Азии — тюрки. Их влияние на культуру прослежено и в Семиречье, и на Сырдарье. В Отрарском оазисе, например, в VI — первой половине IVв. складывался новый культурный комплекс, в котором выделялись местные элементы и инновации. В это время прекратили свое [341] существование многие из поселений и городищ. Население их было вытеснено в низовья Сырдарьи и вместе с джетыасарцами ушло в район болотных городищ, в дельты Сырдарьи и Амударьи, где сформировалась кедерская культура. иОставшееся население вошло в Кангарское объединение Кангу-Тарбан, существовавшее в VII — первой половине IX в. Центр его находился на средней Сырдарье, в Отрарском оазисе, в низовьях Сырдарьи.17) Кангары, как сейчас общепринято, отождествляются с печенегами. Они являлись ядром печенежской конфедерации племен, которая сложилась на основе местного ираноязычного населения и тюркоязычных племен. Значительна роль кангаров в формировании огузского, а затем кыпчакского союза племен. Во второй половине IX — XII вв. политическое главенство в Семиречье и Южном Казахстане и Средней Азии захватили вначале Саманиды, а затем Караханиды. В целом это было время расцвета экономики, культуры, роста оседлости, городской жизни. Среди важных тенденций, проявившихся в это время, следует отметить интенсивное оседание кочевого населения и как следствие этого рост старых городов, возникновение новых поселений, городов, целых районов оседлости и урбанизации. Так, в IX—XII вв. сформировался центр оседлости и городской жизни в Северо-Восточном Семиречье (Илийская долина),19) городская культура распространилась в районы Прииртышья20) и Центрального Казахстана.21) Кочевое население перешло к третьей стадии кочевания для которой были определяющими [342] такие признаки, как полуоседлость, феодализм, государственность, развитая культура и письменность, города. В культурном комплексе прослеживается интеграция и нивелирование. Единые типы домостроений, различающиеся размерами и богатством интерьера, единые типы керамики, распространение поливной посуды; общие украшения характерны для отдельных районов Семиречья и Южного Казахстана. Установлено значительное внутреннее единство средневековой городской цивилизации от Хорасана до Семиречья, являющихся одной из составляющих обширной системы городских цивилизаций Востока. Взаимодействие в этническом плане характеризовалось продолжающимися миграциями и ассимиляцией, сложением единого языка. Продолжалась активная тюркизация городского населения. Махмуд Кашгарский писал о том, что согдийцы Баласагуна, Испиджаба и Отрара выглядели как тюрки и приняли их обычаи.Как известно, языковой ассимиляции автохтонного населения пришлым способствовало усвоение ими способа производства завоевателей или синтез способов взаимодействующих этносов. Важным представляется положение о том, что языковая ассимиляция аборигенов не имела места в тех случаях, когда завоеватели оставляли им старый способ производства, довольствуясь данью. Исходя из этого следует, видимо, считать, что на юге Казахстана и в Семиречье взаимодействие завоевателей-скотоводов и оседлого населения сопровождалось синтезом скотоводства и земледелия, переходом, как уже отмечалось, бывших кочевников к оседлости и городской жизни.Однако, видимо, наряду с тюркским широко был распространен и иранский язык. Что же касается этнического облика оседлого и городского населения, то, судя по находкам терракоты, рисункам на керамике, антропоморфным изображениям, оно было разнообразным, но с преобладанием европеоидных типов.
