Отцы, братiя и чада мои! Такъ, я долженъ преподавать вамъ, чада мои, и говорить смиренное и безполезное слово мое, вамъ, чада Божiи, которые но истинѣ ежедневно съ болѣзнiю совершаете поприще повиновенiя; долженъ утѣшать васъ совѣтами, возбуждать васъ наставленiями и содѣлывать васъ благодерзновенными и мужественнѣйшими посредствомъ таинственныхъ повѣствованiй, особенно же, — усердныхъ изъ васъ и не лѣнивыхъ, но съ радостiю обращающихъ слухъ свой къ принятiю того, о чемъ хочу я говорить. Мы, чада, находимся на брани, и на великой и лютой брани; ибо Апостолъ говоритъ: нѣсть наша брань къ крови и плоти, но къ началомъ, и ко властемъ, и къ мiродержителемъ тмы вѣка сего, къ духовомъ злобы поднебеснымъ (Ефес. 6, 12). Какъ военачальникъ въ то время, когда воинства хотятъ сразиться, разсказами о древннхъ герояхъ возбуждаетъ въ воинахъ отвагу и ободряетъ ихъ ко вступленiю въ бой со врагами и къ побѣдѣ: такъ и я, окаянный, возбуждаю васъ, воиновъ Господнихъ. И не одинъ день, или два долженъ я, и требуется отъ меня, это дѣлать, но всегда. Особенно же я желаю, хотя и не могу, возбудить васъ и содѣлать усердными и мужественными противъ нападенiя бѣсовскихъ воинствъ и противъ многоразличныхъ страстей безчестiя. Не малъ трудъ вашъ, братiя мои Христолюбивые, и не малы поты духовныхъ вашихъ подвиговъ, какъ и слово показываетъ; напротивъ трудъ вашъ весьма великъ, воинственный, страдальческiй, подвижническiй, вышеестественный, труженическiй, чудный, многопотный, и премирный. Ибо вы всегда претерпѣваете отсѣченiе своей воли, какъ пролитiе крови, удары укоризнъ, какъ раны смертныя, и перемѣны по послушанiямъ, какъ бранные подвиги. И никто изъ васъ не имѣетъ власти преступить положеннаго уставомъ, но всѣ вы ратоборствуете, злостраждете и скорбите, влекомые и окружаемые во всякомъ подвижническомъ трудѣ голодомъ и жаждою, холодомъ и наготою, славою и безчестiемъ, и прочимъ, чѣмъ хвалился Апостолъ. (2 Кор. 6, 8; 11, 27). Но радуйтесь, чада мои, и веселитесь, не смотряюще видимыхъ, видимая бо временна, невидимая же вѣчна (2 Кор. 4, 18); и животъ вашъ сокровенъ есть во Христѣ. Егда же Христосъ явится животъ вашъ во второе пришествiе, тогда и вы явитеся (Колос. 3, 3. 4), и будете веселиться вѣчно, и воздастъ вамъ Подвигоположникъ Владыка за ваши подвиги, совершенные во плоти, вѣчными и безцѣнными благами. Итакъ, потерпите еще немного, потерпите, господа мои и владыки, ради любви Божiей. И какъ Господь возлюбилъ насъ и предалъ Себя осужденiю на смерть, смерть же крестную; такъ и мы предадимъ себя за Него на смерть, принося сiе, какъ благодаренiе, человѣколюбивому Владыкѣ, который удостоилъ насъ, ради имени Его, отречься родителей нашихъ, сродниковъ, друзей, ближнихъ, знакомыхъ, сверстниковъ, вскормившаго и воспитавшаго насъ отечества, городовъ, торжищъ, зрѣлищъ, увеселенiй, зрѣнiя мiрскихъ предметовъ, обычаевъ, смѣхотворства, развлеченiй, селъ, путей, дѣлъ, занятiй, плотской дружбы, и всего, что въ мiрѣ семъ, кто бы мы ни были горожане или поселяне. Ибо теперь мы всѣ о Христѣ Iисусѣ едино, и я родилъ васъ духовно. Какое воздаянiе принесемъ мы за это укрѣпившему насъ Богу? Какое, какъ не то, чтобы лѣностiю и безчувственностiю не погубить того, что стяжали, и не презирать того, что совершили, и ни мало не страшиться того, что предстоитъ въ будущемъ; но если нужно будетъ пролить кровь, то и это исполнимъ съ радостiю и благодаренiемъ. Такъ я вамъ, чада мои, честь и слава моя, украшенiе и похвала моя, стараюсь подавать совѣты, наставлять васъ и охранять касательно дѣлъ благочестiя. Есть одно повѣствованiе. О дабы вы утвердились чрезъ него, чада мои, и показали еще болѣе тщательности и мужества отъ нынѣ и до вѣка! Посылали мы нѣкоторыхъ братiй къ одному чудотворцу, игумену здѣшнихъ монастырей, дабы узнать отъ него объ окаянномъ и заблудшемъ Ѳалассiи, куда онъ пошелъ. Выслушайте это, ибо оно можетъ принести вамъ великую пользу, утвердить васъ и укрѣпитъ, какъ нѣчто досточудное и достойное повѣданiя. Ходилъ сей окаянный къ старцу Сикеотскому и просилъ у него прощенiя и разрѣшенiя неразрѣшимой своей епитимiи. А такъ какъ старецъ говорилъ ему, что ни онъ, ни кто другой не можетъ простить его, какъ только я смиренный; то онъ, оставаясь при немъ, съ великою дерзостiю докучалъ ему и говорилъ: если онъ не разрѣшитъ меня, ужели я навсегда останусь отлученнымъ? Тогда старецъ разсказалъ ему слѣдующее повѣствованiе, какъ онъ передавалъ и братiямъ, приходившимъ туда.
Послушай, чадо, говорилъ онъ, что я слышалъ отъ отца моего. Это истинно, ибо онъ слышалъ о семъ изъ устъ того, съ кѣмъ это случилосъ. Въ недавнее время былъ нѣкоторый старецъ, подвизавшiйся въ одномъ мѣстѣ, который имѣлъ весьма благоговѣйного ученика. Такъ какъ животныя, бывшiя у нихъ ради нуждъ монастырскихъ, причиняли вредъ сосѣднимъ полямъ, и поселяне бранили за это старца, то старецъ разгнѣвался на ученика, и далъ ему заповѣдь, чтобы онъ не ѣлъ хлѣба до тѣхъ поръ, пока не остановитъ и не возвратитъ назадъ животныхъ, и не сдѣлаетъ нужнаго огражденiя, чтобы они болѣе не ходили на поля. Но когда братъ пошелъ исполнить повелѣнное ему, старецъ умеръ. Возвратившись и нашедши его умершимъ, ученикъ весьма опечалился. Онъ долго плакалъ, сожалѣлъ и скорбѣлъ, во-первыхъ,потому что лишился отца, и что погасъ свѣтъ его, и что его постигло такое же истинное сиротство, какъ сиротство по плоти; а во вторыхъ потому что на немъ осталась епитимiя — не вкушать хлѣба. Когда похоронили старца, ученикъ объяснилъ дѣло, кому слѣдуетъ, и просилъ врачества и разрѣшенiя епитимiи. Однако никого не нашлось, кто бы исцѣлилъ язву и разрѣшилъ связаннаго; ибо каждый отрицался и посылалъ его къ старѣйшему. Итакъ, какъ никто изъ находящихся тамъ не могъ его разрѣшить, то по совѣту большаго числа людей онъ удаляется оттуда, приходитъ въ Константиноноль и идетъ къ Патрiарху, — Патрiархомъ былъ тогда святый Германъ — объясняетъ ему причину прихода, и проситъ отъ него помощи, какъ отъ такого лица, который былъ главою Церкви; однако и здѣсь не получаетъ разрѣшенiя и исцѣленiя. Что же затѣмъ? Собирается соборъ, является на среду послушникъ, производится разсмотрѣнiе вины его. Но и послѣ всего этого послѣдовало нѣкоторое удивительное, достославное и поистинѣ непостижимое, при такомъ архiереѣ и исповѣдникѣ, рѣшенiе. Ни онъ, ни собравшiйся соборъ не презрѣли епитимiи старца, связавшаго его и впезапно умершаго, хотя старецъ и не желалъ, чтобы ученикъ его оставался подъ епитимiею. Но какъ онъ, связанный на землѣ, былъ связанъ и на небесахъ, то они и оставили его съ епитимiею неразрѣшеннымъ, и не смѣли освободить связаннаго однимъ человѣкомъ, который можетъ быть не имѣлъ и стенени священства, а былъ только аввою своего ученика, хотя тутъ были архiереи и даже глава церкви. Такимъ образомъ братъ оный пребылъ до смерти, не вкушая хлѣба.
Услышавъ это, я окаянный почудился, похвалилъ и ублажилъ истиннаго архiерея и премудраго послушника, и убоялся отеческихъ заповѣдей, видя ихъ такую неизмѣнность и непоколебимость. Убойтесь и вы, чада, подивитесь этому, и храните повелѣнное вамъ до смерти въ честныхъ вашихъ душахъ; ибо оно есть страхъ и твердое огражденiе пяти-страдальческаго[42] повиновенiя и послушанiя вашего о Христѣ Iисусѣ Господѣ нашемъ, Которому подобаетъ слава и держава съ Отцемъ и Св. Духомъ, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ. Аминь.
