ГЛАВА 3. Последняя битва Дераты

Последняя битва Дераты

 

Два года Горен учился использовать свои способности. После разрыва с Хелим он погрузился в себя и чаще всего молчал. Он почти никогда не заходил в «Свирепого орка» и не искал общества других людей. Юноша повзрослел за один день. Он вдруг понял свою мать. Как ни странно, их сблизил его разрыв с Хелим. Горен сосредоточился главным образом на совершенствовании своих военных навыков и много времени посвящал физическим упражнениям. Теперь Дерата часто поручала ему объезд Лирайна, что он и делал верхом на Златострелом. Это был знак особого доверия и прекрасная возможность изучить окрестности. Горен опускал поводья, позволяя жеребцу самостоятельно выбирать дорогу. Удовольствие от этого получали и конь, и всадник, но и обязанностями своими Горен не пренебрегал. Иначе бы просто не осмелился попасться матери на глаза.

Однажды его вызвал к себе Дарвин Среброволосый.

— Горен, мальчик мой, ты теперь почти взрослый. Время обучения как у матери, так и у магистра Альтара подошло к концу. Чем ты собираешься заняться?

Ответ дался Горену нелегко:

— Я уеду из Лирайна, господин. — Горен разволновался, но говорил вполне искренне. — Эти стены слишком тесны для меня, да и лес вокруг тоже. Я хочу побывать в дальних странах, хочу найти свое предназначение.

— Мама очень расстроится, — сказал Дарвин, хотя, судя по голосу, расстроился именно он.

— Извините, но решать не ей, — возразил Горен. — Она покинула свой народ, чтобы воспитать меня свободным человеком.

— А если я попрошу тебя остаться со мной? — тихо спросил правитель. — У тебя есть и магические, и военные способности, я бы хотел сделать тебя своим советником, чтобы Лирайн не превратился в захудалую дыру, а сохранил свой высокий статус. Война или не война, я все равно собираюсь построить школы, расширить торговлю, привлечь сюда ремесленников. Ты бы мог мне помочь, и мы бы вместе подготовили почву для Захария, который когда-нибудь займет мое место.

Горен печально сдвинул тонкие черные брови.

— Я никогда не смогу достойно расплатиться с вами за вашу доброту, господин, — произнес он хрипло. За это время его голос стал совсем мужским. — В Лирайне всем известно, с каким почтением я к вам отношусь. Я покидаю вас без охоты, поверьте мне, прошу вас. Но остаться здесь не могу, иначе никогда не добьюсь признания. И вы прекрасно это понимаете.

— Люди давно уже относятся к вам, к тебе и твоей матери, с большим уважением, потому что мы слишком многим вам обязаны, — возразил Дарвин Среброволосый.

— Да, они уважают нас, но стараются держаться как можно дальше, — ответил Горен, слегка улыбнувшись. Он смотрел в окно, где отважные вороны демонстрировали силу и ловкость своих крыльев, пытаясь отобрать друг у друга маленькую птаху, которая отчаянно боролась за свою жизнь. — Не могу объяснить, что со мной происходит, но меня тянет в даль, мое беспокойство растет день ото дня, особенно когда кончается зима. Ветер все время мне что-то шепчет и манит за собой...

Правитель постарался сдержать вздох:

— Понимаю. Все правильно. Знаешь, провожать тебя я буду с тяжелым сердцем, а как распереживаются из-за Златострелого наши кобылы! Ладно, ты свободен, Горен Говорящий с ветром, ты можешь идти, куда поведут тебя посланцы Гирина.

 

Поговорив с правителем, Горен пешком отправился в лес, ему нужно было подумать. Он хотел найти способ сообщить матери о своем решении уехать еще до середины лета.

На свете так много интересного, все это обязательно нужно увидеть собственными глазами; Горен знал, что отправляется в мир, которым правит война. Но ведь на его долю наверняка выпадут приключения, а еще его ждут веселье, свобода, а может, даже и дружба. Здешний мир был слишком тесен, не для него, он так много учился и читал.

К тому же он, естественно, хотел познакомиться и с шейканами. Он, правда, попытался отыскать в башне ученого какие-нибудь сведения об этом таинственном народе, но, как ни странно, не нашел ни книги, ни даже листочка. Не смог он найти и того самого рисунка с их гербом. Может быть, Дерата попросила магистра спрятать все, что имеет отношение к шейканам. Жажда знаний толкнула его, в конце концов, к Дарвину Среброволосому, но ученый муж почти ничего не знал о кровных родственниках драконов, потому что «об этом стараются не говорить».

Что там с этими шейканами, почему их избегают? Они даже не упоминались в Хрониках, к которым Горен имел свободный доступ. Как будто над ними тяготело мрачное проклятие, по крайней мере, с ними была связана темная тайна, которую Дерата после бегства постоянно носила в себе и которую не собиралась разделить с другими, даже с собственным сыном.

«Наступит время, когда ты все узнаешь», — шептал в нем знакомый, но доставлявший мало радости голос. Иногда Горену удавалось заставить его замолчать. Но явно не навсегда. Его магический талант однозначно не ограничивался одним только голосом ветра. Существовали и другие его грани, контролировать которые он не умел.

До сих пор Горен ни с кем не говорил о том, что слышит внутренний голос. Не хотел, чтобы его держали за сумасшедшего. И боялся.

«Если как следует подумать, — осознал вдруг Горен, — то я стал очень похож на маму».

Ему было страшно.

 

В лесу птицы усердно мастерили гнезда и устраивали собственные свадьбы; щебетали, прыгали с ветки на ветку, взволнованно перелетали с дерева на дерево.

Даже дикие животные то тут, то там мелькали среди кустов и деревьев, прежде чем бесшумно исчезнуть. Глядя на эту идиллию, Горен и представить себе не мог, что где-то бушует война и царит разруха.

Он забрался на свое ставшее уже привычным место высоко на Небесной Опоре, чтобы посоветоваться с ветром. Конечно, это не являлось обычной беседой: как и прежде, преобладали смутные, едва поддающиеся толкованию видения, зачастую вариации первого предсказания. И все равно ему было любопытно слушать все, что ему говорят, особенно сейчас, когда он должен принять решение.

Какое-то время Горен сидел совсем тихо, наслаждался теплом весеннего солнышка и свежестью приятного мягкого, пахнущего цветами и свежей травой воздуха. А потом вошел в легкий транс, как научил его магистр Альтар, чтобы получить возможность улавливать голоса ветра.

Вскоре в нос ему подул слабый бриз, постепенно усиливающийся, и наконец появился знакомый бурунчик.

— Приветствуем тебя, Говорящий с ветром, — запели голоса, лаская щеки Горена прохладными щупальцами. — Мы приветствуем тебя и сожалеем, что закончилось время тихого счастья, тебе пора идти искать свою судьбу,

— Я знаю, — ответил Горен, — летом я покину Лирайн и свою мать, потому что меня все время куда-то тянет. Что меня ждет?

— Темное у тебя будущее, — тут же раздался ответ. — Предупреждаем тебя, не медли, потому что уже слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно. Смотри, кроваво-красными стали холмы на краю леса, на них опустились длинные тени, осветить которые неподвластно лучам солнца.

Горен почувствовал, как за сердце его схватила ледяная рука. Так быстро и мрачно голоса еще ни разу с ним не разговаривали.

— Покажите, — потребовал он. И ветер показал.

 

— Мама!

Проверяющая оружие Дерата повернула голову. В комнату влетел запыхавшийся Горен с бледным как мел лицом. Судя по всему, он долго бежал, да и говорил таким голосом, что капитан гвардии забеспокоилась.

— Подождите, я сейчас вернусь, — сказала она гвардейцам. Собралась было идти, но остановилась и сказала: — Упаси боги хоть одному из вас тронуться с места!

Гвардейцы невольно вытянулись.

— Пойдем, — сказала Дерата сыну и пошла к крепостной лестнице, возле которой никого не было. — Что случилось?

— Война, мама, — прохрипел он. — Она идет сюда.

— Что привело тебя к такому выводу? — Голос ее звучал серьезно.

— Мне рассказал ветер, — ответил он. — И показал. Я видел огромное войско вооруженных воинов, это не просто отряд мародеров, а идущие походным маршем великолепно вооруженные солдаты. Они на расстоянии максимум четырех дней пути, их целью однозначно является Лирайн.

Лицо Дераты окаменело.

— Есть основания предположить, что они решили устроить здесь опорный пункт. А значит, появится и один из магов Альянса.

— Нам нужно немедленно идти к Дарвину Среброволосому, — предложил Горен.

— Обязательно. Времени у нас крайне мало, надо как можно скорее запереть город.

— Но это еще не все, мама.

Дерата внимательно посмотрела на сына:

— Говори.

Горен сглотнул слюну.

— На их предводителе... герб шейканов. К сожалению, половина его лица скрыта шлемом. Но я разглядел, что у него черные волосы до плеч и густая черная борода. Подбородок раздвоенный.

Внезапно разлившейся по лицу бледностью Дерата могла соперничать с покойником, что сильно напугало Горена, потому что такой свою мать он еще ни разу не видел. Тень легла на ее лицо, и Горен понял, что она встретилась с прошлым.

— Руорим, — медленно произнесла она, — все правильно.

— Ты его знаешь? — Горен ничего не понимал.

— Почти. — Ответ ее прозвучал очень загадочно. — Хорошо, что сегодня ты пошел в лес, сынок, нам нужно от всей души поблагодарить Гирина, владыку ветров, за дар, которым он тебя наградил. Положение очень серьезное, но благодаря твоему предупреждению еще не все потеряно.

Сердце Горена взволнованно стучало.

— Что должен делать я?

— Возвращайся к гвардейцам и скажи им, что следует немедленно приступить к укреплению города. Скажи, что нужно по-другому расставить караульных, все способные носить оружие мужчины должны собраться и ждать дальнейших распоряжений. Я иду к Дарвину, чтобы мы успели приготовиться к осаде.

Дерата побежала вверх по широкой лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки.

Вскоре, впервые после долгого перерыва, крепостной горн заиграл тревогу.

 

Оказалось, что Дерата была права, в течение многих лет держа свои войска наготове. Молниеносно были мобилизованы солдаты, воины и все способные держать оружие; женщины отправили детей в самые крепкие дома, из которых имелись тайные проходы в подземелье. Рыночные ларьки разобрали, товары спрятали в надежных местах, склады продовольствия поставили под охрану, на основных перекрестках построили баррикады. Лошадей оседлали и держали готовыми к выезду, в крытые галереи поставили лучников, масло налили в огромные котлы, чтобы его можно было быстро разогреть.

В течение одного дня открытый мирный город Лирайн превратился в крепость. Крестьяне из близлежащих деревень собрались еще до рассвета с немногими пожитками, но зато со скотиной. Торговцев в город больше не пускали, им пришлось развернуться и уехать. Но их было совсем немного, известие о приближающемся войске разлетелось по округе в мгновение ока. Дарвин Среброволосый послал в Коннах, Лувхафен и Зибенбург гонцов с просьбой о помощи. На третий день в ворота постучался легковооруженный посланец с белым флагом, его впустили только после того, как он отдал все оружие.

Дарвин Среброволосый принял его в зале в окружении личной гвардии, сбоку от трона стояла Дерата. Горен тоже присутствовал, по приказу матери он держался возле гвардейцев, лицо его было скрыто под шлемом.

В знак приветствия посланец слегка наклонил голову:

— Мой господин, Руорим Чернобородый, мастер Неломающегося Клинка и маг высших искусств, шлет вам привет, Дарвин Среброволосый, господин крепости Лирайн. Овеянное славой войско драконовых всадников, пребывая на службе у людей, готовится к большой битве и просит вас добровольно разместить здесь наших солдат, потому что нам требуется пристанище и провиант, чтобы иметь возможность в полной мере служить нашему народу.

На лице наместника не дрогнул ни один мускул. Голова его покоилась на руке, опирающейся на подлокотник трона.

— Слова, ласкающие слух пока еще не побежденного разбойника; признаю, сказано действительно красиво, — спокойно ответил он.

Шуршание, шелест, шепот и легкое позвякивание стихли, никто не осмеливался проронить ни звука. Даже весело потрескивавший в больших каминах огонь стих. Все взгляды были направлены на Дарвина, который раньше казался предельно добродушным и мягким человеком.

Лицо посланца потемнело от гнева. Наверняка свое появление он представлял себе несколько иначе.

— Ваши оскорбления меня не задевают, мой господин, — выдавил он, скрипя зубами. — Я простой посланец, я не делаю никаких выводов, я действую по-деловому и вполне нейтрально.

— Ты такой же разбойник, как и твой хозяин,— повторил Дарвин, откидываясь назад. — Как бы прекрасны ни были речи, но грабеж все равно остается грабежом, а воровство воровством. Факт же состоит в следующем: вы хотите занять наш прекрасный город, распоряжаться в нем по своему разумению, то есть на манер стервятников: пить, грабить, насильничать и убивать всех, кто подвернется вам под руку. Вы отберете у нас все и, если нам повезет, кое-кому из нас подарите жизнь, а потом, когда надобность в нас отпадет и вы насытитесь, вот тогда вы, довольные, пойдете дальше. Убирайся прочь, посланец беды, слугам ренегатов делать здесь нечего. Лирайн — свободный город, свободным и останется.

— Вы совершаете страшную ошибку, — ответил посланец, и в горле у него что-то дико забулькало.

Разговор слышал весь зал. Чужак был окружен множеством вооруженных мужчин, на лицах которых читалась решимость, но не было ни малейшего оттенка страха. Безусловно, так этого господина встречали не слишком часто.

— А мне говорили, что вы разумный человек.

— И еще вам наверняка говорили, что я ученый рохля, оружие которого — остро отточенное перо, а не меч, — подхватил правитель Лирайна. — Но вы не первый, кто путает дружелюбие с глупостью, а я ничего не боюсь. Наш город готов дать вам отпор. Мы в состоянии выдержать осаду длиною в год. А вы?

Человек опустил палку с белым флагом.

— Вы сами вынесли себе смертный приговор! — крикнул он.

— Как раз наоборот, — неожиданно мягко возразил Дарвин Среброволосый. Его голубые глаза ярко блестели. — А чтобы твой хозяин тоже понял, что мы настроены крайне серьезно, мы отправим ему послание, толковать которое можно предельно однозначно.

Кровь отлила от лица посланца, он дрожа отступил на три шага назад.

— Посланцы неприкосновенны, это закон чести для всех людей! — прохрипел он, впадая в панику. Испарились остатки его самообладания, рука рефлекторно потянулась к перевязи, но у него не осталось никакого оружия, защищаться было нечем.

— О, я тебя не трону, Эреон знает, сколь высоко я ценю честь,— сказал правитель, холодно улыбаясь.— Но мне рассказывали, что этот закон не касается шейканов.

Посланец бледностью напоминал покойника:

— Шейканов? Но...

В этот момент вперед с обнаженным мечом выступила Дерата. Когда свет факелов упал на ее лицо и рубаху с гербом, надеть которую ей выпал повод впервые за полтора десятилетия, посланец понял, что ему пришел конец.

Он попытался броситься на колени, моля о пощаде, но его отделенная от туловища голова коснулась пола скорее, доски окрасились кровью.

Эту голову, привязав к лошади посланца, Дарвин отправил к его хозяину, а тело бросили в пыль перед рвом, где оно и валялось.

Правитель сказал своему народу:

— Ответа не придется ждать долго. Будьте храбрыми и ничего не бойтесь, потому что вы сражаетесь за то, что вам дорого и чему вы верны.

 

А потом началась битва. Однажды утром отряд Руорима, не меньше четырехсот человек (а может, даже пятьсот), появился перед воротами города. Ночью под защитой магического тумана они бесшумно прошли по полям и лесам, и теперь их было видно достаточно хорошо для того, чтобы уменьшить бойцовский пыл защитников.

По флангам размещались всадники в прекрасных доспехах, они с поднятыми пиками и знаменами скакали вдоль рва. Впереди ехали копьеносцы, за ними лучники, а потом шли пешие солдаты, вооруженные топорами, мечами и палицами. Большинство солдат были людьми, но защитники заметили несколько подразделений орков и троллей, а также небольшое количество гномов. Тут и там уже горели костры, а рядом со знаменосцами шли арбалетчики с факелами в специальных зажимах.

Руорим в черно-красных доспехах с закрытым шлемом скакал на большом черном жеребце, его как предводителя легко было узнать, потому что он остановился перед поднятым мостом и потребовал от правителя сдать город без боя, тогда его жители могут рассчитывать на милость.

Вместо ответа по указанию Дарвина защитники выпустили целый град стрел, и окружавшие Руорима драконовы всадники были вынуждены пришпорить своих лошадей, чтобы избежать прямого попадания. Но сам Руорим не сдвинулся с места. Туго натянув поводья, он спокойно поднял висевший сбоку щит, от которого легко отскакивали все стрелы.

— Это было мое последнее предложение! — крикнул он громовым голосом и дал сигнал к нападению.

И вот уже первая волна отлетела от рва, правитель приказал задействовать и камни, и копья, и стрелы. Крики понеслись по флангам, на стенах движения было не меньше, чем перед воротами, битва длилась час за часом.

Магистр Альтар находился в самой гуще, сдерживая черную магию шейканов. Мужчины и множество женщин были не робкого десятка, все они сражались мужественно, не жалея себя, но врагов было гораздо больше. Гвардейцев Лирайн насчитывал не больше трехсот, к тому же Руорим был намного моложе Альтара. А значит, и выносливее. Пока еще созданный Альтаром магический защитный вал держался, но с каждым часом становился тоньше и тоньше. Альтар старался не думать о том, что будет, если черная магия прорвется. Возможно, храбрецов поразят отчаяние и безумие и они добровольно сдадутся врагу.

Горен поддерживал своего мастера, как только мог, но он знал, что шансов почти нет. Об этом ему пел ветер, правда, матери он ничего не сказал, поскольку не верил, что изменить судьбу невозможно.

Видимо, на этот раз ветер был прав. Враг подходил все ближе. Вот-вот к стенам приставят штурмовые лестницы, а за ними последуют и тараны.

Солдаты Руорима, орудуя топорами и разжигая костры, нанесли лесу страшные раны, наполненный шипящим пожаром ветер доносил до Горена крики зверей и стоны старых деревьев, которые так долго охраняли Лирайн.

Лирайн сдерживал штурм целых две недели, что казалось невероятным, но город был хорошо укреплен, а каждый гвардеец сражался за двоих. Дарвин Среброволосый от всей души надеялся, что вот-вот подойдет помощь, но Зибенбург и Лувхафен находились далеко, а Коннах наверняка был занят подготовкой к собственной обороне: вдруг от Лирайна войско направится дальше.

Потери были большие. Дерата настояла, чтобы женщины и дети через два тайных подземных хода бежали на запад в густые леса, которые, похоже, пока оставались безопасными.

Во время молниеносных вылазок отважные защитники врывались в отряды нападавших, быстро крушили все, что попадалось на их пути, и так же быстро возвращались в город, пока враг не успевал ответить. Эта тактика сработала трижды, но потом силы магистра Альтара заметно уменьшились, и враг выдвинул вперед копьеносцев. Правда, драконовым всадникам тоже был нанесен значительный урон. Лирайн заставил их дорого заплатить за нападение.

 

Наконец начался штурм. Руорим правильно выбрал момент. Ему пришлось компенсировать очередные потери, понесенные при закреплении лестниц, но в конце концов через стены перепрыгнули первые солдаты, а городские ворота рухнули под напором тысячи таранов. За воротами Дерата разместила копьеносцев и лучников, но Руорим послал вперед конницу, которая быстро расчистила путь. Всадники понеслись по улицам, размахивая горящими факелами, забрасывая их на крыши и в окна. Город загорелся сразу в нескольких местах, в небо поднимались столбы черного дыма, день превратился в ночь. Воздух наполнили стоны и крики людей, дома рушились, оружие гремело, стрелы летели со всех сторон.

Замок пока еще успешно охраняла лейб-гвардия, но Дерата понимала, что это исключительно вопрос времени. Она бросилась на поиски Горена, обнаружила его в самой гуще битвы и потащила за собой.

— Мне нужно освободить Златострелого, — закричал он, — слышишь, это он ржет. Он может пропасть, если я его...

— Не волнуйся за своего жеребца, он сам о себе позаботится, — возразила Дерата. — Он сам тебя найдет, будь уверен.

Она быстрым шагом повела Горена в зал и дала гвардейцам указание запереть дверь и защищаться, пока хватит сил.

В зале находились только Дарвин Среброволосый и магистр Альтар. Правитель хотел встретиться с врагом именно здесь, помогать ему должен был Альтар.

— Дерата! — крикнул правитель. — Скоро конец?

— Да, мой господин, к сожалению, это так. Через несколько часов Лирайн падет. Но Руорим заплатил за него очень высокую цену, думаю, что большинству женщин и детей удалось бежать. Я только что приказала поджечь склады с продовольствием и перебить скот, чтобы этим ублюдкам ничего не досталось.

— Мы не побежим, — решительно сказал правитель.

— Ничего подобного, именно это вы и сделаете, вместе с мастером Альтаром и моим сыном.

Она подошла к висевшему на стене гобелену и приподняла один угол. Нажала на какой-то выступ в стене, и под удивленными взглядами присутствующих вдруг открылась дверь потайного хода.

— Вы... не поставив меня в известность... но как...— бормотал растерявшийся Дарвин Среброволосый.

— Этот ход я велела сделать много лет назад, — объяснила Дерата. — Как раз для такого вот случая. Сейчас вы пойдете по этому проходу, а ты, Горен, отведешь правителя и магистра в безопасное место. Передаю их под твою защиту.

— Да это же будет... — начал Горен.

— Однажды я сумела сбежать, сынок, но на этот раз не получится, — ответила она решительно и, как всегда, строго. — Я должна задержать Руорима, чтобы вы успели уйти на безопасное расстояние. В конце хода есть рычаг, его нужно повернуть. Потолок держат только несколько опорных балок, там спрятан специальный механизм, так что все обрушится, как только ты повернешь рычаг. И тогда уже никто не сможет вас преследовать. Лес большой, а они не знают, где именно вы выйдете.

— Вы подумали обо всем, — прошептал Дарвин, — клянусь Эреоном, вы потрясающая женщина...

Доведенный до отчаяния Горен закричал:

— Но если это так, значит, ты можешь пойти с нами! Пожалуйста...

Она не дала ему договорить:

— Горен, замолчи, у нас мало времени, я должна кое-что тебе объяснить. Наверное, нужно было давно это сделать, и сейчас не самый подходящий момент, но тут уж ничего не изменишь... — Она положила руки на широкие плечи Горена. — Горен, этот человек, Руорим Чернобородый, он твой отец, — сказала она так спокойно, как будто упоминала какое-то маловажное обстоятельство.

Горен побледнел, у него подогнулись колени. Но предаваться чувствам было некогда: из-за двери доносился шум битвы. Мать быстро проговорила:

— Я Дерата, дочь Дармоса Железнорукого, правителя нашей крепости Шейкур, единственной и истинной родины шейканов, там же живет дракон. Руорим просил у отца моей руки, но я отказалась. Тогда... он одурманил меня и насильно овладел мной, потому что ему был нужен ты. Я была ему неинтересна.

— Как так? — прошептал Горен.

— Предположительно, в нем не одна сущность, как, впрочем, и в тебе, Горен. Потому что знаки указывали на то, что тобой попытается завладеть душа Малакея.

Альтар застонал:

— Малакей Проклятый! Еретик...

— Да, — продолжала Дерата. — В свое время он являлся самым сильным из всех магов и пытался стать равновеликим богам. Поэтому они наложили на его душу проклятие, ему было суждено страдать вечно. Но перед самой смертью Малакею удалось спрятать свою душу в собственном сыне, и с тех пор она передается всем драконокровным, пока однажды не проснется в Избранном.

— Шепот... — Горена трясло. Дерата запнулась:

— Значит, ты уже его слышишь? — Она покачала головой. — Какую глупость я совершила! Мое молчание и тебя заставляло молчать, а теперь, возможно, я посылаю тебя на смерть.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на сына:

— Прости меня, Горен, я просто пыталась тебя защитить. И пожалуйста, поверь мне, я тебя люблю, ты моя плоть и кровь, свою ненависть к Руориму я ни разу, с тех пор как ты впервые пошевелился у меня в животе, не переносила на тебя. Сейчас иди с Дарвином и Альтаром, отведи их в безопасное место. Настанет день, когда тебе придется разбираться с душой Малакея, но к этому я тебя подготовила. Ты силен и храбр, твой дух чист. Ты справишься. Важно, чтобы ты никогда не встретился со своим отцом. Не пытайся помериться с ним силами, он сильнее тебя. Он с удовольствием поможет заключенному в тебе Малакею взять над тобой власть, а это может означать конец Фиары. Ты шейкан, Горен, и, так же как и я, свободен в своих решениях, ты можешь выбрать Свет. Ах, они идут. Будь счастлив!

Поддавшись порыву, она обняла Горена и прижала его к себе так крепко, как никогда не делала раньше. Он почувствовал, что ее тело дрожит и она беззвучно плачет. А потом она оторвалась от него и подтолкнула к Дарвину и Альтару.

У входа уже дрались, время поджимало. Горен как одурманенный плелся за стариками. Дерата успела пошептаться с ними, дала им два горящих факела, подвела Горена к отверстию в стене, закрыла за ними дверь и разгладила гобелен.

— Пойдем, мой мальчик! — прошептал Альтар, пытаясь потянуть его за собой, но Горен не двигался с места.

Маленький старичок пинал и толкал его, но был слишком для этого слаб. С таким же успехом он мог попытаться сдвинуть с места скалу. Он размахнулся ногой, сделав вид, что хочет ударить Горена в колено, но быстренько передумал, потому что юноша зло посмотрел на своего мастера.

— Я остаюсь, — прошипел он. — Здесь есть дырка, вполне достаточная, чтобы все разглядеть. Я могу видеть свою мать. Я ни за что не брошу ее в беде!

Дарвин положил руку на плечо Альтару, у которого от гнева с носа свалились очки:

— Оставь его еще на несколько минут, старина. Если наши с тобой песочные часы перевернулись, то какая разница, где именно мы с ними встретимся, тебе не кажется?

— Гр-р-м-м-м,— прорычал Альтар, но подчинился.

 

Дерата ждала, стоя у двери с поднятым мечом. За это время Горен с товарищами наверняка успели добраться до выхода, а это и было ее единственной заботой. Собственная жизнь перестала ее волновать в ту самую роковую ночь. Все ее мысли были связаны с Гореном, но теперь уже его судьба была не в ее руках.

Сейчас она встретится с человеком, разрушившим ее жизнь, сейчас она, наконец, отомстит. А что будет с ней самой, не имеет значения.

Шум битвы на улице стих. Чья-то магия открыла дверь, и в зал вошел высокий человек в длинном плаще и красно-черных доспехах с гербом шейканов на груди. В правой руке у него был сверкающий меч с красными от крови краями. Увидев Дерату, мужчина замер.

Дерата, хотя прошло много лет, сразу его узнала. По крайней мере левую, безупречную часть его лица. Правая же сторона была изуродована глубоким шрамом от подбородка до лба, включая глаз, который напоминал волчий, подернутый пеленой, но не слепой. Кроваво-красный белок блестел.

Дерата все еще стояла у двери с поднятым мечом.

— Как я вижу, счастье не всегда было на твоей стороне. Я очень благодарна тому, кто это сделал.

— Дерата, — он медленно подходил к ней, — годы были к тебе благосклонны! Ты стала еще красивее. Наконец-то мои длительные поиски подошли к концу, хотя я боялся тешить себя напрасной надеждой, что отыщу тебя здесь. Некоторые знаки сулили мне встречу с тобой, но однозначно истолковать их я не мог, все имеющее отношение к тебе затуманено с тех пор, как ты предала струящуюся в твоих жилах кровь дракона и стала изгоем.— Он покрутил головой. — Но я предполагал, что ты здесь, так как город защищался отважно. Простые горожане, как правило, не способны на такую доблесть, особенно ваш тупой правитель.

Дерата приняла боевую стойку.

— Город еще не пал, — тихо сказала она.

— Не будь дурой, Дерата, найдем мы Дарвина или нет, город все равно наш.

Руорим медленно подходил к ней, опустив меч и раскинув руки в стороны.

— Ты совершила здесь настоящий подвиг, я не могу не восхищаться тобой. Пойдем со мной. Если не хочешь быть мне женой, будь моей соратницей. Я прямо сейчас назначу тебя командиром своей армии! Давай заключим мир. Признаюсь, узнав о твоем бегстве, я впал в гнев, но только потому, что ты причинила мне боль. А увидев тебя здесь и сейчас, я снова испытываю к тебе влечение. Рядом со мной никогда не было женщины, это место до сих пор свободно. Пойдем со мной!

Каждый раз, когда он делал шаг вперед, Дерата отступала на шаг назад.

— После всего, что было, ты еще осмеливаешься делать мне подобные предложения?

Руорим остановился:

— Все, что я делал, я делал от любви, Дерата. Чем же еще объяснить тот факт, что наша с тобой близость принесла плод, молодое деревце? Где он?

— Мертв, — прошипела Дерата. — Я потеряла его в снегу во время бегства, и я плюнула на его труп, прежде чем отправиться дальше!

Мрачное лицо Руорима потемнело. Ярость и дикая ненависть исказили его лицо, придав ему демонические черты. Маска добродушия упала.

— Ты лжешь! — заорал он громовым голосом.— Я знаю, что он жив, я это чувствую!

— Думай что хочешь. Мне нет никакого дела до твоего бастарда, отродья черной магии, если он жив, пусть сдохнет! А сейчас убирайся!

Руорим медленно поднял руку с мечом.

— Ты даже не подозреваешь, женщина, с кем пытаешься тягаться, — предупредил он хриплым голосом.

— Я поняла это сразу, как только увидела твое изъеденное червями лицо и вдохнула твой вонючий запах — от тебя несет чумой. Чей ты слуга, Цараха или Нора? Или ты служишь сразу обоим? — Дерата плюнула на пол. — Ты позор шейканов, драконова кровь в тебе черна и ядовита.

— Хватит! — прорычал Руорим. — Отдай мне Дарвина Среброволосого, и может быть, я пощажу тебя!

— Не нужна мне твоя пощада, предатель! Я так давно жажду мести, неужели ты думаешь, что я от нее откажусь? — Не успев договорить, Дерата бросилась в наступление.

Руорим, хотя и успел парировать, все-таки был ошарашен ее быстротой. От следующего выпада ему удалось увернуться, в самый последний момент нанеся ответный удар. Он был выше и тяжелее, зато Дерата превосходила его в ловкости и быстроте. Она даже не пыталась парировать мощные удары его огромного меча, просто ныряла под него или перескакивала сверху и одновременно старалась задеть противника, выбирая место, где доспехи были наименее прочными.

Факелы отбрасывали на стены колеблющиеся тени, удар следовал за ударом. Руорим явно терял голову от ярости, ведь соперница не уступала ему ни в чем. Его гнев был на руку Дерате. Сама она в этот момент не чувствовала вообще ничего, она полностью сосредоточилась на битве. Наблюдала за Руоримом, пытаясь заранее просчитать его действия, и все лучше и лучше подстраивалась под него. Она вспоминала уроки отца и применяла их на практике. Чем дольше длилось сражение, тем чаще Руорим бил в пустоту и тем увереннее вела себя Дерата, понимая, что он вот-вот подставится и даст ей возможность нанести смертельный удар. Она буквально танцевала вокруг него, размахивая мечом с такой силой и ловкостью, словно держала невесомое перышко. Дыхание ее нисколько не изменилось, ноги не скользили. В отличие от Руорима, у которого из многочисленных ран на руках и лице текла кровь, она до сих пор не получила ни царапины.

Но одно движение она увидела слишком поздно. Вдруг Руорим поднял левую руку и прокричал формулу черной магии. Дерата отпрянула, но на ее пути вдруг оказался стул, отскочить от которого не удалось: она споткнулась и упала, в ту же секунду Руорим оказался рядом, коленом прижав ее меч. И приставил к ее горлу свой сверкающий клинок.

Дерата была вне себя от гнева и ненависти.

— Трусливый ублюдок. Ты пользуешься магией, чтобы победить женщину. — В голосе ее слышалось презрение.

— Ты владеешь мечом лучше, чем все, с кем мне доводилось сталкиваться до сих пор, я тебя недооценил, — холодно ответил он. — Не могу этого допустить.

«Бархатная Тьма, возьми меня, позволь мне однажды снова увидеть Свет», — думала Дерата, когда острый клинок вонзался в ее горло. Она еще услышала треск металла, раздирающий шейные позвонки, а потом мир стал темным.

 

Как будто предчувствуя дальнейшее, Альтар резко выпрямился и рукой закрыл Горену рот, словно заталкивая обратно вырвавшийся из его груди крик, который бы сразу их выдал.

— Ей уже ничем не поможешь, мой мальчик, пойдем, — прошептал он.

Полузадушенный костлявыми пальцами Горен рвался назад:

— Отпусти меня, я должен его убить, трусливого пса, я...

Его пальцы пытались нащупать дверь, но замка не было, просто так она не открывалась. Его мать действительно подумала буквально обо всем и помешала ему себя выдать.

Объединенными усилиями Дарвину Среброволосому и магистру Альтару удалось оттащить безутешного мальчика от входа и увлечь его за собой. Они торопливо пробирались вперед.