Третий знаменитый отец IV века св. Иоанн Златоуст. † 407г.

Проповеди Златоуста – несравненные перлы церковного ораторства, вечные образцы для подражания. Чтобы более понять и оценить проповедническую деятельность Иоанна Златоуста, нам необходимо коснуться вообще состояния языческого красноречия. Красноречие в Древнем Риме и Греции очень ценилось. Дар красноречия в то время ценился выше всяких других талантов человека. Знаменитые ораторы древности: Демосфен, Ливаний, Цицерон весьма ценились и были почитаемы. Толпы народа теснились вокруг их кафедр и рукоплескали им. Существовали в больших городах языческие школы, где специально преподавалось искусство красноречия. Многие христианские юноши в этих школах получали образование, где получали блестящее образование (в Афинах) и наши знаменитые святители и слушали уроки красноречия Василий Великий и Григорий Богослов. Языческое красноречие начало уже терять свое обаяние, вырождаться и терять свою пышность, все ниже и ниже опускаться и падать. Ливаний, знаменитый в то время оратор, своим напыщенным красноречием, искусственными словооборотами и звонкими, трескучими фразами мог увлекать и услаждать только слух и не затрагивал сердца. Он уже начал терять славу великого искусства оратора и красноречие его вылилось в напыщенную софистику и эффектную игру слов. Ливаний – представитель языческого красноречия. Св. Иоанн – представитель церковного ораторства. Антиохийцы – очень любили красноречие и высоко ценили таких ораторов, как Ливаний. Нарождалась другая форма ораторства, нарождалось другое красноречие, которое во всех отношениях далеко превосходило и затмило славу языческого ораторства. Учителями такого нового ораторства и были, как мы видим, наши Вселенские Святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Теперь в Антиохии появился новый оратор, далеко превосходящий своим ораторством всех языческих ораторов. Это был пресвитер Иоанн, получивший впоследствии название Златоуста. Св. Иоанн был в Антиохии пресвитером в период времени с 381 по 398 г. Храм, где служил и проповедовал Иоанн Златоуст, всегда во множестве наполнялся слушателями, которые с изумлением и восторгом внимали вдохновенным речам Иоанна, боясь проронить хотя бы единое его слово. Все бежали послушать его, купцы оставляли торговлю, ремесленники бросали свою работу, адвокаты – суд, являлись скорописцы, записывали все его слова и распространяли их в народе. Из уст в уста передавалось, что сказал Иоанн. Ученик (Иоанн) далеко превзошел своего учителя (Ливания) и затмил славу его. В устах св. Иоанна Златоуста зазвучало совсем простое по внешности красноречие, но полное великой силы внутренней, одухотворенное неотразимой убежденностью святой души оратора и согретое теплом его сердечного огня. Ораторство Златоуста заключалось в том, что он, не прибегая ни к какому искусственному словоплетению и громким фразам, поражал слушателей необычайною жизненностью своей речи; у него каждое слово дышало силой и жизнью. Из уст его изливалась такая благодать, что слушателей не могли не надивиться, не насытиться его беседами. Эта одушевленность и жизненность каждого его слова глубоко проникали в души слушателей и огонь его речи легко зажигал сердца людей. Каждая мысль его, каждое слово его дышат силой и бьют жизнью потому, что заимствованы они проповедником из жизни, действительности и пояснялись для всех известными, очевидными, а потому неотразимо убедительными примерами, сравнениями и сопоставлениями. Примеры из Библии, из жизни св. отцов и мучеников, иногда даже из истории греко-римского мира, сравнения, уподобления чередуются и находятся в изобилии в проповедях Златоуста. Цель их – быть как можно более понятными, возбудить волю и чувство исполнению заповедей Христовых. Проповеди Иоанна Златоуста часто вызывали у слушателей слезы и рыдания, а иногда и рукоплескания. Они поражали необыкновенной жизненностью и силою своей убедительности. От пламенных его проповедей на лицах тысячей слушателей засвечивались радостные улыбки, хотя через несколько мгновений он мог заставить этих же самых слушателей обливаться горькими слезами, резким сарказмом заставлял их краснеть за свое лицемерие, то ему рукоплескали. Красноречие Иоанна – чудо! Его легкость поистине изумительна и замечательна. Он обладал живостью и страстностью, гармонией и звучной плавностью. Он был глубокий психолог. «Сердце человеческое не было для него недоступною бездною. Он знал, он умел проникать во все сокровенности его, раскрывать самые затаенные его изгибы». Учение этого великого «светильника мира» просвещало вселенную, вдохновенное, пламенное слово его жгло сердца людей, а жизнь его сделалась неистощимым источником назидания и утешения для всех. Проповеди Иоанна по богатству содержания, по силе одушевляющего их чувства, по искренности и задушевности тона, необычной простоте и доступности изложения, а в то же время поразительной красоте слова и образности языка и, наконец, неотразимого влияния на слушателей суть перлы церковного ораторства, вечные образцы для подражания. Поистине, св. Иоанн Златоуст является светильником мира, учителем вселенной, столпом и утверждением церкви. Его величавый образ, окруженный славой мученичества, ярко выделяется на фоне VI века. Он, получивший название «Златоуста» за свои проповеди, владея даром действовать на сердца людей, трогать совесть людей, он жег сердца людей своим словом, он со всей силой пробуждал народ от греховного сна. Его грозное, огненное слово, пропитанное любовью, и обличило, и осветило древний мир, по имени христианский, но погруженный в бездну беззакония, оно вызвало подъем его духовных сил, привело его на путь возрождения. Вот отцы Вселенские и учители церковного слова, вечные образцы для подражания для всех проповедников на все времена. Но, с V века начинается упадок церковного красноречия и оно уклоняется от первоначального чистого и естественного своего вида и превращается в чисто риторическую, схоластическую форму (диалектическую). В настоящее время церковная проповедь превратилась уже в ряд словесных произведений и трактуется, как вид словесности, долженствующая всецело подчиняться всем ее формам и правилам. Так умален, сужен и обесценен авторитет церковной проповеди. Мы в своей проповеднической деятельности должны всегда и неуклонно руководиться учением, примером этих св. отцов и подражать им в их практическом произношении, чтобы и проповедь наша была жива, действенна и имела бы успех и покоряла сердца людей. Напротив, и ныне есть еще проповедники, которые стараются говорить как можно изящнее, искуснее и красивее, отборными словами, для собственной похвалы, но забывают о существенном, о любви, без животворного дыхания которой все наши слова, сколько бы они ни были высоки, остаются только мертвым звуком; напротив того, с нею самое простое слово делается всевозжигающим пламенем жизни. «Когда ты учишь в церкви, - говорит блаженный Иероним, - старайся не о том, чтобы хвалили, но чтобы из глубины сердца вздыхали. Похвалою тебе должны быть слезы слушателей. Я не желаю, чтобы витийствовал напоказ, выходил из себя, говорил много, не давая в том себе отчета, я хочу видеть в тебе тайноведца, изучающего сокровенные советы Бога своего. Бросать словами и удивлять многоречием толпу предоставь неученым. Нет ничего легче, как забросать словами простой народ и толпу малообразованных». Св. Иоанн Златоуст, поучая, чтобы проповедники не особенно много заботились о внешней обработке своих поучений, говорит: «Многие много делают для того, чтобы говорить продолжительно, если они удостоятся рукоплесканий от народа, то бывает с ними то же, как бы получили они царство, если же окончание их речи сопровождается молчанием, то молчаливое уныние бывает для них мучительней геены». Указав далее на пример отца, который больного сына угощает не горькими врачебными средствами, но вредными для здоровья сладостями, св. Златоуст замечает: «То же бывает и с нами, когда мы заботимся о красоте выражения, о составе и благозвучии речи, чтобы доставить удовольствие, а не принести пользу, чтобы возбудить удивление, а не научить, чтобы усладить, а не обличить, чтобы получить рукоплескания и отойти с похвалами, а не исправлять нравы». (Творения Иоанна Златоуста. Том IX). Уже позднейшие, наши времена, арх. Херсонский Димитрий убеждает современных проповедников писать проповеди просто, «не в препретельных человеческия премудрости словесех» (1 Кор. 2, 4), и говорит, что «Сила проповеди не в красивой форме, не в тонком умствовании, а в силе убеждения, в силе внутреннего проникновения проповедника своим предметом и своим священным призванием, требующим благоговейного и молитвенного настроения, искренней ревности, о славе Божией и благе ближнего». Нам хочется дать образец красочной, художественной, краткой, поэтичной формы проповеди митрополита Московского Филарета. Митрополит Московский Филарет в своем слове в Великий Пяток говорит: «Чего теперь ожидаете вы, слушатели, от служителей слова? Нет более слова. Слово, Собезначальное Отцу и Святому Духу, начало всякого слова живого и действенного, умерло». (Сочинения митрополита Филарета. Том I). Лучшее украшение проповеди – это искренность, задушевность ее тона, сила убеждения, сила внутреннего проникновения проповедника своим предметом. Это даже более, это – ораторская сторона проповеди. Вот на это должно быть обращено серьезное внимание проповедника. Никакими красивыми искусственными фразами, прекрасными выражениями, оборотами речи нельзя придать проповеди вид ораторства. Пусть проповедник не обманывает ни себя, ни слушателей. Этими громкими пустыми фразами часто маскируется духовное убожество и банкротство проповедника. Паству не обманешь, она поймет, что такой фонтан красноречия показывает слабую сторону проповедника. Она поймет, что свою пустоту, неискренность, он прикрывает и маскирует под видом пышных громких фраз, блестящих оборотов речи, разных ораторских оборотов, и впечатление от такой получится какой-то пустоты, неискренности и пустые фразы останутся пустыми фразами. Таким образом, ораторская сторона проповеди, как мы ее понимаем, допустима и должна быть, только она заключается в искренности, простоте, задушевности и убежденности. Можно ясно и понятно дать понятие о языческом и церковном красноречии. Языческое красноречие характеризуется исключительно искусственностью и риторическою формою. Церковное красноречие, не отвергая в принципе внешнюю форму в произношении, было исполнено евангельскою благодатью, богатою силою внутреннего убеждения и присущею ему духовною мощью в явлении духа и силы.

Глава VIII. «Служение Слову есть высшее служение служителей слова»

«Буди образ верным словом, житием» (1 Тим. 4, 12)

«Благовествование должно распространятся

посредством жизни, так и слова». (Григорий Богослов).

Проповедуй не на словах, проповедуй жизнью. Жизнь проповедника должна отражать полноту внутреннего духовного богатства. Слово его не должно расходиться с его жизнью. Нет ничего печальнее, как говорить одно, а делать другое. Лучше молчать, чем учить так. От этого гибнет самое дело пастырства. Глохнут все благие начинания. Народ наш – великий психолог. Он чувствует: где истина, где ложь. Паства видит, скорее угадывает, как живет ее руководитель – пастырь. Ее не обманешь. «Пастырь должен учить стадо и в то же время сам обязан жить так, как учит. Должен летать не на одном крыле слова, но и на другом крыле – добродетельной жизни. Учить словом и делом. У пастыря кроме общих всем добродетелей, самое главное – слово и дело». (Четьи-Минеи. Январь, стр. 227). Между словом и делом проповедника не должно быть разлада. Если от древних языческих ораторов требовалась добродетельная жизнь, то тем более это требование приложимо к нашим церковным проповедникам. Спаситель, посылая апостолов на проповедь, сказал: «Только тот наречется великим в царствии небесном, кто сотворит и научит» (Мф. 5, 10), что учить надо и словом и делом. И апостолы всегда требовали от своих учеников, чтобы они проповедовали не на словах только, но и главным образом своей жизнью. (1 Петр. 5, 2-3; 1 Тим. 4, 12; 2 Тим. 3, 10; Тит. 2, 7-8). Отсюда одно из главнейших условий влияния проповеди – соотношение между словом и жизнью пастыря и чистота его жизни. Чистая, образцовая, примерная жизнь пастыря усиливает действие и влияние его слова, напротив, жизнь, несогласная с словом, не только не приносит пользы, но даже разрушает успех проповеднической деятельности. Пастырь должен, прежде всего, первее всего сам исполнить своей жизни то, о чем учит. Жизнь проповедника должна стоять на высоте положения. Он должен сперва учить своей жизнью, своим образцовым примером, а потом уже и словом. Одна только чистая, высокоподвижническая жизнь пустынников приковывала к себе миллионные толпы народа и без слов исторгала слезы сокрушения о греховной, порочной жизни и умиление перед чистою, непорочною жизнью последних. Народ видел жизнь подвижника, знал и свою, сравнивал их и невольно рождалось желание пожить новою жизнью, лучшею, обновленною. И кто знает, может быть эти порывы не оставались только порывами, а воплощались в жизнь, переходили в действительность. Таким образом одна жизнь – назидает, обновляет, возрождает. Вот прекраснейший подготовительный путь для слова. Жизнь – назидательная и убедительная проповедь. Надобно ли говорить, как будет живо и действенно слово пастыря, ведущего чистую жизнь. Какое могучее орудие, какая сила, какое влияние.[1]

Необычная действенность проповеди Спасителя зависела от Его святейшей и чистейшей жизни. Апостол Петр свидетельствует о Иисусе Христе, что он «греха не сотвори, ни обретеся месть во устнех Его». (1 Петр. 2, 22). Вот главнейшая причина успеха проповеди Спасителя. По учению и Самого Спасителя чрез жизнь проповедника должно проявляться имя Божие: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех». (Мф. 5, 16). И еще: «Иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем». (Мф. 5, 19). «Христос, - говорит св. Иоанн Златоуст, - делами придавал достоверность своим словам. Он наставлял в кротости и говорил: «научитеся от мене, яко кроток есть и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). Учил быть нестяжательными и показывал это самыми делами: «Сын человеческий, говорил Он, не имать, где главы подклонити» (Мф. 8, 20). Опять, заповедовал любить врагов и наставлял этому, молясь на кресте за распинателей, говорил: «хотящему судитися с тобою и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу» (Мф. 5, 40), а сам отдал не только Свои одежды, но и кровь». (Тв. св. Иоанна Златоуста. Том IX, кн. I, стр. 10). Апостол Павел во главу проповеднической деятельности ставит чистую образцовую жизнь. «Образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою» (1 Тим. 4, 12), - говорит он. О существенной важности и необходимости согласия слова с жизнью раскрывается весьма подробно и обстоятельно в святоотеческой литературе. Св. Иоанн Златоуст говорит: «нет ничего бесполезнее учителя, который любомудрствует только на словах. Это свойственно не учителю, а лицемеру. Потому апостолы прежде учили жизнью, а потом словами; им даже и не нужны были слова, потому что громко говорили их дела». (Тв. св. Иоанна Златоуста. Том IX, кн. I, стр. 10). «Ты говоришь, - продолжает святой отец, - что надобно быть умеренным, ведешь об этом длинную речь и витийствуешь, разглагольствуя неудержимо. Но гораздо лучше тебя тот, - все скажут, - кто учит меня этому делами. Обыкновенно не столько внедряются в душу наставления словами, сколько делами; и если ты не имеешь дел, то разглагольствуя не только не приносишь пользы, но больше причиняешь вред; лучше бы молчать. Почему? Потому что предлагаешь мне дело невозможное. Если ты, который говоришь так много, рассуждаю я, не исполняешь этого, то тем больше я достоин извинения, который ничего не говорю… Гораздо больше вреда в том, когда кто, хорошо поучая словом, опровергает свое учение делами». (Том IX, стр. 277-278 и еще том II, стр. 613-617).

Св. блаж. Иероним говорит: «Чему ты должен научать, тому сам поучись. Берегись, чтобы поступки твои не опровергали твоих слов; чтобы в то время, когда ты проповедуешь в церкви, кто-нибудь про себя не сказал о тебе: «для чего ты сам не делаешь так, как учишь?». В самом деле, это был бы прекрасный учитель, который, после сытного обеда, стал бы рассуждать о посте; и разбойник способен вопить против корыстолюбия. Но у священника Христова и уста, и мысли, и руки должны быть в согласии между собой». (Письмо к Непоциану об обязанностях клириков. Христ. чт. 1836 г. ч. II, стр. 264-265). «Пастырю, по словам св. Иоанна Дамаскина, веру емлют слышащие тогда, когда учитель наставляет житием и делом». Тот же св. отец говорит: «Или вовсе не учи, или учи жизнью, иначе словами будешь призывать, а делом отгонять». (Слово об иконах).

Св. Григорий Двоеслов пишет: «Жизнь его (пастыря) постоянно перед глазами паствы, а слово раздается пред слухом ея только по временам: временные впечатления от проповеди, конечно, могут совсем изгладиться из души слушателей, когда перед глазами постоянно будет жизнь, несогласная с проповедью. Пастырь передовой человек в церкви; своей жизнью он должен указывать пасомым путь жизни и осуществлять пред ними на практике своим поведением тот закон, какому он учит их и устная проповедь удобнее и вернее проникает в сердца слушателей, когда подтверждается примерным поведением самого проповедника: словом он может только побудить, а примером и помочь делать добро. Своими делами он должен понуждать всякого, кто смотрит на него, высшему совершенству. Не будет этого, погибло здание проповедника, погиб его труд, как бы часто он ни проповедовал… Подчиненные обыкновенно следуют не столько словам своих начальников, сколько примеру их жизни». (св. Григорий Двоеслов, его проповеди и гомилетические правила. Певницкий, стр. 310). «Пусть образ жизни его (проповедника) и поведение будет всегдашним безмолвным поучением». (Христианская наука, Августин, стр. 349). Пастырь, не согласующий свое слово с жизнью, наносит вред пастве, обличает самого себя, философствует на словах, презирается паствою и уподобляется «меди звенящей» (1 Кор. 13, 1) и «разрушает одною рукою то, что другою создает».[2]

Таким образом, чистая, образцовая жизнь пастыря- проповедника имеет первенствующее и главнейшее условие в его проповедническом служении и усиливает благотворное его влияние на паству.

Таким образом, чтобы слово пастыря было мощно, сильно и властно, но в то же время убедительно и назидательно раздавалось с церковной кафедры, он должен, прежде всего, вести чистую образцовую жизнь, прежде всего выполнить в своей жизни то, чему учит других, входить в тесное и близкое общение и единение со своей паствой и учить ее не только словом, но и своей жизнью.