РАЗРАБОТКА ЭКСПЕРТНЫХ СИСТЕМ. 7 страница

Фрингилья Виго, ее зеленые глаза широко раскрыты от удовольствия, ее темная стриженая головка лежит на раскрытой книге, на фронтисписе... Видна часть заглавия: "Заметки о смерти неминуемой"...

В глазах Фрингильи отражаются глаза Геральта. Бездна. Дым. Лестница, ведущая вниз. Лестница, по которой надо пройти. Что-то кончается. Надвигается Tedd Deireadh, Час Конца...

Тьма. Сырость. Пронизывающий холод каменных стен. Холод на запястьях, на щиколотках. Боль, пульсирующая в изуродованных руках, разрывающая размозженные пальцы...

Цири держит ее за руку. Длинный, темный коридор, каменные колонны, а может, статуи... Мрак. В нем шепоты, тихие, как шум ветра.

Двери. Бесконечное множество дверей с гигантскими тяжелыми створками беззвучно отворяются перед ними. А на конце, в непроглядной тьме, те, которые не откроются сами. Которых открывать нельзя. Если боишься, вернись.

Эти двери отворять нельзя. Об этом ты знаешь. Знаю.

И все-таки ведешь меня туда. Если боишься — вернись. Еще не поздно. Есть еще время возвратиться. А ты?

Мне — поздно. Поет петух Камби. Пришел Tedd Deireadh. Aurora borealis. Рассвет.

 

* * *

 

— Йеннифэр, проснись.

Она подняла голову. Посмотрела на руки. Обе на месте. Целые.

— Сигрдрифа? Я уснула...

— Идем.

— Куда? — шепнула она. — Куда теперь? — Я тебя не понимаю.

— Идем. Ты должна это увидеть. Случилось нечто... Нечто поразительное... Никто из нас не знает, как и чем это объяснить. Но я догадываюсь. Милостью... Снизошла на тебя милость богини, Йеннифэр.

— О чем ты, Сигрдрифа?

— Взгляни.

Она взглянула. И громко вздохнула. Брисингамен, священная драгоценность Модрон Фрейи, уже не висел на шее богини. Он лежал у ее ног.

 

* * *

 

— Я верно понял? — удостоверился Крах ан Крайт. — Ты отправляешься с этим магическим устройством на Хиндарсфьялл? Жрицы отдают тебе священный бриллиант? Позволяют использовать в твоей адской машине?

— Да.

— Ну-ну, Йеннифэр. Уж не обратили ли тебя жрицы в свою веру? Что там произошло, на острове?

— Не важно. Я возвращаюсь в храм, вот и все.

— А финансовая поддержка, о которой ты просила? Понадобится?

— Вероятно, да.

— Сенешаль Гутлаф выполнил все твои поручения. Но, Йеннифэр, потрать деньги побыстрее. Я получил новые сведения. Поспеши.

— Чертовщина! Этого я и опасалась. Они уже знают, где я?

— Пока еще нет. Однако меня предупредили, что ты можешь появиться на Скеллиге, и, если это случится, посоветовали немедленно арестовать. Ведено также брать во время экспедиций пленных и выжимать из них информацию или хотя бы обрывки касающихся тебя сведений. О твоем пребывании в Нильфгаарде либо в провинциях. Йеннифэр, поспеши. Если они тебя выследят и доберутся сюда, на Скеллиге, я окажусь в несколько щекотливом положении.

— Сделаю все, что в моих силах. Постараюсь тебя не скомпрометировать. Не бойся.

Крах оскалился.

— Я сказал: "в несколько". Я не боюсь. Ни королей, ни чародеев. Они ничего не могут мне сделать, ибо я им нужен. А оказывать тебе помощь я обязан в силу ленной присяги. Да, да, ты верно поняла. Формально я остаюсь вассалом короны Цинтры. А Цирилла имеет формальные права на эту корону. Представляя Цириллу в качестве ее единственного опекуна, ты имеешь формальное право приказывать мне, требуя послушания и сервитутов.

— Казуистические софизмы.

— Конечно, — фыркнул он. — Я сам заявлю об этом во весь голос, если, несмотря ни на что, окажется, что Эмгыр вар Эмрейс принудил девушку к замужеству. А также в том случае, если с помощью каких-либо юридических выкрутасов и крючкотворства Цири лишили права на престол и возвели на него кого-нибудь другого, например, балбеса Виссегерда. Тогда я незамедлительно отрекусь от послушания и ленной присяги.

— А если, — прищурилась Йеннифэр, — несмотря ни на что, окажется, что Цири... мертва?

— Она жива, — твердо заявил Крах. — Я знаю это наверняка.

— Откуда бы?

— Ты не захочешь поверить.

— А ты попробуй.

— Королевская кровь Цинтры, — начал Крах, — удивительнейшим образом связана с морем. Когда умирает кто-либо из женщин этой крови, море начинает безумствовать. Тогда люди говорят, что Ард Скеллиг оплакивает дочерей Рианнон. Потому что в этих случаях шторм бывает таким зловещим, что бьющие с запада волны продираются сквозь расщелины и пещеры на восточную сторону острова и из скал неожиданно вырываются соленые потоки. А весь остров дрожит. Простой народ говорит: это рыдает Ард Скеллиг. Опять кто-то умер. Умерла кровь Рианнон. Старшая Кровь.

Йеннифэр молчала.

— И это не сказки, — продолжал Крах. — Я видел сам, собственными глазами. Трижды. После смерти Адалии Ворожейки, после смерти Калантэ... И после смерти Паветты, матери Цири.

— Паветта, — заметила Йеннифэр, — погибла именно из-за шторма, так что трудно говорить о...

— Паветта, — прервал Крах, по-прежнему задумчиво, — не погибла из-за шторма. Шторм разыгрался после ее смерти, море, как всегда, отреагировало на гибель представительницы цинтрийской королевской крови. Я достаточно долго изучал это явление. И уверен в своем.

— Интересно б знать, в чем именно?

— Корабль, на котором плыли Паветта и Дани, пропал на знаменитой Седниной Бездне. Это был не первый корабль, исчезнувший там. Ты наверняка знаешь.

— Сказки. Корабли терпят крушения, дело вполне естественное...

— На Скеллиге, — резко прервал Крах, — мы достаточно много знаем о кораблях и мореходстве, чтобы уметь отличить естественные катастрофы от противоестественных. На Седниной Бездне корабли погибают неестественно. И не случайно. То же относится и к кораблю, на котором плыли Паветта и Дани.

— Не стану спорить, — вздохнула чародейка. — Да и какое это имеет значение? Спустя без малого пятнадцать-то лет?

— Для меня имеет, — стиснул зубы ярл. — Я объясню. Все упирается во время. Но я докопаюсь... Я найду объяснение. Найду объяснение всем этим загадкам. И той, во время цинтрийской бойни...

— Что еще за очередная загадка?

— Когда нильфгаардцы ворвались в Цинтру, — проворчал он, глядя в окно, — Калантэ приказала тайно вывезти Цири из города. Дело в том, что город уже горел. Черные были повсюду, шансы выбраться из окружения были минимальными. Королеву отговаривали от рискованного мероприятия. Советовали Цири формально сдаться гетману Нильфгаарда и тем самым спасти жизнь себе и самостоятельность Цинтре. А на пылающих улицах она неизбежно и бессмысленно погибла бы от рук солдатни. Но Львица... Знаешь ли ты, что, по словам очевидцев, она ответила?

— Нет.

— "Уж лучше пусть кровь девочки прольется на брусчатку Цинтры, чем подвергнется осквернению". Осквернению чем?

— Супружеством с императором Эмгыром. Мерзким и скверным нильфгаардцем, ярл. Уже поздно. Завтра на заре я начинаю... Я буду держать тебя в курсе...

— Надеюсь. Спокойной ночи, Йенна... Хм-м...

— Что еще, Крах?

— А у тебя нет, хм-м-м, желания...

— Нет, ярл. Что было, то было да быльем поросло. Спокойной ночи.

 

* * *

 

— Это ж надо! — Крах ан Крайт поглядел на гостью, наклонив голову. — Трисс Меригольд собственной персоной. Ах, какое прелестное платье. А шубка... Шиншилла, не так ли? Я б спросил, что привело тебя на Скеллиге... Если б не знал что. Но знаю.

— Ну и прелестно. — Трисс обольстительно улыбнулась, поправила изумительные каштановые волосы. — Как славно, что знаешь, ярл. Это избавит нас от вступлений и предварительных выяснений и позволит сразу же перейти к делам.

— К каким делам? — Крах скрестил руки на груди и окинул чародейку холодным взглядом. — Что именно нам надо было бы предварять вступлениями, на какие пояснения ты рассчитываешь? Кого ты представляешь, Трисс? По чьему поручению прибыла? Король Фольтест, которому ты служила верой и правдой, отблагодарил тебя за службу изгнанием. Хоть ты ни в чем не провинилась. Тебя выгнали из Темерии. Я слышал — тебя взяла под крыло Филиппа Эйльхарт, в данное время фактически правящая в Редании на пару с Дийкстрой. Похоже, ты отрабатываешь право на убежище со всяческим старанием. Не колеблешься даже взять на себя роль тайного агента, чтобы следить за своей бывшей подругой.

— Ошибаешься, ярл.

— Смиренно извиняюсь. Если ошибся. А я ошибся?

Они долго молчали, недоверчиво разглядывая друг друга. Наконец Трисс махнула рукой, выругалась, топнула каблучком.

— А, к чертям собачьим! Хватит водить друг друга за нос! Какое теперь имеет значение, кто кому служит, кто за кого держится, кто кому верит и почему? Йеннифэр мертва. По-прежнему не известно, где и в чьей власти находится Цири... Какой смысл играть в прятки? Я приплыла сюда не как шпион, Крах. Я прибыла по собственной воле как частное лицо. Гонимая заботой о Цири.

— Все только и знают, что заботятся о Цири. Везет девочке.

У Трисс заблестели глаза.

— Я б не стала смеяться. На твоем месте — особенно.

— Прости.

Они помолчали, глядя в окно на красный шар солнца, заходящего за лесистые вершины Спикерооги.

— Трисс Меригольд...

— Слушаю тебя, ярл.

— Приглашаю отужинать. Да, повар велел спросить, все ли чародейки брезгают хорошо приготовленными дарами моря?

 

* * *

 

Трисс не брезгала дарами моря. Совсем наоборот — съела их в два раза больше, чем собиралась, и теперь серьезно опасалась за талию — за те двадцать два дюйма, которыми так гордилась. Решила вспомоществовать пищеварительному процессу белым вином, знаменитым эст-эст из Туссента. Как и Крах, она пила его из рога.

— Значит, так, — заговорила она, осушив рог. — Йеннифэр явилась сюда девятнадцатого августа, эффектно сверзившись с неба в рыбацкие сети. Ты как верный ленник Цинтры предоставил ей убежище. Помог построить мегаскоп... С кем и о чем она разговаривала, ты, разумеется, не знаешь.

— Не знаю, — хитро усмехнулся Крах. — Ну, разумеется, не знаю. Откуда мне, бедному и простому моряку, что-то знать о действиях могущественных чародеек?

 

* * *

 

Сигрдрифа, жрица Модрон Фрейи, низко опустила голову, словно вопрос Краха ан Крайта придавил ее тысячефунтовым грузом.

— Она мне доверилась, ярл, — еле слышно прошептала жрица. — Нет, не требовала, чтобы я поклялась молчать, ей просто нужно было сохранить все в тайне. Я, поверь, не знаю...

— Модрон Сигрдрифа, — серьезно прервал Крах ан Крайт. — То, о чем я тебя прошу, — не доносительство. Как и ты, я симпатизирую Йеннифэр, как и ты, я хочу, чтобы она отыскала и защитила Цири. Больше того, я дал клятву блоэдгеас, клятву крови! Так что по отношению к Йеннифэр мною руководит забота о ней. Это невероятно гордая женщина. Даже идя на очень большой риск, она не унизится до просьб. Поэтому я не исключаю, что придется прийти ей на помощь непрошеными. Но для этого мне нужна информация.

Сигрдрифа откашлялась, и хоть лицо у нее было словно вырезанное из камня, голос, когда она заговорила, слегка дрожал.

— Она построила свою машину... Вообще-то никакая это не машина, там нет ни одного механизма, ни одной подвижной части, просто два зеркала, черная бархатная занавеска, ящик, две линзы, четыре светильника, ну и, конечно, Брисингамен... Когда она произносит заклинание, свет от двух светильников падает...

— Оставим в стороне детали. С кем она связывалась?

— С несколькими людьми. С чародеями... Ярл, я не уловила всего, но то, что слышала... Среди них были люди действительно мерзостные. Никто не хотел помогать бескорыстно... Требовал денег... Все требовали денег...

— Знаю, — проворчал Крах. — Банк сообщил мне об отправленных переводах. В солидную, ох, солидную суммочку обходится мне моя клятва! Но деньги — дело наживное. То, что я потерял на Йеннифэр и Цири, возьму с нильфгаардских провинций. Но продолжай, мать Сигрдрифа.

— Некоторых, — жрица опустила голову, — она откровенно шантажировала. Давала им понять, что обладает компрометирующими сведениями и в случае отказа сотрудничать откроет их всему миру... Ярл... Это мудрая и вообще-то добрая женщина... Но моральных принципов у нее нет и в помине... Она беспощадна. И жестока.

— Это-то как раз я прекрасно знаю. А вот подробности шантажа знать не хочу, да и тебе советую поскорее забыть. Слишком опасные знания. С таким огнем посторонним играть не следует.

— Знаю, ярл. Я обязана быть послушной тебе... И верю, что твои цели оправдывают средства. Никто другой не узнает от меня ничего. Ни друзья за дружеской беседой, ни враги на пытках.

— Хорошо, Модрон Сигрдрифа. Очень хорошо... Чего касались вопросы Йеннифэр, помнишь?

— Не всегда и не все я понимала, ярл. Они пользовались жаргоном, который трудно уразуметь... Часто речь шла о каком-то Вильгефорце...

— А как же иначе-то! — Крах громко скрежетнул зубами. Жрица испуганно взглянула на него.

— Много говорилось также об эльфах и ведунах, — продолжала она. — И о магических порталах. Шла речь даже о Бездне Седны... Однако, как мне кажется, в основном о башнях.

— Башнях?

— Да. О двух. Башне Чайки и Башне Ласточки.

— Так я и думала, — сказала Трисс. — Йеннифэр начала с того, что раздобыла секретный доклад комиссии Радклиффа, изучавшей события на Танедде. Не знаю, какие сведения об этой афере дошли сюда, на Скеллиге... Ты слышал о телепорте Башни Чайки? И о комиссии Радклиффа?

Крах ан Крайт подозрительно глянул на чародейку.

— К нам, на острова, — поморщился он, — не доходят ни политика, ни культура. Мы таки здорово поотстали.

— Комиссия Радклиффа, — Трисс решила, что лучше не обращать внимания ни на его тон, ни на его мину, — особенно детально изучала ведущие с Танедда телепортные следы. Расположенный на острове портал, Тор Лара, пока существовал, сводил на нет любые попытки телепортационной магии на значительном расстоянии от себя. Но, как ты, несомненно, знаешь, Башня Чайки взорвалась и развалилась, разблокировав тем самым телепортацию. Большинство участников событий на Танедде выбрались с острова при помощи открывшихся порталов.

— Верно, — улыбнулся ярл. — К примеру, ты, Трисс, полетела прямиком в Брокилон. С ведьмаком на загривке.

— Ну вот, извольте, — взглянула ему в глаза Трисс. — Политика не доходит, культура не доходит, а сплетни, видите ли, доходят. Но временно оставим это в покое, вернемся к комиссии Радклиффа. Комиссия намеревалась установить точно, кто и куда телепортировался с Танедда. Использовали так называемые синопсы, чары, способные восстановить картину прошлых событий и сопоставить обнаруженные телепортационные следы с их направлениями. И в результате привязать к конкретным особам, открывшим порталы. Это удалось практически во всех случаях. Кроме одного. Один телепортал не вел никуда. Точнее — в море. На Бездну Седны.

— Кто-то, — с ходу догадался ярл, — телепортировался на ожидавший в условленном месте корабль. Интересно только, зачем так далеко? И в место с такой дурной славой? Но, когда топор висит над головой...

— Именно. Комиссия тоже так рассудила. И сделала вывод: сам Вильгефорц, схватив Цири и не имея иного выхода, воспользовался резервным путем — вместе с девушкой телепортировался на Бездну Седны, где его ожидал нильфгаардский корабль. По мнению комиссии, так можно объяснить тот факт, что Цири была представлена императорскому двору в Лок Криме уже десятого июля, то есть всего лишь через десять дней после событий на Танедде.

— Ну да, — прищурился ярл. — Это многое объясняет. Разумеется, при условии, что комиссия не ошиблась.

— Конечно. — Чародейка выдержала взгляд и даже позволила себе насмешливо улыбнуться. — В Лок Криме, надо понимать, мог с таким же успехом быть представлен двойник, а не истинная Цири. И это тоже может многое объяснить. Однако не объясняет еще одного факта, установленного комиссией Радклиффа. Факта столь удивительного, что в первом варианте доклада его упустили как слишком уж неправдоподобный. Однако во втором, строго секретном варианте доклада этот факт привели. В качестве гипотезы.

— Я уже давно сгораю от нетерпения, Трисс.

— Гипотеза комиссии такова: телепорт Башни Чайки сработал, через него кто-то прошел, причем энергия прохода была столь велика, что после этого телепорт взорвался и развалился.

— Йеннифэр, — помолчав, добавила Трисс, — стало известно то, что комиссия Радклиффа вначале скрыла, а затем упомянула в секретном докладе. Имеется возможность... Тень возможности... Что Цири удалось безопасно пройти порталом Тор Лара. Что она сбежала от Нильфгаарда и Вильгефорца...

— Тогда где же она находится?

— Я б тоже хотела знать.

 

* * *

 

Было чертовски темно, скрывающийся за тучами месяц вообще не давал света. Однако по сравнению с предыдущей ночь была исключительно безветренна и благодаря этому не так холодна. Лодчонка лишь слабо покачивалась на водной ряби. Пахло болотом. Прелыми листьями. И угорьей слизью. Где-то у берега бобер шлепнул хвостом по воде, да так, что оба они подскочили. Цири была уверена, что Высогота задремал, а бобер его разбудил.

— Продолжай, — сказала она, утирая нос чистой, еще не покрывшейся слизью частью рукава. — Не спи. Когда ты засыпаешь, у меня глаза тоже начинают слипаться, того и гляди течение снесет нас и проснемся мы в открытом море! Рассказывай дальше, что там, с порталами этими?

— Сбегая с Танедда, — начал старик, — ты прошла через портал Башни Чайки, Tor Lara. А Джеоффрей Монк, автор труда "Магия Старшего Народа", представляющего собой Opus magnum* [Основной труд (лат.).] знаний об эльфьих телепортах, пишет, что портал Tor Lara ведет к Башне Ласточки...

— Телепорт из Танедда действовал искаженно, — прервала Цири. — Может, раньше, прежде чем испортиться, он и вел к какой-то ласточке. Но теперь ведет в пустыню. Это называется: "хаотический портал". Я учила.

— Представь себе, я тоже, — хмыкнул старик. — Многое из того, что изучал, помню. Именно поэтому меня так поразил твой рассказ... Некоторые его фрагменты. Именно те, которые касаются телепортации...

— Ты можешь говорить яснее?

— Могу, Цири. Могу. Но сейчас уже самая пора вытаскивать вентерь. Он наверняка полон угрей. Готова?

— Готова. — Цири поплевала на руки и ухватилась за багор. Высогота уцепился за уходящую в воду веревку.

— Тянем. Раз, два, три! И в лодку! Лови их, Цири, лови! В корзину, иначе сбегут!

 

* * *

 

Уже вторую ночь они выплывали на долбленке на болотистый разлив реки, ставили вентеря и верши на угрей, которые массой тянулись к морю. Возвращались в хату далеко за полночь, учуханные слизью с головы до ног, мокрые и умученные, как дьяволы.

Но сразу же спать не укладывались. Улов, предназначенный для бартера, надо было поместить в корзины и как следует прикрыть — отыщи угорь малейшую щелочку, и утром в корзине не останется ни одного. После работы Высогота сдирал кожу с двух либо трех самых толстых угрей, резал их на кружочки, обваливал в муке и жарил на огромной сковороде. Потом они ели и разговаривали.

— Понимаешь, Цири, мне все время не дает покоя одна штука. Я не могу забыть, как сразу после твоего выздоровления мы не могли никак сговориться относительно дат, при этом рана на твоей щеке была точнейшим из возможных календарей. Этой ране не могло быть больше десяти часов, а ты упорно твердила, что тебя ранили четыре дня назад. Хоть я и был уверен, что это обычная ошибка, но думать об этом не переставал, все время спрашивал себя — куда подевались потерянные четыре дня?

— Ну и что? Куда они, по-твоему, завалились?

— Не знаю.

— Изумительно!

Кот проделал рекордный прыжок в длину, схваченная когтями мышь тоненько пискнула. Котяра неспешно перегрыз ей шею, выпотрошил и принялся с аппетитом ужинать. Цири безразлично смотрела на него.

— Телепорт Башни Чайки, — снова затянул Высогота, — ведет к Башне Ласточки. А Башня Ласточки...

Кот докончил мышь. Хвост оставил на десерт.

— Телепорт Tor Lara, — сказала Цири, зевая во весь рот — нарушен и ведет в пустыню. Я тебе уже говорила сто раз.

— Не о том речь, а о том, что существует связь между двумя этими телепорталами. Портал Tor Lara был искажен, согласен. Но существует еще телепортал Tor Zireael. Если б ты добралась до Башни Ласточки, то могла бы телепортироваться обратно на остров Танедд. Оказалась бы далеко от грозящей тебе опасности, вне досягаемости твоих врагов.

— Ха! Это б меня устроило. Однако есть один пустячок: я не знаю, где находится Башня Ласточки.

— Против этого мы, пожалуй, найдем средство. Знаешь, Цири, что дает человеку университетское образование?

— Нет. Что?

— Умение пользоваться источниками.

 

* * *

 

— Я знал, — гордо заявил Высогота, — что найду. Я искал, искал и... А, черт побери...

Кипа тяжеленных книг вырвалась у него из рук, инкунабулы рухнули на глинобитный пол, листы вылетели из истлевших корочек и рассыпались в беспорядке.

— Что ты нашел? — Цири приткнулась рядом, помогая ему собрать разлетевшиеся страницы.

— Башню Ласточки! — Отшельник отогнал кота, который нахально уселся на одной из страниц. — Tor Zireael. Помоги мне.

— Господи, все заросло пылью! Аж липнет! Высогота! Что это? Здесь, на картинке? Человек, висящий на дереве?

— Это? — Высогота присмотрелся к выскользнувшей странице. — Сцена из легенды о Хеймдалле. Герой Хеймдалль девять дней и девять ночей провисел на Мировом Ясене, чтобы через боль и самопожертвование обрести знание и силу.

— Мне, — потерла лоб Цири, — несколько раз снилось нечто подобное. Человек, висящий на дереве...

— Гравюра вылетела из той вон книги. Если хочешь, можешь посмотреть. Однако сейчас важнее... О, вот оно, нашел. "Странствования по тропам и магическим местам" Буйвида Бэкуйзена, книга, которую многие считают апокрифом...

— То есть ерундистикой?

— Более или менее. Но были и такие, что книгу оценили... Вот послушай... Дьявол, как тут темно...

— Света вполне достаточно, это ты от старости слепнешь, — сказала Цири со свойственной молодости беспощадной жестокостью. — Дай я сама почитаю. Откуда?

— Отсюда. — Он указал костлявым пальцем. — Читай вслух.

 

* * *

 

— Странным языком писал твой Буйвид. Если не ошибаюсь, Ассенгард был вроде бы какой-то замок. А что за страна "Стоозерье"? Никогда о такой не слышала. И что такое трифолиум?

— Клевер. А об Ассенгарде и Стоозерье я тебе расскажу после, когда кончишь читать.

 

* * *

 

"Живенько же, едва эльф Аваллак'х оные слова произнес, выбегли из-под вод озерных пташулечки малые и чернявые, кои на дне пучины цельную зиму от хлада хоронилися. Ибо ласточка, как то ученым людям ведомо, по обычаю иных птицев во теплые краины не летает и по весне не возворачивается, но, коготками в зело большие клубки со другими сцепившися, на дно вод западает и токмо по весне из-под вод de profundis* [Из глубины (лат.).] вылетает. Однако ж птах сей не токмо весны и надежды символом является, но и чистоты идеальной образчиком, поелику на землю никогда не опускается и с земною грязию и мерзостию столкновенности никоей не имеет.

Возвернемся, однако ж, к озеру нашему: кружащие пташки, я бы сказал, крылышками своими распрошили туман, ибо tandem* [Наконец (лат.).] нежданно возникнула из мглы башенка прерасчудесная, чернокнижнецкая, мы же единым изумления гласом выдохнули, ибо была та башенка как бы из опаров соткана, на туман, яко на fundamentum* [Фундамент (лат.).] опирающаяся, а при вершине блеском зари увенчана, чернокнижнецкой aurora borealis. Истинно могущественным магическим кунштом* [Куншт — искусство (искаж. нем.).] могла быть оная башенка воздвигнута, свыше разумения человеческого.

Оборотил внимание на наше восхищение эльф Аваллак'х и говорил такие слова: "Вот Tor Zireael, Башня Ласточки. Вот Врата Миров и Врата Времен. Натешь, человече, очи свои видом сим, ибо не каждому и не всегда бывает он дан!" Будучи вопрошаем, можно ли приблизиться и из близи на оную Башню взглянуть, либо propria tani* [Собственной рукой (лат.).] коснуться, рассмеялся Аваллак'х. "Tor Zireael, — сказал он, — это для вас видение сонное, а коснуться видения никакой возможности нет. И сие есть благо, — добавил он, — ибо Башня лишь Ведунам служит и немногим Избранным, для коих Врата Времен суть врата надежды и возрождения. А для непосвященных это врата кошмара".

Едва он сии слова произнес, опустились вновь туманы и лепоты оной оглядеть нашим очам не дозволили..."

 

* * *

 

— Страна Стоозерье, — пояснил Высогота, — теперь называется Миль Трахта. Это довольно обширный, перерезанный рекой Иеленой озерный край в южной части Метинны, близ границы с Назаиром и Мак Тургой. Буйвид Бэкуйзен пишет, что они шли к озеру с юга, со стороны Ассенгарда... Сегодня уже Ассенгарда нет, остались одни развалины, самый ближний город — Нойнройт. Буйвид насчитал от Ассенгарда шестьсот стае. Разные стае были в употреблении, но в данном случае примем самый популярный счет, в соответствии с которым шестьсот стае дают около пятидесяти миль. Счет шел на юг от Ассенгарда, который от нас, то есть от Переплюта, удален примерно на триста пятьдесят миль. Иначе говоря, от нас до Башни Ласточки около трехсот миль. На твоей Кэльпи это что-то порядка двух недель пути, разумеется, весной. Не сейчас, когда через день-другой могут ударить морозы.

— От Ассенгарда, о котором я читала, — буркнула Цири, задумчиво морща нос, — от тех времен остались руины. А я собственными глазами видела эльфий город Шаэрраведд в Каэдвене, я там была. Поручусь, что от вашей Башни Ласточки тоже остались одни камни, причем только те, что покрупнее, потому как маленькие наверняка растащили. А если вдобавок там был портал...

— Tor Zireael была башней магической. Не всем дано было ее видеть. А телепорты вообще всегда невидимы.

— Верно, — согласилась она и задумалась. — Тот, что на Танедде, виден не был. Он неожиданно открылся на голой стене... Впрочем, случилось это точно как по заказу, потому что чаровник, который за мной гнался, уже был близко... Я его уже слышала. И тут-то появился портал.

— Уверен, — тихо сказал Высогота, — что, если ты попадешь к Tor Zireael, тамошний телепорт тоже тебе откроется. Даже в руинах, среди голых камней. Убежден, что тебе удалось бы его активировать. А он, несомненно, послушался бы твоего приказа. Потому что, я думаю, Цири, ты — Избранная.

 

* * *

 

— Твои волосы, Трисс, как огонь при пламени свечей. Твои глаза, как kohq-лазурь. Губы твои, как кораллы...

— Прекрати, Крах. Ты что, упился? Налей мне еще вина. И рассказывай.

— Это о чем же?

— Не прикидывайся дурнем. О том, как Йеннифэр решила плыть на Бездну Седны.

 

* * *

 

— Как идут дела, Йеннифэр? Расскажи.

— Нет, сначала ты ответь мне: кто такие те две женщины, которых я постоянно встречаю, когда иду к тебе? И которые смотрят на меня так, как обычно смотрят на наваленное на ковре кошачье дерьмо? Кто они такие?

— Тебя интересует формально-юридический или фактический аспект?

— Второй.

— В таком случае — это мои жены.

— Понимаю. Тогда при случае разъясни им, что то, что было между нами, быльем поросло. И к тому же давно.

— Уже пояснял. Но бабы есть бабы. Давай не будем об этом. Рассказывай, Йеннифэр. Меня интересует, как идет твоя работа.

— Увы. — Чародейка закусила губу. — Еле-еле. А время бежит.

— Бежит, — кивнул ярл. — И постоянно приносит новые неожиданности. Я получил известия с континента, они должны тебя заинтересовать. Источник — в корпусе Виссегерда. Надеюсь, ты знаешь, кто такой Виссегерд?

— Генерал из Цинтры?

— Маршал. Командует корпусом цинтрийских эмигрантов и волонтеров, входящим в состав темерской армии. Там служит довольно много добровольцев с островов, поэтому сведения я получаю из первых рук.

— И что же ты получил?

— Ты попала к нам, на Скеллиге, девятнадцатого августа, через два дня после полнолуния. В тот же день, девятнадцатого, значит, корпус Виссегерда во время боя у Ины захватил группу беженцев, среди которых оказались Геральт и его знакомый трубадур.

— Лютик?

— Именно. Виссегерд обвинил обоих в шпионаже, арестовал и, кажется, намеревался казнить, но они сбежали и навели на Виссегерда нильфгаардцев, с которыми якобы были в сговоре.

— Брехня.

— По-моему, тоже. Но что-то мнится мне, что ведьмак, вопреки тому, что об этом думаешь ты, реализует какой-то хитрый план. Чтобы спасти Цири, он вкручивается в милость к Нильфгаарду...

— Цири нет в Нильфгаарде. А Геральт не реализует никакого плана. Планирование — не самая сильная сторона его натуры. Кончим с этим. Важно, что у нас сегодня двадцать шестое августа, а я по-прежнему знаю слишком мало. Слишком мало, чтобы начать действовать... Разве что...

Она умолкла, уставившись в окно и поигрывая пришпиленной к черной бархотке обсидиановой звездой.

— Что "разве"? — не выдержал Крах ан Крайт.

— Вместо того чтобы посмеиваться над Геральтом, использовать его методы.

— Не понимаю.

— Похоже, готовность к самопожертвованию может принести проценты, дать хорошие результаты... Хотя бы в виде благосклонности богини, которая любит и ценит жертвующих собою и страдающих во имя правого дела.