ПСИХОЛОГИЯ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ. Премьера 13.04.2012 года. 6 страница

лизацию экстравертированного поведения, в то время как невротик может формировать свой жизненный стиль так, чтобы он был макси­мально безопасным, предсказуемым и, насколько возможно, не подвергающимся угрозе. Следовательно, типы уникальных индиви­дуальных сред, в которых формируются индивидуумы, по крайней мере частично могут зависеть от особенностей их генотипов. Это интересная идея, которую еще только начинают исследовать. Наиболее интересное направление исследований связано с изуче­нием действия отдельных генов на поведение и на оценки, полу­ченные по тестам личности и способностей. Один из наиболее обе­щающих фактов здесь состоит в том, что выявлен ген, который, по-видимому, тесно связан с уровнем тревоги (Lesch et al., 1996). Обнаружение гена, который имеет такие сильные связи с психоло­гическим конструктом, — большая удача, поскольку, как утверж­далось ранее, мы должны были ожидать, что такие черты, как тревога, интеллект и экстраверсия, находятся под влиянием многих генов, каждый из которых оказывает сравнительно небольшое вли­яние. При всей значимости фактов, рассмотренных в этой главе, прежде чем переходить к следующей, необходимо напомнить об одной очень важной точке зрения. Вы должны помнить, что суще­ствует определенная оппозиция самому понятию «черта». Интел­лект рассматривается не как реальное свойство людей, а как удобная социальная абстракция (Howe, 1988); такое же толкование со сторо­ны некоторых социальных психологов получают личностные черты (Hampson, 1997). То обстоятельство, что и интеллект, и личностные черты имеют очень существенный генетический компонент, по-види­мому, дает основание предполагать, что ни один из этих взглядов не является полностью оправданным и индивидуальные различия, кото­рые мы измеряем посредством психологических тестов, представля­ют собой в значительной степени поведенческие следствия индивиду­альных различий в некоторых биологических структурах.

Предложения

по дополнительному чтению

Существует несколько великолепных текстов и журнальных статей, которые вводят основные генетические понятия (такие, как описаны выше); ознакомиться с ними целесообразно до перехода к более слож­ным вопросам, например, к многопараметрическим моделям. Сюда вклю­чаются работы следующих авторов (порядок перечисления не имеет зна-

чения): Бушара (Bouchard, 1993, 1995); Стивенсона (Stevenson, 1997); Пе-дерсена и Лихтенштейна (Pedersen, Lichtenstein, 1991); Пломина и Дани-элса (Plomin, Daniels, 1987); Пломина (Plomin, 1988); Пломина и Рэнда (Plomin, Rende 1991); Броди и Кроули (Brody, Crowley, 1995); Ивса с соавторами (Eaves et al., 1989) и др. Кемин (Kamin, 1974) представляет очень ранний, в значительной степени «средовой» подход. Однако, может быть, стоит также прочесть несколько рецензий на эту книгу, прежде чем принимать его аргументы близко к сердцу.

Ответы на задания по самопроверке

9.1. Вы пришли бы к заключению, что либо черта имеет генетичес­кий компонент, либо она зависит от среды, и в этом случае с идентичными близнецами обращаются более сходным образом, чем с неидентичными. Я не рассматривал последнюю возмож­ность в тексте детально, поскольку исследования дают основа­ние полагать, что типы средовых воздействий, которые у иден­тичных близнецов более сходны, чем у неидентичных (напри­мер, соблюдается сходство в одежде), вряд ли оказывают значительное воздействие на их личности и интеллект.

9.2.

Вычитание двух уравнений дает:

г - г = 0,5А + 0.

Rmz Rdz

Умножение обеих сторон уравнения на 2 дает: А = 2 (rmz - rdi). Умножение обеих сторон первого уравнения на 2 и вычитание из него второго уравнения дает:

2 r dz - rmz = 0+ C Подставляя сюда значения коэффициентов корреляции, полу­чим:

А = 2 (0,6 - 0,4) = 0,4, С = 2x0,4 - 0,6 = 0,2. Следовательно,

Е = 1 - А-С = 1 - 0.4 -0,2 = 0,4,

т.е. в данном гипотетическом случае в детерминации показате­лей этой черты генетические влияния и индивидуальная среда равно важны и каждый из этих компонентов приблизительно в два раза более значим, чем общая среда. Эти важные результаты были включены в качестве вопроса для самопроверки, поскольку на экзамене может оказаться легче (и безопаснее) выводить формулу на основе начальных принци­пов, вместо того чтобы пытаться ее запомнить.

 

НАСТРОЕНИЕ

И МОТИВАЦИЯ

КАК СОСТОЯНИЯ

Большая часть этой книги посвящена изучению черт, т.е. тех стабильных характеристик, которые классифицируются как спо­собности и личность. В этой главе мы кратко проанализируем пси­хологию настроения и мотивации, которые обычно рассматрива­ются как состояния, меняющиеся во времени и чувствительные к жизненным событиям.

Главы, рекомендуемые

для предварительного чтения

5.

Введение

До сих пор мы рассматривали только стабильные личностные характеристики и высказали предположение, что черты — основ­ные строительные блоки личности и способностей — это более или менее устойчивые особенности индивидуума. Обилие доказа­тельств, которые связывают черты личности и способностей с биологией нервной системы (в частности, работы по времени опоз­нания и по времени реакции; открытие того, что личность и спо­собности имеют значительный генетический компонент, и иссле­дования психофизиологии личности), говорит о том, что этот под­ход в целом правилен. Нам, кажется, удалось выявить главные характеристики личности и показать, что они являются характе­ристиками самих индивидуумов в большей степени, чем социальных процессов или ситуаций.

Никто никогда не предполагал, что модель, базирующаяся на выделении черт, — это все, что требуется психологии индивиду­альности, поскольку она не охватывает два довольно очевидных типа индивидуальных различий: различия в настроениях* и моти­вации.

Эта глава будет посвящена некоторым основным теориям на­строения и мотивации. Вопросы, касающиеся способов их оцен­ки, нередко бывают очень трудными, и об этом речь пойдет в главе 19.

К числу главных особенностей как эмоций, так и мотиваций относятся следующие:

• они изменяются во времени;

• они будут изменяться в ответ на изменение ситуации.

Мы можем переживать чувство эйфории (или отчаяния!) пос­ле участия в соревнованиях или после оглашения результатов эк­замена, чувство страха на безлюдном шоссе или прилив чувства любви в ответ на чей-то добрый поступок — все это примеры на­строений.

Мотивация — это то, что толкает нас к действию. Вы помните, какое значение Фрейд придавал сексу, однако другие факторы тоже могут мотивировать нас. Боязнь провала может заставить нас упорно заниматься перед экзаменом. Мучительный голод может привести нас в кухню, когда мы работаем поздно ночью. Однако, когда мы удовлетворили свои сексуальные желания (или сдали эк­замены, перекусили), наш интерес к сексу (психологии, пище), вероятно, на время уменьшится. Таким образом, эти мотивацион-ные переменные тоже являются скорее состояниями, чем чертами.

О психологии настроения и мотивации известно значительно меньше, чем о психологии черт личности и способностей, и я полагаю, что для этого есть очень серьезная причина. Измерение черт чрезвычайно полезно во многих областях прикладной психо­логии, например, для отбора тех претендентов на должность, ко­торые имеют незаурядные способности в какой-то конкретной области, для решения того, кто из индивидуумов с большей веро­ятностью окажется достаточно стабильным, чтобы справиться со стрессами, находясь длительное время в подводной лодке или в

* Рассматривать ли настроения и эмоции как явления одного порядка — вопрос спорный (см., например: Morris, 1985; Cooper, 1997).

космическом корабле, или для оказания помощи в определении того, станет ли ребенок дислексиком. Знание оценок конкретного человека по основным чертам личности и способностей позволит предсказать, как индивидуум будет себя вести. Однако, как мы отмечали раньше, состояния оказываются и ситуационно-специ­фичными, и преходящими.

Плохо то, что на состояния может действовать очень большое количество когнитивных переменных. Эмоции, которые вы пере­живаете, когда незнакомый человек проливает на вас какой-ни­будь напиток, будут чрезвычайно варьировать в зависимости от того, верите вы или нет в то, что это была случайность. Мы можем также оценить сам факт переживания стресса и изучить наши воз­можности уменьшения подобных чувств (например, уход из уни­верситета; улучшение навыков распределения времени; обвине­ние в нереалистических ожиданиях преподавателей, а не самих себя; посещение бара). Различные индивидуумы могут применять разные когнитивные «стратегии преодоления» при столкновении со стрессогенными жизненными событиями, и эти стратегии бу­дут влиять на возникающие в результате настроения (см., напри­мер: Folkman, Lazarus, 1980). Таким образом, на состояния влия­ют как внешние события, так и внутренние процессы (например, стратегии преодоления).

Поскольку состояния варьируют с течением времени и от од­ной ситуации к другой и могут в значительной степени зависеть от контроля над собственным настроением и от использования стра­тегий преодоления, единичное измерение состояния настроения на самом деле не приносит особой пользы для прогноза того, как человек будет реагировать на следующей неделе, или в следующем месяце, или в другой ситуации. Поэтому в прикладной психологии (например, для отбора персонала и в психологии управления) измерения настроения имеют ограниченное использование.

То же самое относится и к тестам, измеряющим мотивацию. На первый взгляд это утверждение кажется довольно странным. Например, при отборе персонала было бы полезно оценить моти­вы соискателей, претендующих на какую-либо должность. Одна­ко, даже если мы допустим, что мотивы могут быть оценены точ­но, мотивы, побуждающие человека поступать на работу в орга­низацию (например, отчаянная необходимость выплатить долги, ощущение собственной ценности в результате принятия на рабо­ту), могут довольно сильно отличаться от мотивов, которые удержи-

вают человека на должности (например, хорошая атмосфера в кол­лективе, нутреннее удовольствие от улаживания конфликта). По этим причинам довольно мало смысла в получении «моменталь­ного снимка» мотивов, касающихся одного случая.

Конечно, состояния могут быть гораздо более значимыми, чем черты, для нас как для индивидуумов. Например, приступы тревоги или депрессии способны заставить нас чувствовать себя очень не­счастными, мотивация, побуждающая к пьянству или к азартным играм, может оказаться непреодолимой, а потребность поставить на место или унизить партнера может повлечь за собой прекраще­ние многих отношений. Однако, за исключением педагогической и клинической психологии, психологи не слишком активно стре­мятся исследовать эти интересные вопросы.

Необходимо также обсудить, какие аспекты состояний мы дол­жны оценивать. При измерении черт есть только одна заметная характеристика, которую надо оценить: индивидуальный уровень выраженности черты, который принято считать стабильной осо­бенностью данного человека. Однако, когда речь идет об измере­нии настроения или мотивационных состояний, существует на­много больше возможностей выбора. Например, для измерения можно выбрать:

• уровень состояния (состояний) личности в какой-то особый момент, в частности, уровень тревоги перед экзаменом;

• динамику показателей (степень изменения баллов), характе­ризующих состояния индивидуумов в двух ситуациях, на­пример, уровень тревоги перед экзаменом минус уровень тревоги в состоянии релаксации на пляже;

• усредненный уровень состояния (состояний) личности, на­пример, среднюю силу полового влечения человека за пери­од в несколько недель или месяцев;

• вариативность состояния (состояний) личности от часа к часу, от дня ко дню, от месяца к месяцу. Уровень тревоги у одних индивидуумов может сильно колебаться от часа к часу и день от дня, возможно (хотя и необязательно), в результа­те большого разнообразия жизненных событий, в то время как у других уровень тревоги может отличаться удивитель­ным постоянством на протяжении длительного времени;

• периодические колебания в состояниях, например, в какой мере можно прогнозировать уровень состояний личности

исходя из некоторых регулярных ежедневных, еженедельных, ежемесячных или ежегодных циклов, таких, как циркадные ритмы или же ежегодные циклы сезонных аффективных рас­стройств;

• скорость, с которой показатель состояния (балл) личности меняется в ответ на какое-то вмешательство, например, ско­рость, с которой уровень тревоги возвращается к привычно­му уровню после того, как человеку предъявляют стандарт­ный, вызывающий тревогу стимул, например, неожидан­ный громкий звук.

В то время как при исследовании черт необходимо было только попытаться выяснить, какие переменные воздействуют на уровень черты (например, выявить биологическую основу интеллекта), для исчерпывающего исследования настроений и мотивационных со­стояний следует обратиться к рассмотрению по крайней мере вы­шеперечисленных переменных. Это делает трудным конструирова­ние и проверку любых всеобъемлющих теорий настроений и моти­ваций и расширяет эту область до такой степени, что ее невозможно проанализировать в одной главе. Для тех, кто заинтересовался эти­ми вопросами, я обобщил некоторые эмпирические результаты в своей работе (Cooper, 1997).

Задание для самопроверки 10.1

Какие аспекты настроения можно успешно изучать эксперименталь­ным путем?

Измерение настроения и мотивации Настроение

Большая часть исследований настроения проводилась из инте­реса к его клиническим последствиям, например, разрабатыва­лись тесты для оценки уровней тревоги и депрессии пациентов. Многие опросники были созданы с целью измерять депрессию, тревогу, безнадежность, «негативный аффект» и т.п., и предпри­нималось сравнительно мало попыток оценить более приятные настроения -- такие, как бодрость, желание общаться или ра­дость жизни. В связи с этим подходом существует две проблемы. Первая заключается в том, что различные исследователи могли изобретать шкалы, которые измеряют один и тот же конструкт,

но обозначать его они могли по-разному. Шкала «тревожность» одного исследователя может измерять совершенно то же самое, что измеряют шкалы «состояние нейротицизма», «тоническое возбуждение» или «негативный аффект», предложенные другими учеными, и это может создавать огромную путаницу до тех пор, пока задания шкал не будут совместно подвергнуты факторному анализу с целью установить степень их совпадения. Вторая про­блема состоит в том, что этот особый подход ad hoc к конструиро­ванию шкал может оставлять некоторые важные аспекты настро­ений без оценки. Кроме работы К. Сторма и Т. Сторма (Storm, Storm, 1987) (в которой не использовался факторный анализ) и небольшой ранней работы Кэттелла (упоминаемой в Cattell, 1973), предпринимались очень слабые попытки убедиться в том, что шкалы настроений — предположительно, даже исчерпывающие — действительно измеряют их полный диапазон. Различные теорети­ки в области изучения настроения имеют тенденцию использо­вать разные перечни заданий и благодаря этому обнаруживают разное число факторов.

Повторный анализ корреляций между шкалами настроений (Watson, Tellegen, 1985) и иерархический факторный анализ зада­ний, взятых из главных шкал настроений (такой, как приводится в McConville, Cooper, 19926), обнаруживают пять главных факто­ров настроений: депрессию, враждебность, усталость, тревогу и экстраверсию (также известную как «позитивный аффект»). По­скольку первые четыре фактора значимо коррелируют между со­бой, можно сгруппировать четыре шкалы вместе и назвать их «не­гативный аффект». Иначе говоря, можно заключить, что суще­ствует либо пять основных параметров настроения (пять первичных факторов), либо два параметра («позитивный аффект» и «негатив­ный аффект»).

Крайне жаль, что термины «позитивный аффект» и «негатив­ный аффект» были использованы для описания двух основных ха­рактеристик настроения, поскольку в литературе существует боль­шая путаница по поводу того, что означают эти шкалы. Вы часто встретитесь с недоразумениями по этому поводу в журнальных статьях и книгах. Главное состоит в том, что позитивные и нега­тивные аффекты не являются противоположными полюсами од­ного и того же измерения настроения; они свидетельствуют о су­ществовании двух очень разных его аспектов. Примером негатив­ного аффекта может служить общеизвестное «плохое настроение»

(чувства депрессии, тревоги, гнева и т.д.), но противоположнос­тью негативного аффекта не является позитивный аффект. После­дний связан с чувствами энергии, энтузиазма и высоким уровнем активности. Человек, имеющий высокие баллы по позитивному аффекту, будет сообщать, что он чувствует себя активным, воз­бужденным и полным энтузиазма; человек, имеющий низкие баллы по позитивному аффекту, будет сообщать об ощущениях сонли­вости и вялости. Индивидуумы, набирающие высокие баллы по негативному аффекту, будут описывать себя подавленными, не­рвничающими или тревожными, в то же время те, у кого по этой же шкале будут получены низкие баллы, будут характеризовать себя спокойными и сдержанными. Тем не менее вполне возмож­но, что некоторые важные аспекты настроения не были обнару­жены просто потому, что никто не задавал соответствующих воп­росов, когда создавал опросники настроений. Было бы очень по­лезно, если бы кто-нибудь смог воспроизвести подход Кэттелла к личностной сфере применительно к изучению вопросов, оцени­вающих настроения, и в полном объеме исследовать природу на­строения.

Существует еще ряд проблем, касающихся всех этих работ, но мы их обсудим только кратко. Очевидный недостаток состоит в том, что в большинстве случаев использовался не адекватный за­даче метод факторного анализа. Как будет показано в главе 19, совершенно необходимо проводить лонгитюдные исследования (базирующиеся на Р-методике или цепной Р-методике), чтобы выявить те задания теста, которые имеют тенденцию варьировать совместно, формируя таким образом состояние. Подобные иссле­дования просто не предпринимались для большинства из этих оп­росников. Более того, не совсем понятно, каким образом форми­ровались вопросы, устранялись синонимы и как утомительность заполнения опросников могла действовать на природу изучаемых факторов.

Задание по самопроверке 10.2

Перечислите несколько прилагательных, которые могут описать:

(а) ярко выраженный позитивный аффект;

(б) ярко выраженный негативный аффект;

(в) слабый позитивный аффект;

(г) слабый негативный аффект.

Мотивация

Еще меньше известно об основных измерениях мотивации. Фрейд предполагал, что секс и агрессия являются фундаменталь­ными формами мотивации, хотя сложные трансформации этих базисных влечений (например, орально фиксированный индиви­дуум, который достигает сексуального удовлетворения, поглощая молочные пудинги) делают этот аспект теории Фрейда, подобно многим другим, почти недоступным для проверки. Кэттелл иден­тифицировал около 20 основных характеристик мотивации и раз­работал тест анализа мотивации (Motivation Analysis Test), чтобы измерять их. Однако, как показано в главе 19, в высшей степени маловероятно, что этот тест действует должным образом.

Аптер с соавторами (Apter et al, 1975) предложил термины «телическое» и «парателическое» состояния, чтобы, в сущности, провести границу между теми видами активности, которые ори­ентированы на цель (чтение книги по статистике, приготовление бутерброда, уход на работу), и теми видами активности, которые включают сосредоточение на чувствах, связанных с самим собой (например, ощущение скуки, фиксация чувства голода, наслаж­дение от прогулки ради удовольствия). Они полагают, что есть че­тыре главные цели, которые можно интерпретировать как четыре основных источника мотивации. Это физиологические потребности (избегание опасности, уменьшение боли, преодоление сильного голода), социальные цели (например, виды активности, которые ведут к формированию чувства статуса, силы или аффилиации, т.е. «принадлежности»), цели, которые связаны с самоутвержде­нием (например, получение степени по психологии, формирова­ние образа человека, имеющего устойчивые связи), и те цели, которые включают семью и друзей (например, уход за больным родственником). Это предполагает, что некоторые виды активнос­ти обеспечивают внутреннее удовлетворение (поэтому могут, ве­роятно, рассматриваться как базисные побуждения) и реализуют­ся по этой причине. Слушание музыки — один из очевидных при­меров. Другие виды активности осуществляются как средства завершения чего-либо (например, кто-то терпеливо выполняет тяжелую работу, потому что оплата позволит ему предаваться сво­ему хобби). Аптер и его коллеги (Apter, 1975) изучили, как, поче­му и когда люди переключаются с одного типа мотивации на дру­гой, а также эмоциональные и другие последствия этого.

Однако в действительности этой теории не хватает твердой основы. Она возникла на основе интроспекции, и не до конца понятно, насколько независимы вышеописанные четыре катего­рии, а также, не слишком очевидно, каким образом это может быть проверено эмпирически. Предполагается также, что мы зна­ем или можем знать (если проводим самонаблюдение) свои под­линные причины, побуждающие к осуществлению некоторых дей­ствий, что кажется несколько ограниченным. Во всяком случае существуют более проработанные теории (такие, как теория Кэт-телла, которая обсуждается в главе 19, поскольку это тесно связа­но с некоторыми важными вопросами измерений), поэтому рабо­та Аптера не будет обсуждаться здесь более детально.

Общий обзор

Из прочитанного вы можете понять, что психология настрое­ний изучена не слишком хорошо. Были выделены пять основных параметров настроения, и они, в общем, кажутся реально суще­ствующими (довольно четко соответствуя некоторым клиничес­ким синдромам). Однако я утверждаю, что несколько важных ас­пектов настроения еще могут быть обнаружены. Когда же мы обра­щаемся к психологии мотивации, ситуация выглядит еще хуже. Здесь налицо почти полное отсутствие знаний об основных мо-тивационных состояниях, и кажется очевидным, что мы не можем оценить какое-либо из них, используя опросники, поскольку тест анализа мотивации, предложенный Кэттеллом, просто не работа­ет, а остальные тесты, по-видимому, измеряют личностные чер­ты, а не настроение как состояние. Таким образом, здесь суще­ствует большой потенциал для будущих исследований.

События влияющие на уровень настроен

Средовые эффекты

В этом разделе мы не будем рассматривать мотивационные со­стояния, отчасти чтобы сохранить разумный объем главы, но от­части и потому, что о факторах, которые влияют на мотивацию человека, известно намного меньше, чем о факторах, которые влияют на настроения.

В эксперименте Изменить уровень настроения оказывается на удивление легко, используя методику Велтена (Velten, 1958; Martin, 1990) и ее производные. В оригинальном варианте методики испы­туемые зачитывали стандартную серию утверждений, а затем их просили попытаться ощутить подразумеваемое в этих утверждени­ях настроение. Первые утверждения серии довольно безобидны (например: «Я чувствую себя сегодня несколько подавленным»), но вскоре они проникаются глубоким отчаянием (например: «Я чув­ствую себя настолько несчастным, что просто хочу умереть»), и, после того как испытуемый пройдет всю серию утверждений, он на самом деле начинает впадать в депрессию. Последнее отражает­ся на показателях, получаемых у этих испытуемых по опросникам, а также по другим «объективным тестам» депрессии (таким, как увеличение времени принятия решения). Таким образом, это ока­зывается подлинным эффектом, а не некоторым вариантом «тре­буемой характеристики» (в которой участник видит цель экспери­мента и решает дать экспериментатору тот вариант результатов, который от него ждут). В связи с этой методикой возникают две основные проблемы:

• по причинам, которые не до конца понятны, эта методика, по-видимому, недостаточно хорошо действует, если испы­туемые — мужчины (Morris, 1985), и поэтому большинство исследований, использующих ее, выполнены на женских вы­борках;

• предпринимались лишь немногие попытки использовать ме­тодику Велтена, чтобы вызвать иные настроения помимо тревоги/депрессии.

Вслед за работами Велтена стали использоваться и другие виды вмешательств (например, просматривание видеоклипов и прослу­шивание музыкальных фрагментов). Эмоциональная окрашенность музыки, литературы, драмы и кинофильмов, вероятно, позволит считать приведенное выше описание довольно закономерным. Ра­зумеется, чтение эмоционально заряженной литературы будет воз­действовать на наше настроение; вероятно, именно поэтому мы и наслаждаемся ею. Между тем методика действительно обеспечива­ет удобный способ изменения настроений в лаборатории и может быть использована в экспериментах, чтобы исследовать многие переменные, о которых мы говорили в предыдущем разделе (на­пример, для оценки временной динамики настроения). Единствен-

ная проблема состоит в малом числе экспериментов, в которых ее реально пытались использовать.

Жизненные события (как положительные, так и отрицатель­ные) также влияют на настроение. Удивительно то существенное воздействие, которое оказывают мелкие житейские «неприятнос­ти» (такие, как дождливая погода, опоздание на поезд или потеря зонтика) на настроение (например, Gruen et ai, 1988). Подобно этому, несомненно, тривиальные позитивные события (такие, как обнаружение мелочи, оставленной в телефонной будке) могут вызвать приятные настроения (Isen, Levin, 1972).

Физиологические эффекты

Ситуация становится более сложной, когда мы обращаемся к физиологическим причинам настроения, поскольку огромное раз­нообразие химических веществ может влиять на настроения. Все же не до конца ясно, связаны ли в норме уровень настроения и повышенный (или пониженный) уровень некоторых нейротранс-миттеров, таких, как катехоламины. Как отмечает Шнерр (Schnurr, 1989), некоторые новые доказательства, по-видимому, позволяют предположить, что настроения (например, депрессия) не явля­ются простыми функциями уровней этих химических факторов и не все депрессивные индивидуумы обнаруживают их сходные (низ­кие) уровни.

Познание и тревога

Одно из наиболее хорошо изученных состояний — тревога, которая является одним из первичных факторов настроения, упо­мянутых в начале главы. Для измерения этого состояния было раз­работано несколько опросников, в большинстве своем содержа­щих довольно неопределенные утверждения типа «Насколько тре­вожно вы чувствуете себя в данный момент?». Наиболее известен опросник тревожности как состояния и как черты (State-Trait Anxie­ty Inventory (STAI)) Спилбергера (Spielberger et ai, 1970), обеспе­чивающий надежное и валидное измерение как состояния трево­ги, так и соответствующей черты (привычный уровень тревоги). Баллы, получаемые по версии STAI, измеряющей черту, значимо коррелируют с баллами, полученными по шкале «нейротицизм» Айзенка, давая основание предполагать, что тревога является важ­ным компонентом нейротицизма (М. W. Eysenck, 1992).

Общепризнано, что чувство тревоги так же связано со многи­ми психиатрическими состояниями (включая фобии, панические расстройства, синдром навязчивых состояний, посттравматичес­кий стресс), как и с собственно «генерализованным расстрой­ством — тревогой» (по критерию ДСМ-4). В то же время любой, кто имеет опыт сдачи экзаменов, публичных выступлений или об­ращения к кому-либо с просьбой о свидании, будет испытывать это состояние в слабых формах.

Упомянутые в главе 6 исследования Джефри Грея, посвящен­ные тревоге, первоначально были сосредоточены на изучении того, как действуют вещества, снижающие уровень тревоги (такие, как алкоголь и бензодиазепины). В действительности есть четкие дока­зательства того, что различные препараты, снижающие тревогу, воздействуют на часть лимбической системы мозга (об этом мы уже говорили в главе 6), которая известна как «септо-гиппокам-пальная система». Грей смог заявить об этом, обнаружив, что сни­жающие тревогу препараты и хирургическое вмешательство в эту область мозга (у крыс) вызывают почти идентичные изменения в поведении (Gray, 1982, 1985). Он также предположил, что тревога возникает, когда мы сталкиваемся с новизной, т.е. когда окруже­ние начинает изменяться не в соответствии с нашими ожидания­ми. Неожиданный шум у двери поздно ночью или машина, вне­запно выезжающая нам навстречу, когда мы переходим дорогу, ведет к возникновению чувства тревоги (точка зрения, имеющая интересные, но неисследованные связи с теорией личных конст­руктов, разработанной Келли).

Однако, как отмечает Майкл Айзенк (Eysenck, 1992), прият­ные неожиданные события (например, выигрыш в лотерею) вряд ли заставят нас испытать тревогу. Последнее предполагает, что те­ория несовершенна. Особо надо подчеркнуть, что, поскольку эта теория базируется на модели, разработанной на животных, она не может включать когнитивные процессы (например, оценку того, как можно лучше всего справляться с ощущениями тревоги), ко­торые по сути своей являются сугубо человеческими. Кроме того, физиологические данные недостаточно хорошо подтверждают ас­пект теории, связанный с чувствительностью к новизне.

Поскольку теории, базирующиеся на физиологии, оказывает­ся, имеют некоторые ограничения, возникает вопрос: может ли когнитивная теория быть более продуктивной? Возможно, тревога возникает в сочетании с некоторыми типами когнитивной активно-

сти. Например, предположим, что индивидуум запоминает только те статьи из ежедневных газет, которые содержат негативную, все­ляющую страх информацию. Руководствуясь здравым смыслом, можно предположить, что он вскоре сформирует представление, что мир — это опасное, враждебное место, и у него возникнет чув­ство тревоги. Должно быть менее вероятным, что тревожным станет индивидуум, который запоминает как плохие, так и хорошие ново­сти. Теория Аарона Бека (например, Beck, Emery, 1985), по суще­ству, создана на этой основе. Главная проблема этой теории состоит в том, что она, по-видимому, недостаточно хорошо подтверждается эмпирическими данными. Эксперименты, предназначенные выде­лять «пристрастия воспоминаний» (склонность помнить угрожаю­щую информацию лучше, чем неугрожающую), не обнаруживают большей выраженности этих пристрастий у высокотревожных ин­дивидуумов (например, Mogg, 1987). Кроме того, хотя теория Бауэ­ра о памяти, обусловленной состоянием (например, Bower, 1981), вызвала большой интерес среди когнитивных психологов, она срав­нительно мало говорит об индивидуальных различиях в настроении и познании и поэтому не будет здесь рассматриваться.