Глава 10. Стелла судорожно соображала, на что купить новое платье, не прося у Мэтью денег

 

Стелла судорожно соображала, на что купить новое платье, не прося у Мэтью денег. Послав Адриану двести фунтов, она практически осталась ни с чем. Если попросить у Мэтью еще денет, придется объяснять, на что она истратила уже выданную сумму. Единственное решение, которое пришло Стелле на ум, было заказать платье в кредит и расплатиться теми деньгами, что он даст ей в следующем квартале. Мэтью хочет, чтобы на обеде она выглядела нарядной, и она, конечно, не даст ему повода упрекать ее за затрапезный вид: яркие тона действительно делали ее привлекательнее. Более всего Стеллу мучили мысли: какова же эта Белл? Ее сжигало любопытство, ей хотелось увидеть женщину, к которой ушел Мэтью. Что было бы, если бы в тот вечер он принял ее предложение начать все сначала? Были бы они счастливы или их брак, как и большинство браков, заключенных не по любви, превратился бы в утомительное сосуществование?

Но что толку думать о том, что могло бы быть? Что сделано, то сделано!

В течение следующих нескольких дней Мэтью был угрюмее обычного, и Стелла чувствовала, что он поссорился с сестрой. Однажды вечером, во время обеда, ее поразила мысль, что они втроем сидят в этой шикарной столовой, едят за одним столом, а, по существу, между ними нет ничего общего. Что сказала бы мать, если бы узнала, что она живет с золовкой, которая игнорирует ее, и мужем, который ушел к другой женщине?

Стелла отложила вилку, и Мэтью поднял взгляд:

— Ты же еще не доела!

— Я не голодна!

Он продолжил обедать, и Стелла невольно подумала, что всего месяц назад его встревожило бы отсутствие у нее аппетита. Мэтью нервничал бы, строил всевозможные предположения, а она чувствовала бы, что о ней беспокоятся. Теперь же он равнодушно отнесся к тому, что она почти ничего не ест. Расстроенная, она снова взяла вилку и принялась ковырять в тарелке.

В дверь постучали, и появилась Элси:

— К вам пришли, мистер Мэтью! Назвался мистером Краузером и сказал, что вы его ждете. Я провела его в кабинет.

— Это архитектор. Передайте ему, что я скоро буду.

Джесс вопросительно посмотрела на брата:

— И зачем к тебе пришел этот архитектор?

— Я строю новую фабрику.

— Я не знала об этом.

— Я давно это задумал. Это будет самая современная фабрика в стране. Наше производство увеличится на двести процентов.

— Тебе мало твоего богатства? — спросила Стелла.

— В моем положении работаешь не для того, чтобы зарабатывать! — сухо ответил Мэтью. — Работаешь потому, что это вызов другим, потому, что хочешь быть лучше всех, получить большую прибыль. Личная выгода тут ни при чем.

— И все же ты станешь еще богаче, — заметила она.

— Богаче будет правительство. Платя такие налоги, я работаю на него! — Он встал. — Я не увижусь с тобой до вечера, Стелла, пока не решу все дела с архитектором Краузером.

Когда дверь за ним закрылась, Джесс откровенно фыркнула:

— Как вы можете спокойно позволять ему каждую ночь уходить к другой? Даже если вы его не любите, должна же у вас быть элементарная гордость?

— Мне бы не хотелось обсуждать это!

— Опять ваш излюбленный ответ! Но скажите мне, пожалуйста, вы вообще любили Мэта, когда выходили за него, или все это только из-за денег?

Стелла почти с отчаянием задала себе вопрос, как долго еще она сможет терпеть эти издевательства.

— Когда я выходила за Мэтью, я искренне хотела сделать его счастливым, — спокойно ответила она. — К сожалению, с самого начала все пошло не так.

— Полагаю, вы имеете в виду не медовый месяц?

— И его и многое другое.

Джесс снова фыркнула:

— Смею сказать, что это подействовало бы на такую, как вы! Но чары медового месяца быстро развеялись, и где же вы сейчас оказались? Я всегда подозревала, что за вашим замужеством что-то кроется, но, должна признать, вы ловко скрываете причины.

— А чего вы от меня ожидали?

Джесс покраснела:

— Вы считаете себя умнее других, да? Но люди не так глупы, как вам кажется. Вы думаете, они не понимают, почему вы никогда не стараетесь приодеться, когда куда-нибудь идете? Не потому, что не хотите хвастаться, а потому, что хвастаетесь собой! Потому что думаете, будто настолько лучше всех остальных, что нет необходимости наряжаться!

— Из всех нелепых…

Слова застревали у нее в горле, и Стелле захотелось стереть самодовольную улыбку с этого уродливого лица напротив нее. Но она твердо решила не вступать в перебранку, зная, что разумный ответ приведет ее собеседницу в большую ярость, чем вспышка гнева.

— Простите, если мое приданое не встретило вашего одобрения. Очевидно, у нас разные вкусы.

— У вас вообще нет вкуса! Большую часть времени вы выглядите так, будто идете на похороны! Вы разоделись только тогда, когда на обед пришел ваш любовник! Для него, конечно, стоило постараться! Вы наполнили дом цветами и дорогой едой, швыряясь при этом деньгами направо и налево! А для Мэта все хорошо!

— Вы занимаетесь хозяйством и все подсчитали, — ледяным голосом ответила Стелла. — Я поняла ваш очень прозрачный намек.

Резкий ответ не пробил толстую кожу Джесс.

— Но это не могло помешать вам быть любящей женой! А я даже никогда не видела, как вы его целуете!

— А при вас мы и не целовались!

— Скажите пожалуйста!

Сжав кулаки, Стелла подавила желание врезать по мрачному красному лицу.

— Я иду спать, — натянуто произнесла она.

— Когда вы, собственно, уезжаете? В Лондон, я имею в виду? Мэт сказал, что вы скоро уезжаете.

— Тогда спросите дату у него, — бросила Стелла и захлопнула за собой дверь.

В конце недели Стелла поехала в Лидс и потратила целый день на покупки. Мэтью хочет, чтобы она была хорошо одета, что ж, она выполнит его приказание! По крайней мере, у нее будет шанс увидеть, понравится ли Джесс, как кто-то другой тратит деньги ее брата!

Во всех магазинах продавцы с готовностью обслуживались, как только она называла свое имя, а стоимость покупок записывали на счет Мэтью. Намереваясь купить лишь пару платьев, домой Стелла вернулась, нагруженная коробками и свертками.

Когда она вошла, Джесс была в холле.

— Ой, ой какие мы гордые! Не помочь ли поднять всю эту роскошь наверх? — с сарказмом осведомилась она.

— Спасибо, — лаконично ответила Стелла. — Если хотите, можете отнести пустые коробки на крыльцо.

Джесс со сдавленным возгласом исчезла в кухне, а Стелла с улыбкой поднялась к себе.

На званом обеде у Милли они с Мэтью впервые появятся на людях с тех пор, как его имя связали с именем Белл, и, хотя Стеллу нисколько не интересовало, что думают его друзья, предстать перед ними ей было страшно. Когда-то они завидовали ей, потому что она вышла за него; теперь они по той же причине станут ее жалеть.

Стелла одевалась к обеду тщательно, словно на вечер с Чарльзом, и, спускаясь вниз, чувствовала, что выглядит самым лучшим образом. Волосы она подняла высокой короной, накрасилась чуть ярче обычного, наложив тушь и тени, а также ярко-розовую помаду в тон лаку на ногтях, и, зная, что Мэтью любит яркие цвета, надела переливчато-синее платье с плотно облегающим лифом и пышной юбкой. Поскольку они с Мэтью были одного роста, Стелла редко надевала туфли на высоких каблуках, но сейчас надела и казалась еще выше в серебристых босоножках и с высокой прической, чем была на самом деле. Однажды Мэтью назвал ее своей звездой, женщиной, которую он возвел на пьедестал; ну что ж, если его колосс оказался на глиняных ногах, пусть Мэтью, по крайней мере, смотрит на нее снизу вверх!

Войдя через несколько минут в гостиную, Мэтью изумленно посмотрел на Стеллу, но холодность ее взгляда показала, что ее красота — только провокация.

— Ты пунктуален, Мэтью.

— Не более чем ты.

Он прошел через комнату и остановился у горящего камина, пламя которого красиво осветило его седые виски. В смокинге Мэтью выглядел внушительно, и с трудом верилось, что еще недавно он держал ее в объятиях и был так смиренен в своей любви.

Она быстро протянула руку к своему пальто, но Мэтью опередил ее и молча подал. На мгновение его руки задержались на ее плечах. Стелла содрогнулась от этого прикосновения и отпрянула, с облегчением услышав шаги Джесс.

Входя через полчаса в гостиную Милли, Стелла остро ощутила шепоток, возникший при их появлении, и крепко сжала руку хозяйки.

— Я так рада, что вы пришли рано, — улыбнулась женщина и повела ее в бар.

Стелла вспомнила свой первый визит сюда. Тогда за нее пили, как за невесту: теперь же, через каких-то несколько недель, она станет сбежавшей женой!

Поймав подозрительный взгляд Неда, она заставила себя быть необыкновенно веселой и нарочно оставаться рядом с Мэтью, вступая, где возможно, в разговор.

— Как поживает фабрика? — вдруг спросил его Нед.

— На прошлой неделе я утвердил планы. Это будет лучшая…

— Фабрика в Йоркшире, — перебила Стелла. — Но ты обещал, что не будешь сегодня говорить о делах, и я ловлю тебя на слове! — Она нежно взглянула на Неда. — Мэтью так напряженно работает днем, что я настаиваю, чтобы вечером он расслаблялся!

Нед просиял:

— Моя жена много лет пытается научить меня расслабляться.

— Что пытается? — переспросила Милли.

— Заставить меня не говорить дома о магазине. Стелла пытается то же самое проделать с Мэтом.

Милли улыбнулась:

— Успешно?

— Не очень. Я не слишком часто его вижу, чтобы это возымело эффект. — Стелла взяла Мэтью под руку и почувствовала, как тот напрягся от ее прикосновения. — Я вечерами настолько предоставлена самой себе, что пригрозила пожаловаться его друзьям — вероятно, вы имеете на него большее влияние, чем я!

Милли рассмеялась:

— Мужей трудно воспитывать, дорогая, но настойчивость будет вознаграждена! А теперь прошу к столу!

Когда они пересекали холл, Мэтью отстранился от нее.

— Что ты делаешь? — рассерженно прошептал он. — Все эти разговоры о вечернем одиночестве — что подумают люди?

— Только то, что ты хочешь, чтобы они подумали — с невинным видом ответила Стелла. — Я думала, ты хочешь, чтобы у всех создалось впечатление, будто мне не по душе быть предоставленной самой себе.

— Не надо преувеличивать, — проворчал Мэтью.

— Но это же ради тебя! Ты хочешь, чтобы твои друзья верили, что я тебя люблю, и я не сомневаюсь, что после сегодняшнего вечера они в это поверят!

Когда они возвращались домой, Стелла чувствовала, что произвела желаемое впечатление. После сегодняшнего вечера никто не сможет сказать, будто она не любящая жена: об этом буквально кричали обожающие взгляды, которыми она то и дело одаривала Мэтью. С озорным удивлением спрашивала Стелла себя: как оценит ее поведение Джесс?

Как только они переступили порог дома, та не замедлила высказать свое мнение:

— Не знаю, что вы задумали, но сыграли отменно!

— Спасибо, Джесс! Не часто вы меня хвалите!

— Я и не собиралась хвалить вас! — огрызнулась Джесс и тяжело потопала наверх.

Мэтью закрыл дверь.

В полумраке холла Стелла различала его мощные широкие плечи. Когда он направился к ней, она вздрогнула от страха.

— Ты не только отлично сыграла свою роль, но и действительно выглядела обожающей женой, — мрачно произнес он.

— Похоже, семья Армстронг сегодня настроена говорить мне комплименты! Твоя сестра только что сказала мне то же самое!

— Но Джесс не могла оценить это, как я! Было любопытно видеть, какой ты можешь быть, если захочешь. Посмотрим, какая ты без публики!

Прежде чем Стелла сумела осознать его слова, он обнял ее и прижался губами к ее губам. Раньше Мэтью целовал ее страстно, нежно, сильно, но никогда с таким вниманием к своим эмоциям и полным отсутствием внимания к ее чувствам. Она рванулась из его объятий, но губы сами по себе ответили на поцелуй.

Он отпустил ее. Стелла глупо смотрела на мужа. До сих пор он всегда был неуверенным. На этот раз именно она не знала, что и сказать.

— Иди-ка ты лучше спать! — спокойно произнес Мэтью. — Спектакль окончен!

Стелла молча, с высоко поднятой головой, поднялась к себе в спальню, но губы ее предательски дрожали.

Когда она проснулась утром, мысли ее сразу же возвратились к Мэтью. Его поцелуй показал ей, что это совсем не тот человек, которого она узнала в Лондоне. Это был эгоистичный поцелуй, и если несколько месяцев назад мысль о том, что у него кто-то есть, показалась бы Стелле кощунственной, то теперь она чувствовала себя обманутой. Мэтью был единственным человеком, от которого ей было приятно зависеть, а сейчас Стелла не могла больше принимать его преданность как должное.

Она раздраженно села в постели, но заставила себя приветливо улыбнуться, когда Элси принесла поднос с кофе. На подносе лежало очередное письмо от Адриана. Стелла прочла его, и улыбка слетела с ее губ. Оно было почти списанным с предыдущего, с той лишь разницей, что, не трудясь выдумывать предлоги, Адриан просто сообщал о своих долгах и просил помощи.

Дрожа от волнения, Стелла отодвинула поднос. Она намеревалась из следующих денег оплатить свои счета, но если она пошлет их Адриану, неоплаченные счета попадут к Мэтью. А этого допустить нельзя! Если счета попадут к нему, он захочет знать, на что она потратила свои деньги, и солгать ему будет невозможно. С первого же взгляда на ее лицо Мэтью поймет, что она что-то скрывает. Нет, единственная надежда прикрыть брата — добыть деньги, что-то продав. Но что? Кроме обручального кольца, продать которое она не осмелится, единственной ее ценностью были часы с бриллиантами, свадебный подарок Мэтью, и, как бы ей ни претило расставаться с ними, иного выхода не было.

Закипал гнев на Адриана. Как он смеет снова писать и требовать денег? Неужели у него нет ни малейшего чувства благодарности к Мэтью — да и к ней — за то, что ему дали возможность получить специальность, которую он выбрал? Это ее последняя помощь ему. Отныне он должен полагаться только на себя!

Позже в этот же день Стелла, надев свое самое неприметное платье, — села в автобус, идущий на Лидс. Избегая крупных ювелиров, она обошла весь Бриг-гейт, прежде чем нашла скромную, но пользующуюся хорошей репутацией фирму потомственных серебряных дел мастеров.

Человек за стойкой рассматривал часы, никак не реагируя на рассказ Стеллы, будто они достались ей по наследству от тети. Потом он извинился и исчез во внутренней комнате. На мгновение Стелла запаниковала от мысли, что ее приняли за воровку. Однако он вернулся и положил часы на стойку:

— Самое большее, что мы можем предложить, это девяносто фунтов.

— Они стоят гораздо больше!

— Вероятно, но на подобные вещи у нас очень маленький спрос. Их надо почистить и…

— Но они почти новые! Я… я хочу сказать, что тетя купила их незадолго до смерти.

Он с любопытством взглянул на нее, но ничего не ответил, и через несколько минут Стелла вышла из магазина с деньгами в сумочке. Отправившись прямо на почту, она перевела всю сумму на имя Адриана и, стоя в маленькой кабинке, написала ему письмо:

 

«Чтобы послать тебе эти деньги, мне пришлось продать свои часы с бриллиантами, и я помогаю тебе в последний раз. Если опять попадешь в долги, ко мне больше не обращайся».

 

Стелла похлопала ручкой по щеке, раздумывая, написать ли брату, что она уходит от Мэтью, и решила пока только намекнуть:

 

«Учись в Академии как можно лучше, потому что скоро Мэтью больше не сможет тебя поддерживать. Сейчас он щедр, но не рассчитывай, что это будет вечно».

 

Отослав деньги, Стелла решила больше не думать о брате, но не так-то легко забыть, какой ценой она выручила его! Воспоминания о том, с каким удовольствием Мэтью дарил ей часы, преследовали ее. Со стороны Адриана, конечно, очень дурно пользоваться ее деньгами. Получив в ответ на письмо лишь короткую благодарственную записку, Стелла печально призналась себе, что брат, как ни прискорбно, не оправдал ее надежд.

Если бы Стелла не думала об Адриане, ее дни были бы невероятно пусты. Джесс становилась все молчаливее, а Мэтью все дни и большую часть вечеров проводил вне дома. Гордость не позволяла ей расспрашивать его о новой фабрике, и первую новость о ходе дел Стелла услышала, когда он сказал, что хочет, чтобы именно она заложила первый камень в фундамент фабрики.

— Все ждут этого, доставим же людям удовольствие! В последний раз перед тем, как ты уйдешь!

— Мне придется произнести речь?

— Только несколько слов — я их тебе напишу. Главное, будь нарядной и красивой и делай вид, что тебя это касается в первую очередь!

От его тона Стелла покраснела:

— Неужели обязательно быть таким грубым? Можно подумать, что это я разрушила наш брак!

— Ему пришел конец еще до того, как я ушел к Белл, если ты это имеешь в виду. На обеде с Чарльзом ты ясно выразила свое мнение обо мне. — Лицо Мэтью не выражало никаких чувств, но Стелла уже давно не слышала, чтобы он говорил с такой горечью. — Я никогда не забуду, как ты отреагировала, когда я попросил тебя поиграть для меня.

— Я уже извинилась, — неловко произнесла она. — Неужели ты не можешь об этом забыть?

— А ты можешь забыть о Белл?

— Это другое.

— Другое? Моя гордость была задета не меньше, чем твоя.

— Ты себе льстишь, — отпарировала Стелла. — Ничто из того, что ты делаешь, не может меня задеть.

Он устало потер лицо:

— Полагаю, это так, но ради твоего же блага надеюсь, что ты встретишь человека, который сможет тебя задеть. Иначе ты так и не узнаешь любви. Ладно, хватит об этом. Пойду писать тебе речь.

Однажды вечером в конце недели Мэтью пригласил Стеллу поговорить с ним с глазу на глаз. Идя впереди него в кабинет, она думала, как подходит ему эта веселая современная комната, пахнущая кожей. В родной стихии Мэтью выглядел властным и внушительным, и она понимала, почему все, кто с ним работает, относятся к нему с неизменным уважением. Видя его таким, легко было оценить его привлекательность, поддаться силе мужского магнетизма, исходящего от каждого его жеста.

Неотрывно глядя на Мэтью, она прислонилась к спинке кресла:

— О чем ты хочешь со мной поговорить?

— А ты не знаешь? Или будешь бесстыдно стоять на своем? Я бы на твоем месте даже не пытался.

Его угрожающий тон ее удивил.

— Не понимаю, о чем ты.

— Не разыгрывай передо мной спектакль!

— Я и не разыгрываю. О чем ты?

— Часы! — воскликнул он. — Вот о чем я! — Он хлопнул кулаком по столу. — Если тебе нужно больше денег на одежду, почему ты не попросишь у меня? Или ты хотела унизить меня, продав мой подарок?

Он бросил часы с бриллиантами на книгу записей, и, увидев их, Стелла вспыхнула:

— Я не… я не думала, что ты узнаешь! Мне очень жаль!

— Понимаю, что жаль!

— Как они к тебе попали? Я не называла ювелиру своего настоящего имени.

— Я пришел туда купить подарок для Белл, — резко бросил Мэтью, — и мне предложили их. По счастью, я не купил их сразу — тогда бы я выглядел полным дураком! — Он зашел за стол. — Нельзя же тратить все деньги на одежду! Зачем тебе еще?

Стелла прятала глаза:

— У меня была причина… Это личное.

— Однако мой подарок ты продала открыто, так что я хотел бы получить ответ.

— Ты можешь об этом забыть?

— Нет.

— Тебя это не касается, — в отчаянии сказала Стелла.

— Меня касается все, что ты делаешь, — отрезал Мэтью, все больше распаляясь. — Что ты скрываешь? Что ты боишься мне сказать?

Ее неудержимое желание выпалить ему всю правду померкло перед его яростью. В таком настроении Мэтью запросто может вообще прекратить содержание Адриана. А она не может этого допустить. По крайней мере, до тех пор, пока сама не поговорит с Адрианом и не устроит так — хотя одному богу известно, как она это сделает, — чтобы самой оплачивать его обучение.

— Ну, — яростно выдохнул Мэтью. — Я жду ответа и не отпущу тебя, пока не получу его!

— Тогда тебе придется держать меня здесь, как в тюрьме! Я не намерена ничего тебе рассказывать, и криком ты меня не напугаешь! Часы мои, и я имею право продать их, когда захочу!

— Тебе нужны были деньги для кого-нибудь другого, — проскрежетал он. — Ты их потратила не на себя! Я не настолько глуп, чтобы не понять этого!

— Мне безразлично, что ты понял! Ты не имеешь права кричать на меня! Я тебе не рабыня!

— Ты мне вообще никто! Ты просто лживая, неверная женщина!

Он плюхнулся в кресло. Гнев сменился усталостью, и Мэтью выглядел еще удрученнее, чем обычно.

Стелла смотрела на него, и ее ярость постепенно сменялась угрызениями совести. Бедный Мэтью! Она лишила его иллюзий, которые он питал в отношении ее, не оставив ничего, кроме сожалений и горечи.

— Мэтью, — прошептала она, — я хочу…

— Уйди, — тихо произнес он, — уйди с глаз моих долой!

Гораздо позднее, вечером, угрызения совести перестали мучить Стеллу, только когда она вспомнила, при каких обстоятельствах Мэтью обнаружил продажу часов. Значит, он пошел покупать подарок другой? Поделом же ему! Жаль, что она не смогла досадить ему больше! Какое право он имеет жаловаться, что она ставит его в глупое положение, когда сам поступает так же?

Стелла долго не могла заснуть, пережитый стресс держал нервы натянутыми, как струна. Что же представляет собой Белл? Может быть, у нее он нашел сочувствие и любовь? Любовь! При этом слове она содрогнулась, живо представив себе, как целует его волевые губы и прикасается к его страстному телу:

— Я просто сошла с ума!

Эти слова, произнесенные вслух, неожиданно успокоили ее, но сон так и не шел. Тогда она села в постели и зажгла свет. Она не знала, дома ли Мэтью. В последнее время, с тех пор как Джесс узнала об их ссоре, он перешел спать в боковую спальню в другом конце коридора. Стелле было интересно, жалеет ли он об их размолвке или до сих пор настолько рассержен, что не может понять: есть у нее веская причина молчать или нет?

Завтра утром Стелла все расскажет ему и скажет, что предупредила Адриана. По крайней мере, Мэтью поймет, что она не одобряет поведение брата и не собирается потакать ему!

Стелла заснула только на рассвете и проспала до полудня, пока Элси не разбудила ее, подав телеграмму. Телеграмма была от Чарльза, и в ней сообщалось, что он едет на север и сегодня вечером зайдет повидать ее.

— Плохие новости, мэм? — тревожно осведомилась Элси.

— Сегодня вечером к нам зайдет мистер Эйворд. Думаю, если бы у него были плохие новости, он бы позвонил!

— Что мне приготовить на обед? Мисс Джесс на несколько дней уехала в Клиторп!

Стелла прикусила губу. Уехала, даже не предупредив, хотя бы из вежливости!

— Она оставила холодную баранину и ветчину. Но если вы позволите мне…

— Я буду в восторге! — улыбнулась Стелла.

— Тогда я приготовлю свежую семгу! Я накрою в столовой и закрою блюдо салфеткой. А уж вы потом обслужите себя сами! Мистер Мэтью предупредил, что обедать не будет!

Хорошего настроения несколько поубавилось. Смешно, но о передвижениях своего мужа она была осведомлена меньше, чем Элси!

— Сегодня он обедает с архитектором! Я слышала, как он говорил это мисс Джесс. А потом поедет на участок.

Услышав, что Мэтью будет не с Белл, Стелла обрадовалась так, что даже испугалась. Какое ей теперь до него дело?

— Может быть, оставить ему горячий суп в термосе? — Она с удивлением слушала свои слова. — Когда он придет, ему надо будет поесть чего-нибудь горячего!

— Сегодня суп с ячменной крупой! Мистер Мэтью любит его. Хорошо быть предоставленной самой себе, правда? — лукаво улыбнулась Элси.

— Да, неплохо! — в тон ей ответила Стелла и, когда девушка ушла, некоторое время размышляла над ее замечанием. Если бы они с Мэтью могли начать свою совместную жизнь так, как планировали, а не под надзором Джесс, все могло бы сложиться иначе! Не было бы одиноких часов ожидания в первую ночь, не было бы деловых проблем, превративших его в чужого человека, не было бы Белл!

Белл! Мысль об этой неизвестной, но вездесущей женщине вернула Стеллу к действительности. Бессмысленно думать о ней. Прошлого не изменишь!

Теперь, когда Джесс уехала, «Грей Уоллс» казался менее гнетущим, и Стелла с удовольствием прогулялась по комнатам и переставила мебель по-своему. Уродливый гарнитур от Ноуля стал выглядеть менее чопорным, когда его отодвинули от стены и уютно расставили перед камином, а обеденный стол, раздвинутый полностью, стал длинным и грациозным, а не приземистым и кургузым.

Чарльз появился в девять часов, расточая извинения за опоздание и виня во всем пробки на автостраде.

— Мне пришлось приехать на машине, — объяснил он. — У меня было столько дел до отъезда, что я опасался не успеть на Поезд.

— Что-то случилось? — спросила Стелла. — Ты ужасно бледен.

— Разве ты не читала газеты?

— Вот уже два дня не читала. А что?

— Дядя Генри и Алан утонули на выходных. Их лодка опрокинулась недалеко от берега.

Стелла села:

— Какой ужас!

— Да, — резко произнес Чарльз. — Ужасный удар! Я до сих пор не могу в это поверить. — Он провел рукой по лбу. — Я еду на север на похороны, но… хотел сначала увидеть тебя.

Она быстро встала:

— Давай что-нибудь поедим! По-моему, ты не против!

— Я не против что-нибудь выпить!

— Конечно, какая же я дура!

Болтая, она налила Чарльзу виски и поддерживала разговор и тогда, когда они отправились в столовую. Но когда после трапезы Стелла села напротив него, ей стало ясно, что он больше не может откладывать неприятный разговор.

— Даже ты не можешь говорить вечно, — сухо произнес он. — Хотя очень старалась. — Чарльз сцепил руки, пытаясь казаться спокойным и рассудительным, и только напряженный взгляд выдавал его состояние. — С тех пор как я тебя увидел в последний раз, ты не идешь у меня из головы. Ты была раздражена… и так несчастна!

— Я поссорилась с Мэтью из-за его сестры, — поспешно ответила она. — Вот и все.

— Все гораздо глубже! Я не слепой, Стелла. Сначала я думал, что ты любишь Армстронга больше, чем хочешь признать, но, увидев вас обоих в тот вечер… — Он подался вперед. — Не надо разыгрывать передо мной спектаклей! После всех этих лет ты, по крайней мере, должна быть со мной честной!

Стелла смотрела на ковер, удивляясь собственной нерешительности и сумбуру захлестнувших ее противоречивых эмоций.

— Не знаю, что тебе сказать, — прошептала она, — но постараюсь говорить как можно честнее! Отношения у нас с Мэтью не ладятся, но это не значит… Я все еще его жена, Чарльз! Все еще его жена!

— Но ты его не любишь! У вас нет ничего общего, и тебе с самого начала не следовало выходить за него! Я не упрекаю только тебя! Я тоже виноват, что не остановил тебя!

— Ты пытался, — напомнила Стелла.

— Недостаточно настойчиво. Не потому, что я тебя не любил, — ты это знаешь, — а потому, что не мог дать тебе того, что ты хотела. — Чарльз вскочил и подошел к ней. — Но теперь я могу! Я смогу помогать Адриану и твоей матери и делать все, что делает Армстронг! Не отвергай меня! Ты любишь меня, Стелла! Мы родственные души, и нам давно следовало пожениться.

— Но мы не поженились! Тут уж ничего не изменишь!

— Тогда протяни мне руку! Подумай о будущем — нашем будущем! Мы будем так счастливы, Стелла! Мы сможем делать все, что когда-то хотели! Мне не придется, как каторжному, вкалывать в офисе, а тебе прятаться за мили от каждого, кто проявляет к тебе интерес! Брось Армстронга! Брось его и уходи ко мне!

— Как ты можешь так говорить? Он мой муж! Что с тобой, Чарльз? Неужели у тебя нет ни малейшего чувства приличия!

Возникла короткая неприятная пауза, и Стелле захотелось взять свои слова обратно.

— Прости! Мне не следовало этого говорить. Но ты застал меня врасплох.

— Я, казалось, всегда тебя удивлял, — мрачно произнес Чарльз. — Я или слишком сдержан для тебя, или слишком эмоционален. — Помолчав, он добавил: — Услышав о дяде и кузене, я не понимал, где нахожусь. Я не мог в это поверить. Потом до меня дошло, что это значит для нас… что мы сможем быть вместе… поэтому я должен был приехать и увидеться с тобой!

Стелла печально смотрела на него, зная, что не сможет дать ему ответ, который он хочет услышать:

— Это ни к чему, Чарльз! Я не могу выйти за тебя и не могла бы, даже если бы мы были свободны.

— Я тебя шокировал. — Он говорил так, словно не слышал ее. — Ты и это не можешь воспринять!

— Неправда! Пожалуйста, не обманывай себя, это ни к чему. Я не могу выйти за тебя замуж!

— Конечно можешь! Если бы все произошло раньше, ты бы не колебалась! Твоя верность неоправданна. Армстронг женился на тебе, зная, что ты его не любишь, и…

— Это не значит, что я могу обмануть его дважды!

— Ты обманываешь его, оставаясь с ним! Он не дурак! Он знает, что ты о нем думаешь.

— Как он может знать, когда я сама не знаю!

— Стелла! — Чарльз удивленно посмотрел на нее. — Ты жалеешь Армстронга! Не больше! Но твое сочувствие никому не нужно! Он знал, что ты вышла за него для того, чтобы помочь семье, и принял тебя на этих условиях.

— А теперь я в нем не нуждаюсь! Неужели ты полагаешь, что я его брошу?

— Разумеется. Это же так логично!

Стелла грубовато рассмеялась:

— Ты так же эгоистичен и жесток, как я!

— Если ты хочешь этим меня рассмешить…

— Это вовсе не смешно. Это трагично!

— Я никогда от тебя этого не ожидал! — взорвался Чарльз. — Не понимаю, что с тобой произошло!

— Я тоже не понимаю. — Она устало положила голову на сложенные ладони. — Ты не возражаешь, если мы больше не будем об этом говорить? Я уйду от Мэтью, но не знаю, что буду делать дальше. Я даже не хочу загадывать больше, чем на несколько месяцев вперед.

— Очень хорошо. — Словно удовлетворенный своей победой, Чарльз снова стал милым и приветливым. — Мне нет дела до того, как долго мне придется тебя ждать. Помни только, что я всегда буду тебя ждать!

Его слова напомнили Стелле, что Мэтью когда-то сказал то же самое. И все же как быстро он об этом забыл и при первой же ссоре пошел на сторону! Глядя на пианино, она вспоминала, когда в последний раз играла для него, и не находила в своем сердце места для упрека. Как раненое животное, Мэтью обратился за утешением к тому, кто мог его дать.

Сочувствие к Мэтью перешло и на Чарльза, и Стелла протянула к нему руки:

— Чарльз, дорогой, я недостойна твоей любви!

— Мне лучше судить об этом.

Он неожиданно поднял ее на ноги и поцеловал. Она пассивно поддалась его губам, не желая причинить ему боль и показать свою неприязнь, почти отвращение, к его объятиям.

— Стелла, — пробормотал он, — я тебя люблю! Уходи со мной!

— Не раньше, чем я ее прикончу!

Вскрикнув, Чарльз отпрянул и с ужасом увидел Мэтью с искаженным от ярости лицом, стоявшего в дверях.

— Вон из моего дома! — приказал Мэтью. — Убирайся, пока я тебя не убил!

Бросив на Стеллу тревожный взгляд, Чарльз шагнул к ней, но она помотала головой и умоляюще посмотрела на него:

— Тебе лучше уйти, Чарльз! Быстро!

Он молча подчинился. Передняя дверь захлопнулась, мотор его машины взревел, и звук, удаляясь, становился все тише. Только тогда Стелла посмотрела на Мэтью, испугавшись его покрасневшего лица и налитых кровью глаз.

— Не надо так сердиться, — как можно хладнокровнее сказала она. — Он только… поцеловал меня на прощанье.

— И в то же время просил тебя уйти с ним! Не трудись разыгрывать передо мной Очередной спектакль! Я знаю, в какую игру ты играешь!

Он, шатаясь, подошел к ней, и Стелла с бешено бьющимся сердцем отступила за диван:

— Ты пьян!

— Не настолько, чтобы не понять, когда из меня делают дурака! И чтобы позволить твоему сердечному дружку заниматься с тобой любовью за моей спиной! Когда он держал тебя в объятиях, ты не была так уж холодна — или ты не такая, как обычно? — Мэтью притянул ее к себе. — Это для него тебе нужны были деньги, да? У твоего дружка Чарльза не было денег, чтобы жениться на тебе, так ты вышла за дурака, который может ему помочь? Я заботился о твоем брате, а ты — о своем любовнике!

— Это неправда! Я никогда не давала ему денег, и ты это знаешь!

— Знаю? — усмехнулся Мэтью. — Так вот, я этого больше не знаю! Если ты можешь вот так целовать его, ты можешь целовать и меня! У меня на это больше прав, чем у кого-либо еще, — я твой муж, или ты это забыла? — Она попыталась пробраться мимо него, но он преградил ей путь. — Нет, не спеши! На этот раз ты от меня не убежишь, моя прекрасная Стелла! Посмотрим, какой прекрасной ты можешь быть по отношению к дураку, который на тебе женился!

Он тесно прижал ее, запрокинув ее голову, а Стелла отчаянно старалась высвободиться из его железных объятий:

— Нет, Мэтью, нет! Ты не соображаешь, что делаешь!

— Соображаю, впервые соображаю! резко перебил он. — Мне давно следовало бы это сделать. Тогда ты не была бы такой холодной, бессердечной, нечестной, неженственной! Единственное, кем ты никогда не была, — так это женой!

Он заглушил ее протесты, прижавшись губами к ее губам, и Стелла ослабла под его натиском. Стелла пыталась оттолкнуть его, упершись в мощную грудь руками, но ее сил было недостаточно, и, хотя она пыталась отвернуться, Мэтью не отпускал ее. Никогда ни один мужчина не завладевал вот так ее чувствами, никогда ее не целовали с такой неприкрытой страстью. Стелла пошатнулась, едва не теряя сознание, а он поднял ее, плечом открыл дверь и понес вверх по лестнице.