Ученье - свет, а неученье - тьма 37 страница

Арт Кэри

Брак можно сравнить с глубоким колодцем, а оттенками он так же богат, как расписной гобелен. Люди, которые со­стояли в браке, страдали и радовались снова и снова Времена­ми брак можно сравнить с изрытой землей, порой он напоми­нает прямую колею, но в то же время брак подобен могучему дубу, который вырос из крошечного желудя А любовников можно сравнить с крошечными созданиями, копошащимися в этой земле

Лори Колвин

Обязательства имеют два возможных значения: это может быть акт верности или акт долга. Супружеское удовлетворение часто держится на соотношении обязательств, в основе которых лежит верность, и обя-

зательств, в основе которых лежит долг. Личная верность включает в себя не только желание сохранить брак, но также желание улучшать его, вносить в него вклад, и делать так, чтобы чаянья и потребности партнера шли наравне с нашими собственными. Это относится к нашим положи­тельным чувствам, которые человек испытывает по отношению к своег му супругу. С другой стороны, обязательства, которые вытекают из чув­ства долга, представляют собой внешние ограничители, которые связы­вают человека с браком. Обязательства из чувства долга обычно вклю­чают в себя экономические вложения, социальные вложения в лице общих друзей и расширенной семьи, а также психологические выгоды, когда можно рассчитывать на старый и удобный порядок жизни. Ната­ниэль Бранден в своей работе «Психологияромантической любви» (The Psychology of Romantic Love, Nathaniel Branden, 198]), говоря об обяза­тельствах, рассматривает оба значения:

«Это способность знать то, что мы можем сильно любить свое­го партнера и при этом испытывать моменты чувств гнева, ску­ки, отчуждения, и то, что обоснованность и ценность наших от­ношений не должны измеряться ежеминутными, ежедневными или даже еженедельными колебаниями чувств. Существует глу­бокое спокойствие, спокойствие, которое зарождается на осно­ве знания о том, что у нас с нашим партнером общая история, что мы имеем некий контекст и не выхватываем этот контекст под давлением превратностей, с которыми нам приходится стал­киваться. Мы помним об /Этом. Мы сохраняем способность к целостному видению картины».

Обязательства, связанные с чувством верности, требуют высокого уровня энергетических затрат и работы с ними. Сюда входят страстное желание сохранять или улучшать качество отношений на благо обоих партнеров. Супруги, которые чувствуют обязательства друг перед дру­гом, в идеале имеют следующие характеристики: супружеские отноше­ния имеют высший приоритет надо всей прочей деятельностью, человек рассматривает супружескую пару как «команду» с совместными цен­ностями и целями, и этот человек счастлив и удовлетворен тем, что он делает в значительной степени или исключительно ради партнера.

К сожалению, проходят считанные годы, и состояние многих браков уже может быть охарактеризовано как далекое от идеального. И все же эти люди продолжают тянуть супружескую лямку. Почему? В отноше­ниях супругов происходит определенный сдвиг, и основой супружес­ких обязательств оказываются долг и принуждение. Иными словами,

люди остаются в браке только потому, что заплатят слишком высокую цену за расторжение брака, экономические, социальные, личные и пси­хологические затраты становятся слишком высокими. Люди, для кото­рых обязательства основываются на принуждении, не ценят «мы» - они ценят «я» в настоящих условиях и не хотят, как говорится в пословице, спутать карты. Рациональные обоснования людей, имеющих только при­нудительные обязательства, очень разнообразны. Одни считают, что если они оставят своего партнера, это отразится на их материальном благопо­лучии. Другие не хотят изменять свой стиль жизни, место жительства или потерять ту свободу, которой они наслаждаются в настоящей ситуа­ции. Третьи считают, что не смогут привлечь внимание лучшего партне­ра, или убеждены в том, что развод причинит слишком большой вред детям. Некоторые люди просто не хотят жить в одиночестве или считают развод аморальным или неправильным действием.

Личностные и социальные затраты, связанные с разводом, на­столько высоки, что терапевты ищут новаторские способы вновь раз­жечь пламя преданности между людьми, используя для этого любые обязательства, которые они только могут найти. Грей (Gray, 1995) предлагает некоторые весьма неортодоксальные методы, чтобы пре­доставить супругам время для анализа того, что они могут привнес­ти в отношения и какие личностные потребности им необходимо реа­лизовать для того, чтобы сделать свои взаимоотношения жизнеспо­собными. Например, она предлагает супругам, у которых возникает ощущение, что у них нет своего личного пространства, попытаться оборудовать отдельные спальни. Она напоминает, что «общий ше-ринг» поддерживать очень трудно и что мужчины и женщины, как показывает история и опыт разных культур, обустраивали себе ком­наты, кабинеты, библиотеки и спальни, для того чтобы создать свое собственное психологическое и физическое пространство. Грей пред­лагает раздельно проводить отпуск тем партнерам, которые уже име­ют разные представления о том, что является по-настоящему восхи­тительным, расслабляющим, и нуждаются в разном ритме. Основная идея заключается в том, что с реализацией некоторых важных лич­ных потребностей уйдет раздражение, а центральное место опять зай­мут альтруизм и личная преданность.

Самое удивительное то, что она предлагает партнерам, чьи личные привязанности кажутся абсолютно исчерпанными, использовать так­тику ежегодного отдыха от брака. Ежегодный отдых от брака подразу­мевает раздельное проживание от трех месяцев до года. Это период,

когда каждый из партнеров занят своим собственным ростом. При этом устанавливаются ограничения на другие отношения и сексуальное по­ведение. Супруги продолжают встречаться с терапевтом, для того что­бы обсуждать свой личностный рост и то, что им нужно от этих отно­шений и что они желают привнести в эти отношения. В идеале, в конце такого «отпуска» в каждом из партнеров вновь вспыхивает некоторая привязанность по отношению к другому. Человек видит, как изменил­ся его партнер, изменяется сам и имеет возможность соскучиться по своей второй половине. Если супруги по-прежнему хотят развода, это желание обычно становится более мирным, так как к этому времени оба точно понимают причины, по которым они хотят развестись.

Обязательства:любовь или созависимость?

В наши дни все труднее и труднее становится ожидать от супруга психологической, экономической, физической или эмоциональной поддержки. Супружеское равенство интерпретируется как личная от­ветственность и включает в себя целую философию отдельной жиз­ни. И действительно в эту эпоху нарциссизма многие терапевты и неспециалисты определяют помогающих супругов как людей сла­бых, привычных к «созависимости». И поскольку я придаю такое большое значение супружеской помощи и получаемым за это воз­награждениям, мне представляется необходимым особо остановить­ся на вопросе о созависмости.

На сегодняшний день о созависмости уже немало написано. Соза-висимые люди имеют партнеров ^очевидными пагубными привычка­ми, навязчивыми состояниями или дисфункциями. Предполагается, что созависимый партнер находится в зависимости от своего «больного» супруга и от его проблемы. Идентифицированные «проблемные» суп­руги способны сохранять свое проблемное поведение только потому, что у них есть помощники, которые позволяют им это делать. Имея созависимого супруга, который компенсирует и покрывает их безот­ветственность, зависимые люди могут избегать естественных, но па­губных последствий, с которыми они неизбежно столкнулись бы, ока­жись на месте их партнера другой человек.

Проблема зависимости у созависимого партнера менее очевидна, но так же непреодолима. Созависимый партнер посвящает свою жизнь тому, чтобы позволить партнеру, имеющему проблему, функциони­ровать более эффективно, продолжая оставаться зависимым. Если женщина замужем за алкоголиком, она может прощать его, когда он

не выполняет семейные обязанности. Пытаясь сохранить порядок в семье, она может прощать его за те сцены, которые он устраивает дома и которые ставят ее в неловкое положение и огорчают. Она даже может взвалить на свои плечи дополнительную работу, чтобы ком­пенсировать расходы, связанные с зависимостью мужа. Рациональ­ные объяснения, повторяющиеся акты прощения и компенсаторное поведение - очевидные черты созависимой личности. Созависимый человек попадает в ловушку помогающего жертвенного поведения, которое было сформировано и укрепляется патологией партнера. Созависимый супруг направляет все свои силы на то, чтобы сохра­нить сложившиеся отношения и пережить этот день. Именно поэтому он постоянно чувствует себя подавленным, припертым к стенке, ис­кажает истинное состояние дел и отрицает проблему.

В мире, который зиждется на созависимости, путь к здоровью со­стоит в обучении тому, как перестать жертвовать собой, покрывая ошибки супруга. Сюда входит обучение тому, как обрести уверенность в себе и как поставить свои собственные здоровые потребности выше патологических потребностей другого человека.

Несмотря на то, что созависимость является полезной конструкци­ей, с помощью которой многим мужчинам и женщинам удалось выс­вободиться из густой пелены бесперспективных отношений, обычно применение этого понятия к нормально функционирующим супругам представляется немного странным.

Профессионалы все чаще и чаще выражают обеспокоенность даже той созависимостью, которая отмечается в парах, где один из партне­ров имеет проблемы с наркотиками или алкоголем (Troise, 1993). Тен-тенция относиться к этому явлению как свойственному преимуществен­но женщинам, рассматривается как дискриминация по половому при­знаку и как нечто отжившее и, что еще важнее, не подтверждается эмпирическими исследованиями. Не существует доказательств, что мазохистская тенденция наслаждаться или удовлетворять свои пато­логические потребности, страдая с дисфункциональным зависимым супругом, свойственна женщинам. Исследования подтверждают ин­терактивность модели - личностные нарушения наиболее серьезно про­являются у людей, чьи супруги страдают от зависимости, и значитель­но менее выражены у тех, чьи супруги находятся в состоянии абсти­ненции или избавились от своей проблемы (Paotina and McGray, 1977). Во всяком случае, очевидно, что алкоголизм усиливает дисфункцию супруга, а не наоборот!

Для нашего общества по-прежнему характерно, что нормально фун­кционирующие пары достигают самых лучших результатов, когда при- ■ держиваются понятия «односторонней взаимности». Это высокопарное высказывание используется семейными этнологами для описания об­ществ, в которых высоки ожидания взаимности между людьми, но эти условия взаимности ограничены не временем - оно не имеет конца, - а только их отношениями. Например, рассмотрим ситуацию, когда жен­щина просит своего мужа отвезти ее к матери, которая живет в 500 милях от них. Он выполняет ее просьбу. Семейные психологи могли бы сказать, что теперь женщина будет чувствовать себя обязанной своему мужу, и он благополучно воспользуется этим, когда ему что-то понадо­бится, и «извлечет из этого выгоду». Если он почувствует, что у него в резерве слишком много таких одолжений, он будет чувствовать себя «не до конца использующим свои возможности», как если бы он отда­вал слишком много, а получал слишком мало. Согласно социально-психологической теории, он начинает испытывать неудовлетворенность своим браком. Мы знаем, что именно это очень часто является причи­ной. Однако так же часто этого вообще может не произойти.

Известно множество случаев, в которых один партнер объективно отдает гораздо больше, чем другой, для того чтобы отношения сохра­нялись. Однако создается впечатление, что они оба удовлетворены бра­ком и друг другом. Почему же это происходит? Всегда ли причина в созависимом поведении? Почему партнер, который отдает так много, не приходит в негодование от несправедливости такой ситуации? При­чина состоит в том, что для многих супругов односторонняя взаим­ность представляет главную ценность в отношениях. И важны не рав­ные выгоды, а вера в то, что когда возникнет необходимость, партнер, которому делали слишком много одолжений, с радостью будет играть противоположную роль. Эта вера в возможную взаимность является духовным подкреплением брака.

Таким образом, супружеская поддержка не является соглашением «услуга за услугу», в котором один хороший поступок уравновеши­вается другим. Супружескую поддержку в большей степени можно отнести к социалистическому договору, который гарантирует, что парт­неры будут отдавать в соответствии со своими возможностями и смо­гут брать в соответствии со своими потребностями. Только когда за добротой скрывается желание сохранить деструктивную неконтроли­руемую привычку, созависимость используется в качестве ярлыка для супружеской поддержки и участия.

ДУХОВНОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕРЕЗ ПРОЩЕНИЕ И ПРИНЯТИЕ

Одной из духовных характеристик, которая укрепляет брак, является способность по-настоящему прощать супруга за причиненные обиды и опрометчивые поступки. Прощение относится к способности забы­вать о злом умысле и гасить гнев, направленный на людей, после того как они намеренно или ненамеренно обидели вас. Прощение влечет за собой не неизбежное забывание, а искреннее чувство до­верия. Причина многих разводов, возможно, кроется в неспособно­сти прощать. Способность прощать - это воистину дар Божий, так как она позволяет человеку выйти на более глубокий, более чело­вечный уровень.

Прощение - основная тема в серьезных работах о семье. Напри­мер, в фильме «Лучшие годы наших жизней» (The Best Years of Our Lives) мать демонстрирует эту мудрость прощения, когда пытается объяснить своей дочери, что она тоже знает о несчастьях и муках, которые приносит любовь. Она смотрит на своего мужа и говорит: «У нас никогда не возникали проблемы? Сколько раз я говорила тебе, что ненавижу тебя, и это чувство действительно было в моем серд­це? Сколько раз ты говорил мне, что устал от меня, что все мы уста­ли? Сколько раз нам приходилось вновь влюбляться?»

И все-таки даже выше, чем умение прощать, можно поставить умение принимать. Принятие - это способность не обижаться, не ос­корбляться, не относиться с презрением к нашим родителям. Это спо­собность быть терпимым и принимать то, что они представляют, где они находятся и как они относятся к нам, не идя на компромисс с нашим благополучием и личностным развитием. Очевидно, когда партнеры постоянно испытывают на себе насилие (физически, эмо­ционально или вербально), это представляет угрозу их благополу­чию и личностному развитию, и то, что может казаться принятием, на самом деле является формой синдрома забитого супруга, зависи­мого или избегающего личностного нарушения или созависимого стиля в отношениях. Настоящее принятие может быть тогда, когда оба супруга достаточно неплохо функционируют как вместе, так и как отдельные личности.

Не удалось найти надежного способа научить прощению или при­нятию. Мур (Moore, 1994) предполагает, что принятие судьбы явля­ется очень важным моментом в принятии и прощении. Он советует людям рассматривать отношения с обязательствами как «иногда

счастливые, а иногда оскорбительные моменты. [Тогда] нас не будут удивлять возникшие испытания». Если бы неожиданные повороты в браке и трудности, которые закаляют, принимались как нечто неиз­бежное, что супруги не могут прогнозировать, контролировать или предотвращать, тогда они не расходились бы во мнениях и с уваже­нием относились бы к таинственным явлениям жизни и судьбы. Вме­сто того чтобы стоять на позиции «это твоя вина», особый акцент следует делать на том, что «тайны жизни и трудности, которые она представляет нам в нашем путешествии», неприкосновенны. Жиз­ненное путешествие, подобно странствиям Одиссея, наполнено нео­жиданными проблемами, к решению которых необходимо подходить, будучи смелыми и уверенными в себе.

Мур (1994) показывает, как принятие элемента судьбы может вы­вести из конфликтных ситуаций и сориентировать супругов в направ­лении эффективного разрешения проблем:

«Фатальность в отношениях может оказаться не только нео­бычными обстоятельствами или синхронными событиями, но также элементом в самых обычных обстоятельствах, когда не следует брать на себя полную ответственность за то, что про­изошло. Если карьера человека развивается в определенном направлении, это развитие может быть вызвано отчасти реше­ниями и осознанными выборами, а отчасти постепенным рас­крытием души; сюда подключаются неведомые силы и более глубокие мотивации. Иногда супруги затрачивают очень много энергии и времени на обсуждение того, что уже сделанные ими выборы могли оказаться более эффективными, они вмес­те, при наличии определенного уровня сдержанности и вос­приимчивости, рассматривают странные вещи, которые вошли в их жизнь».

Таким образом, принятие неконтролируемых элементов, входя­щих в жизнь пары, открывает путь к тому, чтобы простить партнера за то, что его действия или мысли не соответствовали нашим про­гнозам и не предполагают нашего личного участия. Подобное приня­тие позволяет нам в наиболее сложных ситуациях почувствовать по­ложительную связь с партнером, расширить наши собственные спо­собности к росту и гуманно искать пути, которые будут эффективны в любой представленной ситуации. Вместо того чтобы кричать «По­чему ты...?», энергетический потенциал сфокусирован на поиске отве-

32-3948 497

та на вопрос: «Как мы можем двигаться дальше, принимая во внима­ние то положение, в котором мы оказались?»

ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ 2:

ОБУЧЕНИЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ

Обучение толерантности - важная часть многих терапевтичес­ких подходов, из которых наибольшую известность получили раци-онально-эмотивная психотерапия (Ellis, 1962), терапия принятия и поддержки (Hayes, 1987), положительный рефрейминг, использу­емый системными терапевтами, и программы двенадцати шагов.

Якобсон и Кристенсон (Jacobson and Christenson, 1995) раз­работали интегративную бихевиоральную супружескую терапию, основанную на том положении, что в работе с супругами, имеющи­ми нарушения, важно как поощрять «принятие», так и способ­ствовать «изменениям». Зачастую для того, чтобы научиться при­нимать нездоровые или равнодушные проявления со стороны своего партнера, человеку требуется осуществить более серьез­ные и глубокие личностные изменения, а не манипулировать суп­ругом, чтобы тот приноровился к своему недовольному партнеру. Для того чтобы действительно принимать поведение, которое до этого вызывало раздражение, необходимо «выйти из борьбы, что позволит изменениям произойти, и в некоторых случаях даже при­нять те стороны партнера, которые традиционно приводили к кон­фликту» (Jacobson, 1992, р. 497).

Обучение толерантности является отчасти психообразователь­ным процессом, отчасти переопределением личностного роста и отчасти духовного роста. Якобсон (1992) использует три основные стратегии, помогая супругам научиться толерантности: он пытает­ся экстернализировать проблему, изменяет контекст, в котором имеем место негативное поведение, и поддерживает людей в том, чтобы они больше внимания уделяли себе.

Во-первых, извлекая проблему на поверхность, ни один из суп­ругов не несет ответственности за боль, но ответственность за поиск решения ложится на плечи обоих. Вместо того чтобы говорить: «У.тебя никогда не находится для меня времени», проблема пере­формулируется и экстернализируется: «Твоя работа создает про­блемы и препятствует тому, чтобы мы проводили время вместе».

Во-вторых, изменяя контекст, супруги обсуждают ситуацию пол­ной победы. Так, вместо того чтобы спорить о том, только ли с открытыми всю ночь настежь окнами может спать жена, партне­ры могут сместить фокус на мужа и найти определенное решение (например, переставить мебель, чтобы ему не дуло так сильно).

В-третьих, супруги становятся менее зависимыми друг от дру­га, когда каждый из них поощряет другого больше времени уде-

лять себе. Женщина, которая понимает, что она может проводить свое время, встречаясь со своими подругами, посещая кружок ху­дожественной керамики или занимаясь общественной деятель­ностью, может обнаружить, что плотный график работы мужа дает ей уникальную возможность для личностного роста.

Дрейкурс (Dreikurs, 1968) говорит о том, что супругам необхо­димо научиться переносить боль и снимать напряжение в перио­ды стресса:

«Вряд ли можно найти брак, который застрахован от серьез­ного кризиса. Однако многие критические ситуации не нужно было бы завершать прекращением супружеских отношений, если бы люди знали, как находить решение в этой трудной ситуации или обладали бы смелостью, чтобы позволить себе быть затянутыми в водоворот жизненных событий и без ущерба выйти оттуда, если бы люди только могли затаить дыхание и подождать».

ДУХОВНОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕРЕЗ СОГЛАСИЕ

Жизнь научила нас тому, что любить - это

не значит смотреть друг на друга, любить -

значит вместе смотреть в одном направлении.

Антуан де Сент-Экзюпери

Развитые духовно люди обычно имеют партнеров с похожими цен­ностями и позициями. Эта конгруэнтность основных взглядов на жизнь является результатом совместных ритуалов, похожих стратегий реше­ния проблем и общей истории, основанной на развитии ценностей.

Ритуалы и супружеские узы

Изо дня в день мы вместе проводим время, занимаемся одними и теми же делами, и во всем этом есть что-то магическое. Мои соб­ственные исследования (Berg-Cross, Daniels, and Carr, 1992) показа­ли, что для пары на разных этапах бывают важными разные ритуалы: для новобрачных было очень важно вместе ходить за продуктами, вместе заниматься уборкой дома, работами на приусадебном участке и вместе отправляться в гости к родственникам. И такие люди имеют больше шансов сохранить огонь супружеского очага. Если каждый из партнеров проводит свое свободное время, посещая вечеринки и ночные клубы, где он зависает с друзьями, то существует гораздо

32*

больше вероятности того, что совместная жизнь этих людей закончит­ся разводом. В других исследованиях сообщаются похожие результа­ты. Например, Смит, Снайдер и Монсма (Smith, Snyder, and Monsma, 1988) пришли к выводу, что время, которое затрачивается на личные дела и хобби или проводится с другими людьми, а не с супругами, находится в значительной корреляции с супружеским дистрессом. У женщин, в отличие от мужчин, была вдвое большая вероятность испытывать на себе пагубное влияние времени, которое они с супру­гом проводили порознь, что предполагает наличие серьезных тендер­ных различий в значении и функции супружеского ритуала.

Ритуал означает обязательства (Stein, 1992), много обязательств. Если мы определяем 8 часов вечера как время для семейного ужина, то супруг обязан организовать свой день так, что оказаться дома к назначенному часу. К этому времени стол уже должен быть накрыт. Люди договариваются не обсуждать за столом то, что может отбить у них желание принимать пищу. Они берут на себя обязательства слу­шать и проявлять интерес к тому, что произошло с каждым из чле­нов семьи в течение дня, делиться событиями дня с остальными чле­нами семьи. Не слишком ли много для такого небольшого ритуала! Некоторые люди не выносят ритуалов, и это объясняется тем, что обя­зательные аспекты ритуала подавляют связующие аспекты ритуала. В наше время людям бывает очень трудно балансировать между обя­зательствами и связью, и те, кому удалось этого добиться, имеют самые крепкие семьи.

Дети также очень чувствительны к семейным ритуалам. Они це­нят семейные ритуалы больше, чем школьные (Gruber and McNinch, 1993). Высокая ритуальная активность семьи непосредственно свя­зана с высоким уровнем самооценки и низким уровнем тревоги под­ростка (Fiese and Kline, 1993). В результате исследований семей ал­коголиков, которые недавно проводились в Торонто, было выявлено следующее. Если семье удавалось планировать и проводить семей­ные ритуалы, а также поставить во главу угла ценность семейных отношений, то дети реже сталкивались с эмоциональными пробле­мами или проблемами с поведением, в отличие от детей в семьях, где не было такого позитивного настроя для создания семейной иден­тичности.

Роберте (Roberts, 1992) ввел термин «знание через знакомство», для того чтобы объяснить сильные эмоциональные знания о другом, которые приходят в результате совместного осуществления какой-

либо деятельности. В процессе работы с парами даются домашние задания, которые заставляют супругов заняться видами деятельнос­ти, которые будут их эмоционально связывать. Следует сосредото­чить внимание не на том, чтобы выявить суть проблемы, а на том, чтобы испытывать разные чувства при выполнении новых видов де­ятельности, которые непосредственно способствуют этим чувствам (Roberts, 1992). Когда супруги начинают делать что-то, что усилива­ет их эмоциональную взаимосвязь, им необходимо найти новый спо­соб того, как объединить новый опыт с ритуалом. Таким образом, ритуалы становятся «канонизированными».

Но ритуалы могут иметь и действительно имеют очень разные значения для мужа и жены. Шоу (Shaw, 1992) изучал так называе­мое семейное время (ритуальное время отдыха), чтобы определить, какую часть этого времени действительно занимает отдых, а какую работа. Женщины, в частности, обнаружили, что время, которое они проводят с мужем и детьми, и/или время, которое они проводят только с детьми, очень часто связывается у них с «работой». Муж­чины же чаще рассматривают это время как отдых и относятся к этому соответствующе. Если семья отправляется в путешествие, чтобы навестить родственников, многие мужья, безусловно, расце­нивают такую поездку как отдых. Женщины больше вовлечены в руководство событием. Они должны одеть детей, приготовить бу­терброды в дорогу, позвонить,шхюбщить родственникам о време­ни и цели своего визита, следить за тем, чтобы во время поездки все было нормально. Именно поэтому женщины склонны рассмат­ривать это как «работу».

Беседы, которые происходят между супругами, могут быть так­же определены как некие ритуальные действия. Рутинные беседы после ужина или в воскресенье утром перед тем, как встать с по­стели, предотвращают конфликтные ситуации, враждебность и по­терю контроля. Некоторые супруги считают полезным избегать об­суждения определенных вопросов в определенные дни недели или после определенного часа, и это тоже своего рода ритуал. Многие используют ритуальные фразы, которые означают, что кто-то из них слишком раздражен, чтобы продолжать разговор, например: «Воз­душная тревога» или «А не попить ли нам чаю». Некоторые даже отводят специальные места (например, определенные стулья или комнаты в доме), для того чтобы вести эмоционально окрашенные интимные беседы.

СЛУЧАИ 2:

ВЕДЕНИЕ ДНЕВНИКОВ РИТУАЛОВ И РАЗРУШЕНИЕ БРАКА

Мой брак распался пять с половиной лет назад, воистину его разрушили различия в ритуалах. Они носили принципиальный ха­рактер. Мы со свекровью абсолютно не могли приспособиться друг к другу и всегда старались избегать совместного обсуждения ка­ких-либо вопросов. Самый ярким примером было то, каким труд­ным оказался для нас вопрос о старом добром свадебном ритуа­ле. До нашей помолвки, мы с Ларри встречались около года. Тогда нам казалось, что его родители одобряли наши отношения, и все шло хорошо. Затем, спустя полгода после нашей помолвки, он получил предписание отправиться во Вьетнам. Он должен был вернуться не ранее, чем за месяц до назначенной свадьбы. Про­шло три месяца после отъезда Ларри, и я стала готовиться к свадь­бе. Именно тогда его родители изменили свое отношение ко мне. Неожиданно они пришли к заключению, что их сыну, когда он вер­нется домой, не следует торопиться со свадьбой. На самом деле их раздражало то, что ритуалы бракосочетания, которые были приняты в моей семье, очень отличались от их ритуалов.

В моей семье, в которой соблюдаются традиции англиканской церкви, свадебная церемония носит очень формальный харак­тер. Я уверена, что принцесса Диана пригласила бы на свое бра­косочетание больше гостей, но та свадьба, которую я планирова­ла и которая состоялась, была не менее элегантной, чем ее. Ро­дители Ларри жили в большом прекрасном доме, его отец был членом коллегии адвокатов, таким образом, они были типичными представителями среднего класса. Они считали, что свадебная церемония в церкви должна была быть скромной, а после гостей следовало пригласить в дом, где их ожидали бы закуски и торт. Все, что не вписывалось в их представление о свадьбе, расцени­валось не иначе, как глупое стремление пустить окружающим пыль в глаза. Я полагаю, что на самом деле проблема была в том, что мать Ларри неадекватно ощущала себя в обществе. Она не знала, как одеваться или что говорить, когда она оказывалась в компа­нии незнакомых людей. Она не понимала никакой кухни, фоме той, которая была принята в их семействе, с этикеткой «Свансон». Вот так обстояло дело. Вне зависимости от реальных причин, ко­торыми был обусловлен ее дискомфорт, все было настолько пло­хо, что они отказались вообще принимать участие в каком бы то ни было планировании. Когда Ларри вернулся домой, и до брако­сочетания оставалось около пяти недель, они умоляли его отме­нить такую свадьбу и организовать что-то более простое. В конце

концов, ситуация настолько ухудшилась, что он был вынужден по­кинуть дом своих родителей, когда до свадьбы оставалось две недели. Он переехал в тот дом, в котором мы собирались жить после свадьбы. Его мать отказалась приехать на свадьбу, а после она сказала, что если бы она там была, то пришла бы в черном. И даже в день бракосочетания мы все еще не знали, увидим ли мы родителей Ларри на церемонии или нет.

В конце концов, все как-то нормализовалось, но потом в наших ритуалах стали выявляться все новые и новые различия. Когда я ожидала рождения своей дочери Тины, моя свекровь не могла по­нять, почему жена моего брата устроила «бэйби шауэр» и просто завалила нас подарками для младенца. Она считала, что это дур­ная примета. Ведь никто не мог сказать тогда, родится ли ребенок нормальным или с отклонениями от нормы! Я считала такие пред­рассудки безумием, но ее дочь мыслила в том же направлении, что и ее мать. Но несмотря ни на что, мне устроили этот праздник. Они тоже пришли, но мое настроение от этого не улучшилось.