Желтый дракон Цзяо

[27]

Левин Андрей

 

Роман "Желтый дракон Цзяо" я начал читать. не имея ни малейшего представления об авторе, но зато хорошо зная то, чему посвящена книга. В свое время в Японии мне немало рассказывали о "триадах", да и исторической литературы читал я о них достаточно. Мне не доводилось бывать в Сингапуре, Таиланде, Гонконге. Но я был в Японии и Индии, а у этих краев много общего.

И меня поразили точность и достоверность описываемого, поразил присущий роману восточный колорит. Но дело не только в этом. Облик и поведение героев, их поступки, их мысли - все это показалось мне глубоко интересным.

Повесть или роман о зарубежной жизни - столь близкий мне жанр - требует глубокого, всестороннего знания истории страны, ее обычаев. Здесь не обойдешься без деталей, без мелочей, почерпнутых из личных наблюдений, но только, упаси бог, не поверхностных. Иначе вместо художественного произведения получится нечто бутафорское. И это даже в том случае, если автор отнюдь не бездарность.

Андрей Левин, безусловно, одаренный литератор. Доказательство тому первое его художественное произведение. Написать сразу хороший роман, минуя повесть и рассказ, дано не каждому.

Признаться, я полагал, что Левин - умудренный жизнью, много повидавший и переживший, много узнавший, пожилой человек. Оказалось, что прав я во всем, кроме последнего. На Всесоюзном семинаре молодых литераторов, который недавно проводил наш совет по приключенческой и научно-фантастической литературе при правлении Союза писателей СССР, ко мне подошел молодой парень и представился: "Левин Андрей".

Андрей Левин окончил институт восточных языков и иными из них владеет в совершенстве. Объездил Юго-Восточную Азию, бывал и в Сингапуре, и в Таиланде, и в Гонконге, а во Вьетнаме живет вот уже несколько лет - работает корреспондентом "Комсомольской правды".

Левин был в этой стране и в самые тяжелые для нее времена: войну он познал не по сводкам, не по газетным статьям, а встречался с ней лицом к лицу, не раз бывал под бомбежками. За проявленное мужество награжден медалью "За боевые заслуги".

И сейчас Андрей Левин в далеком и вместе с тем близком нам Вьетнаме, на своем журналистском посту. Во Вьетнаме свободном, бодро шагающем по светлому пути социализма. И, быть может, мы прочтем вскоре новый роман Андрея Левина, посвященный на этот раз не желтым, уходящим в прошлое теням, а подлинно прекрасному единению трех сил: человека, земли и неба.

Александр КУЛЕШОВ, первый заместитель председателя Всесоюзного совета по научно-фантастической и приключенческой литературе Союза писателей СССР

ПРОЛОГ

КЛЯТВА В МОНАСТЫРЕ

За невысокой каменной оградой Шаолинского монастыря прозвучало несколько гулких ударов в колокол. Тягучий, вязкий звон на мгновение повис в воздухе. Затем он медленно поплыл через монастырские стены, через начинавшуюся сразу же за ними ивовую рощу, через террасы рисовых полей, гигантскими ступенями сбегавших со склонов гор, и утонул в сочно-зеленом бархате густой тропической растительности где-то у вершин...

Время вечерней трапезы и службы уже прошло. Поэтому монахи, направляясь небольшими группами из своих келий в молельню, вполголоса спрашивали друг у друга, что мог означать сей неожиданный призыв.

Через несколько минут двор опустел. Звонарь пробил вторую стражу1. В этот момент из отдаленной кельи вышли еще четыре послушника. Один из них, оглянувшись по сторонам, убедился, что за ними никто не наблюдает, и кивнул остальным. Все четверо быстро пересекли двор и исчезли в воротах.

Покосившиеся ворота с надписью "Кумирня, где постигается мудрость", обшарпанные, местами полуразвалившиеся стены, заброшенный, поросший дикими травами сад, давно не крашенные постройки - все свидетельствовало о том, что святая обитель переживает далеко не лучшие времена.

Когда-то здесь устраивались ослепительно-роскошные приемы местной знати из соседнего городка и окрестных деревень, литературные вечера, представления театра теней, праздники фонарей2, шумные ярмарки. Но все это осталось в прошлом. В 1644 году Минская династия пала под ударами маньчжурских орд. Многие города были разрушены до основания, опустошены целые районы. Несметное количество отрубленных голов служило жутким украшением дороги завоевателей. Мужчин, чтобы унизить побежденных, под страхом смертной казни заставляли, по маньчжурскому обычаю, носить косу и брить часть головы. В деревнях новые власти установили жесткий закон круговой поруки - баоцзя. Доносы, преследования, пытки, казни стали таким же обычным атрибутом сельской жизни, как поклонение культу предков.

Особенно настороженно маньчжуры относились к монастырям, считая их очагами смут и беспорядков. Храмы, которые на протяжении веков были не только религиозными, но и культурными центрами Китая, хирели.

Пришел в запустение и Шаолинский монастырь. Не было здесь больше торжественных обедов с неповторимыми, разносившимися далеко вокруг ароматами китайской кухни. Перестали наезжать поэты, читавшие свои стихи перед толпой восторженных почитателей. В монастырских стенах не звучали уже мелодичные трели любимой в народе бамбуковой дудочки юэ. Не стало слышно веселого гомона многолюдных ярмарок. И даже бедные странники не могли найти здесь приюта, как это бывало раньше. Маньчжуры строжайше запрещали всякие сборища, они хватали каждого, кто казался им подозрительным.

Китай медленно увядал под игом маньчжурской династии Цин3.

Но с первых же лет установления чужестранного господства народ стал оказывать упорное сопротивление поработителям. Восстания вспыхивали то в одной, то в другой провинции.

Среди крестьян в монастырях начали появляться тайные общества. Они пользовались большим уважением в народе, потому что провозгласили лозунг "Да возвысится великая Минская династия и да падет Цинский дом!"

Сто восемь послушников Шаолинского монастыря вели добропорядочный образ жизни, довольствуясь молениями, скромными трапезами, и редко покидали свою обитель. Но впечатление покорности и непричастности к мирским делам, которое создавало тихое, размеренное существование обитателей святилища, было внешним. В скромной кумирне вынашивались планы восстания против чужеземцев. Монахи создали тайное общество и в соответствии с древней китайской концепцией трех основных сил в мире - неба, земли и человека - назвали его "Саньхэхой", или "Триада".

В молельне было тесно и душно. Монахи сидели на полу плотно сомкнутыми рядами. Нескольким послушникам не хватило места, и они уселись на потрескавшиеся каменные ступени у входа.

На алтаре стояла небольшая бронзовая статуэтка Конфуция4, курильница и две свечи. На стене висела икона бога литературы, войны и богатства Гуань Юя. Гуань Юй восседал на троне в головном уборе императора, со сложенными на груди руками. От уголков губ божества свисали длинные, но жидкие усы. Вокруг Гуань Юя стояла свита: двое юношей с одинаковыми лицами, воин с алебардой и чиновник. По обеим сторонам от иконы висели две красные дощечки с поволоченными иероглифами. Перед алтарем были курильницы побольше - с зажженными благовонными палочками. Палочки медленно тлели, наполняя помещение приторным запахом фимиама. Кругом горело много свечей. Красноватые, мерцающие блики танцевали на бледных, землистых лицах монахов.

- Братья! - обратился к присутствующим настоятель монастыря, высохший старик с серым, морщинистым лицом, реденькой седой бородкой и птичьей шеей.Небо и Земля рождают людей. Люди добрые рождаются по предопределению доброй судьбы, а злодей - по велению злого рока. Дух чистоты и разума властвовал всегда в нашем храме. Но тонкая, как шелковинка, струйка зла и коварства просочилась под наши своды. Червь алчности выел душу одного из нас. Он предал братьев, с которыми делил рис и воду в течение многих лет.

Ропот возмущения пробежал по рядам сидящих. Старик поднял костлявую руку, и в молельне наступила тишина.

- До нынешнего дня ему удавалось скрывать свое гнусное предательство. Но сегодня я получил известие от нашего брата, который проник в стан врага. Он сообщил, что сюда идут маньчжуры, чтобы не оставить никого в живых... Он сообщил также имя предателя...

Настоятель умолк, медленно обводи послушников взглядом бесцветных глаз. Он взял грех на душу - солгал. Не было никакого лазутчика. Но весть о том, что маньчжуры собираются этой ночью вырезать всех обитателей Шаолинского монастыря, к несчастью, была правдой. Ее принес внук старого Ли, крестьянина-рыбака из соседней деревни, частенько наведывавшегося сюда с товаром.

Сомневаться не приходилось: маньчжурам сообщили о заговоре. Предателем мог оказаться только кто-то из своих: посторонние не были посвящены в тайну монахов. Внук рыбака - настоятель прекрасно это понимал - прибежал слишком поздно. Маньчжуры наверняка уже двигаются к кумирне по единственной ведущей сюда дороге. Пытаться покинуть монастырь бесполезно: с трех сторон его окружают отвесные скалы. Оставалось только одно - отправить нескольких человек за помощью, а самим попробовать продержаться до ее прихода.

Святой отец призвал к себе в келью четверых самых надежных послушников и приказал им отправиться в путь, а оставшихся велел собрать, чтобы сообщить им о надвигающейся беде и попытаться обнаружить изменника...

Настоятель говорил медленно, временами замолкая и пытливо вглядываясь в лица сидящих.

- Братья!- повторил он, и в его голосе зазвучали торжественно-металлические нотки.- Мне известно имя того, кто продал свою душу ненавистным врагам...

Напряжение усилилось. Монахи, подавшись вперед, впились глазами в лицо святого отца.

- Он перед вами, братья!- сорвавшимся голосом выкрикнул старик, и слова его вспороли повисшую в помещении тишину.

Взгляд настоятеля задержался на открытых дверях молельни, и молодой послушник, сидевший на ступенях у входа среди тех, кому не хватило места внутри, вдруг вскочил и опрометью бросился к приоткрытым воротам монастыря. Несколько человек из задних рядов рванулись за ним.

- Стойте!- крикнул святой отец.- Он не уйдет далеко.

И действительно, через минуту три дюжих монаха втащили беглеца во двор со скрученными за спиною руками. Мудрый старик предусмотрительно оставил снаружи верных людей.

Седевшие на полу монахи раздвинулись в стороны. Изменника провели через образовавшийся проход к алтарю и заставили опуститься на колени. Молельня возмущенно гудела. Настоятель знаком приказал всем замолчать.

- Правильно говорят люди: в теле предателя - душа труса,- произнес он в наступившей тишине.

Затем святой отец повернулся к стоявшему на коленях послушнику.

- Не думал я, когда подобрал тебя восемнадцать лет тому назад на дороге, грудного, полумертвого, что принесу крысу в святую обитель,- сказал он с горечью.- Не думал, когда растил тебя, что взращиваю смерть свою. Ответь же нам, что заставило тебя переметнуться к маньчжурам? Много ль посулили тебе за наши головы? Говори же, А Цат!

Юноша стоял на коленях и смотрел перед собой, уставившись в одну точку. Глаз из-под полуприкрытых век почти не было видно - только две маленькие щелочки. Губы плотно сжаты. Казалось, он не слышал слов настоятеля. В полной тишине прошла минута, другая.

Вдруг А Цат очнулся. Он обвел глазами своих бывших собратьев, и лицо его исказила гримаса ненависти.

- Вы все умрете!- закричал он.- Все! Вам осталось жить на свете не больше часа! Маньчжуры перебьют вас! И мне наплевать на вас! Слышишь, старик? Наплевать! Вы не убьете меня! Всевышний не простит вам убийства!

Его выкрики перешли в истерические рыдания, из груди вырвались хрипы, в горле заклокотало. Лотом А Цат затих. Снова глаза-щелочки. Плотно сжатые губы.

На несколько секунд в молельне воцарилась полная тишина. Затем монахи взорвались:

- Смерть предателю! Смерть!

Настоятель безуспешно пытался утихомирить разъяренных послушников.

- Пусть заплатит за свою измену!

- Четвертовать его!

- Повесить!

С трудом удалось святому отцу восстановить тишину а молельне.

- Опомнитесь, братья!- негодующе вскричал он, когда последние возгласы стихли.- Разве Совершенномудрый5 учил нас жестокости? Вспомните: добрым я делаю добро и недобрым также делаю добро. Так воспитывается добродетель. Не будем же, братья, нарушать завет Совершенномудрого. Нет! А Цат недостоин смерти. Он останется жить. Но это будет высшей карой за его измену.

Через два дня вечером к стенам Шаолинского монастыря, прячась за деревьями, подошли четверо монахов, которых настоятель отправил за подмогой. Они вернулись ни с чем.

Послушники бесшумно проникли во двор через потайную дверь и в ужасе остановились, глядя на страшную картину: земля была усеяна телами обитателей кумирни - обезглавленными, со вспоротыми животами, отрубленными конечностями. Не менее жуткое зрелище ожидало их в молельне, где лежали изуродованные трупы настоятеля и монахов. В помещении стоял невыносимый смрад.

Послушники быстро вышли оттуда и направились в глубь двора, к келье, которую они покинули два дня назад.

В этот момент от ограды до них донесся слабый стон. Монахи насторожились. Стон повторился. Все четверо бросились к стене. На земле, весь в крови, лежал один из их собратьев, чудом оставшийся в живых.

Его перетащили в келью, отмыли от крови, перевязали. Часа через три раненый пришел в себя и в нескольких словах поведал присутствующим о событиях той ужасной ночи. Никто не пытался выяснить подробности: увиденное говорило само за себя. Один из монахов, по имени Юн Си,- он выглядел старше других и считался вторым после настоятеля человеком в монастыре - произнес:

- Братья! Из-за подлого предательства нам нанесен тяжелый удар. Нас было больше сотни, а осталось пятеро. Но голос Совершенномудрого говорит мне, что мы не должны оставлять начатое дело. Небо призывает нас вдохнуть жизнь в умирающую "Триаду". Готовы ли вы к этому?

- Да,- в один голос негромко, но твердо ответили монахи.

- Готовы ли вы продолжить нашу священную борьбу против ненавистных маньчжуров?

- Да.

- Готовы ли вы умереть за высшую справедливость?

- Да!

- Тогда слушайте меня, братья. У меня нет никаких способностей. Единственное, что я имею,- это верность долгу. Я поддерживаю Минскую династию и готов уничтожать изменников, не зная страха. Моя судьба зависит от неба. Смотрите на мое сердце и слушайте мои слова. Союз Неба, Земли и Человека возродился из крови наших погибших братьев. Мы были слишком доверчивы и поплатились за это. Отныне беспощадность - главный закон "Триады". Да возвысится великая Минская династия и да падет Цинский дом! Царь-Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте свидетелями моих слов.

С этими словами Юн Си вытащил из-за пояса кинжал и поднес его ко рту.

- Пусть братья отрежут мне язык, если я нарушу закон молчания.

Он приоткрыл рот и острием кинжала резко провел по кончику языка. Губы монаха окрасились в алый цвет. По подбородку пробежала тоненькая струйка крови. Юн Си был страшен в этот момент: бритоголовый, с раздувающимися ноздрями с кровью на подбородке. Он поднял кинжал правой рукой и сделал резкое движение вниз. Лезвие, описав дугу, уперлось в сердце Юн Си.

- Пусть сердце мое пронзит острый металл, если я когда-нибудь предам великое братство.

После этого к клятве приступили остальные монахи. Но, прежде чем последний из присутствующих начал ритуал, со стороны молельни послышались неясные шорохи. Юн Си взглядом приказал одному из послушников узнать, в чем дело. Тот молча выскользнул из кельи и растворился в темноте. Появился он так же бесшумно, как и исчез.

- А Цат,- шепотом произнес монах.

- Что он там делает?

- Что-то ищет у алтаря.

Юн Си усмехнулся.

- Он ищет богатства преданных им братьев! Значит, маньчжуры ушли. У нас действительно есть кое-что. Но А Цат ничего не найдет: место, где они спрятаны, было известно только святому отцу и мне. А золото еще сослужит нам хорошую службу.

Глаза Юн Си сверкнули недобрым пламенем.

- Совершенномудрый отдает предателя нам в руки. Тем лучше!

Монахи схватились за кинжалы.

- Подождите,- остановил их Юн Си,- слушайте, что нужно делать...

Когда Юн Си закончил говорить, послушники тихо направились к молельне.

А Цат продолжал свои бесплодные поиски. Он медленно ощупывал пол у алтаря в надежде, что одна из каменных плит покачнется и перед ним откроется тайник.

- А Цат!- раздался вдруг шепот.

А Цат вздрогнул, хотя этот зов не был для него неожиданностью. Расправившись с обитателями Шаолинского монастыря, маньчжуры целые сутки ждали четверых послушников, исчезновение которых обнаружил А Цат. К вечеру следующего дня маньчжуры ушли, А Цату велели остаться и сообщить о появлении "смутьянов".

- А Цат!- снова послышался знакомый голос.- Брат!

Услышав слово "брат", испугавшийся в первую минуту А Цат успокоился. Конечно же, пришедшие ничего не могли знать о событиях той ночи.

- Я здесь, Юн Си,- тоже шепотом ответил он и вышел из молельни.

- Здравствуй, брат!- приветствовал его Юн Си.

- Здравствуйте, братья,- ответил А Цат и грустным голосом добавил:- Ужасно видеть, что сделали проклятью маньчжуры со святым отцом и остальными нашими братьями.

Услышав эти кощунственные слова, Юн Си с трудом заставил себя не. броситься на предателя и не задушить его здесь же, у дверей молельни.

- Да,- медленно согласился он,- нет предела нашей скорби. Но мы рады видеть живым хотя бы тебя. Ты расскажешь нам о последних часах наших дорогих братьев.

- Увы, я не был с ними в те страшные минуты и не могу простить себе этого. Лучше бы я умер вместе со всеми!

"Тебе недолго осталось ждать",- без жалости подумал Юн Си.

- После вашего ухода,- продолжил А Цат,-святой отец послал меня в деревню выведать, когда маньчжуры собираются напасть на монастырь. Но я не застал их. Они ушли другой дорогой. Когда я вернулся, все было кончено.

А Цат произнес эти слова и вдруг вспомнил, что в кумирню нет другой дороги. Он бросил испуганный взгляд на Юн Си. Но тот сделал вид, что ничего не заметил.

- Не впадай в уныние, брат,- сказал Юн Си, положив руку на плечо изменника.- "Триада" не умерла. Мы возродили ее и продолжим борьбу. Готов ли ты идти с нами? Не устрашила ли тебя смерть наших дорогих братьев?

- Я готов,- поспешно ответил А Цат.- Мы отомстим за них!

- Тогда не будем терять драгоценное время. Пойдем в мою келью. Примем клятву верности и покинем это ужасное место.

Монахи возвратились в келью Юн Си. Как было условлено заранее, сначала совершил ритуал клятвы последний из пятерых послушников.

- Твой черед, брат, -обратился Юн Си к А Цату.

Тот кивнул головой. Было видно, что он сильно волнуется. Дрожь, которая начала охватывать А Цата при первых словах клятвы своего собрата, била его все больше.

Двое монахов вышли из кельи.

Юн Си поднес кинжал к губам А Цата. Заплетающимся языком тот произнес нужные слова. Затем лезвие уперлось ему в грудь.

- Пусть сердце мое пронзит...- начал А Цат и осекся.

Глаза его расширились. В келью внесли Лу Чжэна, которого А Цат видел еще вчера лежащим у стены и считал мертвым.

- Да! Пусть твое подлое сердце пронзит острый металл!- вскричал Юн Си и вонзил кинжал в грудь предателя.

А Цат покачнулся и рухнул на пол - Святой отец был слишком добр,- глухо произнес Юн Си, с ненавистью глядя на бездыханное тело,- он чтил заветы Совершенномудрого. Но ведь Совершенномудрый не предполагал, что среди людей будут жить ублюдки с душою крысы!

Он немного помолчал и обратился к присутствующим:

- Братья! Я призываю вас принять клятву крови в знак верности друг другу и нашему священному союзу Неба, Земли и Человека.

Юн Си сбросил с себя сутану и кинжалом сделал надрез на левой стороне груди, под сердцем. Под капающую из раны кровь он подставил фарфоровую пиалу, потом протянул ее собратьям. Те последовали его примеру. Когда капли крови последнего из монахов упали в сосуд. Юн Си взял его и отпил маленький глоток. Остальные сделали то же самое.

Ритуал был окончен.

- Отныне мы должны хранить в великой тайне все, что связано с нашим священным братством. Я запрещаю без надобности произносить слово "Триада". Прежде чем это слово сорвется с наших уст, они должны быть омыты ароматным чаем. В общении между собой мы не будем называть друг друга настоящими именами. Пусть каждый выберет себе новое имя. А теперь - прочь отсюда! Святая обитель осквернена нечистой кровью изменника!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

БЛАКАНГ-МАТИ

Каменистая почва с трудом поддавалась лопате. Процедив очередную порцию проклятий в адрес строительной компании, с которой он недавно заключил контракт, Пенг с ожесточением мазнул по взмокшему от пота лицу замызганной, похожей на панаму шляпой с обвислыми краями, и снова взялся за кирку.

Говоря по правде, ему повезло. На этот раз контракт обещал неплохие деньги, и Пенг ругался просто по привычке.

В конце комков на жару и камни ему было наплевать. Пенг привык к тому и другому. Единственное, что смущало суеверного и боязливого малайца,- это зловещее название острова, куда их привезли три дня назад, чтобы рыть траншею для водопровода.

Находящийся недалеко от Сингапура остров назывался действительно странно Блаканг-Мати. После окончания второй мировой войны и капитуляции Японим там жили лишь десятка три рыбаков. Да и те вскоре уехали в другое место, потому что, по слухам, в неглубоком, но обширном болоте Блаканг-Мати якобы и вправду существовал "Сад смерти".

Про него ходили различные небылицы, которые со временем обросли жуткими подробностями. Говорили о разгуливающих по острову мертвецах, об их оргиях, о драконе Цзяо, убивающем людей, и тому подобной чепухе. Особенно страшно звучали россказни о мифическом драконе. Говорили, что это никакая не выдумка, что дракон на самом деле живет на Блаканг-Магти, и даже в деталях описывали его внешний вид. Если верить пересудам, то был он ярко-желтого цвета, ходил на двух ногах, на голове вместо короны носил огромного живого паука, а на шее ожерелье из черепов убитых людей. Сообщая подробности, рассказчики обычно клялись в полной достоверности сказанного и ссылались на очевидцев, которых, впрочем, никто никогда не видел.

Досужей болтовне верили и не верили, тем более когда речь заходила о драконе Цзяо: редкая книжка китайских легенд обходилась без упоминания о нем. И все-таки желающих отправиться не остров долгое время не находилось. Рыбачьи джонки и сампаны старались обходить стороной пустынный, окруженный ореолом таинственности клочок земли. Даже предприимчивые сингапурские бизнесмены не спешили "осваивать" это сомнительной репутации место, хотя почти все окрестные острова уже были прибраны к рукам, а неуемная энергия дельцов вновь настойчиво искала выхода.

Но алчность обычно берет верх над предрассудками. Несколько дельцов вознамерились превратить Блаканг-Мати в туристский рай с канатной дорогой, сказочной лагуной для плавания и фешенебельным гольф-клубом со вступительным взносом в восемь тысяч долларов. Они без лишнего шума ударили по рукам с одной из строительных компаний, и та быстро перебросила на остров рабочих.

Земляные работы начали с рытья траншеи для водопровода. Первые два дня копали медленно из-за нескончаемых камней. Траншея должна была проходить по краю болота, и на третий день земля стала помягче, однако камни, к неудовольствию землекопов, все равно продолжали попадаться...

Пенг с кряхтеньем выпрямился, потер затекшую поясницу, прищурившись, посмотрел на небо и пугливо поежился.

Солнце погружалось в сероватую перину из облаков. Меняя цвет, они тяжелели и лениво перемещались над изломанной холмами линией горизонта словно исполняли медленный ритуальный танец. В какой-то момент вся эта бесформенная масса приняла, как показалось Пенгу, очертания дракона и та застыла, зацепившись за нерасчесанную прядь джунглей, свисавшую с одного из холмов.

Малаец счел увиденное за дурное предзнаменование и подумал, что остров не зря назвали "Садом смерти". Он начал читать молитву, уставившись в одну точку и беззвучно шевеля губами. Дракон не исчезал. - Эй, Пенг, ты что, покойника увидел? - насмешливо спросил работавший поблизости молодой землекоп.- Смотри, как бы он не утащил тебя в свое болото.

- Смотри - дракон!- Пенг испуганно показал пальцем в небо.

- Где?- парень с наигранным интересом стал вглядываться в облако.

- Да вон же, у холма, не видишь разве?- произнес Пенг, продолжая с тревогой поглядыватъ вдаль.

- Ну, как же! Вон и паук на голове,-парень повернулся к другому рабочему, который прислушивался к их разговору, и выразительно крутнул пальцем у виска.

Пенг обиженно поджал губы и вновь принялся за дело.

После захода солнца дракон почернел. Алые цветы диких бананов догорели на зеленых склонах, и вскоре в наступившей темноте все слилось воедино: холмы, болото, землекопы, монотонно вскидывавшие лопаты и кирки.

Закашлял движок, на траншею упал мягкий голубоватый свет прожекторов. Часть воды на болоте высветилась, заискрилась, и Пенг, посмотрев туда, вдруг отчетливо вспомнил чьи-то слова о блуждающих огоньках в "Саду смерти". Его охватила дрожь. Проклиная вое на свете, в том числе и себя, за то, что согласился приехать сюда, Пенг со злостью бросил кирку и снова взялся за лопату, чтобы отгрести разрыхленную землю. Потом он стал копать глубже: там почва оказалась более податливой. Но лопата тут же уперлась во что-то твердое.

"Проклятые камни!"- выругался про себя Пенг и копнул рядом.

Лопата снова без труда вошла в землю. Окопав со всех сторон и подцепив то, что ему показалось камнем, малаец, к своему удивлению, сменившемуся через секунду ужасом, увидел человеческий череп.

- Сад смерти! Сад смерти! - закричал Пенг, швырнув в сторону лопату.

Череп покатился по откосу к его ногам.

- А-а! Он живой! А-а! - заорал совсем обезумевший от страха малаец и пустился наутек.

Видимо, не он один чувствовал себя здесь неуютно: рабочие разом обернулись на крик, настороженные, готовые броситься врассыпную.

- Череп!- вопил Пенг, перескакивая через кочки.- Он живой! Сад смерти!

Слово "череп", как ни странно, немного успокоило землекопов. В глазах у многих настороженность сменилась любопытством. Парень, который подтрунивал над Пенгом, подошел к черепу и стал его разглядывать.

- Обыкновенная черепушка,- небрежно-разочарованным тоном объявил он.

Эти слова окончательно разрядили повисшее было над траншеей напряжение.

- Тьфу, дурак!- незлобиво ругался полный землекоп с бельмом на глазу и в сердцах вонзил лопату в землю.

Но уже в следующий момент раздалось несколько удивленных возгласов подряд:

- Скелет!

- И здесь тоже!

- Еще один!

За несколько минут около болота было обнаружено с десяток скелетов. Некоторые из них лежали в неестественных позах. Рытье траншеи приостановилось: рабочие бурно обсуждали увиденное.

На шум прибежал мастер.

- Вы что, костей никогда не видели?!- накинулся он на землекопов.- Ублюдки недоделанные! Голодранцы несчастные! Только бы не работать! Велика важность заброшенное кладбище! Марш по местам! За что вам только деньги платят?!

Рабочие неохотно повиновались. Все понимали, что на заброшенном острове не может находиться обычное кладбище, но спорить с мастером никто не стал: кому хотелось терять хороший заработок?

Пенг стоял метрах в пятидесяти от траншеи. Он был бледен и тяжело дышал. Вид неработающего землекопа окончательно разъярил мастера.

- Протухшая устрица!- заревел он.- Бездельник проклятый! Тебя не касается?!

Пенг нерешительно направился к своему месту.

- Поворачивайся, недоносок поганый! Лентяй! Работа возобновилась. Копали в угрюмом молчании. Слышался лишь неприятный скрежет лопат по камням да глухие удары кирок.

Вдруг кто-то произнес сдавленным голосом:

- Смотрите!

- Насмотрелись уже,-буркнули в ответ.

Но говоривший, заикаясь, повторил:

- С-смотрите! Это не скелет. Там че-человек!

Землекопы застыли.

- Человека закопали!- дрогнувшим голосом произнес кто-то, и жуткий смысл этих слов сразу вывел всех из оцепенения. Вдоль траншеи прошелестел приглушенный ропот. Рабочие стали опасливо приближаться к яме. Из земли торчали ноги в ботинках и темно-синих брюках.

- Убийство!- прошептал рабочий с бельмом на глазу.

И сразу же послышались выкрики:

- Мастера сюда!

- Не будем работать!

- Пусть зовут полицию!

Пенг на этот раз от страха не смог даже сдвинуться с места. Ноги у него подкосились, и малаец бессильно опустился на землю.

- Я знал,- срывающимся голосом забубнил он, пытаясь отползти подальше,- я знал, что так случится! Я видел дракона! Аллах! Нужно уходить отсюда! Не то мы все станем покойниками! Сад смерти! Сад смерти! Спаси нас, Аллах!

- Заткнись!- прикрикнули на него.

Но Пенг продолжал бормотать, не слыша никого и ничего не видя вокруг себя.

Протиснувшийся в середину толпы мастер открыл было рот, чтобы снова рявкнуть на землекопов, но тут же прикусил язык и ошалело уставился в траншею.

- Зовите полицию!-негромко сказали сзади.

Часам к восьми на остров приехали полицейские из районного участка, а ещер через полчаса - несколько человек из уголовного управления.

Низенький инспектор с недовольным лицом подошел к траншее, посмотрел на торчавшие из земли ноги и кивнул своим людям. Один из них приблизился, вскинул фотоаппарат. Сверкнула магниевая вспышка. Двое других с деловым видом занялись осмотром земли вокруг трупа. Четвертый, с чемоданчиком, медицинский эксперт, стоял, ожидая приказаний.

К траншее подошел полицейский в форме сержанта.

- Господин инспектор, мы приехали полчаса назад, из районного участка...

- Кто здесь старший?- не обращая внимания на сержанта, крикнул инспектор в ту сторону, где толпились землекопы.

Мастер вышел вперед.

- Я, господин инспектор.

- Откапывайте.-Инспектор показал рукой на труп.

Мастер подозвал двух рабочих с лопатами, и те нехотя принялись за дело.

- Сколько дней ведутся работы?- спросил инспектор у мастера.

- Третьего дня начали, господин инспектор,- с готовностью ответил тот.

- На ночь рабочие остаются здесь или уезжают?

- Всех увозят, господин инспектор. Никто здесь не остается.

- А сторож?

- Да-да, конечно, сторож...

- А говоришь "никто",- недовольно произнес инспектор.

Мастер виновато заморгал глазами.

- Инспектор!- крикнул один из детективов, внимательно рассматривавший что-то у себя под ногами метрах в двадцати от траншеи.- Здесь тоже земля взрыхлена. Может, второй труп?..

- Вы там копали?- обратился инспектор к мастеру.

- Нет, господин инспектор, не копали. По плану траншея правее должна проходить.

- Дьявольщина! Если мы будем находить трупы через каждые несколько метров...

Инспектор не договорил, что произойдет в этом случае, и направился к своему подчиненному.

- Давайте еще рабочих!- крикнул он.

К нему подошла вторая пара землекопов.

В это время портативная рация инспектора, висевшая у него сбоку на ремне, издала несколько слабых, протяжных гудков, и из аппарата послышался ворчливый голос:

- Инспектор! Где вы, черт побери!

- Слушаю, шеф.

- Я, же приказал связаться со мной с острова.

- Мы только что приехали.

- Меня совершенно не интересует, когда вы приехали. Что там у вас?

- Обнаружено с десяток скелетов и, кажется, два трупа.

- Не морочьте мне голову! Что значит "кажется"?

- Один труп был раскопан рабочими, а мы нашли еще одно место, похожее на свежее захоронение.

Через несколько минут я свяжусь с вами...

- Точно, второй - громко подтвердил один из рабочих, раскалывающих вторую яму.- Вон рука показалась...

- Да, здесь два трупа, шеф,- произнес инспектор в аппарат.- Не знаю, может быть, есть еще. Мы не успели все осмотреть.

- Хм... Вот что... Прекратите-ка раскопки.

Инспектор жестом приказал рабочим остановиться и отошел в сторону.

- Почему, шеф? -вполголоса спросил он.

- Не хочу, чтобы Аланг снова упрекал нас в том, что мы мешаем ему работать. Могильник - дело рук тайных обществ. Я в этом уверен.

- Похоже на то,-согласился инспектор.

- Вот пусть "Си-Ай-Ю" и занимается этим кладбищем с самого начала. Это их дело. Оставьте охрану на острове и возвращайтесь. За ночь там ничего не изменится. А утром известим Аланга.

Инспектор вернулся к траншее.

- Сержант, останьтесь со своими людьми здесь. К могильнику никого не подпускать. Расследование начнется завтра.

- У нас закончилось дежурство, господин инспектор,- ответил тот.

- Меня это не касается. Связывайтесь со своим участком и просите, чтобы вас сменили.

- А что нам делать?- спросил мастер.

- Вам пока надо убраться... Оставьте адреса,

Понадобятся свидетельские показания - вас найдут. Работы временно прекращаем. Компанию известят, когда их можно будет возобновить...

Инспектор круто повернулся и двинулся к катеру. За ним потянулись остальные.

Патрик Ло начал работать в "Криминал интеллидженс юнит", или сокращенно "Си-Ай-Ю" - секретной службе по борьбе с тайными обществами,- лет десять назад рядовым детективом. Китаец с нестандартным именем быстро завоевал расположение шефа "Си-Ай-Ю" Теона Аланга, а затем стал просто его любимцем. Уже через год Ло получил должность инспектора, в то время как его старшие коллеги безуспешно ждали повышения по несколько лет.

Ло сделал этот быстрый скачок не только потому, что шеф питал к нему личные симпатии. Молодой детектив был умен, ловок, решителен, обладал железной хваткой. С годами пришли опыт, рассудительность, терпение, хотя порой Апангу все же приходилось одерживать излишнюю горячность своего подчиненного.

Инспектор откинулся на спинку кресла и закурил. Перед ним лежала папка с надписью "Анг Сун Тонг". Ло занимался этим тайным обществом уже шестой год...

Тайные общества существовали в странах Юго-Восточной Азии с прошлого столетия. Поначалу они создавались эмигрантами из Китая как группы взаимопомощи и самозащиты на чужбине. Их члены называли свои объединения "триадами", подчеркивая тем самым, что они преследуют исключительно благородные цели, как и та, старая "Триада", которая на протяжении двух с половиной столетий вела борьбу против маньчжурского ига.

Но со временем контроль над этими группами оказывался либо в руках состоятельных эмигрантов, либо проходимцев, и они использовали членов "триад" в своих корыстных интересах. "Триады" перерождались, вступая на путь преступного бизнеса. Их основными занятиями стали грабеж, рэкет и контрабанда.

Особенно активной деятельность этих преступных организаций стала после второй мировой войны. Еще лет пятнадцать назад таких тайных обществ насчитывалось в Сингапуре больше сотни. "Китайская мафия", как их здесь называли, представляла собой реальную угрозу безопасности жителей острова-государства. Ее контрабандная деятельность отрицательно сказывалась на экономике. Это заставило правительство принять целый ряд срочных мер, одной из которых было создание специальной полицейской службы.

В первые годы "Си-Ай-Ю" успешно справлялась со своей задачей: за несколько лет в тюрьму угодило около семисот вождей и других высших главарей преступных организаций. Среди них, между прочим, оказались три известных в стране финансиста.

К концу шестидесятых годов в Сингапуре оставалось только семь крупных тайных обществ. Однако они доставляли много хлопот "Си-Ай-Ю". Общее число их членов достигало почти двадцати тысяч и, несмотря на усилия "Криминал интеллиджвнс юнит", теперь стало убавляться крайне медленно; очевидно, оставшиеся тайные общества были наиболее сильными организациями из всех существовавших в Сингапуре "триад".

Наиболее многочисленной и опасной из "триад" была "Анг Сун Тонг". В нее входили люди самых разных категорий: от солидных бизнесменов до рикш и бездомных бродяг. Даже полице