Задание. Перед оплатой необходимо позвонить Координатору программы Светлане Евгеньевне Грошевойпо телефонам: (347) 276-56-48 или 8-927-33-484-21

Перед оплатой необходимо позвонить Координатору программы Светлане Евгеньевне Грошевой по телефонам: (347) 276-56-48 или 8-927-33-484-21

для уточнения наличия в группе свободных мест!

 

 

ИЗВЕЩЕНИЕ	Получатель Министерство Финансов РБ (БАГСУ л/с 20112071840) КПП 027401001 / ИНН 0274033939
	Учреждение банка ГРКЦ НБ Республики Башкортостан Банка России г.Уфа
	БИК 048073001
	Счет получателя
	Плательщик
	Фамилия, имя, отчество
	Адрес
	Назначение платежа	Сумма
	Код дохода \3020102002\875\0000\130, за обучение по программе повышения квалификации «Ораторское искусство»
ФИО
Кассир	Плательщик
Квитанция	Получатель Министерство Финансов РБ (БАГСУ л/с 20112071840) КПП 027401001 / ИНН 0274033939
	Учреждение банка ГРКЦ НБ Республики Башкортостан Банка России г.Уфа
	БИК 048073001
	Счет получателя
	Плательщик
	Фамилия, имя, отчество
	Адрес
	Назначение платежа	Сумма
	Код дохода \3020102002\875\0000\130, за обучение по программе повышения квалификации «Ораторское искусство»
ФИО
Кассир	Плательщик

 

Задание

Подготовить ораторское выступление на темы:

1.Что значит быть сегодня патриотом в Украине7

 

2.Как я вижу будущее Украины?

 

3.Чтов современном мире представляет наибольшую угрозу для человечества?

 

На подготовку 15 минут.

Использовать ораторские приёмы.

Говорить не более одной минуты.

Группа делится на три части (по количеству тем)

Одна выступает – остальные ставят балы, потом меняются.

Обвинительная речь в суде

 

Речь присяжного поверенного кн. А. И. Урусова по делу Московско­го кредитного общества. Заседание Московской Судебной Палаты с уча­стием сословных представителей, 20 сентября - 4 октября 1899 года

Гг. Судьи! Гг. Сословные представители! В самом начале су­дебного заседания защита Шильдбаха предъявила против нас отвод. На основании устава Кредитного общества, говорила за­щита, не может быть потерпевших кроме самого Общества. Раз действия правления одобрены общим собранием заемщиков, то гражданская ответственность с правления снимается. Недоволь­ные пусть обращаются к суду гражданскому с иском о недейст­вительности такого постановления общего собрания.

Вот как! Значит, по мнению Шильдбаха, нет потерпевших, те полтора миллиона, потерю которого признает сама защита, - не убыток. Члены-заемщики потеряли эти деньги, но искать их не могут. На суде уголовном нет для них права судебной защиты!

Я бы не стал говорить об этом отводе теперь, когда он уже был отвергнут Палатой, если бы он не был для меня интересен как показатель глубокого помутнения сознания подсудимых. Де­сяток лет безнаказанных злоупотреблений приучил их считать себя выше всякой ответственности. И вот, перед Палатою они приводят против заемщиков те же доводы, которые с такой покорностью вторили порабощенные общие собрания. И здесь, пе­ред судом, они чувствуют себя так же, как в собраниях уполно­моченных, точно они заседают в своих директорских креслах!

Если в отношении материальном наши иски ничтожны: что значит полтора миллиона убытков на 156 миллионов облигаций! — меньше процента, то общественное значение дела - громадно.

Однако, мы полагаем, что если есть общее положение закона, что потерпевший может искать убытки с обвиняемого, то не мо­жет быть и речи о недопустимости в данном случае гражданского иска. И вот почему, несмотря на ничтожность требований каждо­го из потерпевших в отдельности, мы настаиваем на них: перед лицом суда нет ни ничтожных, ни значительных исков - он раз­личает только требования справедливые и несправедливые.

Но кроме тех грошей, на которые директора с их генераль­скими окладами и министерскими бюджетами смотрят с презре­нием, у гражданского иска, сказал я, есть и другие основания. Ведь убытки, нанесенные преступлением, не исчерпываются прошедшим. Существует постоянная опасность убытков гряду­щих, убытков от той азартной игры, в которую превратили ди­ректора ипотечный кредит. Генеральный штаб этой кредитной армии здесь, перед судом, но ее кадры, проникнутые традициями ее предводителей, целы и продолжают традиционную деятель­ность. Кто может поручиться, что все окончилось, что в недале­ком будущем не грозят экономические затруднения и ликвидация дел? И так как все члены-заемщики связаны круговою порукою, то у них есть полное основание опасаться наступления момента, когда в этой поруке явится неотложная необходимость. Осужде­ние гг. Шильдбаха и Герике нанесет, конечно, сильный удар сис­теме, но, может быть, она перенесет его и останется невредимой.

Итак, миллионный убыток в прошедшем угрожает в будущем не только миллионными потерями, но, по заключению ревизии, и ликвидацией. Как ни печальны эти последствия, грозящие Моск­ве еще невиданным крахом, но, можно сказать, что почти ни­чтожны сравнительно с общественным злом, причиненным за­правилами Кредитного общества.

Они извратили выборное начало; они создали пародию само­управления. Системою долголетнего хищения они развили опас­ную спекуляцию и самое низкопробное маклачество. Зрелищем безнаказанного прибыльного обмана они развращали массы. Го­воря словами достойнейшего гражданина Москвы Митрофана

Павловича Щепкина, это была «гибель общественного доверия и общественного достояния».

Деятельность Кредитного общества, давно ставшая притчей во языцех в Москве, мало чем отличается от истории обыкновен­ных банковых крахов, - только что здесь крах был предупрежден вовремя. Там болезнь имела более острый характер. Здесь затя­нулась, стала хронической и, вероятно, неизлечимой. Там зло­употребляли вексельным кредитом, здесь - ипотечным. И вот, путем последовательных злоупотреблений, учреждение ипотеч­ное превратили в банк... ссудно-комиссионный.

Вот, я и думаю: что это за удивительное явление? Кредитное общество нарушает устав на глазах у всех, и не год, не два, - а десятки лет... И ничего! Растут убытки, на руках остаются 2 ^1/2 миллионов домов, которые разрушаются, продаются за бесце­нок... И ничего! Обществу грозит ликвидация, правительство встревожено, ревизия по Высочайшему повелению, и все-таки продолжается прежняя история, только прибавляется несколько подлогов. Наконец, предают все правление суду - а они продол­жают себе директорствовать, как ни в чем не бывало! Как хотите, это удивительно непонятно.

Чтобы понять такое общественное явление, болезненное, оче­видно, и упорное - нужно изучить особые условия организации Кредитного общества.

Нам придется коснуться фактов, исчерпанных уже предшест­вующими ораторами, из которых представители обвинения раз­работали фактическую сторону с большим блеском. Но когда двое пишут один ландшафт, получаются две картины. Они пред­ставляют одно и то же, а картины выходят все-таки разные. Каж­дый вносит свой темперамент в дело, свое понимание, свой ко­лорит.

Уголовная сторона дела меня не интересует. Нравственной стороны подсудимых я касаться не буду; я ее не знаю. Но обще­ственное значение дела, причинившего нам ущерб, занимает ме­ня, и вредное, опасное для общества значение деятельности гг. Цветухина, Шильдбаха и Герике представляется мне совер­шенно ясным.

Пора обратить внимание суда на реальную сущность практи­ковавшейся в Кредитном Обществе системы; довольно рассмат­ривать ее со стороны; надо войти в самое горнило и посмотреть на нее глазами самих деятелей, понять их так, как они сами себя понимали.

В какой тесной, неразрывно логической связи находятся все отдельные части обвинения? С одной стороны, система выборов, с другой - растраты, подлоги. Тут не могло не быть того, что кредитные деятели называют методом, но уложение именует подлогом. Подлог - неизбежный спутник длящейся растраты.

Директора поставили свои хищения на строго коммерческих основаниях, а где коммерция, там неизбежен и куртаж. И с неиз­бежной закономерностью является сонмище маклаков, во главе которых фигурирует крестьянин Генералов (есть нечто символи­ческое в этом сочетании звания и фамилии).

Что же за организацию избрало правление для упрочения сво­ей безнаказанности в то время, когда злоупотребления его сдела­лись уже притчею во языцех для всей Москвы? Изучение этой организации дает прелюбопытные черты для характеристики нашего времени и общества. Выработанный на пороге эпохи ве­ликих реформ и нашего времени, устав Общества не дает ника­кой почвы для ажиотажа, для превращения ипотечного учрежде­ния в игорный дом. Щепкин сказал, что кредитное общество по мысли законодателя должно было представлять собой беспроиг­рышную лотерею. Оно и было таким в начале; но не могло долго оставаться в этом виде, «ибо что же можно выиграть в беспроиг­рышную лотерею?»

А заправилы хотели выиграть много. Они состояли из дель­цов и юристов. Юристы поспешили разъяснить, что раз есть ус­тав, то его можно и обходить. В основании устава лежит выбор­ное начало, создающее массу избирателей. Правление разбило их на две категории: на исправных плательщиков, единственная за­слуга которых состояла в том, что они платили, и на недоимщи­ков, которые, не платя денег, способны были на другие, более существенные услуги. Правление пошло по торной дороге. Оно решило, что нелепы все общие собрания, результаты которых загадочны и не могут быть учитываемы вперед. Что это за общие собрания, которые одно предложение примут, а другое, того и гляди, отвергнут. И оно создало из недоимщиков покорные об­щие собрания, решения которых известны были наперед, собра­ния, постоянные в своих симпатиях.

Теперь дело поставлено было уже на вполне серьезные осно­вания, и на Петровке открылись золотые россыпи, доступные всякому, кто только умел уловить жилу. Избиратели были быстро дисциплинированы, выборные ложности сделались пожизнен­ными, мало того, наследственными. Цветухина свергла с его по­ста только смерть. После К. К. Шильдбаха место директора за­нимает его сын А. К. Шильдбах, а последнего сменяет его брат С. К. Шильдбах. Когда С. К. Шильдбах становится директором, А. К. делается председателем общих собраний уполномоченных. Не стоит говорить уже об Иде Шильдбах, тоже отвоевавшей себе кусочек. Вообще в Кредитном обществе наступает полное тор­жество семейного начала.

Но, может быть, не этим объясняется преемственность Шильдбахов на всех курульных креслах общества? Может быть, их выдвигали вперед их финансовые способности, их личные достоинства? С. К. Шильдбах только штабс-капитан в отставке...

Правление, упрочивши на Петровке семейное и преемствен­ное начало, решает создать себе и дисциплинированные органы управления, и наблюдательный комитет. В оценочной комиссии не было оппозиционного элемента: она вступила в трогательную солидарность с правлением, в чем находила большие выгоды. Что касается наблюдательного комитета, то в нем вредный эле­мент имелся, но в такой небольшой дозе, что его удалось испод­воль выжить. Образовался тот наблюдательный комитет, одного из членов которого (Грачева) вы видите перед собою, а осталь­ных... слышали!

Таким образом, дела правления шли идеально. Серая масса заемщиков утверждала что угодно, оценочная комиссия преуве­личивала оценки, чем подкупала в пользу правления недоимщи­ков, а наблюдательный комитет... ничего не наблюдал.

При таких порядках подчинение правлению остальных орга­нов управления - оценочной комиссии и наблюдательного коми­тета - является уже вполне естественным. Теперь правление мог­ло действовать свободно. Растрата казначея Анитова обращается в просчет, в обеспечение 55.000 р. с лишком, недоимки Гирша директор Цветухин берет векселя на свое имя, проходят удиви­тельные оценки, переоценки и перезалоги, как перезалог Смир­новского или операция с домом Дитмара, земля которого на приеме в залог была оценена по 6 р. за сажень, а когда он поже­лал часть земли исключить из залога и продать, ее оценили толь­ко по 3 р., залог Буцковской и других. В некоторых делах есть даже элемент чудесного. На купленный матерью Генералова в Кредитном обществе дом совершается в тот же день вторая за­кладка на имя Шильдбаха, дом сгорает, и страховая премия идет на погашение этой накладной. Тою же Генераловой покупается другой дом, опять совершается закладная на имя Шильдбаха, выдается из Кредитного Общества дополнительная ссуда, затем дом сгорает, и страховой премией погашается закладная Шильд­баха. Вводится вознаграждение за комиссию по продаже домов, причем в получении денег расписываются очень часто лица, ни­каких комиссионных действий не совершавшие, и деньги, веро­ятно, для упрощения дела, прямо из кассы относятся в правление. Правление чувствовало себя настолько прочным, что даже вла­стный окрик министра финансов: «Что вы делаете?», даже пря­мые его приказания игнорируются собранием, которое вместо того увеличивает число директоров, т. е. увеличивает расходы Общества...

/Цитата вывода ревизии/.

Вот когда правление как следует обставило дела, тогда окон­чательно выработалась система, потребовавшая и отчетности особого рода. Нужен был человек, который умел бы искусно за­маскировывать перед общими собраниями истинное положение дел. Такой нашелся в лице Медианова.

С таким союзником правлению не страшно было министерст­во финансов, и оно вступило в открытую войну с высочайшей властью. Министерство требует восстановления ¹/₂ %-го сбора -общее собрание не желает. Министерство указывает на допу­щенные правлением беспорядки, а общее собрание вотирует ему благодарность.

Медианов уже говорил здесь, что дела Кредитного Общества требовали специальной отчетности и что рассматривает бухгал­терию не как науку, а как искусство. Эти слова его полны глубо­кого значения. Действительно, для заправил требовалась совер­шенно специальная бухгалтерия и несомненно, что она имела более общего с искусством, с художествами, чем с наукой. По уставу правление обязано было опубликовать отчеты в самых определенных выражениях, но правлению нужно было совер­шенно обратное, требовался отчет-ширма. В самом деле, каждый год накоплялись убытки, преувеличенные оценки плодили недо­имщиков. Недоимки покрывались дополнительными ссудами; дома, из которых выжато было все, бросались и оставались за Обществом; Общество отдавало их в руки управляющих; управляющие наживались; комиссионные деньги расхищались. Как же скрыть все это, как замазать убытки? Правление нашлось и в этом случае.

§ 73 Устава гласит, что если дом продан или остался за Об­ществом, правление поступает на основании § 23 Устава. В этих словах заключается разрешение недоразумений, которые стара­тельно поддерживал эксперт г. Езерский. Ведь в § 23-м, к кото­рому отсылает § 73-й, совершенно ясно сказано, что общество покрывает убытки из запасного капитала впредь до продажи за­лога. За это слово «общество» и схватилось правление, которое решило, что покрытие убытком из запасного капитала - это такое дело, которое может разрешить только общее собрание. Но ведь § 73-й ясно говорит, что это обязано делать правление, что прав­ление обязано поступать согласно § 23. Конечно, весь Устав от­носится к деятельности Общества, но ведь правление и есть его исполнительный орган и если где-нибудь сказано, что Общество должно сделать то-то и то-то, это значит, что правление, а не об­щее собрание должно это сделать, круг обязанностей же общего собрания определен специальными пунктами Устава. Все это не требует даже столь подробных разъяснений, ибо тут нет места ни двусмысленностям, ни колебаниям. И уж конечно, не таким ум­ным людям, как гг. Шильдбах и К⁰, непонятен был этот пункт Устава, но им необходимо надо было толковать его так: в этом заключалось их спасение. Ведь отложить списание убытков до общего собрания значило выиграть год. Итак, убытки не списы­вались под тем предлогом, что правление нет имеет на это права. Иначе говоря, правление не считало себя вправе исполнять тре­бования Устава и закона.

Необходимость подлогов выступает теперь в почти кристаль­ной ясности. Правление в журнале своем постановляет по дому Буцковской причитающийся от продажи его убыток покрыть из текущих расходов Общества, а начет пени исключить из счетов Общества. Что же это, неужели не ликвидация? По мнению правления, нет. Проходит несколько недель, и Медианов обра­щается с рапортом, в котором докладывает, что для заключения финансового года без убытка «необходимость заставляет» оста­вить на счету недоимки по продаже дома Буцковской до оконча­тельного расчета. Да какой же еще может быть окончательный расчет после сказанного журнального постановления? Что значит все это? Это значит, что для заключения года без убытка надосделать подлог. Смысл ясен. И правление отвечает бухгалтеру: «Делайте подлог».

О том, что нельзя показывать убытки, говорил и г. Езерский. Он говорил, что это может вызвать панику на бирже. Отсюда можно вывести заключение, что когда на бирже падают бумаги, то можно совершить подлог. Эту теорию лжи во спасение осо­бенно странно слышать из уст эксперта-бухгалтера. Нет, не па­ники на бирже опасалось правление, а того, что его не выберут вновь. Если хотите, оно боялось паники, но не на бирже, а в сре­де самого Общества.

Эти злоупотребления привели к замене общих собраний соб­раниями уполномоченных. Но и эта мера не могла упорядочить дел Общества. Заправилы его были слишком опытны, чтобы не найти в своем арсенале средств для защиты. Избирателей про­свещали канделябрами, направляли сигналами, которые подавали особые дирижеры из членов наблюдательного комитета. Собра­ния уполномоченных были простым фарсом. Это комедия «Свои люди - сочтемся», поставленная на народном театре под фирмою «Развлечение и польза».

В настоящее время Общество выпустило свой отчет, в кото­ром показан 3-х миллионный капитал, и гг. Герике и Шильдбах указывают на это, ставят себе это в заслугу, как будто бы этот запасной капитал был их детищем. Ничуть не бывало. Если бы министерство финансов не приказало восстановить ¹/₂ %-ый сбор, этого запасного капитала не было бы и помину. Его создатель -министерство финансов.

Возникшее в первых порах эпохи реформ, Кредитное общест­во сумело сохранить все традиции доброго старого времени: в его отчетах мы встречаем и умильно-торжественный тон («прав­ление счастливо»), и тон почтительный («наблюдательный коми­тет повергает»), и заветное искусство отговорок и отписок - дра­гоценное наследие московских подьячих, и, наконец, столь лю­безную сердцу обывателей доступность в смысле добровольных соглашений и благодарностей. Словом, дух покойной Управы благочиния.

Все меры исправления недостатков в распорядках Общества были уже испытаны и оказались мало действительными.

Благие начинания не привели к благим результатам. Система гг. Гарике и Шильдбаха еще цела, целы и кадры послушно шест­вовавших за ними.

Когда существует такая опасная форма общественной демо­рализации, когда столь пагубная деятельность длилась безнака­занно так долго, она неминуемо вносит в общество начала раз­ложения. Единственным оплотом теперь является суд, на кото­ром лежит высокая обязанность оздоровления Общества путем удаления вредных его элементов. Дело теперь в руках суда!²⁹⁵