Охота за Волшебством

The high priests of globalization meeting at the International Monetary Fund and World Bank annual meeting in Prague next month will attract the same level of ferocity from anti-capitalist protesters as they did in Seattle last year. They will also further blur the distinction between political and economic refugees, ensuring that those who are ethnically discriminated against at home become economically marginalised abroad.

For the distinction between political refugees and economic migrants is a bogus one - susceptible to different interpretations by different interests at different times. The west is quite happy to take in economic migrants if they are businessmen (with the requisite £250,000), professionals, or technologically-skilled. It welcomes the computer wizards of "Silicon Valley" of Bangalore but does not want the persecuted peoples of Sri Lanka or the Punjab. And it is these it terms economic migrants - with all its connotations of scrounging.

The west does not need, as it did in the immediate postwar era, a pool of unskilled labor on its doorstep. As economies move from industrial capitalism into global capitalism, businesses move plants to find such workers. Where they cannot, they demand that their workers be temporary and cheap. And the rightless and the illegals fit the bill nicely.

Ironically, it is also globalism, with its demand for free markets and unfettered conditions of trade that is eroding the distinction all over the world between the economic and the political realm. The nation state, particularly in the third world and the erstwhile eastern bloc, is the agent of global capital. It is capital that decides what to produce where and what to grow where and how. And through its aid and development agencies like the World Bank and International Monetary Fund and international trade agreements (such as Gatt and Nafta) and institutions like the World Trade Organisation, it holds the poorer regimes in hock.

It then insists that they accept austerity measures, through so-called structural adjustment programmes that dictate drastic cuts in public spending, to pull them back from bankruptcy. The result is pauperisation, the erosion of educational, social and welfare provisions, the end of training and enterprise. It denies the possibility of indigenous growth or any hope for the future that is not tied up with foreign powers and foreign capital. Hence resistance to economic immiseration is inseparable from resistance to political persecution. The economic migrant is also the political refugee.

That's a totally different world order from the one in which the politically persecuted refugee was defined in the UN convention of 1951. Then, the political refugee was being defined in terms of the shame created by the annihilation of Europe's Jews and the fear engendered by communist totalitarianism. But, already, a new category of political refugee was emerging in the newly independent states of the ex-colonies.

During the colonial period Britain had collapsed diverse tribes, nationalities, ethnic groups and other geographical entities into unitary states for the purposes of easier administration and economic exploitation. As the west's neocolonial project began to displace indigenous economic development, the nationalism that had made the state cohere from independence began to give way to ethnic and communal divisions. And governments turned to using the trappings of democracy, especially the voting system, to establish authoritarian, majoritarian states - which systematically discriminated against and persecuted minority groups such as Ibos in Nigeria, Tamils in Ceylon and Asians in Kenya and Uganda.

At first, these politically persecuted refugees were economically "invisible". In the 1950s and 1960s, when Britain needed all the workers it could lay its hands on, political refugees and economic migrants were all the same: they were labour. It did not matter that the Punjabis were fleeing the fallout of partition: what mattered was that they were needed in the factories of Southall.

But, as Britain began to need less labour and its doors began to close, the claims of the persecuted came to be measured against the yardstick of economic pragmatism. The "Kenyan Asian" episode of 1968, when Asians with British passports expelled by Kenya were refused automatic right of entry to Britain, showed up the racism of Britain's immigration controls. But it was also the first clear indication of Britain putting its economic interests before those of the politically persecuted - even when they were its own citizens.

In other words, the definition of political refugee and economic migrant became interchangeable. So that, just four years later, British Asians from Uganda were deemed acceptable as political refugees because they, unlike the Kenyan Asians, belonged by-and-large to the entrepreneurial class and could contribute to Britain's coffers. "British", "alien", "political", "economic", "bogus", "bona fide" - governments choose their terminology as suits their larger economic or political purpose.

Nothing makes this clearer than the contemporary example of the Roma from eastern Europe. During the communist era of centralisation, minority cultures and ethnic differences were suppressed but were, at least, part of the citizenry. With the collapse of communism, however, they became outcasts, without employment, without access to full rights, discriminated against by state agencies and persecuted by untamed populist racial terror. By any yardstick, the Roma are a persecuted group like the Jews were earlier. And yet, when they seek refuge in Western Europe, we reject them for the same reason that caused them to flee their country in the first place - that their culture and philosophy put them outside the pale of western European society. Once the underclass of communist totalitarianism, they are today the outcasts of western democracy.

As global capitalism spreads and cold war ideological rivalries collapse, nation states in both the former "black" colonies of the third world and the former "red" colonies of the eastern bloc are beginning to break up. Political and economic categories have collapsed into each other and culture is becoming homogenized. The values we live by are more and more those of the market.

Globalization fragments our consciousness and casts us into individual, single-issue struggles that might bring about piecemeal reform but not radical change. That is why it is essential that we see how each struggle - whether against institutional racism, asylum laws, arms sales or unequal trade agreements - connects with the others within the overall campaign against globalism. So that even when we agree with the free marketeers that asylum seekers should be allowed to work, we do so, not because a free labour market is an imperative of globalism, but because it is globalism that deprived them of their livelihoods in the first place. Our fight should be for the asylum seekers and therefore against globalism.

By the same token, any human rights convention that does not guarantee asylum seekers the right to a livelihood is irrelevant to the condition of our times.

 

Охота за Волшебством

(The Glamour Chase)

 

Автор: Гари Рассел

(Gary Russell)

Перевод: Kisa

 

 

На археологических раскопках в 1936-ом году были обнаружены реликвии из другого времени. И, как выясняют Доктор, Эми и Рори, из другого места. С другой планеты.

Но если Энола Портер, выдающаяся путешественница, действительно обнаружила доказательства существования инопланетной цивилизации, как она могла остаться безвестной? Почему Рори никогда не слышал о ней? К тому же, почему, пропутешествовав с Доктором столько времени, Эми думает, что он с Марса?

Когда восстанавливается древний корабль, Доктор выясняет, что никому и ничему нельзя доверять. Вещи, которые кажутся необычайно реальными, могут оказаться обычной подделкой и крайне смертельно опасной.

Кому Доктор может доверять, если все вокруг является не тем, чем кажется? И как он сможет победить врага, который видоизменяется по собственной воле? Для Доктора, Эми, Рори и всего человечества давно погребенные тайны прошлого большая угроза настоящему…

Оглавление

 

Пролог. 4

Глава 1. 7

Глава 2. 13

Глава 3. 20

Глава 4. 28

Глава 5. 38

Глава 6. 57

Глава 7. 71

Глава 8. 79

Глава 9. 90

Глава 10. 97

Глава 11. 101

Глава 12. 104

Глава 13. 118

Глава 14. 126

Глава 15. 127

Глава 16. 137

Глава 17. 147

Глава 18. 151

 

Пролог

 

Когда-то, где-то далеко-далеко, ТАРДИС гудела, свистела и закручивалась, мчась сквозь временную воронку. Для одного из пассажиров это было самое интересное, захватывающее и фантастическое приключение, которое когда-либо с ней случалось. По правде сказать, девочка думала, что проведет так всю оставшуюся жизнь.

Она встретила человека, который управлял этим удивительным, необыкновенным и восхитительным кораблем, всего несколько дней назад. Он прибыл на планету и спас её от огромной… штуковины, которая пожирала её ядро. Фактически душа родной планеты девочки умирала, но он остановил это. Восстановил ядро. В одиночку спас миллиарды жителей. Всего лишь человек из синей будки. Он носил странную одежду, смешную прическу и разговаривал довольно необычно.

Взамен он попросил лишь провести несколько часов с её семьей, они накормили его ужином и выстирали пиджак, который немного запылился во время героических подвигов незнакомца.

В качестве благодарности ему предложили награду – Волшебство, но, поскольку их спаситель не знал, что это такое, они попытались объяснить ему и показать. Однако он все равно отказался.

Они приняли его решение, хотя и не понимали причины отказа, потому что видели грусть в глазах незнакомца. От него веяло одиночеством, тоской по дому. Казалось, он прощался навсегда. Тем не менее, мужчина был вежлив, но непреклонен, рассказал им истории о своих путешествиях и приключениях. О своих друзьях и врагах. О вселенной и её 700 чудесах. О федерациях, союзах, империях и диктаторах. Поведал им об их друзьях и врагах, их звездной системе, её планетах и спутниках. Наконец, после чудесного вечернего наблюдения за лунами, поднявшимися над ныне сохранным горизонтом, незнакомец сказал, что ему пора идти.

Все члены семьи и их друзья, присутствовавшие на ужине, умоляли его остаться. Принять благодарность от признательных жителей всей планеты, которых он спас…. Но герой сказал нет. Сказал, что ему не нужны аплодисменты, медали или брелки с торжественными надписями, он был доволен тем, что помог нуждающимся, спас планету и её обитателей.

Добавил, что его чудесно угостили, а лучшей благодарности и быть не может.

И незнакомец отправился в свою странную синюю будку, надев выстиранный и выглаженный пиджак. Девочка пошла за ним, не желая расставаться с героем.

Мужчина объяснил, указывая рукой вверх, на небо, звезды, луны, планеты и галактики, что его жизнь там. И его враги, и его друзья. Он должен пойти и выяснить, не нуждается ли кто-нибудь на планете, корабле или космической станции в помощи, так же, как и её мир.

Девочка оттолкнула незнакомца, когда тот открыл синюю дверь, проскользнула меж его длинных ног и ворвалась внутрь, ожидая оказаться в крохотной темной коробке.

Но вместо этого она очутилась в необыкновенном увлекательном мире чудес.

Ей сначала даже не пришло в голову, что будка больше изнутри, чем снаружи, настолько она была ослеплена светом, теплом, ощущением жизни, хотя и инопланетной жизни, которыми была пропитана эта комната с рельефными стенами и странным устройством посередине, усеянным различными рычажками, кнопками и циферблатами.

Незнакомец улыбнулся и спросил, что она делает, а девочка скороговоркой ответила, как хорошо, наверное, путешествовать там, в космосе, и что однажды она тоже там окажется. Он сказал, что это замечательная мечта и попросил позвать его, когда она снова окажется снаружи, чтобы он мог выскочить и поздороваться, ведь его синяя будка путешествует не только в пространстве, но и во времени. И девочка не усомнилась в этом ни на минуту, потому что, если он мог уместить все это внутри маленькой, синей будки, то путешествовать во времени для него совсем не трудно.

Она ответила, что станет достаточно взрослой для путешествий через 15 лет, и незнакомец дал ей маленький зеленый шар, наказав использовать устройство, когда она захочет найти его, тогда он придет и поздоровается.

Она спросила, не станет ли он тогда слишком старым, выйдет на пенсию, будет сидеть с семьей и друзьями, грея ноги у камина, прихлебывая чай, читая книги и тому подобное. Мужчина лишь рассмеялся, сказал, что вряд ли, ведь для путешественника во времени пятнадцать лет, как для неё пять минут, кроме того, герой сообщил, что в последние дни он постоянно попадает в необычные места и поинтересовался, не хочет ли она совершить короткую прогулку.

Девочка ответила да, поэтому незнакомец закрыл дверь, поставил новую спутницу на небольшую коробочку, чтобы она смогла дотянуться до края устройства с рычагами, циферблатами, кнопками и ухватиться за него. Доктор подмигнул компаньонке, потер руки и опустил рычаг вниз. Синяя будка, которая изнутри не выглядела, как будка и не была синей, издала громкий звук, похожий на хрипы и стоны, а затем странная колонна в центре устройства, за которое девочка держалась, стала ходить вверх вниз. Её хотелось, чтобы этот звук прекратился, но в то же время девочка желала, чтобы он полностью охватил её, жаждала полюбить его, наслаждаться им, боготворить его, потому что знала, что так не будет продолжаться вечно.

Секунду спустя, мужчина включил огромный экран, и его юная спутница смогла увидеть космос и все те звезды и планеты, о которых он говорил. Доктор провез её мимо луны, по временной воронке через туманности в закручивающееся облако из нефрита, пурпура, золота и серебра, которое, по его словам, являлось рождающейся звездной системой.

После мужчина отвез девочку домой. Он открыл дверь своей синей будки и сказал, что с нетерпением будет ждать зова своей юной компаньонки.

Та сжала в руке маленький зеленый шар, который он ей дал, и поклялась никогда не выпускать его. Девочка улыбалась. Потому что знала, он вернется. Однажды.

И незнакомец ушел. Его синяя будка исчезла, сопровождаемая этим неприятным, но прекрасным звуком. Она на мгновение посмотрела на звезды, а затем побежала к своей семье, решив не говорить никому о том, где она была (только если не прошло несколько часов, тогда это было бы трудно). Однако она отсутствовала всего несколько минут, поэтому девочка молчала.

И прожила свою жизнь точно так, как хотела.